С утра шёл дождь и вчерашний снег посерел и съёжился. И всё вокруг стало безнадёжно мрачным. Окна запотели и уже в полдень в учительской словно прокрались вечерние сумерки.
Уроков у Невронской после обеда не было, но страшась предстоящего воскресного одиночества, который раз перекладывала бумаги на столе, что-то перечитывала и всё ждала, сама не сознавая чего.
Теперь будет так всегда.
Когда стало невмоготу, она оделась и вышла во двор. В тёмном углу двора в зашторенном окне желтела узкая полоска света. Она вошла, не постучав.
- О-о! Мэри Попинс! Каким ветром? Искренно рад видеть вас у себя. Проходите, присаживайтесь. - Великанов как всегда был суетлив и услужлив, пододвигая ей стул и смахивая ладонью воображаемую пыль с сидения. Но даже его фамильярное обращение сейчас показалось ей отеческим.
- Простите, если помешала. Здравствуйте.
- Ни в коем случае, что вы! Разве такая как вы.
- Вы опять забываетесь, Леонард Семёнович.
- Молчу, молчу! Помните, как у Бунина? Я всё молчу. Так, чем обязан такому счастью?
- Тоске, Леонард Семёнович, скуке.
-Понимаю. Это всё от погоды. Слякоть и дождь взамен морозов и снега - никуда не годится. Но - это преходяще. А хотите я вас познакомлю? Достойная внимания, но престранная личность.
Вот увидите. Оригинальнейший экземпляр! Некто Доброделов. Фамилия одна чего стоит! Кандидат наук, вроде биолог. Живёт в наших краях уже три года.
Летом на бахчах сторожем, зимой истопником в котельной. Помните - у Высоцкого? - Он что-то прохрипел голосом певца, но тут же натужно закашлялся. - Не для моего тенора, извините. Так о чём же я? А?
Трудно поверить, но так на самом деле. Говорят написал докторскую, а за неделю до защиты сжёг её и приехал к нам из самого Ле-нин-гра-да! Сюда!? Ха-ха!
Здесь у него сестра, инвалид, так она проговорилась, защищая честь братца, что он стоял в преддверии открытия чего-то такого, что могло нашего брата, то бишь гомосапиенс, низвести до уровня однофункционального робота.
Одним словом - второй Джон Харпер. Но личность презанятная. Про-ро-чествую-щая.
Бывает интересную мысль подкинет - неделю потом грызёшь, обсасываешь. Вас он должен заинтересовать, Елена Павловна. Кстати, он завтра выходной и будет у Артемьевых.
Вы ни разу не были у них, я знаю. Они никого не приглашают. Кто хочет - пусть приходит. Это их девиз. Они рады всем гостям. Всегда не большая компания, чай, иногда бутылочка, презанятные беседы.
Идёмте. Я туда вхож. А вы человек новый, вам обрадуются. Между нами - Доброделов холостяк и отчаянный женоненавистник.
- Меня это нисколько не огорчает, дорогой Леонард Семёнович. Честно только это скучно?
Если каждый день - тягостно, а для разнообразия вполне приемлемо.
Артемьевы жили на окраине города у Верхнего рынка. Дорога шла в гору и Невронская поразилась, как Галина Александровна на своих ревматических ногах два раза в день проходит такой путь пешком.
Дверь открыл Виктор Петрович. В спортивном трико и пёстрой вязаной безрукавке, туго обтягивающей выпяченную по офицерской привычке грудь, он выглядел немного комично.
Длинный тонкий нос его напомнил Елене Павловне хоботок жучка - долгоносика и она впервые оценила наблюдательность неизвестного, давшего ему прозвище - Долгоносик.
Но сейчас его всегда постное лицо, с каким он входил в учительскую, было необычно оживлено, лучилось ласковыми морщинками в уголках глаз, и весь он был по-домашнему мил и уютен.
Даже его нос казалось укоротился. Так разителен был контраст с тем школьным солдафоном с прямой спиной и холодным бездушным взглядом, что Невронская растерялась.
Сколько масок на одном лице, - подумала она, чувствуя себя пристыженной.- И у меня тоже?
Ничего странного в Доброделове не было. Есть такой тип русского лица с чертами мелкими, незначительными. Встречаешься ежедневно, но не скажешь, что за человек и только при близком рассмотрении, при обстоятельствах необычных обнаружишь в нём тот единственный штрих, что раскроет вдруг сокровенную суть человека.
Доброделову можно было дать и 30 и 40 лет. Лицо круглое, тёмное то ли от загара на бахчах, то ли от печного жара( он же истопник). Усмешку не смогла скрыть.
Волосы светлые, жидкими прядями сползали ему на лоб и он, жмурясь, вскидывал головой, как недовольная лошадь, отбрасывая их на затылок. Тень от бахромы абажура скрывала его глаза словно вуалью.
Когда их знакомили, он встал и она отметила его высокий рост и спортивное телосложение. Голосом тихим, но приятным баритоном назвал себя: - Евгений Палыч. Для близких, просто Палыч.
Руку пожал бережно, с осторожностью знающего свою силу. Глаз не поднял. Смотрел под ноги.
Посадили её напротив него. Уже здесь не обошлось без интриги со стороны Великанова. Невронская видела как он шепнул что-то Анне Ивановне и та пересела на соседний стул, освобождая место для Доброделова и лелея на губах загадочную улыбку.
За столом сидело 8 человек. Из них –трое мужчин, считая хозяина. Все знакомые лица, учителя, кроме Доброделова. Булькал кипящий самовар, звенели чайные ложки, шёл разговор.
Говорили о вчерашнем случае в школе. Десятиклассник Бурцев пришёл на занятия нетрезвым, устроил дебош и сорвал урок. Случай уникально возмутительный, но поразило всех учителей поведение класса.
Страшно подумать, ведь никто, ни один ученик не осудил его, - горячилась Галина Александровна, тряся в негодовании головой. - Грош цена всей нашей педагогики!
- Что вы требуете от детей, дорогая моя? - Виктор Петрович снисходительно улыбнулся. - Спросите у них, кто из родителей не пьёт? Уверен - гробовое молчание в ответ. Без капли сомнения говорю.
- Прав, прав Виктор Петрович, - затараторила Анна Ивановна, подпрыгивая на стуле от нетерпения высказаться, - в моём классе ни одной благополучной семьи. Ни одной! И всё на этой почве! Просто кошмар какой-то! Мы всё говорим, говорим, объясняем по-научному, ссылаемся на стрессы, досуг, культуру. Чего ты только не придумываем, чтобы оправдать пьянство.
- Вы, Анна Ивановна, всегда смотрите в корень в соответствии своей профессии. - Леонард Семёнович оглядел сидящих за столом, как бы ища поддержки своим словам. - Народ пьёт, видя бессмысленность суеты вокруг него. Пьянство, разумеется, зло. Но?... Для кого? Для семьи, да. Для государства - благо. Нет, нет, не то, что вы думаете. Только не финансы. Здесь один вред. Одни убытки в сотни миллионов и больше.
Подсчитано и проверено лучшими экономическими умами. Благо здесь другое, глубже оно и весомее.- Он выдержал паузу и почти прошептал, - по-ли-ти-ческое, - и тут же оживился и уже громогласно, - всё наше недовольство, обиды на власть, желания незамедлительных перемен, всё это спокойно и стихийно направляется в бутылочное горлышко.
И топится каждым из нас самостоятельно. Буль-буль-буль-булюшки, ин вино веритас. Древние были мудры. Вот в чём дело. Никто у нас с пьянством не борется.
Пока народ беспробудно пьёт и покоен, государство процветает. Но так ли? Не тот ли это червячок от коего яблочко начинает краснеть раньше срока и потом внезапно падает насквозь гнилое. А? Елена Павловна?
Он пристально смотрел на неё своими мёртвыми глазами. От неожиданности вопроса Елена Павловна немного растерялась и в смущении повела плечами
- Тот самый, Леонард Семёнович, вы правы. - Елена Павловна бросила благодарный взгляд на Доброделова. - Но ход ваших рассуждений навёл меня на неожиданную для меня самого мысль.
Он вытер губы салфеткой и зажмурился на секунду. - Ведь пьянство чисто общественное явление. В одиночку не пьют. Но-но, постойте. - Он поднял руку и по-дирижёрски покачал ладонью, утишая гул возмущённых голосов.
- В одиночку пьют только законченные алкоголики, но они продукт этого общественного явления, завершающая фаза его.
Рестораны, банкеты, свадьбы, дни рождения, праздники и прочее, прочее - это же коллективные мероприятия, ставшие национальной традицией.
Искоренять же традицию принудительными мерами взрывоопасно. Такого посягательства на свою самобытность, на образ своей жизни никакой народ не потерпит и всё сметёт на своём пути.
Он обвёл взглядом сидящих и потом с какой-то обнажённой болью в голосе добавил. - А пьют у нас, как я думаю, от недостатка любви и свободы в самом обществе. Вспомните! - Он оживился, улыбнулся.- Подвыпивший словно сбрасывает с себя путы, как бы освобождается, ему хочется петь, плясать, шутить, ему хочется любить и быть любимым.-
Он взглянул на Елену Павловну и словно ожёг её засиявшими синевой глазами, отчего ей стало как-то не по себе, словно она то ли обманула кого-то, то ли собирается что-то совершить не очень лицеприятное.
Он требует внимания и уважения к себе, - продолжал Доброделов, -_ отсюда наше сакраментальное - ты меня уважаешь? В человеке подвыпившем просыпается человек трезвый.
Он отрицает все запреты. Алкоголь стирает границы между людьми, сближает их и в чём-то даже роднит. Поэтому и пользуется таким спросом.
И этот спрос можно утолить только любовью и свободой. А так как всё это у нас в дефиците, то нечего и суетится, как сказал уважаемый Леонард Семёнович.
- Но что-то надо с этим делать? - возмутилась Галина Александровна.
- А ничего не надо. Бесполезно. - Леонард Семёнович махнул рукой. Словно отрубил что-то. - А вы знаете, что по своей сути означает вино? А? Это аббревиатура Всесоюзного института народного образования, - закончил он под общий хохот.
А всё же вы не правы, Леонард Семёнович. Бесполезно, когда ничего не делать. - Доброделов, виновато улыбаясь, взглянул на Великанова. - В России пили и пьют от бескультурья, от безысходности, от бессмысленности существования.
Франция пьёт больше, но там нет таких последствий пьянства как у нас. Но там Сорбонна отметила свой шестисотлетний юбилей, а нашему московскому университету чуть больше двух веков.
Четыре века и это сколько поколений, которые впитали в себя не только культуру Ренессанса, но и культуру поведения, традиций и пития.
- Но вы, дорогой мой, вспомните под каким игом мы страдали более 200 лет? - с нескрываемой обидой в голосе прервала его историчка Виктория Сергеевна.
Я на свою память не жалуюсь, могу ещё дополнить о наших страданиях. За последнее полтысячелетие Россия почти 400 лет вела непрерывные войны. А это означает что?
Истощение генофонда, культуры и экономики. К нашему счастью мы нация молодая и жаждем сохраниться, выжить. Не отсюда ли удивительная изощрённость русского ума, поразительные взрывы гениальности, потрясающие мир.
Но, к сожалению, отсюда наше острое ощущение бренности нашего бытия, его временности. Зачем возводить жилище красиво и основательно, если завтра его сожгут и разнесут по кирпичику?
Зачем выполнять законы, если их завтра заменят новыми? Всё временно : и быт, и традиции, и законы. Вот почему мы не законопослушны, ведь законы у нас не общегосударственные, а местнические.
Всё зависит от того хорош или плох помещик, прокурор, председатель исполкома или секретарь горкома. И ещё, к сожалению, мы разобщены территориально и этнически.
11 тысяч километров от Калининграда до Камчатки, где 192 национальности и у каждой свой язык и культура. Что там и как там?
И как там живут десятки миллионов русских в чуждой русской душе мусульманской культуре Средней Азии и Закавказья, и католицизме Прибалтийских республик.
Страшно подумать, что будет с ними, если союз наш когда-нибудь рассыплется.
- Что значит рассыплется? - возмутился Виктор Петрович. - Союз наш незыблем. Россия вечна.
Согласен, Россия вечна, но империи, как мы знаем из истории, развалились. До единой. Не так ли, Виктория Сергеевна?
- Да, но Россия хотя и считалась империей, но суть её в корне отлична от западных империй, таких как Англия, Испания, Франция и т. д.. У нас не было колоний. Мы были и продолжаем быть единым государством.
- Ну вот, начали о пьянстве, а кончили за упокой, - с наигранным возмущением крикнул Великанов. - Я предлагаю бороться с пьянством единоличным коллективной выпивкой. - Он нагнулся и вынул из-под стола бутылку «Рислинга». - Начнём? Пусть это будет репетицией Нового года.
Когда гости стали расходиться по домам, Галина Александровна предложила Невронской переночевать.
- Куда вы пойдёте в такую темень и слякоть. Оставайтесь, вы нас не затрудните.
- Что вы, что вы, Галина Александровна, зачем вас стеснять,- затараторила Анна Ивановна, - Евгений Палыч проводит Леночку. Тем более ему по пути. Евгений Палыч?
- С удовольствием, если позволите, - Доброделов склонил голову и улыбнулся смущённо, по-детски искренне.
Елена Павловна кивнула головой в знак согласия.
Боже мой, улыбка Игоря, - поразилась она, вдруг наполняясь чувством отвращения к себе, как будто она совершает что-то неблаговидное, грязное.
Она уже хотела отказаться и согласиться с предложением Артемьевых, но покорно всунула руки в рукава пальто, заботливо удерживаемое руками Доброделова.
Долго шли молча. Уличных фонарей на окраине города не было. Дома здесь были частные, одноэтажные. Окна в большинстве прикрыты ставнями и тьма стояла мрачной сплошной стеной.
Елена Павловна, страшась натолкнуться на дерево или кусты, шла, вытянув вперёд левую руку.
- Пойдёмте по дороге, там безопаснее. Разрешите? - Он осторожно взял её под локоть, но как только они спустились на асфальт, она высвободила руку. Он смущённо кашлянул. Она сделала вид, что поправляет шапочку.
- Боже мой, какая тьма!
- Юг. Ночи чёрные. Я уже привык. Ко всему привыкаешь, Елена Павловна, ко всему. Недаром человек самое адаптированное живое существо. Сколько видов животных птиц, насекомых растений исчезло, а человек выживает. Наверное, так предопределено свыше.
- А вы что- в бога верите?
Он рассмеялся.
Лично я не верю. Но бог нужен тем, кто не осознал смысла собственной жизни. А таких, к сожалению, большинство.
- Я тоже не верю, но и смысла своей жизни не вижу.
- У вас ещё всё впереди. Молодость чурается религии. Запах ладана и смерти, поза смирения и покорности это не для молодых.
К религии приходят после болезней физических и нравственных. Счастливый здоровый человек сам себе бог.
Ему не нужны никакие посредники в лице церковных служащих. Так что у вас всё впереди. А смысл жизни вы обретёте, я уверен.
- Навряд ли, - подумала она с горечью, а вслух сказала :
А вам что? Уже удалось обрести смысл своей жизни? Счастливчик.
Он хмыкнул и немного помолчав, спросил :
-Вы когда-нибудь ночевали в степи в безлунную ясную ночь?…Жаль. Не сокрушайтесь, ещё успеете.
Так вот, лежишь на соломе и созерцаешь невообразимый купол напичканный, забитый мириадами звёзд, планет, галактик. Красотище! И кажется, что там в запределье вечный покой и тишина. Всё навечно замерло на своих местах. Ан нет! Это отсюда, с земли - тишь и благодать. А там - хаос! Хаос раскалённых газов, немыслимых температур, электромагнитных вихрей, бешенных скоростей.
Всё движется, крутится, несётся куда-то. Но, странно, представляете, хаос этот упорядочен. Какая-то неведомая сила заставляет, например, землю вращаться вокруг своей оси и вокруг солнца по неизменной орбите.
Миллиарды лет неизменного вращения. И во всей Вселенной тоже самое. И тогда возникает вопрос : что запустило волчок мироздания или кто запустил?
На что - отвечает наука, на кто - религия. А вообще, Елена Павловна, удивительно, невозможно представить, как это неживая материя из этого адского хаоса, путём триллионов трансформаций, изменений, превращений сотворила живое.
Свою неведомую правящую миром силу обратила в мысль. Для чего? Вы задумывались об этом?
Вопрос застиг её врасплох. Она промолчала.
Мне кажется, чтобы познать самое себя. И путь познания долог и тернист. Борьба между что и кто не прекращается.
Но человечество продолжает познавать мир, миллиарды умов копят знания и в своём коллективном бессознательном, переосмысливает его, формирует, собирает по крохам в нечто цельное, новое.
И когда знанию становится тесно, оно разрывает вчерашние умственные банальные истины, всплеском гениальных мыслей отдельных личностей.
.
Не понятно только, как из шести миллиардов умов только в одном концентрируется подсознательное всего человечества, вырываясь наружу в словесном изложении.
Он помолчал, тяжело вздохнул.
- И как не печально, но человек будет существовать до тех пор, пока не познает все тайны мироздания, его истоки, его начало. Это будет его концом. Существовать дальше смысла человечеству нет и оно деградирует и исчезнет.
- Да-а, начали за здравие, а кончили за упокой, как сказал Леонард Семёнович. Весёленькая перспектива ожидает нас.
Знание увеличивает скорбь, заметили древние мудрецы. Таков наш удел, Елена Павловна, таков.
Но нам это в данный момент не угрожает, нет. Давайте продолжать трудиться и познавать хотя бы самих себя.
- А что - в котельных легче познавать себя и мир?
Видимо она задела его больное место. В голос его появилась какая-то нервная дрожь.
- Да! В наших условиях, да! Единственное место, где чувствуешь себя человеком. Вам не понять. Это надо пережить. Жизнь наша настолько пронизана ложью, что мы ослепли во лжи. Разве вы не видите?
Мы прославляем ложь, гордимся ложью, защищаем ложь! И в то же время цинично смеёмся над нею. Хотя сознаём - ложь это наша правда жизни. Но боимся сказать об этом вслух. На кухнях говорим, а на площадях единодушно славим ложь. Эх, давайте не будем!
- А каково нам? - Она схватила его за рукав. Остановилась. - Каково учителю? Ежедневно изображать себя счастливой думаете легко?
А вы разве….несчастны?
- В голосе его было не столько удивления, сколько сострадания, что Елена Павловна внезапно ощутила себя маленькой перепуганной девочкой, потерявшейся в чужом городе и ей нестерпимо вдруг захотелось притулиться к сильному плечу человека, почему-то неожиданно ставшим таким близким, почти родным. Он осторожно привлёк её к себе.
- Девчонка. Совсем ещё девчонка. Ведь только начинает жить, - подумал Евгений Павлович. - А вы станьте счастливой. Надо только очень захотеть. Дело ведь в самом человеке.
- Чепуха! Разве можно быть счастливым в окружении несчастных? - Она отстранилась от него, шагнув в сторону.
- Но ведь невозможно всех и сразу осчастливить, Елена Павловна? С семнадцатого года пытаемся. И вроде живём в социализме и коммунизм не за горами. - Он рассмеялся. - Чушь! Всё это чушь! Разве можно человека насильно сделать счастливым? Коммунизм с психологией раба не построить.
Здесь уже нужен новый человек, а потому нужна была не политическая революция, а нравственная, когда любой человек готов поделиться последним с другим.
А для этого каждый должен взрастить в себе Христа. Я считаю Христа первым коммунистом на планете Земля. Его заповеди - это основа коммунизма. Рай на земле, то есть коммунизм, наступит после воскрешения Христа в каждом человеке. Попы просто неправильно трактуют воскрешение Христа.
Он ненадолго умолк и затем извиняющим тоном добавил:
- Вот видите, Елена Павловна, я вроде неверующий, а Христос мой идеал.
- Это ваше — личное. А я не верю никому, ничему и ни во что! Ни в бога, ни в чёрта, ни в коммунизм! Я согласна с вами - всё вокруг ложь! И только страх заставляет продолжать жить. Страх смерти.
Елена Павловна, смерть это одна из форм жизни. Ведь наша плоть не исчезнет, она вернётся в изначальное : станет водой, воздухом, солями, а ваша душа - энергия, которую испускаете вы в космос в течение всей своей жизни, останется в информационном поле Вселенной.
Вы никогда не задумывались, что дышите воздухом, коим дышали динозавры, Сократ, Христос, Пушкин и который вдобавок хранит атомы и молекулы их тел.
На молекулярном уровне мы все родственники, все взаимосвязаны. В каждом из нас есть молекулы прошлого.
Елена Павловна рассмеялась звонко и беспечно.
- Простите, я представила, что во мне сейчас, да-да, эти самые молекулы тиранозавра, Христа, Пушкина и ещё может...
- Постойте, постойте! - Он перебил её странно изменившимся голосом. В нём вдруг прорвались какие-то ликующие нотки. - Вы сказали… Да!Да Суть ипостаси триединства человека. Как метко! Случайно, но как точно. Вы понимаете, Елена Павловна, вы сейчас в этих трёх образах обнажили внутреннюю суть человека.
В каждом из нас живут эти три образа: Тираннозавра-палача, Христа- жертвы, Пушкина-творца. Мы уже рождаемся с этим. А кем станем? Это уже зависит от нашей совести. Нашего мировоззрения, воспитания.
- Мне кажется вы не правы. Палач и творец несовместимые понятия. Чтобы одновременно палач был творцом или наоборот. Нет-нет.
Ну почему же нет. Вот скажем учёный атомщик. Расщепил атом, высвободил чудовищную энергию. Её можно использовать для блага. Он - творец. Ан нет! Он её использовал в атомной бомбе.
Он прекрасно сознавал, что творит, что может уничтожить всё живое на земле. Его это не останавливает. Значит в нём над творцом преобладал палач и это проявилось, вышло наружу.
Но он же и жертва своего творения. Разве вам не знакомо состояние души, когда вы в гневе хотите растерзать, не в буквальном смысле, но близко к этому, человека чем-то вас незаслуженно оскорбившего.
В вас проснулся палач, но ваша совесть - ваш творец, усмиряет палача, и вас жжёт стыд за свою агрессивность, и угрызения совести уже превращают вас в жертву вашего собственного палача. Круг замкнулся.
- Действительно. Круг замкнулся. - произнесла она медленно и тихо, почему-то внезапно одним мгновеньем заново пережив почти четырёхмесячные выяснения своих отношений с Вахрамовым.
- Вы как никогда правы, Евгений Павлович. Спасибо за интересную беседу. Я пришла. Надеюсь, что мы ещё встретимся.
- Конечно, я буду рад. До свидания. Спокойной ночи.
Она почувствовала себя страшно уставшей и, не раздеваясь, упала на кровать.. Доброделов задел в ней что-то наболевшее, что тревожило и пугало её последние дни своей непредсказуемостью ожидания чего-то, надежды на что-то, возможно на какие-то перемены должные произойти в её жизни.
Но Доброделов здесь не при чём. Он, конечно, оригинален. Прекрасный собеседник. С ним приятно общаться. И – всё. - Ей показалось что она оправдывается, словно в чём-то виновата.
Но в чём вина и при чём здесь оправдание, напрасно пыталась понять. - Да и перед кем оправдываться? - хотела возмутиться, но тут же поймала себя на мысли, что пытается обмануть самую себя. - Игорь…Конечно, Игорь.
Он преследует, следит за каждым движением, за каждым словом, за каждым прожитым мгновением. Его незримое присутствие уже становится постоянным и надоедливым. Что ему от меня надо? А может не ему, а мне? …Мне!? Ха-ха. Было бы смешно, если бы не так грустно.