Глава 15
КОНСТАНТИН-БАШИ
– Хватит уже! – послышался с кухни зычный голос поварихи Ларисы. – Уже вторую бутылку допиваешь! Ты же гречку хотел варить.
– Ларисулька, без всяких страстей! – рядом с кипящей кастрюлей на кухне стоял Салтыков, зажав под мышкой пластиковую бутыль с пивом.
Решив, что Егор перекинулся уже со своими ухаживаниями на повариху, я невольно остановилась.
– Ну что еще?! – Лариса, отложив поварешку, подбоченилась, с раздражением глядя на завхоза.
– Я полюбил женщину... а она меня не любит, – шмыгнул носом Егор.
– Бывает, – во взгляде Ларисы затеплилось сочувствие: – Так ты поухаживай за ней…
– Она другого любит, – Егор медленно сполз по стенке на пол. – Я зело рыдал сегодня...
– Ага, третий лишний! – смекнула повариха. – Ну ты хоть поешь, смотри, как исхудал от любви-то. И не пей, хватит пить-то уже!
Лариса отобрала у Салтыкова бутылку и водрузила на стол.
– У меня муж тоже энтим делом балуется. Но только по выходным, слава богу. В понедельник как штык – на работу, – поделилась жизненным опытом Лариса.
– Наташка! Ты Егорку не видела? – шаркая тапочками, в коридоре нарисовался Кальмаров.
– Да здесь он. На кухне бухает, – сдала я завхоза.
– Как бухает?! Он же обещал ужин сготовить! Сейчас я этому коню педальному педали-то пообломаю!.. – пришел в негодование руководитель экспедиции и ринулся в пищеблок, всем своим видом напоминая надвигающийся танкер.
Из нашей комнаты по-прежнему раздавался храп Колобылиной. Я даже попыталась там полежать, накрывшись с головой подушкой, но и это не помогло.
От безысходности я постучала в соседний номер, к остальным участникам экспедиции. Добронравов возлежал на кровати, уткнувшись в книгу «Углеродно-азотистые соединения», Шурки и Кальмарова не было.
– А правда, что алмаз можно превратить в графит? – попыталась я завязать разговор.
– Да, при сильном нагревании без доступа воздуха алмаз чернеет и превращается в графит. А графит можно превратить в алмаз при высокой температуре и большом давлении, – не отрываясь от книги, произнес Добронравов.
– Счастливый ты человек!
– Это почему же? – подслеповато прищурился на меня Добронравов.
– Через строение вещества познаешь устройство мира!..
– Если я сейчас что-нибудь не сожру, то этот мир безвозвратно покатится в пропасть! – возмутился Бронислав. – С утра маковой росинки во рту не было, если не считать вокзальную забегаловку.
– Обед пропустили, но от ужина я бы не отказалась. Кальмаров пошел Егора искать.
– Эта пьянь уже два часа тут с пивом по коридору таскается, – проворчал Добронравов.
– А Шурка где?
– У мечети Нуралы с Эмиром встречаются.
– С Эмиром?! А, точно! У него же родственники в Казалинске.
– Сейчас обоих и лицезреешь, сюда придут, – Бронислав тяжело вздохнул и снова углубился в чтение.
В поисках Салтыкова я снова вернулась в кухню: на плите в полутьме возвышался большой алюминиевый чан. Лариса уже ушла, оставив в нем ячневую кашу, щедро сдобренную сливочным маслом.
– Натуська! Приглашаю тебя на ужин! – из дальнего угла навстречу мне поднялся взлохмаченный Салтыков, моргая пьяными глазами из-под съехавших на переносицу очков, одна дужка которых была уже сильно погнута.
– Знаешь, что, Егор, иди-ка ты выспись! – окончательно разозлилась я. – Завтра Константин Николаевич приедет. Если он увидит тебя такого, то на ближайшем поезде отправит домой.
– Не завтра, а уже сейчас едут! – на запах каши снова примчался Кальмаров. – Чую, еда готова! Молодец, Егорка, подействовали на тебя мои наставления.
Салтыков, сделав еще один шаг, бессильно пошатнулся и рухнул на плиту, затем, пытаясь подняться, схватился за стол, и сложенные там стопкой тарелки полетели, с дребезгом разбившись о каменный пол. Последней плюхнулась бутылка с остатками пива, оставляя за собой извилистую пенную дорожку.
– Парни, помогите мне этого остолопа до каюты дотащить! – крикнул Григорий Семенович.
– Я умираю от любви, – произнес Салтыков, безжизненно повиснув на плече у Кальмарова.
– Кого тут дотащить надо было? – с готовностью подскочил Шурка.
– Этот трутень на меня еще и обиделся сегодня, когда я ему замечание сделал! – Кальмаров перекинул обмякшее тело в руки подоспевших Шурки и Эмира и с облегчением обратился ко мне: – Доставай весло, Наташка, ужинать будем!
Со словами «Кастрюлю на абордаж!» Григорий Семенович подхватил тяжелый чан с кашей и потащил к себе в номер.
Последовав за Кальмаровым, я столкнулась в группой шумных молодых казахов с лопатами и кирками, коими оказались студенты-археологи. Дружной толпой вновь прибывшие постояльцы повалили на второй этаж. Оторванный от сна Василий Алибабаевич что-то по-казахски надрывно кричал им вслед.
В номере, где сосредоточились все представители нашей команды, одурманивающе пахло свежей выпечкой. Ноги мои от усталости и облегчения подкосились.
– Заходи, Натаха! – подхватил меня за руку Шурка.
В середине комнаты за сдвинутыми двумя прикроватными столиками вальяжно расположился Добронравов, а вокруг него заботливо кружил Эмир, раскладывая на тарелках горячие лепешки и толстыми кусками порезанный ноздреватый сыр.
У окна за шторой копошился Кальмаров, пряча в угол кастрюлю с кашей.
– Готово! – Григорий Семенович с чувством выполненного долга энергично потер ладони.
– Заныкал? – иронично подметил Эмир.
– Голод и волка из лесу гонит! – пояснил свои действия Григорий Семенович.
– Да ты у нас вечно голодный, Кальмарыч! – добродушно рассмеялся Шурка.
– Оголодали? – заботливо оглядел нас Эмир. – Угощайтесь! Лепешки тетка пекла.
– Мир этому дому! – раздался приятный женский голос, и в комнату торжественно вошла Татьяна Ивановна.
– Мир и вам! Выспались? – участливо поинтересовался Кальмаров, чинно разламывая мягкую белую лепешку.
– Какое там... – обреченно вздохнула Колобылина. – На том свете отосплюсь.
– Вы нам еще и на этом нужны. Татьяна Ивановна, научный руководитель Бронислава, – представил Колобылину Григорий Семенович.
– Эмир Алимов, журналист желтой прессы, – отрекомендовался в свою очередь Эмир. – Угощайтесь казахскими лепешками!
– Ничто так не объединяет людей, как аппетит! – подытожил жуя Кальмаров.
– А каша? – заглянула за штору я.
– Каша на завтрак! – деловито пояснил Кальмаров.
– Заныкал-таки! – одобрительно произнес Шурка. – Теперь надолго хватит, Егор хоть отдохнет от обязанностей.
– Чай не на курорт приехал, – буркнул Кальмаров.
– Кстати, а где он? – решила уточнить я.
– Мы его в сорок третьей на кровать уложили, пусть выспится хоть спокойно, – простодушно пояснил Шурка.
– Эт вы зря... – протянул Кальмаров. – Сейчас Николаич приедет. И где он ночевать будет, если этот шайтан обделается у него в номере?
– Не обделается, отвечаю! – успокоил его Шурка.
– Что за шум, а драки нету? – дверь номера распахнулась... и на пороге появился долгожданный шеф.
В приветствии Барабашко приподнял с головы тюбетейку и обворожительно улыбнулся – светлый льняной костюм в сочетании со скурпулезно выбритой азиатской бородкой делали его неотразимым.
Вслед за шефом прошмыгнула какая-то тень, замерев у входа.
– О-о-о! Асаламалейкум, Константин-баши! – направился к нему Кальмаров. – Держи краба!
– Здорово, парни! Здравствуйте, Татьяна Ивановна! Привет, Наташка! – Константин Николаевич заключил в крепкие объятия по очереди всех участников экспедиции.
– Присаживайтесь, Константин Николаевич, поужинайте с нами! – пододвинул тарелку с сыром Эмир.
– Благодарю! Только что шашлыков наелись в местной забегаловке! – замахал руками Барабашко и, оглянувшись на застывшего у двери спутника, подчеркнуто произнес: – Знакомьтесь: профессиональный фотограф – Паша! Прошу любить и жаловать.
Внимание всех присутствующих перенеслось на длинного тощего парня с нескладной фигурой, надменно взиравшего на происходящее из-под квадратных очков в широкой пластмассовой оправе с толстенными линзами, напоминавшими два небольших ламповых телевизора. Его лоснящееся багровое лицо в следах от оспы вперемешку с вулканическими прыщами напоминало сплошь усеянную кратерами лунную поверхность. Павел поправил очки на коротком носу, быстро представившись:
– Мотыль.
– Тот самый, что ли? Ничессе... – с нескрываемым любопытством посмотрел на парня Шурка.
– Что значит «тот самый»? Паша – талантливый фотограф, он научит тебя, как снимки настоящие делать, – нравоучительно произнес Барабашко.
– Да больно нужно! С такой хорошей камерой, как у Морозова, никакие учителя не нужны! – заступился за друга повеселевший после ужина Добронравов.
– Давайте, ребята, посовещаемся, и спать! Завтра дел много! – быстро прервал разглагольствования Барабашко. – Кор-р-роче, побывали мы в козылордынской администрации...
– Где-где побывали? – иронично переспросил Кальмаров.
– Где-где! В Козылорде! – оборвал его Барабашко. – Короче, план такой: отправляемся завтра по Сырдарье прямиком до самого Аральского моря. Срок – неделя. За это время надо будет собрать материалы. Часть маршрута пешком, часть на транспорте. Срок – неделя. За это время надо будет собрать материалы. Фотографировать много придется, записывать впечатления. Нашего филолога Наталью я призываю подойти к сбору материалов особенно тщательно.
– Я тоже могу присоединиться! Мне как раз до Аральска пилить, – вмешался Алимов.
– Хорошо, Эмир, решено. Там, в джипе, три палатки: одна для женщин, другая – для Кальмарова, Добронравова и Морозова.
– А третья? – вопросительно воззрился на шефа Кальмаров.
– А третья – для Паши, – заключил Константин Николаевич.
– Непорядок, товарищ Константин-баши! Что за классовое неравенство... – возмутился Кальмаров.
– У Паши оборудование ценное! – перебил его Барабашко. – Работы полно – некогда будет в палатках нежиться.
– Константин... Николаевич, – обратилась Татьяна Ивановна. – Не годится такой график.
– Что значит не годится?! – насторожился Барабашко.
– Нам с Брониславом надо в Казалинске образцы грунта собрать. Ведь антропогенно-природная экологическая катастрофа, связанная со значительной потерей воды в Аральском море, привела к образованию пустыни, ядовитая пыль от которой разлетелась по всей территории Казахстана. Мы должны знать, в каком состоянии находится город, в котором мы остановились.
– Хорошо-хорошо, берите, – перебил ее шеф. – Отправляемся тогда послезавтра. А теперь отбой!
Сладко потянувшись и устало смяв в руках тюбетейку, Константин Николаевич отправился в свой номер. За ним последовал фотограф Паша.
– Подождите, Константин Николаевич! – погнался за ним Кальмаров. – Туда нельзя!.. Комната еще не подготовлена!
– А почему не подготовлена? – удивленно вскинул брови Колобылина.
– Там мужик спит, – коротко пояснил Доронравов.
– Ого! Вот это неожиданно! – лукаво хохотнула доцент.
– Да вы, Татьяна Ивановна, не обольщайтесь! – разрушил интригу Шурка. – Мы там Егора пьяного уложили.
– Ох, и тяжелый был... – подтвердил Эмир.
– Опять пьяного? – сочувственно покачала головой доцент. – И во всем виновато полнолуние... Мне вот всегда в полнолуние плохо.
– Вы вроде не вурдулак, Татьяна Ивановна, – хихикнул Шурка.
– Я-то не вурдулак! – обиделась Колобылина. – Я прежде всего женщина, если никто не заметил. А у женщин всегда обостренная реакция на Луну.
– Химическая? – переспросил Шурка.
– Да ладно тебе, Морозов, – обратился к другу Эмир. – Действительно, хватит шутить уже.
– Там... Там Мотыль Егора за шиворот из номера попытался вытащить, так тот ему в ухо зубами вцепился! – с круглыми глазами влетел в номер Кальмаров.
Продолжение следует.