Глава третья
Письмо из прошлого 1
или:
Поразительная сила Памяти
Удивительное свойство детской памяти! Она весьма избирательна и способна на протяжении всей жизни удерживать и воссоздавать события далёкого детства. Некоторые, особо поразившие эпизоды далёкого детского прошлого, живут в душе и памяти человека, и, словно по велению оператора, нажавшего на «пуск» кинопроектора, оживают с поразительной точностью. Воспроизводятся мелочи, детали эпизодов, происходивших много десятилетий тому назад.
В 2013 году уроженец города Тиль в Лотарингии, исследователь истории Второй мировой войны и эпопеи женского партизанского отряда «Родина» Рене Барки опубликовал в местной прессе объявление о поиске свидетелей событий 1944 года, связанных с заключёнными советскими женщинами концлагеря Эррувиль, работавшими в железорудной шахте Тиля в годы войны.
На объявление откликнулись люди пожилого возраста, которые в годы немецкой оккупации были детьми. События 70-летней давности сохранились в их памяти с поразительной чёткостью, как будто это было только вчера. Каждый из свидетелей поведал своё видение происходившего. Все эти воспоминания объединяют общие черты: осуждение созданного нацистским режимом чудовищного насилия, рабства, и сострадание к невольницам, восхищение их стойкостью, достоинством. Вызывает восторг их смелость во время первомайской акции протеста, бесстрашие перед врагом.
Жителю города Тиля Кристиану Дуле (Christian Doulet) в 1944 было 12 лет. Он хорошо помнил концентрационный лагерь, над выходом которого висел плакат: «Идущим по дороге смотреть налево, направо не смотреть»... Он видел колонны заключённых, прибывавших поездом из Эррувиля, они ежедневно проходили по улицам Тиля в сторону шахты. Помнил Кристиан Дуле день 1 мая 1944 года, в тот день на женщинах в колонне были шапочки, шарфики, платочки, всё красного цвета. (Д/с «Непокоренные»: Они сражались за «Родину»). [87]
Воспоминания Лилиан Монзани (Liliane Monzani), которой в 1944 году было 14 лет. В Тиле находился лагерь с депортрованными. По дороге на виадук с одной стороны было кладбище, а с другой большой овраг, там располагались длинные лагерные бараки. Заключённые подвергались там жестокому обращению... Первого мая 1944 года вдали послышалось хоровое пение. Песня приближалась, она доносилась из поезда, который шёл по виадуку. «Что мы увидели? Мы увидели, что из всех окон вытянуты руки с кусочками красной ткани, и они пели Интернационал. <...> Я испугалась, мне было страшно, и я подумала про себя: что они делают? их же убьют! это то, что я сказала своей младшей сестре: "Их убьют!" <...> какая смелость! До сих пор я не могу в это поверить. Эта картина осталась в памяти на всю жизнь»... (Le film documentaire « Rodina » de Jean-Louis Sonzogni). [3] Лилиан Монзани: «Я часто встречала этих женщин, когда ходила в школу. Они были очень крепкие, сильные, у них была потрясающая аура, они держали себя с большим достоинством». [87]
Рэмон Бальделли (Raymond Baldelli): «Я родился в 1937-ом в Тиле. Я слышал разговоры о женщинах, которые спускались на работу. Я видел колонны мужчин и женщин. Их вели на работу в шахту через город». (Д/ф Обратный отсчёт. «Родина» или смерть. С Надеждой – за Францию»). [13]
В концлагере, находящемся в Тиле, о котором вспоминают старожилы городка, пребывали заключённые евреи. В мае 1944 года, когда в шахте начались работы по строительству подземного завода для производства ракет ФАУ, их использовали в работах по организации станкостроительного цеха. Условия их содержания были очень суровые, они быстро погибали, а их тела сжигали в крематории для крупного рогатого скота. [2,56,103,108]
Наиболее яркие воспоминания о русских девушках из концлагеря Эррувиль, работавших в шахте Тиля, остались в памяти Нади Веннер (Nadia Venner). В 1944 году ей было 11 лет...
Городок Тиль (Thil) находится в северо-восточной части Франции, вблизи границы с Люксембургом, в промышленном районе севера Лотарингии. Недалеко расположен более крупный город Виллерюп (Villerupt). Русские женщины содержались в концлагере городка Эррувиль (Errouville), Их ежедневно возили на работу в Тиль, расположенный в 5-6 км севернее.
Этот железорудный район в конце XIX, начале XX веков привлекал большое количество иммигрантов, искателей работы и лучшей жизни, в основном, итальянцев и поляков. Селились здесь и русские эмигранты.
Отец Нади Веннер, хорошо владевший русским языком, вероятно, имел русское происхождение. Все детали знакомства с русскими девушками очень впечатлили Надю и остались в памяти навсегда.
Однажды она увидела на улице русских узниц, расчищающих завалы. Подойдя к невольницам, она сказала, что её папа знает русский язык. Когда в ответ одна из узниц заговорила с ней по-русски, Надя ушла, потому что ничего не поняла. Дома она рассказала отцу о встрече и общении с русской девушкой. «Мой отец в это время обедал. Вдруг он стал быстро собираться. Мама спросила: "Ты очень рано, ещё два часа до работы. Куда ты?". Но он сказал: "Не волнуйся", и ушёл»... Через пару дней девушки по приглашению отца появились в их доме. С ними были два русских парня, заключённые из мужского концлагеря. Все детали происходившего врезались в детскую память, и через много лет, став художницей, Надя изобразила эту встречу и портреты двух девушек на рисунке. Надя Веннер: «Они были очень уставшие и ослабшие. Отец попросил нас с братом подвинуться и посадил их за стол. Мы с братом смотрели на них со страхом».
После обеда одна из девушек (Александра, имя Надя узнала позже) села рядом с ней и тихо стала шептать что-то по-русски. Отец был рядом и переводил её монолог. Надя Веннер: «Эта девушка, которая по сути была приговорена к смерти, стала рассказывать о красоте жизни. У меня покатились слёзы из глаз. Она мне долго говорила о том, что нужно уметь ценить жизнь. Она такая прекрасная с её цветами, запахами, деревьями». [13]
В семье Веннер долгие годы хранилось напоминание об этой встрече: фотографии двух девушек, которые побывали у них в гостях. На обороте фотографий были надписи на русском языке, которые будоражили воображение девочки. Кроме отца в семье никто не владел русским языком. На одной из фотографий была Александра, та, чью речь Надя запомнила на многие годы. Когда Надя просила отца перевести надписи, он отказывался. И тогда она решила выучить русский язык... [13]
Отец Нади хранил фотографии 36 лет. И когда в 1979 году он умер, Надя решила, что теперь её очередь хранить фотографии. К этому времени она выучила русский язык настолько, что смогла наконец-то прочесть надписи на фотографиях. «На обратной стороне фотографии Александры Парамоновой было написано: "На долгую память от русской женщины". Фамилия, адрес. Самое главное — в конце: "Хранить и не терять". Когда я сама это прочла, была потрясена до глубины души». [13]
Надя хранила фотографии ещё 31 год, а затем передала их мэру города Тиля... [87]
Тогда, в далёком 1944, она думала, что видит этих русских девушек в первый и последний раз. Но она ошиблась, эта история неожиданно получила продолжение.
Фотографии увидел Рене Барки, изучавший историю отряда «Родина», и, поскольку на них были написаны места проживания бывших узниц Эррувиля, начался целенаправленный поиск. Благодаря помощи Анны Пелецкой, отправившей запросы в Ростовскую область, удалось разыскать единственную на то время оставшуюся в живых партизанку «Родины». Это была женщина с фотографии, которая десятилетиями хранилась в семье Нади Веннер. Александре Парамоновой было уже 98 лет. Медлить было нельзя, и Рене вместе с Анной Пелецкой сразу же отправились в Новочеркасск.
А Надя Веннер, узнав о том, что русская девушка, о которой она столько передумала, которую на протяжении многих лет постоянно вспоминала, жива, решила написать ей письмо на русском языке. Это поразительное письмо, в котором много эмоций. Помимо воспоминаний о прошлом, деталей знакомства и общения, в нём отражены радость от возможности подать о себе весточку далёкой русской женщине, передать ей свои чувства: доброжелательность, восхищение, любовь.
Затем, как я уже упоминала в предыдущих главах, муниципальный совет городка Тиля решил присвоить Александре Сергеевне звание «Почётного гражданина» города. Для вручения Диплома, атрибутов и подарков в Новочеркасск прилетела мэр Тиля Анни Сильвестри. [52] По свидетельству Анны Пелецкой именно Анни Сильвестри привезла письмо Нади Веннер в Новочеркасск и вручила адресату.
Письмо написано шариковой ручкой на 10 страницах листов стандартного формата.
По собственному опыту знаю, что выучить в зрелом возрасте иностранный язык — дело непростое. Чтобы было заметно, насколько хорошо автор освоила русский язык, это письмо я привожу полностью, сохранив лексику и пунктуацию. Лишь иногда я меняла окончание слов, некоторые буквы в них, либо пропущенное слово, в соответствии со смыслом фразы; такие места обозначены знаком <>.
Письмо Нади Веннер.
___________________________________
2013 octobre
Дорогая Madame, дорогая Але<кс>андра,
Я пережила большую радость когда Monsieur Barchi мне сообщил к моему очень великому удивлению это исключительное известие: к счастью, несмотря на тяжёлые переживания вы уцелели – так много людей погибли! – из-за фашизма!!
В 2005-ом году телевидение отпраздновало память заключённых, политических и военнопленных, всех поселенцев, – так или иначе, жертв немецкого фашизма.
Дикторы им оказывали честь, говаривали о всех очень почтительно - безусловно - но, увы, слишком поздно. Я снова смотрела на ужасные документы по массовому истреблению людей, какие бы ни были их гражданства и условия жизни.
Я не хотела бы, говоря о них, воскресить эти непоправимые беды! Но эти репортажи заставили меня вспомнить о некоторых трагических эпизодах в течение моего раннего детства в моём родном городе Villerupt.
В тысяча девятьсот сорок первом году, мы вдруг узнали, что немецкие солдаты устраивали концлагерь недалеко от нас, в трёх километрах, в Thil.
Да, в самом деле зимой, почти каждый день, городские жители наблюдали с жалостью несколько сотен штатских иностранцев, которые переходили через город рядами. Они шли к металлургическому заводу города. Один год спустя...
Похожи на стадо, они шагали устало по улице, молча! – Из-за голода и страха они находились в крайнем угнетённом состоянии. Иногда этот человеческий скот поднимал голову к окнам домов.
Ходил слух: «эти жалкие люди все русские и украинцы<»> – невозможно пропускать мимо ушей! Невозможно не заметить их бессилие!!! Впрочем, работа тоже их изнурила. Иногда жителям города издалека удалось бросить к ним кусок хлеба, кусок сала, что-нибудь, лишь бы это было съедобно!
Вот так вторая Мировая война!
Они только пожирали кусок глазами, и очень быстро они его спрятали, не в свои карманы, но в свои рубашки. Потом каждый счастливец, каждая счастливица попытались как можно скорее прятать свою радость!
Во что бы то ни стало, каждое живое существо сохранило внешность и отношение совсем человеческое! Уже мне казалось, что эти бедные люди были точные символы наших возможных будущих судеб под немецкими кожаными сапогами!…
Продолжение: http://proza.ru/2023/10/05/1459