Сам Вернер не удержался на ногах - всё-таки дала себя знать его рана, но я не оставил Сатарина времени перезарядить оружие. В науке, в изобретательности, даже, может быть, в житейской практичности Мистер Салли, пожалуй, намного превосходил меня, но настолько же он уступал мне в физической силе и крепости сложения.
Я одним ударом сбил его с ног и, навалившись сверху, подмял под себя. Теперь на ковре возились, пыхтя и ломая друг друга, уже две пары. Со стороны это, должно быть, выглядело смешно.
Однако, перевес по всему был на нашей стороне. Вернер, справившись с болью, рукояткой револьвера ударил по затылку Волкодава, и тот рухнул без сознания на Крамоля, потом мы вдвоём скрутили и связали Сатарина, выдернув для этой цели шнур из занавески. Сатарина сопротивлялся яростно, но молча -только сопел. Минуты через две мы справились, после чего так же надёжно связали всё ещё бесчувственного Лассара - на этот раз пришлось пожертвовать простыней с кровати.
Я склонился над Крамолем, тоже потерявшим сознание, и увидел, что он плох: слишком бледен. Вероятнее всего, внутреннее кровотечение.
- Это не терпит, - сказал я Вернеру. - Профессору нужна срочная помощь – боюсь, у него повреждено что-то в животе.
Барабан тем временем смолк - похоже, что и на палубе всё было кончено
- Вы допустили серьёзную ошибку, убив Мармората, граф, - проговорил, прислушиваясь, Вернер. - Без него ваши марионетки некому было дёргать за веревочки.
- Судя по всему, - тоже прислушиваясь, ответил Сатарина - к моему удивлению, вполне дружелюбно - Как раз было, кому. Сумасшедший философ, нищенствующий гений, бродячий факир, доктор гонорис кауза… Сам Виталис Орбели - не так ли? Ведь это он там с вами? А признаться, я сначала удивился - память подвела. Ведь этот ваш Холмс - его байстрюк, так, кажется?
- Возможно, профессор Орбели и сумасшедший, - заметил Вернер. – И, возможно, он даже не отличается щепетильностью в связях с женщинами – вы ведь на это намекаете? Но одно совершенно точно: он достоин называться профессором куда больше вашего, потому что всё, что он делает в науке, пусть даже и между скитаниями по дорогам и кражами коней, он делает сам, а не грабит со взломом и не вымогает пытками у более светлых умов, как это делаете вы.
- Оставьте, Вернер, - вмешался я. - Время душеспасительных бесед упущено. Нам с вами в первую очередь нужно позаботиться о настоящем профессоре, а об этом, - я кивнул в сторону Сатарина, - полиция и суд позаботятся лучше нашего.
- Так зовите кого-нибудь сверху, с палубы – нам двоим их не поднять, - сказал Вернер. – Я пригляжу, чтобы узлы нечаянно не развязались.
На палубе уже обыскивали людей в чёрном и переправляли их к сходням полицейские со второго катера. Эти своих опознавательных знаков не скрывали -были в форме. Люди в чёрном уже не пытались сопротивляться. Они сгрудились у бака и смиренно, словно овцы, ожидали, как с ними поступят.
- Там, в трюме, - сказал я прибывшим со вторым катером Уилкинсу, - два связанных преступника и умирающий человек, которого срочно нужно доставить в больницу.
- Господи! Крамоль?
Я обернулся на знакомый голос. Это был Холмс. Судя по всему, он тоже только что принимал активное участие в захвате корабля - выглядел взъерошенным и возбуждённым. Обреза у него в руках, правда, уже не было, а вот хлыст, в котором я признал хлыст Орбелли, как раз был.
Да, с ним всё плохо, - ответил я. - Очередная схватка с Волкодавом, похоже, была для него последней каплей. Мне кажется, повреждена селезёнка. Это очень опасно. Вы-то, надеюсь, не ранены?
- Нет. А вот у вас ожог от пули на щеке.
- Я и забыл о нём. Пустяки. Заживёт.
Полицейские между тем скрылись за дверью, ведущей в каюту Сатарина, и вскоре вернулись. Двое и поддерживающий ему голову Вернер несли на руках Крамоля, ещё двое - Волкодава, пятый вывел, толкая перед собой, Сатарина.
- Снесите профессора туда, на катер, - указал я. - И в больницу единым духом Я поеду с вами.
- И я, - вызвалась откуда ни возьмись появившаяся Рона.
Та-ак, - угрожающе протянул я. - А вы, миледи, как здесь оказались? Кажется вам велено было сидеть на катере. Да и не на палубе даже.
- Мне было велено, - она саркастически выделила это слово, - встретить полицейских и объяснить, что происходит. Внятно и доходчиво, как я могу лучше всех. Это я и сделала. А потом сочла себя свободной от обязательств. И, кстати, пока ты читаешь мне нравоучения, Джон, профессору всё хуже, да хуже.
Это было правдой. Так что, прекратив препирательства, мы перешли на катер, где уже знакомый нам кочегар закидывал порцию угла в гудящую топку.
- Куда идти, вы знаете? - спросил я рулевого. - Нужна больница. Самая лучшая, до какой можно добраться в кратчайший срок. Этот человек не должен умереть. Он ценнее золота не только короне, но, возможно, и всему человечеству.
- Да все люди ценнее золота, - философски заметил рулевой. – Что сможем, сделаем. Пошли.
Мы двигались вдоль берега, но мне некогда было отслеживать путь - я был занят Крамолем Теперь у меня уже не было сомнений во внутреннем кровотечении Но мой арсенал был настолько скуден, что от этого моего знания толку было немного. Между прочим, я оценил навыки Роны - она помогала мне, как сестра милосердия, и так ловко, словно проделывала подобное, по меньшей мере, в десятый раз.
- Вон там – видите? – наконец, указал рулевой.
Я присмотрелся и увидел здание больницы, возвышающееся на самом берегу. Сомнений не было – лепнина на фасаде изображала обвитый змеёй жезл Асклепия. К нему вела широкая каменная лестница.
Мы причалили, и Рона первая бросилась ко входу:
- Я сейчас позову кого-нибудь - они нас встретят! - крикнула она, и я, конечно, не остановил её, хотя уже видел, что время ушло безвозвратно, и профессору не помочь.