Второе название:
«В день какой неведомо, в никаком году…»
Так долго я собиралась опубликовать свою заметку о фильме «Чебурашка», что фильм в интернет-отзывах не обругал только ленивый, а сейчас он и позабылся вовсе.
Что меня останавливало?
Первое – многие из моих знакомых отчего-то восприняли это кино как праздник, как добрый хороший фильм, способный хотя бы на один день сделать нашу жизнь с ее заботами, бытовыми трудностями, волнениями и горестями светлее и лучше. Хотите верьте, хотите нет, мне не хотелось обидеть своей публикацией этих добрых людей.
Второе – я так и не смогла досмотреть фильм до самого конца. В какой-то момент решила, что досмотрю его чуть позже – и так и не смогла себя заставить. Даже ради того, чтобы дописать свою заметку с полным знанием предмета. Но не хочется мне этот предмет познавать и все тут. В оправдание скажу, что многие зрители ушли из кинозала, даже не досмотрев этот фильм до середины.
Но что меня побуждает все же свои размышления опубликовать, так это проблема так называемой «интертекстуальности» нашего кинематографа, точнее которую будет назвать «интеллектуальным заимствованием» - идей, драматургических ходов, образов уже кем-то успешно воплощенных, находок, кем-то примененных. Поэтому все-таки приведу свой текст.
Скажу сразу, ни на минуту не хочу обидеть тех, кому понравился этот фильм! В нашей кинематографической жизни так мало сказочного, разноцветного, доброго или пытающегося стать или хотя бы выглядеть таковым, что уверена, такие безыскусные зрители есть. И, наверное, хорошо, что есть.
И им неведомо модное слово «симулякр», которым заменилось другое более емкое слово «суррогат».
Поэтому не надо им читать мои размышления дальше. Убеждать так же я никого не намерена, просто тот самый случай, что не могу не высказать свою точку зрения.
И вот он, очередной «наш ответ Голливуду» - «Чебурашка», можно сказать «Новый Чебурашка», как в былые советские времена был «Новый Гулливер», наш советский! Ну а «Чебурашка», соответственно мелко-буржуазный и не очень наш. Или все-таки наш?
Для начала определимся – когда и где происходит действие этой картины? По картинке сразу не скажешь – но какое-то время все-таки пытаешься понять по ориентирам деталей.
Лощеная цветовая картинка южного города, как иллюстрация из сталинской книги рецептов «О вкусной и здоровой пище». Телефоны советского времени – с дисками и трубками, но не совсем историческое ретро, продавщица мороженного и напитков с допотопной тяжеленой тележкой – советской? Музыкальным фоном поет Эдуард Хиль знаменитый вокализ Аркадия Островского – совсем как в сериале «Ивановы-Ивановы». Советское все-таки время? Смотрим дальше – нет, не советское. Дочка главного героя – владелица магазина шоколада, изобретает и реализует продукцию по собственным рецептам. Секрет этих рецептов для своей начальницы, владеющей шоколадным производством, стремится умыкнуть у нее один противный тип. Нет, не советское время – тогда не было владельцев магазинов и тем более, владельцев шоколадных фабрик! Разве только что это НЭП? Но не НЭП, одежда героев вполне современная и можно даже сказать у дам – голливудская, как у пин-ап- гелз. Может быть, это и впрямь Америка? Если юг, то природа подходящая и загородный дом главной злодейки вполне в духе мировой прогрессивной архитектуры 1970-ых. Остальные дома не понятно какой архитектуры, но чрезвычайно затейливые и разноцветные, что наводит на мысль, что может быть, это условно сказочное пространство? Почему нет? Но тут в диалогах героев мелькает знакомое слово Москва, но не сопровождаемое радостным советским «столица наша необъятной Родины», а с явно негативными комментариями – выходит это самое что ни на есть наше время? Москва, деловая, серая, скучная, прагматичная, вечно спешащая куда-то по делам деловая колбаса – это из сегодняшних времен.
Хорошо, оставим напрасные поиски и будем считать что действие фильма разворачивается «В день какой неведомо, ни в каком году!»
Но смущает, что даже для начала фильма слишком уж много реминисценций, интертекстуальности, так называемых «отсылок к лучшим образцам западного кинематографа», как это принято сейчас называть, эдакий «культурный пастиш». Винегрет из чужих идей. Немного из «Чарли и шоколадной фабрики», немного из фильма «Шоколад», и очень много из «Паддингтона» - « я ваша катастрофа». И бонус! Есть и знакомая фразочка из нашего любимого новогоднего фильма «Ирония судьбы или с легким паром». От Ипполита, поливающего душем свое зимнее пальто, - «тепленькая пошла».
И даже не хочется и вспоминать, в какой момент Чебурашка произносит эту усвоенную у людей фразу… да, «вонючий юмор», которого в советском кино не было никогда, и в качественном западном кино нет, но в картинах более низкой категории на нем строятся практически все плоские и скабрезные шутки. И тут уж как это ни позаимствовать, если больше ничего веселого кроме крушения и разрушения "новым" Чебурашкой всего, с чем он сталкивается не придумать. Так вот и появляется шоколад из краника в форме кучки дерьма на злодейской фабрике вместо изысканных шоколадных бон-бонов.
Любит наш народ… всякий суррогат. Симулякр,интертекстуальности и ремнсценции.
В качестве иллюстрации кадр из фильма «Приключения Паддингтона» (режиссер Пол Кинг,2014 г., фильм поставлен на основе книги Майкла Бонда "Медвежонок Паддингтон", 1958 г.)