Это исчадье ада я никогда так и не увидела - в жизнь мою он проник исподволь и невзначай, как возникают из небытия все чародейские черные коты.
Как-то раз на исходе лета - колдовское время моей жизни - мне в личку написал совершенно незнакомый иностранец.
"Англичанин" - озадачилась я, - или француз?"
Изъяснялся он на ломаном русском, что меня слегка заинтриговало.
На аватарке у иностранца красовался лоснящийся черный кот. "Ясно : Воланд" - решила я.
"Здравствуйте, Ольга. Хочу Вы благодарить за ваш прекрасный фотаграфие," - сказал Воланд.
Мне стало очевидно: ищет Королеву на ежегодный бал.
В ту пору - на пороге сорокалетия - я была наивна и покупалась на наглую ложь. Мужской лести в моей жизни сильно не хватало. Впрочем, кому и когда ее хватает? Мы, женщины, ненасытны.
Воланд прислал мне свое размытое и невразумительное фото, затем сообщил, что черного кота, которого он повсюду водит на поводке, как собаку, зовут по-славянски - Писклей, после чего внезапно попрощался и надолго пропал.
Объявившись вновь, рассказал историю, как Пискля стащил в прибрежном магазине головку сыра и скинул со стола тарелки в открытом летнем кафе.
Я не понимала, почему этот странный тип никак от меня не отстанет. Но рассказы о похождениях Пискли, приправленные долей нецензурщины, были прекрасны, и я постепенно втянулась.
Иногда иностранец писал каждый день; бывало, что исчезал на месяц.
Меня он начал называть Кисой, а про себя сообщил, что он - "Баран". Русский язык его был весьма сомнительным: я понимала примерно треть тех длинных, слегка бредовых текстов.
Примерно через полгода Воланд объявил, что меня обожает. Прислал виртуальный букет и пообещал, что скоро я стану носить его фамилию. Я попросила не бежать впереди паровоза и предложила для начала познакомиться лично. Как минимум, поговорить по телефону. Ибо как иначе можно сменить фамилию?
Предложение озадачило моего новоявленного жениха. Номер свой он прислал, но звонить не стал. Мы с подругой иногда развлекались анонимными звонками: слушали голос моего загадочного кавалера.
Все шло своим чередом. Воланд писал о проделках кота; то возникал, то пропадал. В жизни ничего не менялось.
Около года мы вели переговоры о том, что надо бы встретиться - кавалер временно проживал на юге России.
Иногда он страстно обещал купить билет на любой ближайший рейс, затем посылал меня к черту и говорил, что в гробу видал таких зараз, как я.
Я привыкла к странной переписке и скучала, когда долго не получала новостей о похождениях черного кота.
Иностранец быстро осваивался в языковой среде, его русский становился все вразумительнее, а мат - отточеннее и заковыристее. Намеки на то, что я - потомственный интеллигент и дети мои услышали безобидное слово "жопа" впервые в начальной школе мой собеседник начисто игнорировал.
Как-то раз я была по делам в городе, где обитал таинственный незнакомец. Проявив несвойственную мне активность, я предложила наконец-то встретиться. Любопытство - главное свойство моей неуемной натуры.
Воланд оказался мрачно красивым и черноволосым - но, собственно, как ещё он мог выглядеть?
За сорок минут нашей встречи в кафе он успел выложить мне всю биографию, показал паспорт гражданина Великобритании и новые фотки кота. Признался, что в России живёт нелегально, но уезжать отсюда не собирается ни за какие коврижки.
"Здесь я могу завести примьерно кота и никто не заставляет менья собирать тысячу справок",- объяснил он свою любовь к нашей стране.
Расплачиваясь, он широким жестом достал из заднего кармана пухлую пачку наличных, помахал ею у меня перед носом и хвастливо заявил, что это ровно миллион. А с собой деньги приходится носить потому, что это Россия: воруют.
Прощаясь, кавалер сообщил, что я страшненькая, но дико прикольная, - лучший комплимент в моей жизни. Вновь предложил мне руку и сердце. И, естественно, растаял в воздухе.
Так оно все и катилось. Мы переписывались - иногда вполне мирно, а порой страшно ругались. Я не воспринимала наши странные отношения всерьез, но похождения черного кота Пискли прочно вошли в наш домашний фольклор.
Через три года общения Воланд начал мне регулярно звонить в несусветную рань; изредка мы встречались.
Периоды молчания Князя Тьмы становились все короче, а русский матерный под моим влиянием слегка деградировал: я строго и неуклонно караю за использование ненормативной лексики.
Но рассказ мой, впрочем, про кота.
Периодически Пискля болел. Я давала заочные консультации по ветеринарии, дистанционно ставила диагнозы и искала опытных врачей. Так мы вылечили несколько отравлений и экзему; в свою очередь, я жаловалась Воланду на постоянные старческие хвори нашей серой Тучи.
Однажды наша устаканившаяся жизнь, увы, была разрушена: Писклю порвали насмерть голодные бродячие собаки.
Безутешный Сатана плакал на могиле питомца навзрыд и обещал, что умрет вслед за котом. Раз пятнадцать ходил топиться на море, но через сутки, когда я всерьез начинала беспокоиться, вновь выходил на связь.
После смерти любимца на Нечестивого снизошло озарение: постепенно он начал сознавать, как мало было сделано для подлунного кошачьего мира.
Вся безмерная любовь, которая прежде предназначалась Пискле, лавиной обрушилась на четырнадцать разноцветных беспризорных котят. Дизель, Крадла, Соплюшка, Томас, Рыжик, - всех я уже за древностию лет и не упомню.
Отныне я ежедневно получала истории о том, как Крадла стянула горячую самсу в чебуречной, а Томас жестоко побил тихого бесхребетного Дизеля.
Главарем кошачьей банды - что логично - была назначена трехцветная кошка с толстой наглой мордой. По кличке Ольга.