(Текст имеет сноски и форматирован. Ссылка на оригинальный текст https://disk.yandex.ru/d/GB_jQXZcUMQWTg )
Началом пространства является центр, точка. Любая точка является центром пространства в силу тождественности точек друг другу и геометрической бесконечности пространства. Местоположения точки относительно других точек не влияет на её сущность: где бы точка ни находилась, она остается пределом различения и центром всего (как положение наблюдателя во Вселенной не влияет на горизонт наблюдения Вселенной ). Точка – это абстракция пространства, задающая возможности всех других пространственных отношений и, в отличии от мгновения (момента времени), является 1_виртуальным различением, а не 0_виртуальным .
Точка отличается от другой точки положением в пространстве, но это положение и направленность пространства условны и точки «разделены » пустотой. Пустота как метафизический объект подобна геометрическому пространству, идее одновременного сосуществования всего сущего, в рамках которой пустота является вместилищем и отрицанием всего кроме себя. Пустота не имеет направлений (отрицает направления) и может вместить всё, что угодно (даже противоречия ). Любая вещь в пустоте оказывается точкой (мерцанием), т.е. теряет материальное содержание и присутствует как пустое место. Точка как мерцающее пустое место является ничто для экзистенции, точка, не отличимая от мерцания других точек, даёт возможность различать то, что находится в пространстве или аннигилировать вещь через геометрическую абстракцию.
Представить вещь как точку – это значит обратить реальную конкретность вещи в пустое место, годное для математического обращения. Предельная абстракция точки как пустота мерцающего места, вне всякого контекста, достижимая только интуицией. Вещь в данном случае не убирают в сторону, а сжимают до таких размеров, когда теряются сущностные качества. Сжатие в черную дыру , когда сущность схлопывается и никак не обозначает своего присутствия, сущностные эманации не выходят за границу событий, сущность перестает взаимодействовать с миром. Такое абстрагирование, сжимающее сущность до мерцающей точки (черной дыры), не может быть объективным или случайным совпадением с реальностью в силу того, что это только «внутренний» субъективный процесс, тотальная работа мышления.
Субъект открывает ничто вещи, переводя её в геометрическую проекцию (там, здесь, рядом, далеко) , чувственное априорное пространство (Кант) , где снимается всякая объективность вещи и она может представляться как сумма нейронных связей . Мир в этом смысле также оказывается точкой, в которой поглощены любые сущностные связи и смыслы.
Для субъекта не существует «отдельного» от субъекта мира, всё приведено к геометрии внутреннего пространства , которая не трехмерная и конституируется движением расширения (любовь) и сжатия (познание) по свободной ритмической траектории. Субъект движется (меняется) в пространстве, которое создается самим же движением (сжатие и расширение пространства). И, согласно данной аналогии, субъективное пространство зависит от направления движения субъекта относительно себя и «скорости-времени» (свободы) движения.
Движение относительно себя индуцирует пространство и время, и чем «быстрее временит» это движение , тем более сложными могут быть их конфигурации. Возвращение субъекта(самопознание) к себе является следствием его свободного выхода из себя, трансцензуса, субъективной прихоти быть вне себя в связи с объективностью хаоса.
Ввиду того, что субъект как единство себя находится в реальном покое самотождественности и не имеет внутреннего времени (субъект вечен), то движение от себя ацикличное и произвольное (возникает в связи с хаосом как «причиной» субъекта, любовью к Другому), а движение к себе циклично и постоянно (возникает в связи различением себя как атрибутом самотождественности, стремлением к истине) являются 0_виртуальными. Реальная вечность субъекта как бы инициирует время через скорость 0_виртуального движения субъективности от себя и к себе.
0_Виртуальное время внутри субъекта как движение на различение и совпадение с собой течет и является свободным временем или свободой. Есть также другой аспект взаимодействия покоя и движения. Неподвижность и вечность субъекта (Бога) «внутри» (точки центра) себя относительно вечного движения хаоса «снаружи» порождает отношение между вечным покоем и вечным движением. Такое отношение между покоем и движением можно охарактеризовать как 1_виртуальность, когда спорадически (как солнечный ветер) возникают временные миры, истории божественного творения.
Мировая история 2_виртуальна и в смысле того, что она начинается и заканчивается как один из возможных сценариев, как игра разума (Гегель). История предполагает интерпретацию и рефлексию, они встроены в исторический процесс, потому что это развитие разума, морали, нравственности. И даже если объективным началом истории является случайность, то она не имеет значения для самого исторического развития как поля возможностей и альтернатив. Игровая сюжетность положена в основание истории. Игра условна и существует, пока есть игроки-субъекты и поле игры. Игровой характер истории и определяет 2_виртуальность мира. Мир возникает как эпифеномен покоя и движения, хаоса и вечного субъекта и продолжается уже в рамках игровой эстетики (2_виртуальность). Мир всегда на грани коллапса, окончания игры в любой момент своей истории и эта уже-завершенность мировой истории также определяет 2_виртуальность происходящего.
Мы живем здесь как бы не по-настоящему, условно, мгновенно. Время «имитирует» вечность покоя в настоящем и вечное движение в прошлом и будущем . При этом законченность истории выражена не только в грядущем апокалипсисе, тепловой смерти Вселенной, расширении Солнца и т.д., но и в прошлом. Смысл конца здесь не в окончании времени, а в окончании истории. История как бы уже закончена, потому должна быть закончена в связи с безвозвратной утратой новизны , а время «механически» продолжает идти. Всё что происходит с нами – это пост-история, рукотворная иллюзия (пост-история продолжается не сама собой, а за счет бешенного усилия массы).
Будущее и прошлое одновременно заканчивают мировую историю: прошлое фактически свидетельствует о конце, а будущее приближает конец истории через настроение и интуиции . Вот это сближение прошлого и будущего как окончания истории и характеризует время нашего мира, ускоряющегося потока событий накануне «последнего» события истории. Субъект втягивается во время мира, переходит из вечного покоя в 2_виртуальное игровое движение, «обогащая» себя высшими переживаниями истории и хаоса .
Взаимодействие субъекта с хаосом как высшей реальностью оказывается самой глубокой метафизической проблемой, учитывая то, что хаос «порождает» субъекта. Природа хаоса не позволяет(?) однозначно что-то утверждать о хаосе ввиду его принципиальной неопределённости и бессмысленности. В хаосе нет(?) разума и воли, чтобы персонифицировать хаос. Любые описания хаоса будут(?) недостаточны для понимания, субъект может исключить хаос из «уравнения» реальности и ничего не потеряет.
В этой незримости хаоса остается только эстетика чувств, которая схватывает то, что не доступно разуму и науке. Хаос тематизируется искусством, чувством прекрасного и совершенным вкусом. И можно утверждать, что хаос является тем, что относится к красоте , хаос – это динамическая красота, красота и игра потенциалов возможного. С таким типом красоты мы сталкиваемся, когда пытаемся оценивать «внутреннюю» красоту, душу, которая выражается в поступках. Поступок оказывается красивым, когда он демонстрирует пределы творческой свободы, близкие к креативной мощи хаоса. В этом смысле творчество является связью субъекта с хаосом, которая позволяет полнее реализовать свободу, придать свободному акту характер объективности и тем самым выйти за границы субъективности к интерсубъективному, а, может быть, и к первичной реальности – к самому хаосу.
Хаос придает творчеству объективность, надмирность, трансцендентность. Красота искусства в этом смысле указывает на неполноту мира , на разрыв, сквозь который в мир входит хаос. Разрыв мира, трещина выражается и как трагическая красота мира, мир наполнен событиями, которые свидетельствуют о присутствии хаоса и его бесчеловечности. Абсурд, невозможная красота, безумие, вакуум. Эта холодная и бездушная красота чем-то напоминает вычислительные экзерсисы искусственного интеллекта, но чудовищно усиленные.
Гении (ангелы) временно исцеляют мир от результатов действия хаоса, штопают ткань мироздания своими творческими усилиями. Но трещина остается и напоминает о начале и конце мира, о неизбежности времени. Можно сказать, что трещина — это будущий конец мира, разрушительный коллапс сущего, и такое будущее тревожит и беспокоит мир, обращая его в войну. Мировые войны ясно обозначают вторжение хаоса в мир – совершенный мир не предполагает безумия войны, когда ядерными бомбардировками выжигают целые города. Хаос сталкивает людей в бессмысленной злобе в смертельном противостоянии, обрушивает мир, в мгновение ока, подымая брата на брата, детей на родителей. Хаос инициирует мощнейшие инсайты, порождает гениев и серийных убийц, создаёт «невозможные» встречи и комбинации. Мир, наполнен присутствием хаоса и ожиданием неизбежного и случайного.
Трещина мира проходит и в прошлом, указывая на начало мира, которое возникло некоторым невозможно-необъяснимым способом. Прошлое указывает на рождение, необъяснимое переплетение судеб, характеров, генов, которое вдруг оказывается новой личностью. Прошлое до времени живет своей «объективной» жизнью, фактами, которые нужно принять, но потом вторгается в настоящее и меняет его совместно с будущим в сторону большей неопределённости и трагикомичности.
Настоящее окутано разрядами случайных микро-событий, странным смешением приливов будущего и прошлого, синхронностью микро и макро. Хаос располагается вдоль всей временной линии и проникает в мировую историю посредством незаметного и странного влияния, окрашивая происходящее в бесконечные возможности случайного .
Наш мир - конечный, понятный и антропный - превращается под действием хаоса в онтологические джунгли, где возможны любые события и сущности. Такой мир может быть вечным, потому что хаос может всё. Однако, конечность мира во времени, грядущий апокалипсис кажутся наиболее реальными возможностями по сравнению с возможностями вечного существования, энтропия возрастает и физика - научная рациональность - приговорила мир.
Возможно, рациональность не может иметь дело с реальной, физической бесконечностью, выходящей за пределы рабочей точности и надежности прогнозов. Наука становится бесполезной в бесконечном мире, где нет дефицита ресурсов и произвол морально оправдан. Наука — это инструмент выживания в ограниченном мире, поиск превосходства в технологиях и алгоритмах, попытка расширить (или сжать) мир до «нужных» размеров. И мир в такой интерпретации, в рамках научной рациональности превращается в локальное пространство-время, с которым мораль и наука «без проблем» справляются. Выход к хаосу, вечному движению материи не нужен, теория работает против исторического времени, позволяя управлять и извлекать ресурсы в условиях неопределенности и локальности.