Глава 5
— Ильдар Магомедович! Дорогой, можно вас на минутку? — Окликнул Третьяков своего коллегу по кафедре, застав его у стойки в раздевалке.
— А-а-а, Сергей Александрович! Ну, здравствуй дорогой, здравствуй. — Ответил профессор. — Ах, какой сегодня день, какой день, солнце, тепло, тихо, красотища!
Ильдар Магомедович Искандеров был профессором той же кафедры физики и математики, но только работал он обычным преподавателем, таких людей обычно называли кухонными профессорами. В вузовской системе такое часто встречается, когда у профессора нет собственной кафедры.
С виду он был человеком строгим, не доступным к компромиссам, но на самом деле это было не так. Как раз характер у него был мягким, голоса он никогда не повышал, а студенты его уважали.
— День добрый Ильдар Магомедович, — в ответ с улыбкой сказал Третьяков. — Да, согласен с вами, денёк сегодня хороший, прямо скажем отличный. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы взглянули вот на это, уважаемый профессор, — и Третьяков протянул ему небольшую тетрадку, в которой были исписаны все листы формулами и уравнениями.
— А что это? — Удивился Искандеров.
— Да вы посмотрите, посмотрите и скажите своё слово.
Искандеров открыл тетрадку и посмотрел на записи, которые размашисто были сделаны на скорую руку.
Он листал тетрадь то в одну сторону, то в другую внимательно всматриваясь в уравнения. Потом он просмотрел все листы тыча пальцем в одно место, потом в другое.
— Однако! Как оригинально, я не верю своим глазам. Это же решение величайшей задачи столетий. Это что же, у вас в руках мировое открытие, гипотеза Римана решена!?
Искандеров посмотрел на Третьякова широко раскрытыми глазами.
— Сергей Александрович, вы этим занимались в тайне, никому ничего не говорили, ни с кем не делились, и вот, теперь преподносите это как сюрприз? Однако, однако.
— Что вы дорогой Ильдар Магомедович, что вы, никакой тайны здесь нет, это...
— Что вы будете с этим делать дальше дорогой профессор, я надеюсь, что очень скоро ваша работа будет предъявлена научному сообществу? — Не дав договорить до конца своему собеседнику, с улыбкой добавил Искандеров.
— Нет, нет я, хочу сказать что...
— Не верю, не верю своим глазам, гипотеза Римана решена, а скажите дорогой коллега, когда вы собираетесь публиковать свою работу? — Снова перебил Искандеров
— Ещё рановато для публикации дорогой Ильдар Магомедович, ещё много надо перепроверить, изучить, а может что-то добавить или удалить.
— Да, да, Сергей Александрович, вы правы, здесь спешить не надо, а все-таки в вашем решении идея просто потрясающая, она гениальна.
Тут он заулыбался ещё больше.
— Марианна Николаевна! Подойдите сюда пожалуйста, — по лестнице спускалась женщина, она обернулась и увидела своего мужа, а с ним зав. кафедрой профессора Третьяков, и тут же к ним подошла.
Да, это была жена Искандерова, небольшая ростом темноволосая женщина, с хорошей фигурой, её лицо отличалось восточной внешностью, хотя была она русского происхождения и прожила всю жизнь в России. Работала на той же кафедре доцентом и читала лекции по математике.
— Здравствуйте Сергей Александрович. Извините меня, но я хочу заметить, сегодня кажется вы в настроении, это уже в последнее время редкость.
— Марианнушка, дорогая ты не поверишь, кто сейчас перед нами, это будущий лауреат Нобелевской премии по математике, — быстро протараторил Искандеров.
— Ну что вы Ильдар Магомедович, ну что вы говорите, вы меня ставите в неловкое положение, — возмутился Третьяков.
— О чём вы говорите? Коллеги, я вас не понимаю, — с удивлением поинтересовалась Марианна Николаевна.
— Да всё очень просто Марианнушка, всё дело в том, что наш уважаемый профессор Сергей Александрович, смог распознать лабиринты запутанности одной сложнейшей задачки столетий, и только что предъявил мне доказательства решения гипотезы Римана! — тут же высказался Искандеров.
— То есть как доказательства? Вы подтвердили гипотезу Римана? — Обратилась удивленная женщина к Третьякову.
— Да, но вы понимаете я...
— Не скромничайте Сергей Александрович, не скромничайте, покажите свою тетрадь, будьте добры, — опять влез в разговор Искандеров.
Третьяков неохотно протянул тетрадь удивленной женщине.
— Вот держите.
Внимательно рассмотрев работу в начале, она пролистала все листы, рассматривая каждое уравнение в отдельности, затем посмотрела на Третьякова.
— Это невероятно, это похоже на футуризм. То, что я вижу перед собой, это математика будущего.
— Ну, вот видите, я же говорил, — в своем стиле добавил Искандеров.
— Ну что же, спасибо вам за добрые слова друзья мои, за оценку моей работы, а впрочем, спасибо вам за всё.
— Этим вы не отделаетесь, дорогой Сергей Александрович, наверное, такое событие следовало бы отметить, как вы считаете, — в своей манере шутки предложил Искандеров.
— Конечно друзья мои, конечно, но над этим ещё надо поработать. Вы знаете, ведь в этой тетрадке пока только мысли, а впереди ещё много трудов.
Но, к сожалению, я должен бежать на кафедру, куча работы, завтра увидимся и еще поговорим, — ответил Третьяков.
— Что же, всего хорошего вам, до завтра, — попрощался Искандеров. — Пойдем дорогая.
— До свиданья Сергей Александрович, да все же вы умеете удивить — добавила Марианна Николаевна.
Третьяков быстро поднялся по лестнице на третий этаж и по коридору быстрым шагом направился к кафедре.
— Черт! Ну почему мне так не везёт, ну зачем, зачем я промолчал, как теперь выкручиваться из этого? — вслух проговорил Третьяков. Потом он приостановился и подумал — «Хотя, а впрочем, почему бы и нет, а что или кто мне запрещает этим заниматься, я ни у кого ничего не украл. Мой ученик дал мне эту мысль, а я её продолжил, ну и что? Это моя работа и я её буду продолжать, развивать дальше эту тему, потом опубликую».
Немного поразмыслив, он быстрым шагом направился к своему кабинету на кафедре.
Не прошло и пятнадцати минут как в дверь постучали. От неожиданности Третьяков даже вздрогнул, так как он погрузился в свои мысли и совсем никого не ждал.
— Да, да, входите! — Крикнул он, не вставая со своего кресла. А когда дверь открылась, то его снова постигло удивление, на пороге стоял сам ректор.
— Сергей Александрович! Вы не представляете как я рад за вас, как я рад за вас! — Он подошел к Третьякову и долго жал ему руку. — Это невероятно, это как будто во сне, в нашем университете Нобелевский лауреат!
— Спасибо Ашер Биньяминович, спасибо вам большое, только до Нобелевки еще далеко, пока я в самом начале пути и конца еще не видно, — отшутился Третьяков.
— Да что вы! Сергей Александрович, что вы! Я знаю, вы всё преодолеете, все преграды и трудности, о вас узнает весь мир! Ах, как жаль что я не математик, а ведь мне так хотелось бы с вами поподробнее поговорить об этой задачке, проследить за вашей мыслью, ходом разгадке. Ну, ничего, как-нибудь вы мне расскажите подробнее, как к этому пришли, мне историку.
— Конечно Ашер Биньяминович, обязательно расскажу, обязательно.
— Вот и хорошо дорогой профессор, вот и хорошо, а теперь извините меня, к сожалению я должен удалиться, — сказал ректор, — ведь я забежал на минутку, только чтобы поздравить вас, но надеюсь ещё скоро увидимся.
— Непременно Ашер Биньяминович, непременно, —ответил Третьяков.
***
Соломин открыл электронную почту и прочитал очередное сообщение от профессора Третьякова. И опять, раз за разом им упоминается задачка Римана, он восторгается решением, но тут же маленькие нестыковки ставят профессора в тупик. Ведь чтобы прийти к окончательной функции с дробными числами, в недалеком будущем должно свершиться открытие в математике. Великий ученый, профессор Болонского университета Джанни Феррари только через семнадцать лет выведет ряд математических постоянных для дробных чисел, и только тогда будет найдено доказательство, которое подтверждает гипотезу Римана.
Соломин был в недоумении, что делать ему дальше он не знал, ведь только он понимал, что репутация Третьякова скоро будет держаться на «волоске». Настроение у него было прямо сказать паршивое.
В очередной раз он набрал номер телефона Сони, и тут у Вильяма появилась на лице улыбка кажется, повезло подумал он, услышав долгожданные гудки вызова.
— Здравствуй Вильям, — слова, которые он долго ждал, показались ему чудом, казалось, что он их не услышит никогда. Её голос в телефонной трубке вселил в него снова жизнь и надежду на будущее.
— Соня! Здравствуй! Ты где сейчас, почему не отвечала на звонки, я очень переживал. Может с тобой что-то случилось?
— Нет, нет, ничего со мной не случилось Вильям.
— Тогда где ты была, я постоянно набирал твой номер, но телефон отключен, домой к тебе несколько раз приезжал, и там тебя не было.
— Да Вильям, дома меня не было, это правда. Ты даже не представляешь как мне сейчас тяжело.
— Тяжело? Ничего не понимаю, так всё-таки, что случилось? А может мне приехать? Я сейчас возьму такси и совсем скоро буду у тебя, ты только скажи, где находишься?
— Нет, нет, приезжать не надо, мне все-таки лучше объяснить по телефону.
— По телефону? Ну, хорошо я слушаю.
—Понимаешь Вильям, я должна сделать выбор, и кажется я его сделала. Поверь, мне было очень тяжело это сделать.
— Выбор? — В трубке телефона настала небольшая пауза, затем Соломин продолжил:
— Ты меня бросаешь?
Следом настала опять пауза, но дальше разговор продолжила Соня:
— Нет, не бросаю, я ухожу к Заволдину. Этот выбор я сделала с болью в сердце, но так оно и будет.
— К Заволдину? Не может быть, я тебе не верю.
— Я тебя понимаю, Заволдин твой друг, ну поверь мне, это так.
— Нет, нет, этого не может быть, это какая-то шутка, я просто отказываюсь верить в эту чушь. Соня хватит издеваться на до мной, я хочу, чтобы всё это закончилось, пожалуйста, приезжай скорей.
— Да Соломин, ты действительно ничего не понимаешь, ты и правда, блаженный. Я, ухожу к другому человеку, нас с тобой больше ничего не связывает, ты можешь это понять? Пожалуйста, я тебя очень прошу, не мучай ты меня, отпусти и не звони больше, — разговор прервался и настала тишина, осталась только боль в сердце и полное непонимание, что делать дальше.
Соломин вышел на улицу и пошёл прямо по дорожке, которая вела к набережной. Он шёл медленно и ни на кого не обращал внимания, словно тут был один в пустынном месте, где нет людей, животных, играющих детей, заботливых мам которые были рядом с ними.
Длинный сквер тянулся до самой речки. По краям тротуара ровными рядами росли высокие ивы. Тяжёлые ветки деревьев спускались почти до самого асфальта.
От только что стриженой травы исходил приятный запах. Он напоминал детство, то беззаботное детство, когда бегали босиком по луговой траве, играли в футбол, лапту, падали, кувыркались, и казалось, всё было связано с этим запахом травы. Всё это напоминало прошлое и что-то хорошее, о котором хотелось вспоминать и вспоминать.
Скоро сквер закончился и асфальтированная дорожка повернула на набережную реки, где извилисто тянулась вдоль речки до центральной части города.
От воды потянуло небольшой прохладой, влажный воздух напоминал особый запах, которым можно наслаждаться вдыхая его. Он пьянил и одновременно придавал бодрость, свежесть и казалось энергия жизни наполняет тебя и ты становишься сильнее.
Вдоль набережной росли те же ивы, ровным рядом они тянулись до самого пляжа. А недалеко от него находился тот самый ресторан, в котором несколько дней назад отдыхали они, вдвоем с Соней.
Соломин остановился здесь у того самого ресторана, где они стояли у входа и смотрели на проплывающие мимо прогулочные катера, а вот и скамейка на которой они долго сидели и разговаривали. Он присел на неё, и оказался в тени под нависающими листьями плакучей ивы. Жары совсем не ощущалось, только легкий ветерок нёс небольшую прохладу с реки, а тень от большого дерева защищала от палящего солнца.