Облачная

(ознакомительный отрывок из фантастической драмы ИНСАЙДЕР)

Первым лицом после моего пробуждения, как я назвал процесс перемещения своего осознанного «Я», было лицо Виктории. Немного строгое, но всё равно милое. Оказалось, я действительно спал всё это время, так она и сообщила мне.

— Мы уже начали всерьёз беспокоиться о твоём состоянии, — сообщила она.

Глаза у неё были в этот момент широко открытыми, словно она приятно удивилась моему возвращению из царства Морфея. Строгость исчезла, но только на время, поскольку своим последующим поступком я её вернул её на место. На меня что-то нашло. Хотелось быть любимым и нужным ей, поскольку других кандидатов на это у меня просто не было в мыслях и в душе. Я притянул её голову к себе и нежно поцеловал в губы.

— Видимо, ты выздоровел окончательно! — заметила она, дождавшись, пока я приду в себя.

На поцелуй она не ответила, а сердитое лицо, когда она демонстративно встала, поворачиваясь ко мне спиной, всё же сменил призрак лёгкой улыбки. Я сразу понял, что поступил немного нагло. Она подобного легкомысленного проявления чувств не принимала. Вообще, Виктория была по отношению ко мне полной противоположностью. Ей следовало прежде объяснить свои чувства. Я уже, было, открыл рот, но не успел. Дверь скользнула в стену и на пороге мед. отсека возник озабоченный Эбраун. Бросив быстрый взор на нас двоих, он, как мне показалось, всё понял, или подслушал наши мысли. Что было несложно, поскольку мы были оба слегка возбуждены. Сам он мыслями не «отсвечивал» держа их за семью печатями. Зато вслух поздравил меня, непонятно, толи с пробуждением, толи с тем, что подслушал или догадался.

— Пилот, ты нужна на своём месте немедленно! К-15 обнаружил на одной из планет вращающихся вокруг ближайшей звезды признаки разума.

— Я тоже готов приступить к исполнению своих обязанностей, — сообщил ему я, и принялся быстро облачаться в комбинезон.

— Наконец-то, — буркнул наш командир и исчез за дверью.

— Ты не очень-то горячишься сегодня? — съязвила Виктория, саркастически приподнимая точёную бровь.

— В самый раз. Я чувствую себя абсолютно здоровым, — пробурчал я, действительно чувствуя себя великолепно.

Мигом оказавшись в отсеке управления, мы заняли свои места, потеснив культуриста и принялись знакомиться с его наблюдениями, которые тот быстро транслировал нам в мозг. После, уяснив всё и выслушав решение командира исследовать планету и населяющих её существ, я принялся натягивать своё пилотский шлем. Сначала мне показалось, что шлем не работает, но стазу получил разъяснения второго пилота, что корабль потерял в придачу ко всему зрение. Сферическим зрениям мы больше не обладали, а только своим жалким человеческим: пара глаз, пара зрачков и всё.

— Виктория! —  прозвучала мысленная команда Эбрауна, — сосредоточиться на передней сфере! Вадим! Ты отвечаешь за заднюю сферу, Спин работает с тобой в связке.

Разведя панибратство в маленьком экипаже, Эбраун и нашего качка называл по имени. Я слегка удивился такому имени, я уже настолько привык к порядкам в космических силах, что забыл о том, что у того, кого я называл «приятель», могло быть иное имя: не «качок», не «культурист», не К-15, а Спин! Хорошо, что корабельный компьютер только ослеп, командам он прекрасно подчинялся, но в случае отсутствия у него хотя бы наших пилотских глаз – становился совершенно беспомощным. Мы были теперь для этого совершенного механизма на вроде собак поводырей. Проложив курс, Эбраун огласил его, и сразу же корабль совершил коротенький прыжок к планете, с которой Спин уловил мыслительное излучение.

Планетка оказалась небольшая. Компьютер проанализировал показатели гравитометра и по шкале Роша определил её размер в треть диаметра Земли. Звезда была неярка, поверхность планеты почти полностью скрывалась от наших взоров облачным покровом. Мысли существ исходили с поверхности. В основном они были примитивные, некоторые принадлежали более совершенным существам, но не дотягивали даже до мыслей взрослого человека. С подобными мирами торговля налаживалась с большей простотой, нежели со сверхразумными формами. Это могло пригодиться по возвращении в качестве денежного приза, который можно было выгодно реализовать. Эбраун прочно ухватился за мысль завладеть добычей, самой шедшей в руки. Мне тоже было интересно. Всё же, подобное открытие могло лишь раз случиться в моей жизни, к тому же сулило жирный куш.

— Всем наблюдать! — отдал он распоряжение, а сам, приведя своё кресло в горизонтальное положение, отрубился. Я понял это как то, что он пытается войти в контакт с кем-то из командования без помощи бесполезного теперь для этой цели мозга корабля. Разглядывая незнакомые звёзды на фоне Млечного пути, я пытался понять, где начинается граница нашего участка космоса, но конечно безрезультатно. Даже если бы глаз мог отличить знакомые созвездия в мешанине бесчисленных огоньков воспринимаемых как наша галактика – «вид с боку», то понять расстояние было невозможно, тем более, что наш Рукав Ориона уже был наслоён яркими звёздами Рукава Персея. Всё смешалось. Со слепым корабельным компьютером мы были почти беспомощны в поисках дома. Вдруг мне показалось, что мы не одни в этой пугающей пустоте. Это продолжалось лишь миг, но я насторожился.

— Ты уловил? — спросил я культуриста.

— Что? — последовал вопрос. — Я как раз подменял командира, помогая Виктории.

— Может, показалось? — вслух усомнился я.

Никто мне не ответил, но я понял, что друзья тщательно слушают, чувствуют и разглядывают мою заднюю полусферу. Ничего больше не вызывало подозрений. Наконец, Эбраун вышел из транса и, приняв вертикальное положение, внимательно поглядел на меня.

— Две новости. — Сообщил он.

— Плохая и хорошая? — вежливо уточнила Виктория.

— Точно. Как в голливудских фильмах. Хорошая, что нас больше не считают погибшими и дали добро на более тщательное исследование планеты…

— Облачная, — подсказал Спин.

— Ну, пусть будет Облачная, — согласился Эбраун. — Вторая новость касается тебя,
— остановил он на мне свой взгляд. 

Я промолчал. Пусть сам выкладывает версию командования.  Он выложил.

— Ты, Вадим, можешь считать себя уволенным.

— Что это означает? — вспыхнула подозрением Виктория.

— Это означает, что он должен быть высажен в течении двадцати четырёх часов на любой планете. Если подобной не окажется на нашем пути, я должен устранить тебя.
Я продолжал молчать, лихорадочно соображая последствия этого сюжета для своего существования. С одной стороны, оставалась ещё «Я-второй», с другой стороны, скорее всего, его тоже уберут и останусь я в единственном числе на родной планете, и то неизвестно, надолго ли.

— Тебе не повезло. Они начали предупреждения с тебя, а когда поняли ошибку, остальных оставили в покое. Что скажешь, первый пилот?

— А про компенсацию они ничего не сказали? — хмуро выдавил я из себя.

Эбраун помолчал, а потом признался, что, в общем-то, не в курсе этих дел. Он связался с первым, кто оказался поблизости от его клона на Ниобе, а это был Каммот.

— Выполняя это задание, мы фактически выполняем условия нового контракта, навязанного  мне, — пояснил он. Командир крейсера счёл требуемую драконом плату за моё воскрешение слишком высокой и вынужден был согласиться выделить для этого разведывательного полёта своих членов экипажа – в счёт компенсации. Командование человеческими космическими силами – просто пока не в курсе нашего похода. Кроме того, ты где-то поступил опрометчиво и позволил им думать, что твои знания угрожают безопасности в империи. «Тебя-второго» Вадим, больше нет среди живых.

Всё становилось ясно, я раскрыл пребывание своей сущности в исходном теле без их ведома. Я был в неадеквате и просто кричал в разговоре с куратором, давая понять, что знаю всё и я сам по себе. Это было мальчишество. Теперь они из опасения утечки информации, сужают круг возможного места пребывания моей души. Нужно ли говорить, что в кабине повисло тягостное молчание. Каждый оказался шокирован известием. Не то, чтобы переживали за меня, ведь создатели клонов обделили их чувствами. Один только качок скосив глаз, изучал мою реакцию. Виктория жевала губу, нахлобучив шлем обратно, и её глаз я не видел. Эбраун наоборот, смотрел на меня, не отрываясь, держа правую руку за пазухой предусмотрительно расстёгнутого комбинезона,  видимо пытаясь проникнуть в мои мысли и, кажется, ему это удалось. Он же имел богатый опыт навигатора космических путей. Я ожидал, что в следующее мгновение он вытащит из-за пазухи лучевой пистолет и просто укокошит меня. Но он вытащил платок и вытер лоб покрытый испариной. Только теперь мы обратили внимание на жару.

— Корабль! — воскликнул он. — Что с системой вентиляции?

Ответная мысль пришла всем: вентиляция вышла из строя. Корабль продолжал тяжко болеть и мы теперь уже все оказались перед необходимостью выживания.

— Условия для жизни человеческих организмов на планете?

— Условия мало приемлемы, но воздух и вода пригодны для метаболизма.

— Ладно, — подвёл черту Эбраун. — Всем приготовиться к посадке!

Перед тем как отдать команду начать посадку, он мрачно досказал полученную от Каммота информацию:

— Тебе Вадим, гарантированна жизнь в исходном организме со стёртой памятью. Прими соболезнования.

Не было понятно, к чему относятся его соболезнования. Вполне возможно, что и к смерти мамы, но может быть, к моей собственной. Я его прекрасно понял: пока я нужен для выживания экипажа, я продолжаю существовать здесь и сейчас. Ну что ж, и на этом спасибо!

Короткий прыжок и корабль завис над местностью напоминающей старую заброшенную деревню времён развала колхозов. Виктория аккуратно посадила его перед каким-то двухэтажным строением и редкой рощицей вполне нормальных деревьев. Не дожидаясь полного выключения двигателей, корабль сам отрубился и перестал подавать признаки жизни. Люк пришлось открывать вручную. Снаружи была трава, заплесневелый колодезный сруб и заросшая травой тропинка, ведущая от колодца к кирпичному зданию. Солнца не было видно, стояли сумерки, хотя опустились мы на дневную сторону планеты. Короткая разведка в составе меня и Спина выявила следующее: дом действительно оказался заброшен лет этак полсотни назад, кругом был лес, и не было видно ни души, гравитация планеты соответствует размерам. Передвигаться можно было, совершая небольшие прыжки или медленно ходить обычным шагом.

— Выгружаемся! — объявил Эбраун.

Пока мы изучали местность, он с Викторией покопался в машинном отделении корабля и пришёл к выводу, что корабельный мозг окончательно простился с жизнью. Следовало принести соболезнования ещё одному полуживому существу, окончательно освободившемуся от пут рабства, но никто из нас этого делать не стал. Мы просто тупо переживали отсутствие возможности приготовить пищу и убраться с этой планеты, ставшей последним прибежищем для наших нынешних воплощений. Космический корабль с кучей всяческих сверх умных механизмов и приборов стал кучей хлама для неискушённых в науке исследователей космоса, как современный автомобиль с вышедшим из строя блоком электронного управления для менчендайзера торгового супермаркета, застрявшего на шоссе между Тулой и Москвой. Менчейдайзер мог вызвать эвакуатор по мобильнику, ну а Эбраун мог вызвать эвакуатор только по телепатической связи. Чем он и занялся.

— Может быть, поохотимся? — неуверенно предложил я.

— Ты охотник? — внимательно поглядев на меня, спросил качок.

— Нет. Это я просто так сказал. Ведь чем-то занимались те, кто здесь жил? Неплохо бы познакомиться с обитателями планеты.

Эта мысль естественная в таких условиях воодушевила нас, и мы отправились бродить по лесу, вооружившись лучевыми пистолетами из корабельного снаряжения. Эбраун остался на корабле, пытаясь наладить связь. Мы опасались расходиться в разные стороны и держались кучей, больше распугивая обитателей леса, не успевая к ним приблизиться. Обитатели были. Птицы приличных размеров, прохрюкал в овраге кабан. Были ещё какие-то неизвестные виды, как помесь полуметровой лягушки с енотом. Крупной копытно-рогатой дичи мы не встретили, возможно, к своему счастью, поскольку, судя по тяготению, олень мог оказаться размером с ветвистый дуб. Под конец прогулки закапал дождь, а Виктория подстрелила какую-то птицу похожую на глухаря. Мы выудили её остатки из кустов, куда та сверзилась с ветки, на которой засиделась, разглядывая пушку, которую Виктория поднесла стволом к самому её клюву. К сожалению, успех оказался чисто спортивным: добыча превратилась в угольки, не осталось даже перьев.

— Несмотря на неудачу, ты успела прицелиться! — ехидно отметил качок, а она в ответ только сердито сверкнула глазами.

Дождь усиливался, в лесу становилось всё темнее. Пришлось возвращаться.

— Ладно, — заявил Спин. — Мы выяснили, что жизнь на планете есть и торговлю можно наладить.

— Это как? — спросила Виктория. — Продавать зверям синтезаторы пищи в обмен на их жизнь?

— А я про что говорю? Земля знала немало случаев, когда жизни людей шли разменной монетой в межгалактической торговле. То, что местные аборигены для нас лишены разума, делает их потенциальной пищей и товаром, в обмен будем читать им проповеди о правилах поведения во время охоты на них.

Намёк был более чем очевидным. Спин имел в виду те самые исторические, но позабытые нашими современниками факты, о которых вскользь упоминал Каммот в нашей беседе. Мне стало неуютно на этой планете, но вновь разгорелся интерес к древним временам Земли. Когда мы вернулись к своему обездвиженному эллипсоиду, то первым делом нашли в кладовой концентраты из НЗ и многоугольный котелок, похожий на половинку большой гранаты, каким-то чудом оказавшийся там. Воду из колодца черпали им же, а после супчика «а ля доширак», варили в нём чай из каких-то ягод, собранных Спином. Отравиться никто не побоялся, наверное, сказывался стресс от нечаянного конца путешествия. Я пристал с расспросами к Спину, который сознался, что довольно всерьёз изучал известную земную историю.

— Мне так и не удалось вывести из всего перечитанного истину, — начал он. — Был ли когда-нибудь континент Арктида? Располагалось ли государство Гиперборея на этом континенте? Ушёл ли континент под воду в результате подвижек тектонических плит, или всё это являлось северной оконечностью территории Евразии?

— Есть какая-то существенная разница? — спросил я.

— Есть. Поскольку северный полюс Земли в те времена находился в другом месте, то не исключаю вероятности того, что Арктида не находилась прямо на северном полюсе, как ей это приписывают современные исследователи, а являлась тем же самым, что называли Атлантидой.

— А если Земля перевернулась в пространстве согласно эффекту Джанибекова, то возможно Антарктида и есть Арктида. — Засмеялась Виктория.

— Ну, ладно. В столь отдалённые времена всё возможно. Никаких свидетельств не сохранилось, чтобы всёрьёз их рассматривать. Есть предания о континенте Му, погибшего в Тихом океане, есть предания о Лемурии, так же как и археологические находки древней деятельности живых разумных существ в этих частях света. Сохранились летописи с упоминанием Атлантиды, погибшей в волнах океана. А Арктида значится лишь на картах сомнительного происхождения, в то время как Гиперборея упоминается в летописях без точной привязки ее к местности.

— Как это, что ты говоришь, сейчас связано с моим вопросом? — не выдержал уже я.

— Сейчас как раз подхожу, — ответил Спин и надолго замолчал, а после начал свой рассказ и уже мы не перебивали, сопоставляя каждое его слово со своими точками зрения.


(— Как вам известно, официальной наукой сих пор открытие Америки приписывается Колумбу, несмотря на сделанные в наше время археологические открытия, перечёркивающие всё написанное в учебниках напрочь. Чего стоят одни камни Ики, отображающие жизнь древнего народа обитавшего в те времена на территориях обеих Америк! Задавая себе вопрос – «почему», я пришёл к выводу, что силам, которые правят Землёй сейчас, приемлема именно такая версия. Какие силы правят в империи, нам с вами более-менее известно. Но всегда ли они владели тем, чем владеют сейчас? Из Махабхараты известно, что прежние земные цивилизации пережили страшные войны, в которых было задействовано оружие неслыханное по тем временам. Отсюда напрашивается вывод, что наша земная цивилизация была отброшена в своём развитии назад, буквально до дикого состояния разума. Кому это было выгодно в космических масштабах? Наверное, тому для кого примитивный разум являлся товаром более выгодным, чем разум, ушедший намного дальше разума завоевателей. Эго существ достигших определённых высот устроено так, что мы предпочитаем возвеличивать достижения своего народа, принижая, (часто несправедливо), достижения иных народов. Есть подобная тенденция и в признании своих научных трудов, игнорируя других исследователей в аналогичной области.

А по факту, исследуя сказания и легенды древних народов мира, включая их священные книги и их верования, можно проследить персонажей, которых земляне воспринимали как богов, научивших их многим ремёслам и искусству. Интересно то, что образ они имели змееподобный. У каждого народа сохранились схожие сказки и легенды. Остановлюсь на периоде, когда змееподобные боги постепенно ушли на задний план, уступив первое место богам-драконам, иногда с настолько отталкивающим ликом, что не каждый мог его даже описать. Можно предположить, что война «богов», фактически явилась переделом сферы их влияния, в которую входили и люди. Причём, если войны и носили локальный характер, то смена влияния произошла повсеместно. Пока мне не удалось сопоставить точную дату этих перемен, но предположительно она близка к эпохе перехода Мезолита к Неолиту. Переход людей к варварству дальше набирает ощутимую скорость вплоть до начала Железного века.
Нет сомнений, что люди уступали «богам» по многим параметрам в своей технической мощи и склонностью к точным наукам, как происходит и в настоящее время. Однако, они не были абсолютно не конкурентоспособны в борьбе за выживание и процветание своего вида. Первой из наук, которую они освоили в совершенстве, была способности в области оккультных практик. И это, видимо кого-то напугало настолько, что первых наставников человечества решено было отстранить от дел любыми способами. Сегодняшние властелины империи сильны в телепатии, земляне слабее, так как не осознают зависимости своей ментальной силы от воли существ высших измерений. Введя повсеместно ложные цели и опустив моральный уровень до зачаточного состояния, имперцы – назовём их так, тем самым блокировали поддержку слабо развитых народов силами иных планов, за счёт чего и получили преимущество.

После череды глобальных катастроф, вместо устоявшихся всепланетарных отношений человечества, началась эпоха обособления и становления новых микро государств. Многое оказалось позабытым, много искажено. Я остановлюсь сейчас только на народе, населявшем определённое время территорию хорошо знакомую мне по месту проживания. Это центральная Америка и ацтеки, оставившие нам в наследство свои храмы-пирамиды и легендарные бесчеловечные жертвоприношения. Ацтек в переводе с их  языка – «науатль», означает – «некто из Ацтлана» – мифического места, расположенного где-то на севере. Не правда ли, это слово что-то напоминает? Если учесть часто используемые в их языке звуки «ц, ч, ль», то не удивительно, что слово Атлань стало звучать несколько иначе – Ацтлан. Уверен, что ацтеки являлись беженцами с погибающей Атлантиды, или они появились в Центральной Америке раньше, в качестве наместников американской колонии Империи Атлань.

Кетцалькоатль  – один из почитаемых ацтеками богов наравне с богами стихий, переводится как «оперённый змей», а так же это вид одного из крупнейших представителей птерозавров. Кетцалькоатль  согласно преданиям был рождён богиней Чимальма и Мишкоатлем — «Белым облачным змеем» — божеством Млечного Пути, особенно Полярной звезды. Неправда ли, Мишкоатль или по русский – миша косолапый указывает на известное созвездие северного полушария Земли? В мифах ацтеков, Мишкоатль выступает богом огня — ипостасью Тескатлипоки – бога-творца и разрушителя мира.

 Мать Кетцалькоатля – богиня Чимальма так же отмечена особой ролью. Имя Чимальма означает «со щитом в руке» или «Щит Земли». Последнее явно свидетельствует о её функции или судьбе защищать Землю. 
Великий правитель Кетцакоатль научил народ ацтеков математике, медицине, астрономии, письму. Народ был доволен Кетцалькоатлем. Но были и ненавистники: знать и жречество, были против его нововведений. Его миролюбивая политика  предусматривала запрет человеческих жертвоприношений, начатых предшественниками ацтеков – майями. Преобразования Кетцалькоатля встретили сопротивление жрецов, увенчавшихся заговором трёх волшебников, желавших (в отличие от великого правителя) введения обязательных человеческих жертвоприношений. Кетцакоатля интригами подтолкнули к нарушению вселенского законов, для чего его предварительно опоили наркотиком и подложили ему в постель родную сестру. В результате, Кетцалькоатль был опозорен и вынужден покинуть Толлан.)

— Вот такие мои выводы из науки, не сумевшей или не пожелавшей скрыть всего несколько фактов из далёкого прошлого.

Спин пожевал кончик веточки, которой помешивал угли костерка, разведённого на каменном полу входа в дом. Здесь дождь не мог костру помешать, и было уютно сидеть в тепле под навесом. Темнота наступившей ночи вызывала некоторое беспокойство, подталкивая нас друг к другу. Виктория прижалась к моему плечу и задумчиво глядела в костёр. Мне было несказанно приятно от прикосновения её тела, я боялся даже пошевелиться. Она же и спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Значит, древние индейцы или Атланты верили в многобожие, как и славяне?

— Ещё одно доказательство единой системы породившей эти разные народы, — подтвердил Спин.

Сегодня, впервые с момента нашего знакомства, он был так многословен, что я даже мысленно перестал называть его качком, проникшись симпатией. Он по прежнему оставался некоторой загадкой, и как я обратил внимание, ни разу за весь прошедший день не отжался и не прыгнул в длину. Возможно, он не хотел этого делать при малой силе гравитации Облачной, а может просто забыл натянуть маску тупости. Как бы то ни было, я явственно видел в его рассказе древнюю войну между вторгшимися бездушными интриганами и прежними кураторами человечества – змееподобными существами. Что и те и другие были по факту рептилиями, не вызывало возмущения, просто хотелось узнать, а где же те, по образу и подобию которых мы появились на этот свет? Уловив, мои мысли, которые я и не собирался прятать, он хитро подмигнул, как тогда, когда мы с ним дурили свою нижестоящую команду на Луне.

— Это совсем другая история миллионнолетней давности. Неизвестно, узнаем ли мы всё когда-нибудь?

— Что-то наш командир уединился и молчит, — проворчал я.

— Пойду, посмотрю, — с готовностью поднялся со своего места Спин. — А вы, как я понимаю, не хотите ночевать на корабле?

— Мы с Викторией переглянулись и как по команде, отрицательно затрясли головами.

Выглядело комично со стороны, но наш историк даже не улыбнулся, лишь с серьёзной важностью пожелал спокойной ночи и удалился. Я был очень взволнован от предстоящего объяснения в любви избраннице своей души, но напрасно. Она первой нарушила молчание.

— Не говори ничего. Я и так всё прочла в тебе, пока ты болел.

У меня гора спала с плеч. Я так боялся, что она не захочет слушать меня, а она продолжила:

— Ты Вадик, хороший человек, но предавать женщину нельзя.

У меня признаться отвисла челюсть. Какую женщину? Почему предавать?

— Ту, Марту кажется.

— Так это был даже не я, — пробормотал я.

— Всё равно. Нельзя и всё тут. Не надо пытаться больше меня целовать. Нам ведь и так хорошо, не правда ли?

И то, правда. Лучше одна минута рядом с Викторией, чем ночь, (о которой я, кстати, и не помню ничего), проведённая в постели с Мартой. Но как же это неправильно и… я не сумел даже продолжить свою мысль, так перехватило горло обидой. Не таким ли способом три волшебника нейтрализовали Кетцалькоатля? Сыграв на самых личных и интимных чувствах? А она как назло вдруг спросила:

— Разве тебе доставит удовольствие от конца моей карьеры или даже смерти?

— Причём здесь это? — воскликнул я и заткнулся от возникшей мысли: она же бездушна, как и я ещё неделю назад, как бездушна и девушка-пилот Марта. Она же просто лишена чувств. Я может, завтра буду ликвидирован, а её беспокоит только личное благополучие.

Что оставалось делать? Только страдать молча. Отныне мне страдать в одиночестве, мамы больше нет. Всё же мы по-дружески обнялись и поднялись на второй этаж дома в раньше примеченную мною комнату, которая сохранилась лучше других. Там был застеленный чем-то мягким, не до конца истлевшим, угол. Остальные комнаты были просто развалинами, словно в них что-то взорвали. Хотя я думал, что не смогу заснуть, вот так, снедаемый желаниями близости, и сжигающей обидой, сон быстро сморил нас, тесно прижавшихся друг к другу для тепла, под шум барабанящего по плоской крыше дождя. Ну и ладно, пофилософствовал я засыпая, пусть не быть избранником, так хотя бы ненадолго но рядом. 

*   *   *
Пробуждение было внезапным. Женская ручка отцепляла мои пальцы от своей груди. Сквозь полуоткрытые глаза я не разглядел ничего, с трудом соображая, что сейчас ещё ночь.

— Извини меня, — шепнул я ей на ушко. Но ей видимо не очень мешали мои шаловливые руки. Она не обратила на извинение никакого внимания, а произнесла:

— Т-с-с.

Теперь и я различал чьи-то шаги и голоса. Не успели мы толком принять вертикальное положение, как шаги зазвучали на выщербленной деревянной лестнице, ведущей к нашему гнёздышку. Возникли дрожащие отблески света. Я принялся шарить возле себя в поисках лучевика, который клал перед сном где-то рядом, но найти так и не успел. Неровный, но яркий свет факела осветил комнату и чуть обозначил лица троих, застывших на пороге, отсутствующей двери. Они были примерно нашего возраста, в кожаных куртках. Имелось и какое-то оружие, которое я не сумел разглядеть, во тьме коридора. Тот, что держал факел, улыбнулся и сказал:

— Просим прощение за беспокойство, хозяева. Не будете ли так любезны, приютить путников до утра?

Всё перепуталось в мозгу, но я, всё же, счёл благоразумным не задавать лишних вопросов, а сыграть роль, предложенную неизвестными.

— Наш дом не в лучшем состоянии, последнее время, — ответил я. — Но вы можете переночевать в кухне. Это во флигеле, по коридору и вниз по другой лестнице.
Правда, там местами отсутствует крыша.

— Не волнуйтесь, — весело отозвался неизвестный, а из коридора два его приятеля поддержали смехом, словно не было лучшей забавы, чем нескончаемый поток воды с небес. — Мы тут решили поохотиться, так что, рано утром уйдём в лес.

Словно всё было в порядке вещей: и встреча неизвестных на планетке, расположенной чёрт ведает где, и наше присутствие в странном доме. Они повернулись и весело переговариваясь принялись пробираться в указанный флигель по мрачному коридору с провалившимся полом.

— Что это было? — сдавленным голосом спросила Виктория, вцепившись в мою руку.

— Наверное, привидения, — ответил я, не менее перепуганный, чем она.

Сон как рукой сняло. Мы сидели, прижавшись друг к другу, позабыв даже попытаться связаться мысленно со Спином и командиром, ночевавшими на корабле. Только, когда Виктория шепнула о такой возможности, я пришёл в себя и попытался это сделать. Безуспешно. Я перестал слышать даже её. Не мог я прислушаться и к мыслям незнакомцев. Они словно растворились там, откуда пришли. Тут оглушительно громыхнул раскат грома, а дождь перешёл в ливень. Крыша начала протекать и о том, чтобы уснуть не могло быть и речи. Было ощущение, что мы с нею остались только одни на всей планете. Так мы и сидели, выбивая зубами дрожь до самого рассвета.

Как только неверный свет туманного утра забрезжил сквозь грязные стёкла, я поднялся и размял затёкшие члены тела. Нужно было проведать наших гостей-охотников, кто бы они ни были. Ночной страх прошёл, и я начал ощущать отдельные мысли. Из другого конца дома доносились довольные и весёлые вполне человеческие мысли. Окрылённый тем, что с ночными страхами покончено, что дождь унялся, я шагнул за порог, направляясь вниз по дальней лестнице к гостям. Некоторые ступеньки отсутствовали и часть пути, я преодолел, съехав по перилам на пятой точке. Как они умудрились в темноте преодолеть этот опасный путь, не свернув себе шеи? Я недооценил эту компанию. Едва я переступил порог того, что когда-то было большой кухней с остатками нескольких дровяных плит, то сразу увидел бодрые и весёлые лица. Охотники, перешучиваясь, готовились разделывать висевшую на крюках под потолком добычу. Три слегка закопчённых тела, видимо от выстрелов лучевого оружия, составляли охотничий приз. Я подивился, как это у них получилось и главное – когда?

— Доброго утра! — поприветствовал я троицу. — Как вы только успели столько добыть? Утро лишь началось!

— А мы разделились, чтобы сподручней было гоняться сразу за тремя! — улыбаясь, ответил на приветствие вчерашний говорун.

— Ага, — поддакнул его товарищ, — пока я лису гонял по лесу, они остальных загнали, а заодно печь растопили.

Все охотники выглядели довольными и счастливыми, правя на оселках охотничьи ножи для разделки туш.

И тут я впервые разглядел добычу. Первым был бесшерстный кабан, немного длиннее и худощавее обычного земного, вторая была лисица чернобурка, а третьим… я не поверил глазам и подумал, что мне привиделось. Протерев их кулаками, понял, что не привиделось. Мальчик лет десяти в шортах, с галстуком похожим на пионерский. Меня затошнило, а ночные страхи вернулись. Не помню, как я оказался снаружи. Неподалёку стояло какое-то транспортное средство, похожее на квадроцикл но без колёс, на котором видимо и пожаловали охотники. Тут только я заметил отсутствие нашего эллипсоида и холодный пот заструился по спине. Я ещё не до конца поверил, что остался один одинёшенек на целой планете, в тысячах световых годах от дома. Мои глаза рыскали по округе в поисках звездолёта, но тщетно. Лишь лес и дом. Проклятый дом.

Нужно признаться, что я ничего не соображал в эти минуты. Я пошёл к дому, замечая перемены вокруг. Дом больше не казался заброшенным. В палисаднике рос пышный виноградник, своим ветвями обвивая стены и уходя под самую крышу, где сквозь резные листья поблескивали на солнце спелые золотистые гроздья. Перед входом начиналась дорожка, аккуратно усыпанная спрессованным жёлтым песком, другим концом уходя в шумящий под ласковым ветерком лес. На дорожке я увидел Викторию и, обрадовавшись, подбежал к ней. Расспросить, что происходит, я не успел. Нас окружили дети в яркой одежде, которые что-то наперебой рассказывали нам, указывая пальцами на окно на втором этаже.

Наконец им удалось нам объяснить, что они хотели. У одной из девочек проблемы в семье. Она осталась без брата, а в комнате, на которую они указывали, находилась убитая горем мать. Виктория взяла девочку за руку и пошла с ней в дом к её маме. Наверное, она хотела поговорить и как-то успокоить несчастную женщину, но девочка вскоре спустилась обратно.

— Они выясняют там свои отношения – разговаривают, — сказала она и вдруг прильнула ко мне всем телом.

Я не знал, как утешить её и присев на корточки, обнял за плечи, прижав её маленькую растрёпанную головку к груди. Она не плакала, её горе, невидимым потоком обволакивая окружающее пространство, струилось прямо в меня. Она обняла меня за шею и долго молчала, не отпуская, словно передавала часть своей печали. Она так долго не отрывалась, что я начал ощущать подозрительные взгляды случайно оказавшихся рядом её соседей. Она явно стонала душой, и я не мог её отстранить.

— Знаешь, как я целую своего папу? — неожиданно спросила она. Потом поправилась совсем странным образом, словно подбирая слова: — не папу, брата. — И поцеловала меня долгим поцелуем в шею.

Я оказался сражён непосредственной чистотой этого поцелуя девочки и очень удивлён подобным выбором для откровений, ведь я был чужим ей. Я не знал, как быть и сказал:

— Всё будет хорошо, ты будешь счастлива в жизни, потому, что в тебе живёт главное чувство человека – любовь, для познания которого мы все здесь проживаем свою жизнь.

Что-то Виктория задерживается, подумал я. Девочка внимательно поглядела на меня и сказала:

— Тебе не нужно идти за ней. Её нет там.

— Откуда ты знаешь?

— Она не с тобой и не со мной.

Внезапно, словно картинка в кино, всё мгновенно изменилось. Солнечный ласковый день сменился пасмурным. Я стоял совсем один и глядел на обветшалый перекошенный дом с разбитыми стёклами, а неподалёку стоял эллипсоид. От него ко мне направлялись Виктория и Спин.

— Долго же ты спишь, — усмехнулась она. — Умывайся и завтракай, скоро будет помощь.

Я перевёл взгляд с одного на другого и на всякий случай украдкой ущипнул себя под рёбрами. Больно. Значит не сон. Спин по своей любимой привычке принялся отжиматься на одной руке. Ну, качок и есть качок. Не прерывая своих упражнений, он пояснил:

— Эбраун связался с нашим работодателем. Скоро прибудет корабль с запасной командой. Он придёт по координатам, которые мы наработали в процессе своего полёта и передали. Поэтому нам не придётся долго ждать.

Всё это могло их радовать, но я то, был уволен. К тому же непонятное ночное приключение-видение не шло из головы. Я мог поклясться, что это не было сном, хотя других объяснений не находилось. Нужно было сложить всё в голове и определить, что же было на самом деле, а что привиделось. Я поглядел на Викторию, надеясь на её помощь в этом вопросе, но она выглядела как, ни в чём не бывало. Да вообще, спали ли мы вместе этой ночью в странном доме?

Я подошёл к ней и попытался взять её за руку. Руку свою она тут же выдернула и поглядела на меня обычным сердитым взглядом.

— Как тебе спалось? — задал я вопрос с двойным умыслом.

— Было бы лучше, если бы ты не скрылся под утро.

— Я был в странном месте, Вика. Я не понимаю, как такое возможно.

Взгляд девушки немного потеплел.

— Это, наверное, последствия болезни. Ты во сне много говорил, на непонятном языке.

— А ночью никто не приходил к нам?

По встречному взгляду стало ясно, что я увлёкся. Теперь она точно приняла меня за умалишённого, но мне уже стало всё равно.

— Виктория, прошу. Для меня это очень важно!

В её глазах промелькнули искры страха.

— Мы были всю ночь вдвоём. Спин был на часах и контролировал окружающее, чтобы никто не застал нас врасплох. Что ты не навоображал себе, этого ничего не было. Успокойся.

— Но, мы то с тобой были вместе? Родная…
Её лицо вспыхнуло краской негодования. И теплота взгляда сменилась обычной строгой отчуждённостью.

— Я не родная тебе! И вместе мы не были. Мы только спали рядом.

— Прости, — пробормотал я. — Прости меня, я не понимаю ничего.
Она смерила меня уничтожающим взглядом, круто развернулась и ушла. Пока я проверял свои воспоминания о прошедшей ночи, Спин заварил в котелке какую-то кашицу из пакетика и теперь позвал меня присоединяться. Я уже давно не считал его просто чудаком, помешанным на культе мускул, догадываясь, что он довольно мудрый и всезнающий экземпляр нашей эпохи, удачно скрывающий свои знания. Настало время вынудить его сделать признание и растолковать происходящее со мною, если он только сумеет. Он опередил меня.

— Знаешь Вадим, вы двое так громко думали, что совсем потеряли контроль над своими мыслями. На всё я тебе не смогу ответить, по этой самой причине.

Пока он говорил, я почувствовал разрастающийся и усиливающийся с каждым мгновением блок, изолировавший нас двоих от всех. Делал он это очень профессионально, не переставая черпать ложкой варево из котелка и отправлять его в рот.

— Планеты, они ведь, расположены друг за другом в Галактике. Они рождаются в реакторе её ядра из слияния разно заряженных и разнонаправленных полюсов. Они  растекаются вовне, пополняя нашу галактику по её двум основным рукавам – Центавра и Персея. У каждой звезды, у каждой планеты имеется час рождения и время жизни. Пересекая Галактику так, как это сделали мы – поперёк, по силовым линиям межзвёздной коммуникации, мы попадаем как бы в своё время. Вот если бы двигались вдоль рукавов, по течению звёзд в этой млечной реке, время было бы другое – будущее, поскольку нам приходилось бы преодолевать путь, пройденный звёздами за невообразимую для нашего понимания бездну лет. Сейчас мы на пути к самой первой группе звёзд, рождённых в ядре галактики,  давно отделившейся от основного потока и называемой Внешним рукавом. Те, кто населяет их, старше любого существа из нашего островка галактики – рукава Ориона, кстати, в свою очередь, отпочковавшегося когда-то от рукава Персея. Это так, вкратце и приблизительно, чтобы ты имел понятие о том, что совершая перелёты на огромные расстояния, мы находимся и в прошлом и в настоящем одновременно. Единственное, что не подчинено времени – это мысль. То, что ты шагнул сегодня ночью в другой временной поток, говорит о твоём более открытом разуме, не обременённом условностями и правилами.

— Ты хочешь сказать, что я побывал в прошлом планеты? — догадался я.

— В прошлом или будущем планеты, или в своём личном прошлом или будущем, значения для тебя не имеет.

— Что твоя мед. капсула сделала со мной? — Не выдержав, напрямую спросил я.

— Всего лишь, разблокировала истинную сущность, называемую нами душой. Если ты почувствовал прошедшей ночью что-либо помимо видений, то следуй этим чувствам. Возможно, ты был выбран для чего-то Облачной и её информационным полем, которое мы по отношению к самим себе называем астральным телом. Это хранилище полученного опыта, своего рода библиотека. Она есть у каждой души, вплоть до смерти физического и астральных тел. После, полученная за время жизни индивидуума, информация копируется в базовую библиотеку – планетарную, галактическую или вышерасположенную. В зависимости от значимости информации. Это упрощённо, для понимания.

Я покрутил головой, переваривая то, что услышал от своего скрытного дружка. Не верить ему у меня не было оснований, он поражал меня своими знаниями всё больше и больше.

— Ты говоришь, что у планет есть души?

— И душа планеты Облачная, взывает к тебе. Возможно, ей нужна помощь, которую ты в силах ей оказать. К сожалению, тебе осталось совсем немного времени для этого. Эбраун с виду простак, но это конечно не так. Он не будет рисковать своей карьерой и тем более жизнью, нарушая приказ руководства Службы безопасности.

— А Служба безопасности, это вовсе не земная служба. Так? Это Служба безопасности империи?

— Теперь ты понял и это. Когда твоя сущность разблокирована, ты способен мыслить ясно вне зависимости от внешних воздействий или ограничений. Я бы на твоём месте больше переживал за своё родное тело. Служба безопасности уже догадывается, что с тобой произошло и скоро у тебя возникнет необходимость его защитить. Они не терпят вольнодумства и тех, кто мешается в осуществлении их планов.

— А если меня там не станет?

— Не станет и здесь, — холодно отозвался Спин. — Ты ешь, ешь. Силы тебе пригодятся. Видишь ли, бездушным клоном ты бы мог прослужить им хоть тысячу лет, а то и гораздо больше. Но, это при условии, что твоя сущность находится в родном теле на Земле. Как я уже упомянул, время в покое и время в движении имеют разную скорость. У тебя есть одно преимущество перед империей, ты теперь способен выбирать оболочку без их ведома по собственной воле. Но здесь в бескрайнем космосе, жизнь любого существа без родной планеты слишком хрупка. Поэтому необходимо хранить своё естественное тело, сколькими бы жизнями ты одновременно не жил в клонах.

— Иногда мне кажется, Спин, что я знаю тебя целую вечность, а иногда открываю впервые. Ты можешь объяснить мне однозначно кто ты?
Раздался далёкий хлопок и дуновение ветра. Взгляд его сделался пустым, словно он не расслышал моего вопроса. Вместо ответа, он перешёл на общение в мысленной форме сразу аж на третьем плане, поэтому я не уловил начала.

— … среди них разведчики из созвездия Дракона. Против силы их телепатии ты не устоишь.

— Что ты сказал? Прибыл корабль? Так скоро?

— Слушай Вадим. Мне очень нужно пройти этот маршрут до конца и достигнуть планеты-близнеца Земли. Я не могу выдать себя. Тебе придётся остаться одному. Помни всё, что я тебе сказал и тогда ты ещё послужишь нам. Сейчас просто беги и прячься. Они не будут долго охотиться за тобой на необитаемой планете. Ещё увидимся!

Он быстро поднялся и толкнул меня в дом, а сам пошёл обычной неспешной походкой к нашему неисправному  эллипсоиду. Пока я пробирался через развалины дома на противоположную сторону, меня не покидала мысль о словах оброненных им второпях:
– «Послужишь нам». Кому это нам? Каким-то силам сопротивления в империи? Или я неправильно понял его мысль. Тут вдруг в голове назойливо завертелась песенка Пугачёвой, но с извращёнными до неузнаваемости словами: Беги скорей, соломинка беги… беги, штормит уже в четыре балла…

Я побежал, поскольку сразу догадался от кого исходит песня, возникшая во мне. Соломинка – это конечно я, а четыре балла… наверное, количество  тех, кто отправился убивать меня. Достигнув окна у противоположной от входа стены, я выпрыгнул в него и припустил к лесу. Бежал, пока хватало дыхания, потом затаился в кустарнике и, переводя дух, стал мысленно прислушиваться. Лучше бы я не делал этого. Навалилось чувство вины, одиночества и страха загнанного зверя. Чувство не моё, а транслируемое мне извне, транслируемое явно не человеческим разумом. Я себя выдал своими мыслями, теперь они знали, где я. Проклянув всех нелюдей и их телепатическую силу, я снова бросился прочь со всех ног. Но не учёл одного: я уже находился под управлением одного из них, не отдавая себе в этом отчёта. Только когда взгляд упёрся в огромные ножищи, обутые в космические башмаки, размера этак пятьдесят шестого, силы и надежда одновременно оставили меня. Наступило некоторое помутнение разума, я понял, что попался окончательно. Неимоверным усилием воли мне удалось создать вокруг себя изолирующее поле, чтобы окончательно не стать раскрытым остальным ловцам.

Тяжело было задирать голову так высоко, да и зрелище было не из приятных. Тот, кто отловил меня, был наверняка родственником Каммоту, но дальним. Глаза продолговатые, красные и довольно злющие, а пасть удлинённая. Тело имело трёхпалые лапы, две ноги и полутораметровый хвост с шипами на конце. Хорошая булава! Такой огреть по голове и телепатии никакой не надо. Но ошарашивать хвостом меня он не стал, а просто взял на мушку своего пистолета. Что оставалось делать? Под чудовищным телепатическим давлением не слушались ни руки, ни ноги. Некстати вспомнился ночное приключение, и я представил себя бездыханным с почерневшей обугленной кожей, подвешенным на крюк за ключицу над пламенем печи.

Дофантазировать до конца, как меня будут разделывать и поедать не пришлось. Пламя полыхнуло из воображаемой печи так, что мой пленитель вспыхнул как факел и шумно грохнулся наземь, издавая отвратительную вонь.