;
В зеркале заднего вида две пары глаз: одни тёмные, практически чёрные, другие медовые. Но все — нечитаемые. Серые уже не мерцают.
Никакого "как день", только усталость, спадающая с плеч, и пиджак. И рот кривится в горькой усмешке — гостайна.
Машина трогается, ты откидываешься на сиденье и позволяешь мыслям расплыться, размазаться и потерять привычный стройный поток. За окном вечереет. Вывески бросают на лицо неоновые отсветы, грубо очерчивают морщины вокруг глаз.
Шаг влево, шаг вправо, шаги в строю.
Весь пройденный путь до этого дня — в кроссовках, ползком по оврагам, и на каблуках по грубой брусчатке — всё равно закончится эшафотом.
Шаг влево, шаг вправо, но все они ждут, когда ты оступишься, так?
Чёрно-медовые до сих пор смотрят л а с к о в о.
— Как день?
И ты пойдешь на это ради них.
меня пробивает дрожь
я был бы безумно рад
я жду, когда ты упадешь
покажи мне свой звездопад
Отблески старых мечт в серых.
— Пойдёт.
но ты не срываешься в пропасть
не можешь мне этого дать
презирая законы природы
ты учишь меня летать
1/?
Неприступные цитадели тоже рушатся.
Эту разрушить оказалось сложней всего.
Острые пальцы впиваются в голову, ты жалеешь, что не сможешь сломать черепную коробку, добраться до мягких мясных волокон и залить все тактики и стратегии, упавшие к твоим ногам.
"Однажды получится" как мантра, и два одиноких огня за окном вместо путеводной звезды.
Когда-то их было больше. Теперь по пальцам пересчитать можно. И гадаешь: то ли величие ничего не значит на самом деле, то ли всё это — сладкая иллюзия, несбыточная мечта.
Ты никогда не умела жить ради самой себя.
Теперь?
Ради кого-то приходится собирать себя по кускам, тактики и стратегии, неясные графики и прогнозы, надежды, подкалывать в папку, ставить в шкаф. Снова ставить только на себя.
Ведь однажды получится?
*
Снаружи холодно, ветер дерет горло.
Ты подставляешь лицо под дождь, оставляя нерушимую цитадель; отсрочиваешь путь в тепло — не внутреннее, внутри давно истлело; но спокойно, не теряя лицо, запахиваешься в пальто, крутишь шарф, как удавку, как там было: правила для всех одни? Но разве не ты задаёшь их т е п е р ь?
Однажды получится.
lead me, my loadstar
Обманчиво-сладкое тепло прибивает скребущее одиночество; дежурный разговор, снова пальцы тянут за шарф.
За кого ты умрёшь, ради кого будешь жить?
Ты — нерушимая цитадель, но
почти разрушена
2/?
Чужие руки обжигают, и грудная клетка рвётся — да разве там что-то когда-то было? Разве дьявол заслуживает спасения? И как быть уверенным, если в себе давно веры нет?
Глаза скребет, но они сухие. Никакой профилактики слёзных протоков. Крутые дядьки не плачут, крутые тётьки тем паче.
Это остаточное. Что-то ненужное и выброшенное, распаляющее, непозволительное — того и гляди, и маска треснет. Цитадель не разрушится, выстоит, воспротивится неожиданной милости свыше.
— Не надо..,
Всё в порядке, как и всегда.
По кирпичикам отстроится, воссоздаст копию по образу и подобию.
— Не стоит.
"я ничего не стою-"
Но капкан рёбер сжимается крепче, не отпускает. Ты задыхаешься. "Well, then suffocate" — твоя сторона проблемы. Всегда.
Навечно.
Клеймо.
Звезды в уголках глаз.
"как отпустить себя, господи"
Всуе — рвешься, но изнутри. Тебе всегда было нужно больше всех. Денег, свободы, власти. Обжигающее — на последнем месте.
Колючка из своих принципов — хрен выберешься, они ведь не продаются.
Но утонуть можно.
Задохнуться — легче всего.
— Я не просила,
— А тебе никогда не нужно было просить.
Морщишься, словно от лести, но искренность — такая редкая и такая желанная — всегда подкупает. И ты захлёбываешься.
Но завтра... Завтра цитадель будет стоять, как и прежде. Разрушить тебя оказалось сложнее.
3/?
Недостаточно.. Недостаточно. Всегда будет.
Кто научил тебя возводить всё в абсолют?
Абсолютное зло, абсолютная власть, абсолютная безмятежность- Только вот ты выбиваешься из стройной системы, сбоишь, рвешься на части, из огня да в полымя.
Огонь чужих рук или агония разума — что делать, что делать, если всегда критически мало? Н е д о с т а т о ч н о?
Когда будет последний прыжок?
я разбегаюсь для последнего прыжка
выше головы
Получится, однажды — обязательно.
Вгрызаешься взглядом, руками, всем своим естеством — нет ничего, что нельзя сломать, ты ведь всё ещё есть? И эти тактики, графики, чьи-то чёртовы планы, всё реально, всё существует, всё перед тобой на раскрытой ладони.
— Нервничаешь?
Ещё бы. Не тебе решать судьбы мира. Мне — однажды. "Однажды получится", ты впиваешься в кулер с таким остервенением, будто это оазис, последний островок, за который стоит цепляться; хотя он там, за дверями, не в этой чертовой цитадели — ему чужды оковы, ему не нужна защита.
"а я?"
А тебе — графики да диаграммы, удушливые, подогнанные и сплющенные до размера листа судьбы мира сего.
— Совещание через пять минут.
Недостаточно. Мало времени, чтобы что-то решить.
— Иду.
И всё же — однажды. Ради тех, кому не нужны цитадели, кто умрёт, кто сгорит ради отражения вывесок в твоих уставших пустых глазах.
раньше в твоих глазах отражались костры
Пепелище.
Остановиться — проиграть.
4/?
Змеиный клубок, переплетение красных бьющихся вен,
Сплетение судеб.
— Я умру ради вас,
Смеёшься, видя непонимание — нет, смятение, ведь это никогда не озвучиваемое вслух откровение — что-то чуждое, выбивающееся, но
само собой разумеющееся.
— Ладно-ладно, расшибусь в лепёшку,
Цитадель невысокая, не такая, как хотелось бы — не упирается чёрными шпилями в плотный свод облаков, не мерцает отблесками молний — разве что неоновых вывесок, да и бетонная коробка ростом всего пять этажей. Недостаточно?
— Не нужно.
Что-то в тебе пошатывается — каблук попадает в неровную плитку, кирпичик надламывается — по образу и подобию.
Им — никогда не было.
Как?..
Дьявол не заслуживает спасения, не заслуживает ласку, опаляющие рёбра и м и л о с е р д и е — ему всегда будет мало, недостаточно, ему не понять, за что его любят. Постойте...
— А?
— Не нужно,
Потому что неопалимое, незагасимое рвение дьявола, его графики и конструкции — рамки, конструкт, социально загнанный и шлифуемый в голове годами.
Ты разучилась доверять и доверяться.
Тебе нужен отдых.
— Дождь идёт. С нами?
В иллюзорно-ласковое тепло салона или нерушимую цитадель?
А чего тебе будет д о с т а т о ч н о?
Что-то колется, льётся по острым скулам, залегает в морщины.
— Правда, дождь.
Словно до этого его не существовало — что-то перемкнуло, отупило восприятие. Только сжатый реальный мир на листке. Как просчитать падение капель? Не в твоей юрисдикции..
— Пойдём уже, дурочка,
Противься, ломай, достроится по чему-то там — скорее спасти себя, укрыться в удушливом мире бюрократии, царстве графиков и счетов.
— Надо работать работу.
Кому? Тебе? Недостаточную, нерушимую? Иллюзорно стройную, отраженную в кривой Лоренца?
Ты в ы г о р е л а.
А в дожде утопаешь.
Чёрт тебя дёрнул завести диалог.
Недостаточно готова. Недостаточно веришь.
Но в свои слова...
Всегда?
Клеймо, звёздная пыль?
П е п е л и щ е
5/?
— Может хватит?
Мало.. Недоста.. точно..
Недостаточно точно: звёздная пыль или пепел? Дождь? Вода? Оазис? Кривые, графики, планы?
Капкан?
Тоска по несбыточному?
Другому пути?
Ты загнана в угол.
Вывески падают с крыш, отражают дорожки на щеках, неровную гульку, портфель, рвущийся от бумаг. Упаханный, загнанный дьявол. Соженная на костре ведьма. Г-о-р-ь-к-о.
Ты впервые не знаешь, чего тебе мало. Недоста..точно. Недостаточно.
Чёрно-медовые не осудят. Но и не поймут.
Им д о с т а т о ч н о свободы и твоего присутствия, нервного прикусывания губы, удавки на шее, вида отдаляющихся стен цитадели.
Внутри — чёрное, и мёда нет.
Нет ничего, за что можно зацепиться, чтобы не утонуть; нет рук, капканов, рёбер, только кроваво-красное сплетение судеб, случайное или предначертанное — зачем тебе эти цепи?
Просьбы, вопросы, мольбы?
Осточертевшее молчание?
Когда же ты наконец скажешь, что тебе нужно для с ч а с т ь я? Когда станет достаточно? Когда прыгнешь и упрешься упрямой рогатой башкой в самое небо, поверх цитадели, молний, принципов? Горько...
Всё уходит из-под ног и утопает, нет ничего, что может спасти, это грызущее одиночество, тоска, неверие, власть, бессилие, грёзы, старые обещания... Что же вас держит? Когда упретесь и вы?
И — добивающее — "я не хочу знать": впервые и навсегда
Оковы с грохотом рушатся, но — по образу и подобию?..
6/?