Вот и наступил долгожданный день - 18 августа, и я уже поднимаюсь по отшлифованным миллионами шагов ступеням кропоткинской лестницы, а пройдя сквозь галантно придержанную кем-то дверь метро, оказываюсь на площади Пречистенские Ворота ( в разговорной речи этот московский топоним склоняется, с удивлением узнала, что правильно будет ставить «Ворота» после родового слова в именительном падеже). Раньше, в советское время, тут почти всё вокруг носило имя светоча отечественного анархизма – П. А. Кропоткина: и метро, и площадь, и набережная. И даже улица Пречистенка была Кропоткинской… Но в 90-е Петра Алексеевича сильно потеснили, благородно оставив ему станцию метро и переулок, где он появился на свет и куда я наивно надеялась попасть сегодня…
Но не будем забегать вперёд. Начнём нашу экскурсию в музей А.С. Пушнина с планетарной московской площади, откуда прекрасно просматриваются все сходящиеся у Пречистенских Ворот магистрали: просторная Волхонка, тенистый Гоголевский(он же когда-то Пречистенский) бульвар и две загадочные «золотые мили» столицы – Остоженка и Пречистенка, разделённые сквером, где отрешённый гранитный Энгельс наряду с европейским привидением коммунизма охраняет ещё и целую рать знаменитых хамовнических призраков. Вниз к Москве-реке, продолжая бульварный вектор, спускается Соймоновский проезд, куда и лежит сейчас мой путь, начертанный по традиции вчера вечером в тетрадке.
У светофора, пропускающего очередную партию иномарок к Садовому кольцу, оглядываюсь по сторонам: перевёрнутая рюмка на доходном доме Филатова в начале Остоженки перекликается с барочным набалдашником здания, стоящего на углу Пречистенки и бульвара. А чем этот купол не вторая рюмка? Так помянем же сегодня всех поэтов и писателей, вершивших здесь в пречистенских чертогах историю великой русской литературы! Не чокаясь…
Главная же доминанта веками организованного пространства – это, конечно, возрождённый в 1999 году Храм Христа Спасителя. Его гранёные золотые купола даже в пасмурные дни гигантскими пятью солнцами сияют и над площадью, и над Москвою-рекою и возносят взгляды паломников сразу в поднебесье. А поскольку сегодняшний вояж является пушкинским, я мысленно прикидываю, как зимой 1831года выглядела сия московская «першпектива».
Бульвар Пречистенский к тому времени существовал уже около двадцати лет. И каждый раз проезжая по бульвару мимо колоннады дома Нарышкина, Пушкин с тоской вспоминал, что именно здесь вместе с другими членами тайного общества « друг бесценный» Иван Пущин предопределил свою трагическую судьбу… Прошло уже пять лет со времени его ареста.
Пречистенские и остоженские дворцы, отстроенные после пожара 1812 года, объёмно вырисовываются в морозном февральском мареве, на Волхонке ещё даже не начато строительство храма, посвящённого победе над Наполеоном, а Соймоновский проезд (именно под таким названием и с ударением на первом слоге) так же, как сегодня, убегает вниз к реке. К сожалению, в Соймоновском проезде ни одной тогдашней постройки до нашего времени не сохранилось.
Александр Сергеевич, надвинув на брови зимний головной убор, лукаво, но с восторгом осматривает из окна экипажа окрестности, густо населенные его знакомыми и родственниками. Наташа уже сидит рядом и близорукими глазами следит за постоянно изменяющимся выражением лица супруга и сдержанно улыбается в ответ на его насмешливые комментарии.
Куда они собрались? Быть может, к Потёмкиным? Иль к Хрущёвым – в дом, который станет когда-то в далёком будущем – в 1961 году музеем поэта. Но даже сами музейщики ещё не нашли документального подтверждения пребывания Пушкина в этой московской усадьбе. Говорят, что он вполне мог бывать на здешних балах, но, увы и ах, никто об этом письменно нигде не упомянул…
Итак, мои кроссовки достигли наконец тротуара Соймоновского проезда. Здесь на углу с Остоженкой меня встречает лаконичное четырехэтажное здание в стиле конструктивизма, возведённое в 1926 году на месте владения ХVIII века, принадлежащего братьям Соймоновым. Считается, что проезд получил своё название в честь Михаила Федоровича Соймонова, действительного тайного советника, Президента Берг-коллегии, родоначальника горного дела в России, одним словом: « Тогда не то, что ныне. При государыне служил Екатерине»…
Пролетали ли в голове проезжающего здесь Пушкина цитаты из пьесы Грибоедова «Горе от ума» или иные рифмы стучались в его сердце – не знал даже Юрий Тынянов – великий мистификатор и провидец прошлого.
А мы сверяем наш маршрут с Яндекс Картами: так, следующий за угловым зданием – построенный в 1901 году и занимающий целый квартал дом причта Храма Христа Спасителя. Архитекторы Попов и Литвинов придали протяжённому фасаду черты древнерусской архитектуры, но в целом стиль, видимо, можно отнести к эклектике. Страховая выписка 1902 года гласит: « Строение каменное, крытое железом, трёхэтажное с полуподвалом. По фасаду - с пилястрами, наличниками, карнизами и другими кирпичными украшениями, цоколь оштукатурен цементом».
Тем не менее осмотреть весь этот декор, который должен бы ритмично сопровождать шагающего вдоль оштукатуренного цоколя экскурсанта, не удаётся, так как на всём протяжении бывшего церковного владения, пешеходу предлагается пройти по сколоченному из досок длиннющему переходу, воображая себя москвичом ХVI века. Правда у них были только деревянные настилы, а здесь - ещё и крыша, и глухая стена справа. Бортик же по пояс слева позволяет любоваться меняющимися от шага к шагу золотисто-белыми видами Храма Христа Спасителя.
- Но что это за дребезжащий звук сзади?! Неужели самокатчик? Точно! – Уступаю дорогу, прижавшись к дощатой стене, и что я слышу? – Смущённое «спасибо», произнесённое ломающимся подростковым голосом.
Ну, не хотят московские власти обезопасить тротуары, поэтому, думаю я, надо быть начеку и тут же с усмешкой переиначиваю фразу Ильфа нашего и Петрова:
- Спасение пешеходов от самокатов – дело рук самих пешеходов!
- Вернее: ног…
И ведь недаром мне тогда вспомнились Ильф с Петровым: оказывается, именно здесь, в Соймоновском проезде, был написан «Золотой телёнок». И хотя в тот миг я этого не знала, но серый дом (№5), который я увидела, выйдя из деревянного строительного тоннеля, был ещё одним образцом конструктивизма, возведенным тут для работников газеты «Гудок» в 1929 году. Сюда, в квартиру №23, в том же году въехал вместе с женой Марией сотрудник легендарной газеты Илья Ильф. В этой в полном смысле хорошей и весёлой квартире бывал весь тогдашний писательский бомонд, а её тогдашний интерьер воспроизведён соответственно в «нехорошей квартире» в музее М. А. Булгакова на Большой Садовой. Так, может быть, гипотеза Ирины Амлински верна, и Мака приносил сюда «на блюдечке с голубой каёмочкой» очередную порцию «Золотого телёнка», а его «соавторы» дружно хохотали над репликами Остапа, закусывая чем придётся:
- Не делайте из еды культа…
Из окна своей двадцатипятиметровой комнаты на шестом этаже Илья Арнольдович мог вдоволь фотографировать виды на Кремль и Храм Христа Спасителя. Из этого же окна было зафиксировано на плёнку пребывание на балконе четвёртого этажа Владимира Маяковского, возможно в эту самую секунду сочинявшего своё «Я счастлив!»:
Не волнуйтесь,
Сообщаю:
граждане,
я
сегодня –
бросил курить.
Ильфу удалось запечатлеть и момент взрыва Храма Христа Спасителя: на фото клубы атеистической пыли окутывают оседающие шлемы собора, посвящённого победе русского воинства над французами. Мне же привиделись другие клубы сизого пара, которые витали зимой над бассейном «Москва», загораживая обитателям Соймоновского проезда вид на Кремль.
Упав на скамейку, стоящую на остановке напротив Храма Христа Спасителя, я наслаждаюсь видом воссозданного чуда, но не белокаменного с высеченным из мрамора скульптурным фризом по периметру, а бетонного - с бронзовыми горельефами.
Однако согласитесь, для Москвы, москвичей и всей России - великое благо иметь у Пречистенских Ворот пусть не точную копию той былой святыни, но всё же грандиозное сооружение, повторяющее образ разрушенного храма, а не огромный открытый плавательный бассейн, дьявольски пыхтящий круглый год на святом месте.
Но так как постройки именно Соймоновского проезда не попали в моё рукописное издание, хотя я и корпела вчера у компьютера до полуночи, то я углубляюсь в новое электронное исследование. Выясняется, что местность эта склонна к образованию пустырей. Ну, разумеется, всему виной амбиции людей, мечтавших осуществить именно тут свои грандиозные архитектурные проекты. Сначала за дело взялся Николай I. После неудачной эпопеи Александра I на Воробьёвых горах, новый Храм во имя Христа Спасителя решили строить здесь, на другом берегу Москвы-реки. На выбранной территории - в Чертолье были снесены все прежние постройки, в том числе и Алексеевкий женский монастырь, существовавший на этом месте с ХIV века. В 1835 году отсюда с Волхонки на Пречистенку было перенесено пресловутое громогласное Центральное пожарное депо на радость местным аристократам. В 1837 году начались строительные работы по укладке фундамента, а первый камень собора был торжественно заложен лишь 10 сентября 1839 года. Стройка же длились долгих 46 лет...
В 1879 году пришло время образоваться пустырю на противоположной стороне Соймоновского проезда. На этот раз земля была отчуждена для расширения владений Храма Христа Спасителя: все постройки здесь опять снесли, и образовалась новая строительная площадка, а, вернее – огромный пустырь. Тогда же с карты Москвы исчез «проезжий» Безымянный переулок, который находился в центре квартала и граничил с бывшим владением Соймоновых.
Строительство дома причта, чудом дожившего до наших дней, было начато только в начале уже следующего ХХ века. В этом доме располагались квартиры духовенства, школа певчих, столовая, кухня и спальня для малолетних певчих. В давешней страховой выписке перечислены все внутренние параметры нового объекта: «Стены и потолки оштукатурены, перегородки тоже; стены окрашены клеевыми красками с панелями, окрашенными на масле. Полы цементные, простые сосновые и паркетные дубовые. Рамы и двери сосновые, крашенные масляной краской. Приборы простые железные. В кухнях печи русские изразцовые (14 шт.) и в подвале 22-е русских кирпичных печей. Ватер-клозеты тёплые. Устроена канализация. Проведена вода, в кухнях устроены раковины. Лестницы каменные (6 шт.). Отопление паро-водяное».
- Да, жили люди…- только бы и могли вымолвить герои Ильфа и Петрова.
На месте теперешних двух домов, возведённых уже в 20-х годах в стиле конструктивизма, планировалось построить дом для хора певчих на углу 3-го Обыденского переулка и доходный дом на углу с Остоженкой. В конце 20-х гг « бывшее владение причта Храма Христа Спасителя было разделено на три самостоятельных владения №№: 5/2, 7, 9/1.» Новая нумерация сохранилась по сей день.
Храм Христа Спасителя простоял примерно столько же лет, сколько и строился… Новые хозяева решили увековечить свою победу возведением Дворца Советов с гигантской статуей В.И. Ленина опять точно на этом месте. В 1931 году Храм Христа спасителя был безжалостно уничтожен. И очередной пустырь «красовался» здесь вплоть до 1999 года, возведение фундамента Дворца Советов, разобранного в течение Великой Отечественной войны и годы работы открытого плавательного бассейна «Москва» в расчёт не берем: местность оставалась пустынной…
Сбывалось проклятие игуменьи Клавдии – настоятельницы Алексеевского женского монастыря, которая по народному приданию была так обижена сносом своей обители, что прокляла и строителей, и это место: «Сему месту быть пусту!».
Дойдя до этого проклятья, я резко поднимаюсь с продуваемой всеми ветрами скамейки. Ну что ж, первый привал окончен! Автобус № 255 так и не появился, и в этом нет ничего удивительного: « В настоящее время маршрут не существует», так что данные «Википедии» на этот счёт устарели… Напоследок делаю ещё один снимок Церкви Спаса Преображения, примыкающей к основному собору. Этот Нижний храм возведен на месте снесённого в 1837 году Алексеевского монастыря и шестым солнечным куполом подсвечивает сегодняшнее светло-серое небо. Все мы надеемся, что возведение храма сняло навсегда проклятие Клавдии с многострадальной земли. Я так и вижу, как монахини покидают намоленное веками место и идут с иконами крестным ходом в Красное Село, где отныне им предстоит обустроить Ново-Алексеевский монастырь…
Вот на нашем пути возник первый переулок, впадающий в исследуемый проезд, хотя он вовсе и не первый, а третий - 3-й Обыденский переулок, о чём нам многозначительно сообщает табличка на серой стене дома Ильфа, который стал в наше время фешенебельным офисным зданием. Перспективу переулка замыкает золотая главка Церкви Ильи Пророка Обыденного – об этом храме можно написать целый трактат, а также гимн о том, как построенный в самом начале ХVIII века храм уцелел в ХХ веке и принял на себя функции разрушенного Храма Христа Спасителя. Церковь Пророка Божия Илии никогда не прекращала службы, несмотря на все проносившиеся мимо неё бури…
Впереди уже показался во всей красе киль дома-корабля Перцова, мастерски вписанного художником Малютиным в треугольник предложенного заказчиком пространства.
Но не оскудела чертольская земля пустырями! Сначала смотрим в ленте новостей: «Найден самый дорогой пустырь в Москве», а затем и сами убеждаемся в прочитанном.
Между домами Ильфа и Перцова, вернее – между 3-им Обыденским и Курсовым переулками какие-то очередные неугомонные пассионарии затеяли то ли ремонт, то ли даже стройку какую-то. С трудом умещаю в кадр силуэт Ильи Обыденного, пытаясь вывести из поля зрения длинную стрелу подъёмного крана, забор, яркую сигнальную ленту, подвешенные красные фонарики и другие «аксессуары» ремонтников.
Интернет-ресурсы сообщают, что «на территории имелось здание, но в годы ВОВ в него попала фугасная бомба». Таким образом, пространство, где каждый сантиметр - на вес золота, пустует уже 80 лет. В 2013 году вроде бы уже был готов проект элитного жилищного комплекса, но бенефициар этого предприятия взял и умер…
А я с фотоаппаратом наготове спешу к легендарному Дому Перцова. Одна его волшебная красно-кирпичная стена с нависающими над тротуаром кронштейнами балкона в виде причудливых змей уходит в перспективу Курсового переулка. Под готической башней эркера, где прямо просится вход в сказку, на глухой стене - сразу две таблички разъясняют всем проходящим мимо, что Сергей Малютин был только художником и автором проекта Дома-сказки, а воплотили в жизнь это диво дивное в кирпиче архитектор Николай Жуков и инженер-архитектор Борис Шнауберт в 1905-1907 гг.
Прохожу дальше, и на каждом шагу меня ждёт новое открытие: так близко я ещё никогда не видела это поистине восьмое чудо света со всеми его древнерусскими загадками из майолики, дерева и камня: «Там на неведомых дорожках/ Следы невиданных зверей…»
Ещё до пандемии, в 2019году я фотографировала дом Перцова с территории Храма Христа Спасителя. Тогда мне показалось, что это огромный терем-крепость с голубоватыми мозаиками на тёмно-красном фоне, изломанной линией крыши и с короной-решёткой, украшенной многочисленными львами. И автобус, кстати, здесь ходил тогда. Вот он на одном из снимков загораживает мне полдома Перцова.
Собственно на левом от угла фасаде и расположены все главные чудеса декорирования. Среди стилизованных цветов, водорослей и рыб я насчитала шесть разновеликих балконов, оформленных с изрядной изобретательностью, но главное, что поражает пешехода вблизи дома – три совершенно разных входа в этот доходный дворец. Сначала над входом в первый подъезд мы видим чеканную то ли птицу Сирин, то ли птицу Алконост(ведь именно она должна быть в короне). А, быть может, это сама загадочная птица Гамаюн… Но именно какая-то одна из этих трёх райских особ отвела от дома фашистскую бомбу, разрушившую, как мы уже знаем, соседнюю постройку.
С обеих сторон застеклелённых, с круглыми медальонами внизу деревянных дверей стоят в каменных шляпках бочонки-пенаты с уморительными выпуклыми глазками. Киваю им приветливо, а заодно и камерам, спрятавшимся под чеканным карнизом.
Два других входа запечатлеваю на цифру, чтобы потом долгими зимними вечерами любоваться их красотой, и запрокидываю голову, пытаясь понять, какие именно окна на пятом этаже принадлежали героине бунинского рассказа «Чистый пондельник». И недаром Иван Алексеевич, пребывая в эмиграции, поселил Её именно в этом доме, олицетворяющим и своим обликом, и своим местоположением покинутую Родину.
Там русский дух… Там Русью пахнет!
И я там был, и мёд я пил;
У моря видел дуб зелёный;
Под ним сидел, и кот учёный
Свои мне сказки говорил.
Осталось только узнать, в какой из трёх подъездов надо было войти, чтобы попасть в кабаре «Летучая мышь». - А в никакой! Заветная дверь,как выясняется, находится со стороны Курсового переулка и «существует до сих пор». Да, вот она уже в памяти моего фотоаппарата, всё верно: «узкая, готическая».
Это мы с вами рассматривали доходную часть дома, где, как и задумывал Перцов, поселилась творческая интеллигенция, включая самого Сергея Малютина, а теперь перед нами возникла скала хозяйского дома, выходящего окнами на Москву-реку. Огромное панно в тех же голубоватых тонах и так же изготовленное студентами-строгановцами из артели «Мурава» представляет всеобщему вниманию сцену боя медведя с быком, за которым с интересом наблюдает лучистое Ярило-Солнце… Это очень кстати, так как настоящее солнце по-прежнему прячется за небесным светло-серым экраном, но погода стоит очень тёплая, обещанный дождь пока так и не начался. Во всей своей лепоте, поразившей когда-то Перцова, раскинулась панорама Москвы-реки, Софийской и Берсеневской набережных, и я могу теперь совершенно свободно прочитать на том берегу всё время маячившие впереди вывески уже не существующих здесь кондитерских фабрик – «Т-во ЭЙНЕМЪ» и «Красный Октябрь». В такой миг опять никак нельзя обойтись без поэзии! И в голову сами собой приходят нужные строки:
Я хотел бы
жить
и умереть в Париже,
Если б не было
Такой земли –
Москва…
Фёдор Карпович Эйнем, как ни странно, был не французом, а немцем, и основал своё образцовое предприятие в Москве на Арбате ещё в 1851 году. А уже в 1867-ом здесь на Софийской набережной открылось «Товарищество паровой фабрики шоколадных конфектъ и чайных печений», которое так хорошо зарекомендовало себя, что через 46лет - в 1913 году стало поставщиком двора Его Императорского Величества. Даже после национализации много лет на обёртках писали: «Красный Октябрь( бывший Эйнем)».
Тут же выплыло детское воспоминание о моей первой поездке по Москве-реке с мамой. Экскурсовод заранее предупредила нас тогда, что, кроме вида протяженной красно-кирпичной постройки мы скоро сможем насладиться ещё и великолепным шоколадным ароматом. Последний не заставил себя долго ждать, и тут же божественное амбре окутало всех пассажиров нашего теплоходика чарующим облаком.
Как и положено, по мнению Набокова, такое ностальгическое погружение в глубины памяти сразу же вызвало в моём мозгу кондитерскую ассоциацию в виде лежащего у меня в сумке шоколадного батончика( правда бабаевской марки). И только моя рука потянулась к шоколадке, как внезапно уже знакомый читателю голос остановил меня:
- Так, так, все мысли о шоколадочках при взгляде на корпуса Эйнема?!
- Владимир Владимирович, - изумилась я. – Какими судьбами?! Не иначе как с фотографии Ильфа…
- Не иначе, не иначе, - весело отвечал Маяковский. – Мало того, что от вас нет прохода на Кузнецком, так вы уже и сюда добрались, голубушка!
- Это ещё вопрос, кто кому прохода не даёт, - парировала я. – Вот я, например, иду в музей Пушкина на Пречистенке! А вы куда?
- Браво, браво, - пробурчал поэт, - а вы знаете, что хрущёвский особняк хотели сделать моим музеем?
- Да, знаю, но всё-таки это больше пушкинские места. Я, кстати, к вам тоже собираюсь на 905 года. Лубянка-то пока закрыта на ремонт…
- Да, да, закрыта… Ага, значит, самокаты по прежнему ненавидите, - спросил В.В., проследив за моим взглядом, косо брошенным на пролетевший мимо нас самокат сразу с двумя обалдуями на борту. – Я молча кивнула. – А знаете что, раз такое дело… - Маяковский помедлил, испытующе посмотрев мне в глаза. - Вы сейчас никуда не уходите, я попробую вас примирить с этой проблемой. – И тут же исчез по своему обыкновению.
- А сколько ждать-то? – Растерянно бросила я вопрос в пустоту.
- Минут двадцать, может, чуть дольше, - последовал ответ…
На этом, дорогой читатель, я вынуждена прервать на время своё повествование в связи с наступившим Днём учителя, так как обещала Элле Лякишевой сделать обзор своего путешествия по московским адресам Пушкина как можно скорее. В лице Эллы Евгеньевны поздравляю всех учителей Прозы.ру с профессиональным праздником и дарю им этот краеведческий панегирик!
Продолжение следует…
Ссылка на фоторепортаж находится в первой рецензии.
Приятного просмотра!