Первая Катунь
Из голубой бездны небосвода ослепительно сияет ласковое весеннее солнце. Майская свежесть струится над водой, приятно пригревает лицо и руки. Большой красивый плот, необычной спортивной конструкции, на раздутых авиационных камерах плавно скользит по Катунскому плесу. Рядом с плотом плывет катамаран -двойка, - трехметровые серебристые баллоны –дутики его ещё не просохли после пройденного порога, и солнечные зайчики отражаются на лицах экипажа. Вода плещется под настилом плота, и далеко, позади шумит пройденный порог. Все мы довольны и солнцем, и порогом, и выдавшейся передышке. Мы, это студенты - туристы из разных институтов Барнаула, весёлая, неунывающа ни при каких обстоятельствах, публика. Быстро движутся по сторонам берега с разноцветными пятнами весенних цветов. Розовые кусты цветущего багульника, да разноцветные пятна подснежников и кандыков, на нежной зелени молодой травы, проплывают мимо сказочными праздниками изобилия и красок. В воздухе приятно пахнет речной свежестью и пихтовой хвоёй от таежных зарослей, спускающихся к самой воде. Широким плесом Катунь расстелила воды свои, спешит между гор, то ускоряя, то замедляя бег, и катит наши суденышки навстречу приключениям. А начиналось всё таким образом.
Прививка туризмом
Как-то раз в сутолоке институтской жизни моё внимание привлекла интересная фотография, появившаяся на доске объявления. Экипаж - в составе шестерых парней в спасательных жилетах и касках на плоту преодолевал бурный поток в пороге какой-то неизвестной реки, а ниже - небольшое объявление с приглашением в секцию водного туризма.
И вот я в городском клубе туристов, где собрались желающие заниматься водным туризмом. Встретил нас Михаил Юрьевич Колчевников: автор и руководитель того самого похода, чья фотография из объявления запала в душу…
Занятия в турклубе проходили всю зиму. Опытные ребята рассказывали о своих путешествиях, учили, как построит плот , как выбрать маршрут, как безопасно управлять судном на бурной воде… Появлялись новые друзья, мы ходили в зачётние походы, мечтали о новых речках, возникали новые знакомства, Так постепенно сколотилась наша крепкая дружная компания.
Долгими зимними вечерами собирались мы в своём турклубе, делились впечатлениями о походах, планировали, обсуждали, мечтали, спорили, вспоминали, - ждали весны, когда просыпаются реки. В те времена купить снаряжение для похода было негде, и всё делали своими руками: шили штормовки, спасательные жилеты, доставали по блату верёвки, мастерили снаряжение для плотов, клеили катамараны - жили будущим походом. И с каждым тёплым днём, с каждой сосулькой, растущей с крыши, всё ближе было то, чего мы так ждали, к чему готовились целую зиму.
И наконец, - день первый - день отъезда настал. Улажены все дела в институтах, сданы зачёты, досрочные экзамены. С самого утра приподнятое праздничное настроение. Торжественно вношу свой драгоценный рюкзак в комнату и начинаю собирать в кучу всё, что потребуется в походе: одежда на все случаи жизни, кружка ложка чашка, аптечка, ремнабор, фонарик, спальный мешок, дождевик, нож…
Собираются ребята. Комната постепенно принимает вид барахольного склада: повсюду спасжилеты, каски, спальные мешки, торбочки с крупой, с сахаром, сало, сгущенка и тушенка в банках, верёвки, тёплые вещи, палатки. Атмосфера оживления и деловитости во всём.
Сегодня, пожалуй один из редких случаев, когда все, без исключения, собрались вместе.
Олег, мой партнер по катамарану - высокий крепкий парень, в неизменной зелёной шапочке. Он будущий инженер - автомобилист, наш главный и самый азартный рыбак, всегда спокойный и надежный в любых ситуациях.
Сергей - будущий педагог - историк, сухощавый, сероглазый плотовик – вместе ходим все походы с самого начала. Серега отращивает первую бороду - туристскую, за месяц до похода. Он обладает исключительным чутьём на вкусные вещи, хорошим музыкальным слухом, и ребята с удовольствием слушают песни, и поют под аккомпанемент его гитары
Два друга детства родом из Кузбасса. Авторы смеха и веселых проделок, путешественники с опытом таежных походов: Юра и Толик. Юра -студент политехнического института, общительный, веселый, золотых рук мастер, авторитет по всем техническим вопросам. Толик – путешественник природный - всё свободное время он проводит на реке, в тайге; на мотоцикле объездил всю Кемеровскую область и Алтай, собирается всерьез заняться автомототуризмом. Служил во флоте и никогда не расстаётся с тельняшкой. Питает слабость ко всевозможным взрывам и очень любит макароны по-флотски. Не знает ни секунды покоя.
Андрей - рыжебородый крепыш, собирается стать детским врачом , любит хорошо поесть и докопаться до истины.
Николай - добрейшей души человек, самый компанейский из всех нас. Он всегда оказывается там, где надо кому-то помочь. Никто не видел его хмурым, расстроенным, он всегда бодр, всегда рядом - ребята дружески зовут его Никсоном. Без пяти минут врачи - Наталья и Галя,- это почти единое целое, во всяком случае в походе невозможно представить их поврозь. Большую роль играют они в группе: от них зависит наш аппетит, они же завхоз, и"министр"финансов, их присутствие во многом положительно влияет на наш, почти мужской экипаж.
Наконец-то, каждая вещь находит свое место в рюкзаке, всё проверено,
аккуратно уложено билеты на поезд в кармане у завхоза. Выпиваем по чашке традиционного цейлонского чая, присаживаемся на"дорожку" и отправляемся на вокзал. Прохожие с любопытством оглядываются на нас: большие рюкзаки, пёстрые штормовки явно вызывают живой интерес. Какой-то пенсионер останавливается и, навалившись на трость, долго провожает нас доброй улыбкой – завидует…
Ночной поезд, тесное дружное купе, наполовину заваленное рюкзаками, и колеса выговаривают на стыках: "Вперед, вперёд, скорей, скорей". А утром, на автовокзале, автобус с голубой каемочкой принял нас вместе с грузом в своё "чрево". Поблёскивая стёклами в лучах утреннего солнца и напевая мотором, "пазик" выехал на Чуйский тракт.
С шофером нам повезло: он оказался на редкость общительным человеком. Отрекомендовался просто дядей Мишей и всю дорогу рассказывал о Чуйском тракте, о Шукшине и съемках его фильма на Чуйском тракту, про Пашку Колокольникова, об истории тракта, и о многих других интересных вещах, какие знают только старые чуйские шофёры. За окнами мелькают деревеньки, берёзовые рощи, поля.
От села Маймы Чуйский тракт сворачивает направо и вдоль Катуни начинает втягиваться в горы. Остановились у Серебряного ключа – Аржан-Суу. Когда-то здесь любил останавливаться Михаил Иванович Калинин, приезжавший на лечение в Чемальский санаторий. У источника всегда людно: редко какой шофер, проезжающий мимо, не остановится здесь, всем по душе хрустальная вода Аржан-Суу, что в переводе с алтайского означает целебная вода. Вода действительно, очень вкусная, вдоволь напившись, ребята наполняют водой свои фляжки, едем дальше.
Внизу, справа от дороги, бурлит весенняя Катунь. С ней-то нам и предстоит тесное знакомство в ближайшем будущем. Не первый раз приходилось проезжать мимо этой реки. Не первый раз, глядя на неё, возникало ощущение величайшего труда, и слепой дикости, с которой бросалась она на скалы, взрывалась пеной и белыми брызгами в порогах.
Почему человека притягивает зрелище речных порогов? Думаю, потому, что это труд реки, безостановочный, тысячелетний грандиозный труд…. Каждый раз, когда смотришь на каньоны пропиленные водой в скалах за многие годы, отшлифованные до блеска камни, - всегда удивляешься этому исполинскому труду. Человек понимает значение труда и всегда величину его оценивает по достоинству. Сила и громада воды, её работа и мощь этой работы постоянно притягивает к себе душу человеческую, вызывает желание прикоснуться к этому, забраться в кипень валов и подружиться с величием речной стихии.
По Катуни никто из нас ещё не плавал. Очевидцы рассказывали много и по-разному. Там и загадочные "Тельдекпени" с гигантскими воронками, затягивающими целые плоты и четырёх метровый водяной вал, и скалы в русле, - всё это громоздилось в воображении, тревожило и волновало каждого. Тревожило меня -руководителя, ответственного за жизнеспособность группы на воде. Всё время возникал вопрос: все-ли мы продумали? Всё-ли я предусмотрел?
В сотый раз начинаю перебирать в мыслях страховку: надёжность спасжилетов, расстановку сил, опыт участников, способы ликвидации аварийных ситуаций и вновь не нахожу изъяна. А глядя на эти жизнерадостные лица, полные дружного оптимизма, и весёлой энергии, в сотый раз убеждаюсь – экипаж нормальный - надёжный.
- Не горюй, начальник! – как бы, читая мои мысли, с улыбкой подтверждает Юра, - Хорошая речка, как раз для нас!
-Конечно! Быстрее бы до воды добраться, - продолжает мысль Никсон,
- Скажи-ка, флотский.
- Все потонете… Катунь - убийца, - включает черный юмор Толян.
- Ну да, - Недоверчиво бурчит себе под нос Андрей.
- Не трусь, Андрюшка, мы рядом. - Похлопывает однокурсника по плечу Галина.
- С нами не пропадешь. - Добавляет Наталья.
Да, действительно, команда надежная, такая не пропадёт!
Семинский перевал встретил нас снегом и холодным ветром. Коренастые кедры вдоль дороги думали свои думы. Они здешние и привыкли ко всему. Солнце спряталось за низкие серые тучи, из которых время от времени сыпалась зарядами снежная крупа. Гигантские серые облака, как старые овчины, выползали на дорогу, и автобус замедлял свой ход, пробираясь по заснеженному тракту, по изгибам Семинского перевала.
Конечным пунктом нашего автопутешествия было село Туэкта расположившееся у подножья южных склонов Чергинского хребта. От этого села начнется водная часть нашего похода. Пазик свернул на просёлочную дорогу, и рюкзаки на полу ожили, запрыгали на ухабах. Мимо тянулись серые, мокрые от дождя заборы, какие-то избушки, мокрые лошади... Автобус вырулил с дороги в переулок, выехал на лужайку и остановился.
- Приехали! Эй, засони! - Тормошит Наталья Сергея и Андрюшку.- Так
вы всё царство небесное проспите. Подъем!
Гурьбой высыпали из автобуса, вытаскиваем рюкзаки на мокрую траву. Попрощались с Михаилом Петровичем,
-Спасибо!!! "Пазик" скрипнул дверями, дёрнул я с места, и, подвывая мотором, побежал обратно к Чуйскому тракту. В глазах ребят искорками промелькнула грусть: уезжал последний кусочек цивилизации.
Переправа
Моросящий серый дождь кажется, насквозь промочил не только землю,
но и камни. С тихим шорохом сыплются капельки на жёлтую прошлогоднюю траву, на чёрные кусты, шелестят по лужам. Сквозь пелену дождя у подножья горы за речкой зеленеет густой ельник. К нему и лежит наш путь, там должен быть сухостой для постройки плота, сухие дрова: там разобьём лагерь. Чавкает под ногами вода, кругом болотистая поросшая кустарником низина, идём к полуразвалившемуся мосту через реку. По скользким бревнам осторожно перебираемся через небольшой поток, но кажется, это не вся река, а всего лишь протока Урсула, Так и есть, за полянкой впереди покачиваются ветки ивняка над быстрым мутным потоком. Это и есть основной Урсул. Ширина его здесь метров 15 - 20, моста нет ни выше, ни ниже. Вброд перейти и думать нечего - от самого берега глубина больше метра, да скорость течения метра три в секунду.
-Вот и приехали. - Мрачно заметил Андрей, для него это первый поход.
-Смотри-ка, размокнет твоя докторская борода, - дружелюбно поддевает
его Наталья.
-Мужики, складывайте мешки под ёлку, - освобождаясь от рюкзака, проговорил Толик, - Ух, совсем плечи оттянул, родимый.
- Думать будем, - Добавляю я.
Останавливаемся, сбрасываем поклажу в кучу под разлапистой пихтой, чтобы не мокла. Держим совет и решаем построить катамаран, и на нем переправиться на ту сторону реки.
- Ни пятачка сухого места. Холодина! Б- р-р. Какой же чёрт несёт в эту промозглую погоду? Куда? - Андрюшка скорчился среди рюкзаков, втянул голову в плечи и засунул руки в карманы.
- Эй ты, дед Мороз!! - Не равнодушна к нему Наталья. - Развязывай своё барахло, давай лопасти, и верёвки у тебя же.
Андрей: ,вздрогнул, удивленно взирает на Натку, протирает мокрые очки и, глядя на занятых делом людей, тоже начинает шевелиться.
- Но не всё ещё потеряно, - мурлычет Юра, вынимая из рюкзака топорик, и весело подмигивает Андрюхе. - Так-то, дружище.
Олег с Никсоном и Сергеем надувают гондолы катамарана, Юра делает весла, а мы c Толиком лезем в кусты рубить жердинки для рамы. Ни кто не сидит без дела. Андрей тоже забыл про дождь, помогает девчатам извлекать из рюкзаков верёвки, алюминиевые пластины для весел, вязальный шнур - всё необходимое для сборки катамарана, Работа закипела, и через сорок минут белый красавец катамаран стоял на берегу.
По праву самих старых водников среди всей команды, облачаемся c Сергеем в гидрокостюмы, чтобы выполнить миссию паромщиков. Вначале - "испытательный заплыв," как выразился Андрюшка. Под напором пары вёсел катамаран ходко бежит на противоположный берег и обратно. После зимнего перерыва чувство воды особенно приятно отдается где-то глубоко в груди, но глядя на приемную комиссию мокнущую на берегу под дождем, сантименты улетучиваются. Хочется поскорее разжечь костер, напоить всех горячим чаем, согреть.
- Ходовые испытания на "отлично" - доволен Толик.
Начинаем переправу. Первыми переправляем наших разведчиков: Юру и Толика, они идут подбирать место для лагеря, и строительный материал для плота. Следом переправляем Олега с Никсоном, за тем - груз. Борт катамаран ткнулся в противоположный берег, Сергей резко соскакивает с дутика, катамаран кренится - и я лечу в воду вместе с мешками. Глубоко. Воды по грудь. Толкаю вверх один рюкзак, падает второй. Что есть сиз упираюсь в скользкое дно, поднимаю рюкзаки из воды, и в этот момент Сережка, искупая свой грех, вытягивает меня вместе с катамараном и мешками на отмель. Жаль подмокших вещей. А с противоположной стороны девченки-грузчики моментально прилепляют обидное название - теперь мы уже "старые подводники". Да, к сожалению, весь конфуз налицо.
- Се-ля-ви, - бормочет Серёжка и разводит руками.
Наконец все на нужном берегу. Переправа успешно завершена, "паромщики
великодушно возблагодарены, не смотря на совершённую пакость в отношении хозяев подмоченных вещей. Полный порядок.
Дождь перестал. Потянул холодный ветерок и принес первые снежинки, а через несколько минут уже была настоящая зима. Но теперь холод и непогода не страшны. На уютной полянке весело шипит и щёлкает костёр, облизывая огромный лиственничные пень. В котелках над огнём кипит вода, Галя с Натальей деловито колдуют над съестными припасами, пахнет мохом и тушёнкой. Три палатки спрятались под кронами больших елей на сухой мягкой подстилке из мха. Мокрые и, чуть уставшие, собираемся у костра. Вот теперь можно и отдохнуть. Постепенно согреваются руки теплом ярко горящих сучьев. Вскипел чай, Сергей как всегда, первым оказывается у котелка со своей громадной литровой кружкой – она заменяет ему и чашку.. Лучшего, пожалуй, не придумаешь сейчас для пустого холодного желудка.
С чаем, приятными волнами, тепло быстро наполняет всё озябшее существо и неожиданно появляется чувство комфорта, которое можно испытать только вот на таких полянках и в такую погоду!
Много раз приходилось мне ночевать в палатке в самых различных и, порой, неожиданных местах. И всякий раз не перестаю удивляться нехитрому уюту, возникающему, как только разведешь костёр и поставишь палатку. Любое место: будь это закуточек между скалами или глухие дебри, зелёная лужайка, или гравийная дресва реки - на всяком пятачке умело расположенные костёр и палатка создают домашний уют, важный для отдыха души и тела. А утром - снимешь палатку, погасишь костёр и - «Спасибо полянка за добрый прием».
Мои друзья быстро отогрелись и разговоры у студентов – основа пополнения знаний. Толя нашел в ельнике следы лесной жизни: остатки таёжной трагедии.
- А живёт же здесь какая-то зверина. Когда жерди рубили, видели мы c Юрием Ивановичем кучу костей обгрызенных, да перьев кучки.
- Медведь наверное, - припивает чай Никсон, - он весной голодный, вот и съел кого-то.
- Туриста съел, ага? - В тон ему иронизирует Наталья.
- А перья - откуда? - доверчиво интересуется Андрей.
- Да турист тот окрылённый, - поясняет ему Натка. Андрюшка, глотает чай и молчит.
Снег перестал. Ветер раскачивает макушки высоченных елей и шумит вверху. На нашей полянке ветра нет, только дым от костра закручивается спиралями и меняет направления. Поскрипывает старая береза, прикасаясь толстыми ветвями с рядом стоящими деревьями. Внизу тихо, тепло. Густой ельник сплошной стеной окружил нашу полянку. Лес лучший друг человека.
А неподалёку, полянка чуть побольше, там будет расположена судостроительная верфь, там будем строить плот. Сухие еловые жерди уже приготовлены и дожидаются своего часа. Но разве можно студентам ничего не делать?
До и после ужина на этой полянке стучит топор, ширкает ножовка - деловая суета: не хочется ждать - строим плот. На следующий день к обеду судно было готово. Крепко связанная капроновыми шнурами рама, аккуратные стройные подгребицы из прочных тонких жердочек на концах рамы, туго накачанные камеры и легкие пяти метровые греби - радуют глаз, разжигают нетерпение.
Какие понятные каждому путешественнику - радостные минуты проживаешь всегда перед спуском судна на воду. Всё сливается в эти трепетные мгновения: и долгие зимние месяцы в ожидании, и ликующее солнце весны, и самые милые на свете в этот момент, мордашки друзей, суетящихся вокруг. Вот он ветер странствий, и жажда познания мира…
Муравьиной компанией облепляем плот и тащим к воде. И вот наше детище уже покачивается на струях Урсула. Вода шевелит плот, плещется под ним, торопит, зовёт с собою. Прощай лагерь, старый ельник и твои неведомые обитатели, мы оставляем вам тишину и первозданность.
Первые неожиданности.
Первым отчаливает катамаран. Вперёд уходят разведчики: Сергей и Толик. Урсул в верховьях часто петляет, разливается на протоки, устраивает неожиданные ловушки и завалы из деревьев, коряг и всякой всячины. Шустрый катамаран прокладывает курс шестиметровому плоту - своей плавучей базе. Отчаливаем и мы. Медленно отдаляется назад гостеприимная полянка, зелёные мохнатые пихты.
Мелькают прибрежные кусты, плюхают по воде греби, привыкают ладони к шершавым рукояткам. Приятно чувствовать, как послушное самодельное сооружение безошибочно повторяет все изгибы узкого коридора реки. Местами ветви кустов и прибрежных деревьев сплетаются над головой и получается туннель. Однажды, в 1976 году, в первом своем плавании, мы попали в такой же туннель, перегороженный подмытыми берёзами - плот крепко помяло, сбило в воду двух человек, сломало греби… Теперь, вспоминая этот эпизод, немножко волнуюсь, но доверяю своей разведке - не подведут мужики, Можно смело идти вперёд.
На плоту полный порядок, Юрий Иванович на передней греби внушает Андрею, что он – Андрюха, только «гидроусилитель», а не лоцман, и что лоцманом в туннеле сегодня может быть только он сам - Юрка Вязовский.
- Не впивайся то в неё как клещ! Видишь, куда я гребу, туда и тебе давить. Вот твоя задача, борода. Свободнее надо.
Нет ещё гремящих порогов, бешенного вала, Урсул только набирает силу, незаметно подбирает по пути маленькие речки, ручьи и ручейки.
Но вот берега разбегаются, из-за поворота плот выносит на плёс. Скорость течения стихает, по берегам между кустов появляются прогалины.
- Чалимся! - Просто пробуем пристать к берегу, как у нас это получится? Получается не плохо. И вдруг… Трах! Передний угол плота осел в воду.
- Карамба! - заорал Юрка.
- Да распроклятущий сучок! - определяет Олег причину беды.
- Знали бы - не причаливались здесь… Ну надо же! В самом начале! - сокрушаются Галина и Наталья.
Делать нечего. Быстро разгружаем плот, вытаскиваем его на берег. Лопнувшая камера ремонту не подлежит, настолько велико повреждение. Переставляем оставшиеся камеры так, чтобы заполнить место повреждённой и трогаемся дальше. Впереди с берега сигналят разведчики. Что-то нашли. Причаливаемся к ним и идем смотреть "очередную пакость", как выразился Олег. Да, с ходу не пройти. Сухая сучкастая ель на повороте перегородила почти всё русло. Чтобы не пропороть камеры, спускаем плот на чалках вдоль самого берега.
Горы разбежались в стороны и речка свободно петляет по лугам, выписывая крутые «кренделя»: то рассыпается на протоки, то вновь собирается в монолитную струю. День подвигался к вечеру, и всей командой мы выбрали место ночёвки у красивой тополёвой рощицы.
Поддернули плот на отмель, привязали к топольку капроновой чалкой. Быстро разбили палатки и вскоре синий дым от костра поплыл над вечерним Урсулом. Река течет по широким распадкам и на берегах много деревень и стоянок скотоводов. Многочисленные стада овец и коровы – частые зрители, нашего необычного предприятия.
Утром, проснувшись, выбираюсь из палатки, стараясь никого не разбудить, но мои опасения напрасны: ребята спят крепко. Лёгкий морозный воздух бодрит и наполняет грудь настоящим Горным Алтаем! У костра уже шевелится Никсон, разводит огонь и вешает котелки с водой. От реки доносится плеск воды и какой-то странный даже - загадочный стеклянный звон. Что за музыкант? Ну-ка, проверим…
За ночь вода убыла. Волны речки кое-где доставали ледяные пластинки заберегов, играли сосульками, выросшими за ночь на ветках тальника, касающихся поверхности воды, они и позванивали тихими мелодичными звуками. Так вот это какие - стеклянные колокольчики.
Солнце поднималось всё выше и скоро растопило серебряный иней на земле, оставив нетронутыми лишь узкие полоски в тени тополиных стволов. Первое мая… Праздник и настроение праздничное. Просыпаются ребята и появляются по одному у костра представители советского студенчества. Бурно прокатывается стихийная весёлая праздничная демонстрация. На мачту плота поднят красный флаг, разноцветные шары, поздравляем друг друга. Готов праздничный завтрак, увенчанный отличным тортом - чудо изобретательности нашей женской половины!.. Но нетерпенье берёт верх. Самый нетерпеливый сегодня Андрей; он давно уложил свой рюкзак и помогает упаковывать продукты, ему, как никому другому, хочется на воду, вперёд, к порогам!
Быстро сворачиваем лагерь, и - понеслись перекати, плесы, повороты. Впереди большая деревня - районный центр Онгудай.
Останавливаемся посреди деревни перед мостом. Вездесущие деревенские мальчишки первыми окружили нас. Необычный вид: яркие каски, разноцветные спасжилеты, и добродушная Андрюшкина борода, притягивают и взывают к духу общения. Никсон и Олег провели переговоры с пацанами насчет приобретения автомобильной камеры, и скоро мальчишки шагали по мосту, а на шее одного из них красовалась старенькая камера, которой нам очень не хватало.
Отплывали с мальчишками вместе –обещали прокатить на плоту - так выполняем, через всю деревню… Праздничная толпа онгудайцев на берегу желала нам счастливого пути.
Вот и второй мост. Здесь Чуйский тракт перебирается на правый берег Урсула, а мы прощаемся с Онгудаем и нашими пассажирами.
- Спасибо мальчишки за камеру!
Урсул бежит на восток, постепенно набирая силу. Улита - последнее село на Урсуле, следующее встретится через много километров на Катуни. У деревни на берегу толпа зрителей. Что-то кричат нам, машут руками. Ребятишки бегут по берегу следом. Река быстро уносит нас за поворот.
Каньоны Урсула
Течение заметно ускорилось, волны стали выше, на гребнях то там, то здесь вспениваются белые барашки, Вода выплескивается через прутья настила под ноги, плот качает. Из-за поворота появляется очередной мост. Нацеливаемся между бревенчатых быков и с гулом и плеском проскакиваем под мостом, едва не задев головами за балки перекрытия. А навстречу уже несутся объятые пеной лобастые валуны.
- Эй, ребята! Взяли! Ещё! - азартно командует Юра на передней греби. Катамаран с разведчиками подпрыгивает на валах далеко впереди. Река бодрит. Все довольны, все давно ждали такой воды. Шесть пар рук дружно работают гребями, и плот свободно маневрирует, легко обходит очередные препятствия.
Горы постепенно подбираются к самому берегу. Розовыми пятнами на сером фоне скал мелькают мимо цветущие заросли багульника. В русле появились большие камни. Урсул яростно набрасывается на них, кипит, кружится в пене и несётся дальше. Мимо промелькнули бетонные останки недостроенной старой ГЭС. Все больше камней в потоке, всё чаще их спины скрежещут и гулко отзываются в резиновых баллонах плота.
Несколько таких камней почти перегораживают дорогу нашему судну. С разбегу налетаем на большой камень, плот ползет через него, разворачивается боком и
останавливается, содрогаясь под напором воды.
- Сели...
- Сели! - возбуждённо выдохнул Андрей.
- Как сели, так и слезем. - Уверенно парирует Олег. Пытаемся раскачивать плот. Но это не помогает. Плот чуть сдвинулся и снова встал.
- Олег, держись крепче за настил, лезем в воду! - кричу ему я. Поток рвет за ноги, сбивает, но, наконец, нужная точка опоры найдена и, упираясь в скользкие спины подводных глыб, помогаем течению сдернуть посудину с камня, Юра, Никсон, Андрей и девчата в это время молотят гребями по воде, раскачивая судно. Скорчегая резиной, плот медленно переползает препятствие и, покачиваясь, снова набирает скорость.
Горы обрываются вертикальными стенками в воду - начинается первый каньон Урсула. Скалы серо - рыжими стенами сдавливают реку с обеих сторон. Стенки, изорванные трещинами, вдоль и поперек, с множеством беспорядочных приступочек и чахлыми клочками зелени, едва удерживающейся на них, - веками подтачивает их река, дробят на куски мороз и зной. Приходят и уходят люди, а они стоят себе, мрачно посматривая вниз, да изредка швыряют в реку осколки своей старости.
«Река в яме» - так объясняет топонимический словарь перевод Урсула, и если судить по этому месту, то словарь не ошибается.
Причаливаемся перед самым порогом «Створ». Сергей и Толя уже нашли превосходную уютную полянку, здесь и встаем на ночевку.
Утро было солнечным и тёплым. Предстоял трудный день. От "Створа" до самой Катуни начинались основные препятствия Урсула, а среди них - наиболее сложные в нижнем ущелье: "Замок", "Слаломный", "Водопадный". Их названия говорили сами за себя. Но что удивительно - никаких сомнений не было. Так обычно бывает после нескольких дней похода, когда на деле убеждаешься в надежности группы, снаряжения, когда всё входит в обычный походный ритм. Появляется атмосфера деловой предусмотрительности и полного взаимопонимания.
Страхуем с берега Сергея и Толю, они четко и красиво проходят порог и останавливаются на страховку и фотосъёмку. Ничего особо опасного "Створ" собой не представляет, поэтому пробуем пройти его ослабленным экипажем. Юра с фотоаппаратом поднимается на высокий обрыв каньона и плот отчаливает. Выгребаем на струю, заходим в слив. Вода бьет в скальную стенку... Теперь быстро влево.
- Влево! Ещё! …
В этот миг передняя гребь проворачивается в подгребице, и решающего гребка не получается… Ещё можно оттолкнуться гребью от скалы, но Андрюшка мёртвой хваткой вцепляется в рукоятку, не в силах отвести взгляде от приближающейся навстречу стены… Я не успеваю вырвать гребь у него из рук, и в этот момент наше длинное весло втыкается в стену, сбивает с ног Галину и опрокидывает её на рюкзаки… А в это время, с берега, Толик несколько раз хладнокровно щёлкает затвором фотоаппарата, запечатляя драгоценные кадры. Плот разворачивает течением, и оставшуюся часть порога проходим задом наперед.
Пройден первый каньон, забираем на борт Юру, он тоже сделал несколько удачных снимков.
Туристическое братство
Через несколько километров встретили группу водников из Томска, затем, группу из Барнаула, а у порога "Замок" - воронежцев и иркутян. "Замок" - один из самых технически сложных и спортивных порогов на Урсуле, и на нем обычно подолгу задерживаются все водники. В таких местах происходят самые трогательные и надолго запоминающиеся встречи. Встречаются старые друзья, с кем не однажды приходилось делить в походах туристские радости; пропитанные дождем и солнцем фанатичные опытные "бродяги" издалека вдруг называют тебя по имени! Здесь завязываются новые знакомства. Вот и сейчас по всему берегу мелькают знакомые лица, слышатся дружеские приветствия, смех и шутки. Так в глухих горах раз в год бывает пестрый праздник, праздник особой «религии» воды, дружбы и долгожданных встреч.
Солнце припекает так, что под гидрокостюмом - настоящая баня. Время от времени приходится окунаться в воду, чтобы притушить этот резиновый пожар - иначе не стерпеть, спаришься напрочь!
Уже разведан досконально "Замок", пройден дважды на нашем катамаране. Удачно пройден, хотя и потрепало Серёжку с Толиком, но не опрокинуло, а мы с Олегом проехали его, как будто - так и надо. Многочисленные поклонники водного спорта все еще придирчиво рассматривают порог, ползают по камням над водой. Глубокомысленно прищурясь, как Кутузов перед наступлением, последний раз рассматривает проходы воронежский руководитель группы, Серёжа Чивцов,- они уже обнесли груз по берегу, и собираются проходить порог на облегченном плоту.
- Пошли! - проносится по берегу. Запаздывающие зрители, они же ценители водного мастерства, торопятся занять свои места на берегу. Идет первый плот. Напряжение нарастает. Нервничают страховщики, переминаясь с ноги на ногу, заглядывают туда, откуда должен появиться плот, ёщё и ещё раз перебирают кольца аккуратно уложенных страховочных концов. Тянут шеи зрители, и без того забравшиеся на самые высокие валуны на берегу. Вдруг, как ветерок, проносится по берегам:
- Идут! -
Из-за поворота появились жёлтые каски, они - то показываются из-за камней, то прячутся вместе с плотом за огромные глыбы. Через шум воды долетают обрывки команд. Воронежцы резво гребут и шустро обходят препятствия. Они успешно проходят основную часть «Замка», следом легко преодолевают "Лестницу", хорошо причаливаются, и потные, возбуждённые, вылазят на берег принимать заслуженные комплименты.
Приятно, не спорю, особенно им, проехавшим пол страны, европейцам для этой вот встречи, и наконец - триумф! Не беда, что нет фанфар и оркестра на этих глухих берегах; как барабан колотится сердце, слаще всякой музыки поздравления друзей, и просто незнакомых, но единых по духу людей, их дружеские рукопожатия и добрые слова.
Ну что ж, теперь наша очередь. На страховку становятся воронежцы.
Зеленая вода Урсула плещется у ног, обнимает белыми манишками верхушки камней, выступающие на поверхности, глухо шумит на повороте, несётся вдоль каменистых осыпей.
Ещё раз проверяем снаряжение, защелкиваются карабины спас-жилетов.
- По местам! Отчаливай! - Черпают воду алюминиевые лопасти гребей, выводя судно на струю. Идем с полным грузом. Течение подхватывает и разгоняет плот, и вот он уже несется среди бурунов туда, где сжатая берегами река беснуется между огромными камнями, в беспорядке брошенными неведомой силой в её русло.
Перед самым порогом Урсул притормаживает свой бег, как бы задумываясь на секунду, и вдруг с утробным рёвом и шипением набрасывается на каменные глыбы, вспениваясь, отскакивает и пенным белым зверем устремляется дальше, вниз, крутясь между валунов, гремя на сливах, выбрасывая брызгами наружу потоки спресованной воды и тучи мелких пузырей.
- Вправо! Ещё!!- стараюсь перекричать шум порога, и парни слышат. Двеннадцать рук работают, как единый дизель - слаженный механизм. Гребок! Ещё! Успеть ещё раз до камня. Вот он! Мокрый бок его проносится в нескольких сантиметрах от борта… Прошли чисто!
Плот соскальзывает в слив и приостанавливается. Сплошной гул. Настил подрагивает под ногами. Месиво из воды и воздуха скрывает поверхность плота, мы по колено в воде, гребём вправо.
- Вправо! - трещит спина от напряжения! Ещё один слив! Ещё! Ещё прыжок! Настоящая "лестница" - так и называется следующая часть порога. Плот набирает скорость - и мы несемся с ветерком мимо мелькающих берегов. Впереди крошечная заводь, где заранее запланирована чалка - остановка. Прижимаем корму к берегу, словно пуля, на берег вылетает Никсон с чалкой в руках, заматывает её за дерево, и плот замирает у берега. Вот теперь можно перевести дух, смыть едкий пот с лица.
- Молодцы, аборигены! - поздравляют нас симпатичные свердловчанки.
- Чистейше прошли! Да ещё и гружёные! - довольна за земляков команда Барнаула… Но больше всех, наверное, доволен Андрей, его улыбка на все тридцать два зуба скрывает даже бороду…
Наша очередь страховать. Ждем. Через несколько минут из-за поворота выныривают две ярко-красные каски. Вспыхивает солнце на алюминиевых веслах - идет первый катамаран. Экипаж напористо проводит свое судно через бурлящую пучину. Появился второй катамаран. Он приближается к сливу - и вдруг, один из гребцов замешкался, и катамаран разворачивается, и боком падает в слив. Взлетает вверх зелёная гондола-дутик, судно переворачивается, стряхивая наездников в воду. Мелькают в белой пене оранжевые каски; словно ветер пронесся по берегу, зашевелились страховщики, одна за другой летят в воду страховочные верёвки. Одного уже выловили. Второй приближается к нам, вот уже видны его испуганные глаза, и в этот миг Юркина верёвка с поплавками падает ему на каску.
- Хватай !! Держи!! - орут со всех сторон.
Парень, как пиявка, вцепляется в верёвку, и не отпуская перевернутый катамаран, причаливается с ним к берегу, где в тот же момент попадает в "цепкие лапы" многочисленных страховщиков. Считанные секунды - и незадачливые пловцы на берегу.
В бурном круговороте событий, спортивным праздником воды и весны проносятся пороги нижнего ущелья Урсула. Множество спортивных соперников из разных концов страны и главный, общий наш соперник - сам Урсул, надолго останутся приятными впечатлениями в памяти всех участников водного ралли.
Последнее препятствие на Урсуле - шивера "Финишная". Сумрак ущелья, свинцовые и рыжие осыпи, уходящие в воду, мокрые глыбы камней в хаосе гремящей воды и работа, работа без передышки, - такой она запомнилась эта шивера. За очередным поворотом впереди между береговых откосов вдруг забрезжил спокойный и величественный свет. Он всё разрастался и усиливался. Чувствовался конец теснины.
Катунь
Голубое высокое небо и величественная картина, раздвинувшихся в стороны и взметнувшихся ввысь крутых склонов хребтов со снеговыми пятнами у северных вершин, предстали пред нашими взорами. Урсул маленьким ворчливым ручейком уткнулся в зелёный бок Катуни и исчез в ней навсегда. Первыми впечатлениями о Катуни были простор и свобода. Нет, конечно же, это был не степной простор, но после многокилометровой Урсульской трубы - это было настоящим раздольем. Грандиозные массивы гор, коих не видно было в ущельях, заключили в свои объятия небольшую долину, по дну её широкой светлой полосой плескалась мощная река. На противоположном берегу Катуни высилась причудливая терраса, созданная древним ледником. Издали она похожа на ровный полукруг гигантского мельничного жернова, на котором пышно разрослась сосновая рощица. Далее - склоны гор от самой воды до вершин покрывал пушистый зелёный плед хвойного леса.
Для лагеря девушки выбрали на отлогом берегу Катуни, среди скальных выступов вишневого цвета, лужайку с мелкой зеленой травкой. Утром солнце должно было направить свои лучи в первую очередь на нашу полянку, подсушить палатки, да и вообще, когда утренний свет отдает тебе свое тепло - считай, что на весь день обеспечено солнечное настроение.
Сверкнув последним пучком золота, уставшее за день светило, укрылось за зубчатыми верхушками далекого хребта. Небо, ослепительно голубое, с пухом нежно-розовых облаков, постепенно меняло краски, сгущая их и затушёвывая резкие грани. Багровые цвета плавно перетекали в темно синие ночные, на востоке, с точками первых звездочек. Скоро стало темно. Притихли горы, над водой потянулись клочки тумана, Из тёмного чрева ущелья, откуда вытекал Урсул, доносилось его глухое ворчание. Катунь шумела по-другому, мощно и глухо. Костёр дымил и потрескивал, освещая лица ребят, выхватывая из темноты тот бок палатки, то серую стенку скалы, то кусок галечной насыпи круто сбегающей к воде.
Вот и пройден Урсул. Сколько волнующих мгновений пережито за прошедший день. Стоит только закрыть глаза - и снова ты плывёшь по сумасшедшей речке: мелькают берега, дрожит под ногами плот, а впереди камни, сливы. И уставшие плечи как будто вновь ощущают тяжесть греби, и надо грести, работать, работать…
- Спокойной ночи, орёлики, - объявляет Натка и первая, покряхтывая, забирается в свою палатку. Но ещё долго, сквозь Андрюшкино сопенье, с улицы доносится возня и весёлые голоса Юры и Толика.
Утром, плотно позавтракав, решили подняться на гору, чтобы оттуда - получше рассмотреть Катунский пейзаж. Почти час, как сказал Толик, "пыхтели вверх", и наконец-то одна из вершин.
- Ух ты-и! - Только и смог выговорить Никсон.
- Слов нет, лепота! - выдохнул Юрий Иванович. Завороженные открывающейся перспективой смотрели мы на крохотные песчинки палаток в устье Урсула, на Катунь, извивающуюся между тесных хребтов… Далеко-далеко, до горизонта, словно воинская рать, тесно сгрудились серые склоны и вершины хребтов, кое-где прикрытые снежными пятнами прошедшей зимы. Туда, к ним, бесконечной толпой ползли облака, всё снижаясь, и прижимались у горизонта вплотную и сливались с горными цепочками. Наш плот был не более ореховой скорлупки, а Урсул казался игрушечным ручейком, и лишь Катунь в сочетании с горними хребтами выглядит по-прежнему внушительно. Её ровная серо- зелёная лента появлялась из-за южной террасы правобережного хребта, разливалась быстрым плесом перед устьем Урсула, и упиралась стену, которой обрывается с восточной стороны наша вершина. Далее Катунь, извиваясь многочисленными поворотами между таёжных отрогов , исчезает за дальними скальными зубцами - выступами. Ребята долго разглядывают всю эту красоту, никто не хочет первым нарушить поднебесные минуты своим голосом. Наконец, Наталья нарушает молчание:
- Нет, ребята, никакой телевизор ни за что не заменит вам этой прелести. Такого в телевизоре не бывает.
- Да, стоит пройти и пороги, чтобы увидеть всё это. - Соглашается Андрей.
- Смотри-ка, пресмыкающаяся! - Замечает Толик рядом маленькую змею, свернувшуюся колечками на камне. Змея спокойно грелась на камне у кромки пропасти, не обращая на нас внимания.
- Скажи спасибо зоологам, они тебя полезной считают и охранять велят.- Толик толкает большой камень с обрыва. Лишь через некоторое время снизу еле слышный глухой стук и далёкий шелест сдвинувшейся с места осыпи.
Возвратившись вниз, укладываем рюкзаки, сворачиваем лагерь. На противоположном берегу в сосняке дымил костёр. Наши соседи свердловчане ещё спали, и лишь двое дежурных копошились у костра.
Сегодня меняемся местами: теперь на катамаране я и Толик. Серёга переходит на плот. Наконец-то уложены и привязаны рюкзаки, на всех одеты спасжилеты - можно плыть.
- Плот на воду! - Здравствуй, Катунь. И река подхватила могучими струями наши судёнышки и понесла от поворота к повороту.
Катунь - это зелёное чудище, дивной диковинной красоты. Поражает её мощь и дикая сила, широкие быстрые плёсы, где вода будто останавливается, и лишь берега непрерывно продолжают бежать навстречу. Имя её вызывает уважение у любого, кто хоть раз увидел эту реку.
Проплыли устье крупного правого притока – реки Сумульты. Прозрачная вода её долго тянется темной полосой вдоль правого берега Катуни и постепенно смешивается с катунской водой. На головокружительной высоте между двух стен – берегов Катуни, на стальных тросах повис узенький мостик с полуразрушенным настилом, на сотни километров редко встречаются такие вот нити, связывающие жизнь двух берегов горной реки. Мимо с грохотом проносятся стотонные камни, торчащие из воды, Пенным гребнем взбугривается вода за ними и миллионы мелких пузырьков ещё долго попискивают на поверхности, закручиваясь в многочисленных воронках.
Судя по лоциям реки, да и по времени, - скоро должны быть катунские шиверы. Вглядываемся вперёд, и почти на горизонте, на самом повороте, глаз едва различает маленькие белые барашки, то появляются, то исчезают над гладью плёса. Подгребаем на катамаране к плоту, ещё раз переговариваем с ребятами о взаимостраховке. Плоту вал не страшен, лишь бы боком не развернуто, а вот наше судёнышко очень мало по сравнению с катунским валом, высота которого в большую воду достигает четырёх и более метров. Вначале, выйдя на Катунь, было предложение: разобрать катамаран и привязать дутики к плоту, тем самым увеличив плавучесть плота, но потом решили - чем чёрт не шутит - кому-то же надо испытать двоечку на катунских валах…
А шивера всё ближе. Уже слышен могучий гул и ясно видны мощные всплески беснующейся стихии. Вода большая. Скорость течения нарастает. Начинает покачивать. Отплываем от плота на безопасное расстояние. Плот со стороны - тоже оказывается очень мал, по сравнению с рекой. Он то взбирается на возрастающие волны, то скатывается вниз, и вся команда вместе с ним: то поднимается на вал, то опускается между гребней. Шум воды сливается в сплошной гул, плеск и шипение, выделяются отдельные мощные «плюхи» бьющей в лицо, окатывающей с головы до ног воды. Катамаран подбрасывает на гребень вала и в следующий миг мы срываемся в зелёную водяную яму окруженную макушками белых плюх...
- Греби!!- кричу я Толику.
Враз ударяем веслами и снова взлетаем на следующий, ещё больший вал. Берег необычно подпрыгивает и прячется за водяные горы. Катамаран вновь падает в огромную яму, вода заливает глаза и только небо, обрамлённое кипящей пеной, сквозь брызги и грохот мелькает вверху.
- Если мы это пройдём, - орёт Толян, - то тогда ничего не страшно!
Новый вал окатывает нас с головой. Страстный восторг охватывает всё существо, в руках почти нет усталости, и они безудержно орудуют веслом, проворачивая спрессованные пласты воды. Сквозь шум и грохот шиверы, вдруг доносятся обрывки голосов с плота:
- И-и раз! И-и раз! - Плот идёт параллельно катамарану. Парни дружно орудуют гребями: ловят ими верхушки валов, поддерживая направление - носом к валу и плот, то зарываясь в воду, то взлетая передними камерами на воздух, пробивается сквозь кошмар темно-зелёных в белом - валов…
Пройдена первая шивера. Многие из нас ещё ни разу не встречались с такой впечатляющей мощью и каждый переживает свои чувства по-своему. Равнодушных нет. Все оживлённо делятся впечатлениями.
- Ну, мужики,- обращается Наталья к нам с Толиком,- одни ваши головы
и видно-то было. И как вы на этих пузыриках удержались.
- А Галина и про фотоаппарат забыла, - смеётся Никсон, - Уцепилась
за рюкзаки смертельной хваткой, водой не отольёшь!
- Вот это штормяга! - доволен Толик .- Эх, Юрок, не служил ты во Флоте, не понять тебе моей морской души!
- Поёт?- смеётся Юрка.
- Не просто поёт. Гуляет!
- Ещё пару шивер, и перекусить не грех, «моторесурс» расходуется, - потирая раскрасневшиеся от работы ладони, сказал Олег. – Попробовать спиннинг бросить…
- Да, руки гудят. Действительно крепкий штормяга. До следующей шиверы ещё далеко.
Катамаран привязан к плоту. Отдыхаем. На плоту никогда не бывает скучно. По счастливой случайности вся команда дополняет друг друга. Толик - неиссякаемый фонтан выдумок, постоянно в движении, всегда что-то доказывает, предлагает. Его
"сообщник" - Юрка, держится немножко посолиднее, но из-под его степенности постоянно выскакивают весёлые чёртики. Вот и сейчас Толик внушает Олегу, что на Катуни ловится трёхметровый налим, для этого на крючок надо наживить всего- лишь собачью голову.
Андрей - сторонник жёсткого реализма- постоянно критикует его, и между ними то и дело возникают жаркие баталии. Амортизатором в их сражениях всегда наши женщины. Они стараются верить им обоим. Никсон же, как опытный диверсант, всегда во время, будто запал - вставляет свои дополнения и обстановка взрывается общим смехом.
- Ржите, собачьи головы, - беззлобно обзывается Андрей, - вон она, шивера-то мелькает уже. Действительно, впереди снова показались пляшущие барашки.
- По местам! - Командует Юрка. Олег торопливо сматывает рыболовную снасть, мы отвязываем катамаран и отплываем в сторону встречать вторую шиверу.
Вторая шивера показалась нам менее злой, а на третьей мы несколько расслабились. Тотчас же вода напомнила о себе. Катамаран - углом швырнуло на следующий вал, поставило к нему боком, и Толик оказался у меня над головой, ещё миг, и катамаран накрыл бы меня сверху. Выручили наши акробатические способности и врожденная живучесть и шустрость… Нет оверкиля! Катамаран снова упрямо взбирается на водяные горбы. Воду надо уважать никогда она не прощала ротозейства.
Порог Аяльский. Катунь с разгона влетает в скальное сужение и многотонными импульсами выстреливается между камней, создавая у берегов обратное течение и глубокие конусовидные воронки. На первый взгляд ничего особенного в нем нет. Порог как порог. Шум, брызги, только воронки вызывают неприятное ощущение. С противным, шипящим - причмокивающим звуком она из маленькой безобидной воронки превращается за несколько секунд в гигантскую воронищу! Вот такие свистящие дыры, вызывающие жуткие мысли, способны засасывать по полплота, отрывать дно у десятиместных резиновых лодок, как несколько лет назад случилось с иркутянами. А что будет, если туда попадёт человек? Нет, лучше туда не попадать. Такие же мысли и у Толика, он с глубоким сомнением поглядывает на воронку и сравнивает её с катамараном: как раз войдёт.
Катамаран плыл впереди плота и первым проскользнул в створ порога, но не тут-то было. Неожиданно под нами вырос огромный водяной гриб и сбросил катамаран в улово. Тщетны были все наши старания, как мы ни упирались - катамаран, словно приклеенный к воде, несло вдоль берега в обратную сторону, к горловине порога. Мимо нас, по струе, со свистом и гиканьем пронёсся плот с балдеющим народом, прошипела воронка, вторая начала расти под нами и …катамаран закрутился в её конусе…. Погружаемся ниже и ниже, веслами держим равновесие…И вот уже уровень окружающей реки - на уровне шеи…Катамаран не хочет тонуть!…
- Ворона! Бля!!- Но ворона рванувшись вдруг в сторону, так же неожиданно исчезла, как появилась.
- Зараза!!- выдохнули мы
Наконец, развернулись вниз по течению и стараемся изо всех сил выбраться на струю. Вдруг сильнейший удар в корму срывает нас с места, и катамаран на шипящем языке мощного импульса стремительно удаляется от створа…
- Чё это было!!! Толян?
- Вот зверюга! - Возмущается мой сосед. -Так и"пароход" наш недолго покалечить. Вот это долбанула… Дикарка!.
На обед причаливаемся к маленькому хрустальному ручейку. Он выбирается из глубокого лога, сплошь заросшего густым кустарником, и падает искрящимися брызгами прямо в Катунь. С нижней ветки молодой пихты за нами наблюдает любопытная хозяйка здешних мест – пушистая сизая белочка.
- Ой, белка! Совсем не боится, ручная, - Заметила её и удивилась Галка.
- Здравствуй, кума! - Обращается к ней Олег. - Мы тут посидим у тебя немножко, не возражаешь?
- Хочешь сала?- Рявкает Юрка,- но белка, пыхнув, взлетела по стволу пихты в безопасную высоту.
Удивительно устроен человек. На маленьком костерке быстро вскипает чай с баданом, на камнях колбаса, хлеб, сгущ;нка.
- Ешьте, ребятки, - ухаживает Наталья за Андреем, - пополняйте "моторесурсы". Андрюшка на седьмом небе. Ему глубоко не безразлична Наталья, и он без разбора глотает всё, что подают её руки. Она постоянно подтрунивает над Андреем, он же - напротив - всячески старается оказать ей особое внимание и содействие. И кто знает, что из этого выйдет? Всё-таки чаще побеждает позитив…
Катунь широким живым трактом бежит между гор, заросших пихтачём, осинником и березами. Багульниковые розовые пятна уже привычно ласкают глаз. Никаких признаков цивилизации. На многие километры протянулась нетронутая тысячелетняя тайга, со своими скрытными обитателями и неписанными законами. Солнце матовыми бликами отражается на каменных плитах береговых обрывов исчерченных причудливой геометрией трещин. Там, где отвесные стены переходят в крутой каменистый склон, начинаются зелёные заросли бадана вперемешку с красными пятнами созревающих листьев. Ещё выше, на фоне наполненного весенним соком коричневого березника, пушисто - зелёными башнями до самых гребней поднимаются кедры, сливаясь в сплошное море кедровника у предвершинных гольцов. В бледно-синей вышине беззвучно парят две больших птицы, описывая друг за другом бесконечные круги. Изредка нарушит шуршанье реки сердитое карканье ворон, спешащих по своим делам, да синичка – трясогузка вдруг неожиданно присядет прокатиться на кончик висящей над водой греби. И ни души. На сотни вёрст ни дорожки, ни избёнки. И вот среди гор вдруг возник странно-знакомый слабый звук: где-то рядом работал трактор. И странное дело, удивляюсь сам себе: вроде бы и рад всегда людям человек, и в то же время возникает ревностное чувство обиды на этот трактор за нарушенное тайное единство с многокилометровым безлюдьем, суровым, загадочным и красивым.
Первое село, встретившееся нам на Катуни - Куюс, Останавливаемся на ночевку. Вот и пройден первый день по самой большой реке Горного Алтая: несколько порогов, мощные шиверы и твёрдая уверенность в том, что нашему экипажу по таким рекам плавать можно и нужно - таков результат дня.
Рыба
Быстро летит время в походе: недавно наступила ночь, и вот уже сквозь щелку в палатку пробивается белый свет утра. Отдохнувшие за ночь от дневной суеты, защебетали по кустам пичужки. Рядом сладко посапывает Коля, спят девчата, зарывшись с головами в спальные мешки. Дрёма плывет по палатке. Ни за что не хочется покидать тёплый спальник, но всё же встаю, натягиваю ботинки и потихоньку выбираюсь из палатки. Сегодня моя очередь дежурить. В соседней палатке мощный разноголосый храп. Юрий Иванович с Толиком опять экспериментируют: не ставили палатку и спят, закутавшись ею сверху. Прохладно. Трава стоит серая от росы, на крошечных листьях берёзки, словно серёжки, повисли большущие хрустальные капли. Свежий ветерок гонит над рекой туман. Нарубил дров, приятно разогрелись мышцы… Пока разгорается огонь, иду за водой: студёная вода, пахнущая росой и утром - одной пригоршней снимает остатки сна. Всё. Начинается новый день!
Зашевелилась Олегова палатка. Показалась длинная заспанная фигура в лыжной шапочке набекрень.
- Закидушку смотрел?- Спрашивает он у меня.
- Нет. Не могу портить удовольствия, ты ставил, тебе и снимать торжественно.
Если честно - так и подмывало утром глянуть закидушку, уж больно место хорошее: под перекатом у скал глубокая спокойная заводь с песчаной отмелью. Должен быть таймень.
- Ну пойдём, посмотрим.
Ещё не доходя метров тридцать до камня, у которого была привязана леска, я увидел как она натянулась.
- Есть, Женя, - взволнованно выдохнул Олег, потянув за леску, - черт завалился! Здоровенный!
- Надень перчатки, руки порешит! - сам уже ухватываюсь за леску и начинаю потихоньку подтягивать рыбу к берегу. Леска подалась, плавно, чуть дыша, перебираю обеими руками снасть и вдруг – рывок. Леска ожгла ладонь и стремительно уходит в воду. Горят пальцы, но всё же - плавно торможу бег лески.
- Оторвёт! Оторвёт! Трави! Сдерживай!- Нервно ворчит Олежка, его пальцы никак не хотят попасть в перчатки,- Лишь бы хвостом не хлопнул! Уйдёт!
Олег суеверен в рыбалке. Он верит, что если таймень сыграл хвостом по воде - обязательно сорвётся.
Леска дергается и напрягается, рыбина сопротивляется, мечется, но ни разу не выскочила наружу, хорошо зацепилась - верный признак.
- Хороший тайменина, всю ночь, наверное, провоевал и ещё сил хватает. - За пятнадцать минут возни мы отвоевали у рыбины половину лески, осталось ещё около пятнадцати метров.
- Олег, давай "пёром", крепко сидит! Вот на этот песочек.
- Давай,- соглашается он и, покрепче намотав леску на руки, начинает тянуть, сначала медленно, а за тем всё быстрее и быстрее, пока не переходит на бег. Обалдевшая рыбина, не ожидая такой наглости, выгнувшись дугой, с ходу вылетает на песок. Моментально падаю на неё животом, стараясь ухватить руками под жабры, и чувствую удары хвоста. В это время сбоку наваливается Олег и наконец, владыка Катунских омутов побеждён.
Немножко трясутся руки, перепачканные чешуёй и песком, Захватывает дыхание.
- Да! Такой праздник для настоящего рыбака бывает раз в несколько лет!
- Ах ты, поросёночек какой! Зверё-ёк!! – С одышкой приговаривает Олег, завязывая верёвку пропущенную через жабры, - Попался, голубь ты мой милый! На пескарика позарился, краснохвостый!
Солнце уже давно освещало восточные склоны гор и медленно подбиралось к нашему бивуаку. Олег ходит скромным героем дня.
- Больше метра таймешек, килограммов на двеннадцать будет, - Авторитетно заявляет Юрка.
Готов завтрак макароны по- флотски. Любимая еда Толика и после еды в особом добродушном настроении он скатывает палатку и мурлычет песенку. Олег прочно привязывает завернутого в брезент тайменя к настилу плота, которого восемь студентов съедят за два дня. И снова отчаливаем.
За ночь вода в реке прибыла, смутилась, плывет много мусора - сказываются тёплые дни, в горах тает снег и ледники.
Тельдекпень
Тельдекпеньские пороги. По своему характеру это одни из редкостных порогов, известных в нашей стране. К сожалению, нет ещё в мире единой всеобъемлющей классификации порогов, а если бы таковая была, я уверен, что Тельдекпеньские пороги займут в ней достойное место по своей уникальности.
Основной особенностью "Тельдекпней" являются гигантские воронки и непредсказуемое движение водяных струй в узком изломанном скальном коридоре. При чем, глубина реки на протяжении этого коридора достигает пятидесяти - а то и восьмидесяти метров. Несколько сот метров катунской ширины под уклоном, ускоряется и валом врывается в узкий тридцатиметровый каньон. И начинается беспорядочная свистопляска подводных струй воды, впечатляющая непредсказуемой дикостью и мощью вызывающая легкий озноб у всякого наблюдателя. Вода сбивается в многотонные спрессованные кулаки и крушится о рваные бортики шлифованных скал, уходит на десятки метров, засасываемая воронками в темную глубину, взрывается гигантскими водяными пупами, с шумом растекается во все стороны, выравниваясь на поверхности и все начинается сначала. Струи беспорядочно тычутся в стены, мечутся, сшибаются между собой, порождая свистящие пасти воронок, гул и шипенье. * Тельдекпень" переводится на русский язык, как «Порог с высокими скалами на берегу». Местные жители не любят это место, и, честно признаться, эта живописная ловушка после всех пройденных порогов своими воронками внушала недоверие и некоторые мрачные мысли. Но не способна вода заглотить гору воздуха, в конца концов, и на неё распространяются законы физики, а наша задача - провести эту" гору" по каньону, так что вперёд, идём в порог.
Долго Катунь таскала нас от берега к берегу, от скалы к скале, притапливала и крутила в ужасных воронках. Досталось поработать до седьмого пота, и не раз замирало сердце, как признались наши дамы, но нет таких порогов на Катуни, которые бы не преодолел человек, все они пройдены, и мы не первые.
Сегодня мы с Олегом плывём на катамаране. Солнце уже склоняется к западу и отражаясь от неровной поверхности воды, слепит глаза. Кажется, что мы плывём по расплавленному золоту. Впереди, посреди реки, торчат громадные обломки скал, Катунь спокойно обходит их двух сторон и, слегка поморщившись водяными усами от стенок этих столпов, стелется ровным плёсом дальше. И только в проходе между камней что-то глухо шумит. Решаем посмотреть, что же там такое? Направляем катамаран в проход между скал, поворачиваем и вдруг видим: в нескольких метрах впереди вода срывается полутораметровым сливом в глубокую яму наполненную пеной - так называемую «бочку». Через две секунды оказываемся в этой"бочке". Катамаран ударился носом в стоячий крутящийся навстречу вал и остановился. Вокруг тучи брызг и пены, судно дрожит и ёрзает взад-вперёд в яме. Такое ощущение, будто мы попали в стиральную машинку, и Катунь решила простирнуть нас вместе с дутиками. Вёсла безрезультатно черпают мягкую,пенную, как пух, воду перемешанную с воздухом, Прямо перед глазами угрожающе гудит и вращается лохматий белый вал. Он упрямо грызёт нос катамарана готовый в любую секунду подмять под себя, перевернуть, растрепать наш кораблик. Но мы не даем ему совершить это нехорошее дело и, удерживаем катамаран к валу носом.
- Кажется, приехали…!-Перебивая шум, констатирует факт Олег.
- Да, немножко попались.
Бывают такие "бочки", в которых можно просидеть очень долго, и не только просидеть, но и преуспеть в ныряниях под вал и свободном одиночном плавании.
- Весло перпендикулярно, разом, глубже! И-и…- Маячу Олегу.
По команде, одновременно, глубоко вонзаем вёсла в кипящую пену, стараясь достать донную струю, и это удаётся. Следует энергичный рывок, наши пузыри пробивают вал, и катамаран, словно большая пробка, вываливается из бочки. И сразу тишина. Только шипит вокруг газированная вода, да за спиной, удаляясь, глухо гудит коварная бочка.
А в недалёком будущем, наверное, исчезнут навсегда и эта"бочка" и"Тельдекпени"и красивейший порог Еландинский: уйдут на дно будущего Катунского водохранилища. Здесь решено построить гидроэлектростанцию. Люди возьмут энергию Катуни и превратят её дикую силу и бешенство порогов в тепло детсадов, свет, металлы и много других нужных вещей. Очень жалко прощаться с уникальными красотами, но ничего не поделаешь. Энергия нужна всем, а пока бурлит порог Еландинский.
С быстрого зеркального плёса, чуть покачиваясь, река, переламывается через огромную подводную приступку, разрывается на белые кочки, взлетает кверху кипящей дорожкой из трёхметровых бугров. Плот постепенно набирает скорость, заходит по центральному сливу и с ветерком вламывается в кипень валов. Первый крутой вал с маху бьёт в грудь, и с головой окатывает тройку передних гребцов, прокатывается вдоль всего плота, перепрыгивая через рюкзаки и людей. Следующий вал поднимает плот вверх, высоко запрокидывая нос, так, что гребью можно зачерпнуть только небо. За тем вверх взлетает корма, а на нос наваливается следующая водяная гора.
Вглядываюсь в лица моих друзей и не нахожу в них беспокойства и страха. Лишь чувство восторга и глубокого удовлетворения борьбой со стихией можно прочесть в их глазах.
- В здоровом теле - здоровый дух! -Весело улыбается Андрей, холодные струйки от очередного вала опять попадают за шиворот. Насквозь светится Юркина физиономия.
- Эх, мать честная, лепота! - Никсон работают с флотским в одной тройке, ловят гребью верхушки валов и покрикивают от удовольствия. Наталья с Галиной, сидя на рюкзаках, умудряются даже фотографировать.
- Толя, разверни-ка свою корму в сторону, в кадр не входит, - просит Толика Наталья, - На память потомкам! – И снова щелкает затвор фотоаппарата.
Работа увесистой гребью быстро согревает, и через пару гребков от противного холодка майской воды за шиворотом не остается и следа.
Весенний вечер. Ночная мгла уже вплотную придвинулась к палаткам, легла на горы. Изломанные контуры вершин смутно маячат на противоположном берегу невидимой в темноте реки. Мелкие крапинки белых звёзд, да угли костра, отбрасывающие медные блики на стволы ближних сосен, напоминают о прошедшем дне. Сонно плещется Катунь у берега, да сквозь плотную вату тумана над рекой чуть слышен шум далёкого переката. Грустит о чём-то Сережкина гитара, а у костра сидят мои друзья и негромко поют:
-Тебя на крыльях журавли
Куда-то в небо унесли.
Ты навсегда осталась в памяти моей,
Моя любовь ещё сильней…
Не шелохнётся, стоит старая тайга, слушает нашу песню. И поётся в ней не только о любимом человеке, а ещё и о нашей молодости, дружбе, о любви к путешествиям, к природе, к жизни. Именно т в такие минуты особенно остро чувствуешь, как дорог тебе окружающий мир, ощущаешь его мудрую вечность, с наслаждением вдыхаешь блаженное уютное чувство родной стороны.
Вот и подходит к концу наш поход, завтра последний день сплава. Далеко позади остался седой Урсул, клокочущие шиверы, и не загадочные уж теперь Тельдекпеньские пороги с полянками эдельвейсов на берегу. Всего каких-то десять дней, а воспоминаний, заряда бодрости и хорошего настроения хватит на долгие месяцы и даже годы. Останется каждому на память по традиции - обрезок отполированной своими ладонями рукоятки греби, эти вечера и песня у таёжного костра, а самое дорогое - наша крепкая дружба на всю жизнь. И все-таки - чертовски хорошо, что впереди еще жизнь, работа и новые походы. До свиданья, Катунь!
1981 год.