Помню небольшой домик с обычной крышей и высоким крыльцом, к которому неуклюже приставлена шаткая стремянка. Старенький курятник, одним боком упирающийся в покосившийся забор, и теплый бревенчатый сарай, крытый соломой. А в нем кролики в клетках. Дружно стучат лапами. Помню огромный розовый куст, который растет рядом с сараем, а под ним банку с масляной краской и широкой малярной кистью, которой дед обновлял садовую калитку.
Большую зеленую бочку с водой, где плавают головастики, а я вылавливаю их сачком, потому что руками противно. Да и сейчас противно. Обыкновенного ежика, что живет за компостной кучей и любит лакомиться молоком, которое оставляла для него бабуля в маленьком блюдечке там же, рядом с навозной кучей.
Еще я помню соседского мальчишку Пашку, с которым бегали на речку мыть перепачканные соком ежевики рот и руки, и смотреть, как садится большое солнце. А потом, лежа на берегу, наблюдать черное южное небо, на котором каждую ночь загораются, весело мигая, далекие звезды.
***
- Сашка, открывай калитку! - крикнул дед Ваня из-за забора.
Я выскочила из сарая, где возилась с кроликами, и кинулась через двор на зов деда. В руках у него была большая охапка сухих березовых дров.
- Щас печь топить будем. Ну-ка, подсоби, возьми вот пару поленьев сверху и дверь в хату подержи мне.
Когда зашли в дом, дед свалил дрова у печки и ласково потрепал меня по щеке:
- Опять в сарае пропадаешь? Извозилась, вон, вся в кроличьем помете, - он добродушно рассмеялся, - чай-то пить будешь? Щас печь затоплю, водицы нагреем, да посидим с тобой, выпьем по кружечке.
- С вареньем, дед?
- Хе-хе! С вареньем! - дед лукаво на меня посмотрел, и я поняла, что он знает про варенье, и виновато опустила голову. - Ну ладно тебе, будет, - он снова потрепал меня по щеке. - Вкусно?
- Очень вкусно, деда! У бабули самое вкусное варенье!
- Это даа, я сам, бывает, грешу этим, - дед подмигнул мне, - уж больно персики хороши.
- Когда я вырасту, куплю себе вагон персиков и наварю целую гору варенья!
Дед снова рассмеялся и хотел было еще раз потрепать меня по щеке, но я увернулась и выбежала из дома. Меня ждали кролики.
К навесу над входом в сарай была приставлена узенькая лестница. Я поднялась по ней на плоскую крышу, где сушилась трава. Нагребла сена и осторожно спустилась вниз.
В сарае пахло теплой соломой и сухим древесным ароматом пихты. Увидев меня, кролики начали хлопать длинными ушами и издавать нежные звуки приветствия. Я положила ношу на низенькую скамеечку у входа, села тут же и стала собирать пучки из ароматных трав.
***
Столько лет прошло с тех пор, но я все еще помню тот неповторимый, притягательный запах сена, такой сложный и в то же время такой простой. Это аромат горячего лета в деревне и теплого послеполуденного умиротворения, когда, кажется, сама природа засыпает под лучами южного солнца, чтобы к вечеру снова очнуться от дремы.
Я хорошо помню деда Ваню в легкой рубахе и широких штанах, заправленных в высокие сапоги. Голова повязана платком. В руках длиннющая “страшная” коса. Я ее побаиваюсь и восхищаюсь дедом. Тем, с какими ловкостью и упорством он косит степную траву для кроликов. Косить мы с ним ходим рано поутру. Дед часто говаривает: “Чем росистее трава, тем проще косить”.
К полудню мы дома. На обед всегда пшеничная каша с топленым маслом, компот из абрикосов и бабушкины фирменные ватрушки с изюмом. Потом дед ложится отдыхать, пока бабуля возится по хозяйству, а я бегу в сарай, где меня ждут любимые кролики. Особенно один. Очень крупный, с большой головой и мохнатыми ушами. Шерстка у него густая, своей окраской напоминающая мех шиншиллы. Глаза того же цвета, что и шкурка, - темно-серые. Я зову его Великаном.
***
После того как я наделала достаточно пучков сена, я развесила их на гвоздики вдоль стены и принялась за уборку. Мне всегда доставляло истинное удовольствие возиться с кроликами, чистить их клетки и кормушки. Я открыла окно. Налила свежей воды в поилки, поменяла подстилку на свежую. Подмела пол и принесла из дома мытую морковку, чтобы угостить кроликов. Самую сочную и сладкую оставила для Великана.
- Держи, - я протянула руку в клетку, и он сразу принялся ее лизать. - Я тебя тоже очень люблю, - я ласково погладила его по спинке.
Зверек издал звук, похожий на мурлыканье кошки, мягкий и едва уловимый. Но я хорошо знала это довольное урчание, - Великан был в самом добром расположении духа. Когда он с аппетитом съел угощение, я взяла его на руки.
- Прогуляемся? - спросила я, заглядывая ему в глаза, которые как никогда были похожи на человеческие.
Великан ответил мне легким кивком головы. “Показалось, - подумала я, - кролики не умеют кивать”. Мы вышли с ним в сад, уселись под старой березой, и я опустила его на траву. Он остался рядом. Я гладила его по голове и ушам. Он мурлыкал и тыкался носом в мою руку.
Так мы просидели с ним какое-то время, как вдруг небо затянуло тучами и раздался такой оглушительный раскат грома, что я вздрогнула, а Великан кинулся в розовый куст и скрылся. Я вскочила и бросилась за ним, но увидела только перевернутую банку с краской и валяющуюся рядом кисть.
- Великан! - закричала я не своим голосом, - вернись, Великан!
Из дома прибежала бабушка, а следом и дед.
- Господи помилуй! Что случилось-то? - бабуля была не на шутку перепугана моими криками. Дед молчал и держался обеими руками за сердце, словно успокаивая его.
- Великан пропал! В небе громко стукнуло, он прыгнул в кусты и исчез! - мне казалось что я перекрикиваю удары грома, которые раздавались слева и справа, все ближе и ближе.
Я бегала по двору в поисках кролика. Крупные слезы текли по щекам. Начался дождь, и меня силой втащили в дом. До ночи громыхало и лило, а потом все стихло.
***
Кролика мы тогда так и не нашли. Соседский мальчишка тоже помогал искать беглеца, но все напрасно. Скорее всего, Великан убежал в лес через щель под забором, которую мы обнаружили позже. На следующий день дед засыпал ее грунтом и отвел меня посмотреть, как здорово получилось. А бабуля напекла больше ватрушек, чем обычно, и достала из погреба сразу две банки варенья из персиков. Но мне ничего не хотелось. Я желала одного: чтобы Великан вернулся.
Прошли годы. На даче у дедов уже не было сарая с кроликами, и старый курятник развалился. Остались только огромный розовый куст да покосившийся забор. Но я все также вылавливала головастиков из бочки и бегала с соседским мальчишкой на речку.
Еще через несколько лет Пашка сделал мне предложение. А на нашу первую годовщину принес белого кролика, завернутого в ситцевое одеяльце с крупными цветами.
- Знакомься, это Луна, теперь будет жить с нами, - он протянул мне сверток с торчащими бледно-розовыми ушами и большими умными глазами.
Я взяла Луну на руки и погладила ее по спинке. Она тут же принялась лизать мою руку и ласково урчать.
- Прогуляемся? - спросила я со странным волнением, заглядывая ей в глаза.
Она ответила мне легким кивком головы. “Показалось, - подумала я, - кролики не умеют кивать”.