- Да, задолбала ты уже, на фиг! – в сердцах воскликнул кок Оглоблин на лёгкую, достаточно объемную сковороду, что была когда-то с тефлоновым покрытием. Но металлические разливочные ложки (за отсутствием на камбузе деревянных лопаток) и металлические же щетки быстро сделали своё черное дело, напрочь стерев антипригарный слой. И теперь на этой сковороде неизбежно пригорало буквально всё.
Вот, на её немалый объем окружности, да на то, что легка сковорода была – в отличие от чугунных –то! - Оглоблин уже не в первый раз «покупался». Неделю только был он еще на хорошо знакомом с прошлых рейсов камбузе . И даже фирменные его, истинно морские завязки, что гоношил - рукодельничал он в былом здесь рейсе – «мАрки» на ручках кастрюль и их крышек были нетронуты – словно завязаны умелой рукой вчера. И кастрюли замечательные он помнил почти каждую: в этой плов для всего экипажа козырный получается, в этой макароны удобно варить, в этой морковь тереть – тёрка под удобным углом ложится, держать не надо. А вот сковороды этой два года назад точно не было!
И не было в ней теперь проку – когда в очередной раз, спеша после полуденной, законной сиесты, принялся жарить добросовестный кок котлеты. И вся первая партия (семь штук – шутка в деле!) прикипела черным пригаром к сковороде так, что едва удалось их отодрать – хотя бы наполовину.
Масло в сковороде, скажут дотошные домохозяйки, недостаточно разогрел? Да, куда там – выждал по самое «не хочу», когда зашкворчало подсолнечное призывно. Разве что не плюнул, правда, как пробитые повара – чтоб окончательно удостовериться. И принялся аккуратнейшим образом отгружать сформованные котлетки ровным рядом в окружность – как солнышка лепестки.
А они в угольки почти тотчас сгорели: и на Солнце есть пятна – и в сковороду величиной, наверное, тоже!
- Да, пропади ты пропадом, зараза! – в сердцах воскликнул тогда обманутый кок и, соскоблив последний огарок, поспешил через открытые двери в коридор, и дальше на палубу. Туда, где слепя мириадами лучиков отраженного в воде солнца, раскинулась бухта небоскрёбного города.
С размаху кок сковороду в воду швырнул – от души запулил! А та каким-то непостижимым образом плюхнулась всей своей поверхностью на воду, да на плаву осталась.
Вот, захотел бы так - тысячу раз бы пришлось бросить, а и то бы не смог повторить!
- Да, неудачно получилось! – донёсся с нижней палубы хорошо знакомый голос боцмана.
Усмотрел, доброхот! Тоже некстати: свидетель преступления лишний.
А сковорода издевательски покачивалась на небольшой зыби, и не думала набираться водой. Хоть и имела дифферент на ручку. Но, эта самая ручка уравновешивала крен, при котором круглое судно продолжало бодро оставаться на плаву. И неоткуда было взяться крутой морской волне, что одним махом захлестнула бы и утопила кухонную посудину – зыбь была не до барашков, и лишь вяло колыхалась холмиками искрящихся всплесков водной поверхности. Так что, внутрь сковороды, к отчаянному желанию кока, что и сам уже готов был сигануть за борт, не заливалось ни капли.
Вот из какого сплава, и какой конструкции, суда непотопляемые надо строить!
А и боцман – друг ситный! Дружба – дружбой, но теперь, если какая инспекция на катерке скоростном, да с мигалками, подрулит, да сковородой этой капитану, или старпому в харю беспристрастно потычет - факты налицо предоставит! – сдадут и спалят Оглоблина в два счёта!
Оглоблин продолжал отслеживать дрейф зловредной сковороды. Набегами: перевернёт партию новых котлет на чугунной сковороде на камбузе, и – опять на крыло.
Сковорода, покачиваясь в «кочках» лёгкой зыби, дрейфовала точно в сторону ближайшего сухогруза, стоящего на якоре в полумиле по правому борту. И была отчётливо видна морскому глазу – не как сковорода, конечно, но как плавучий предмет, инородный чистой поверхности бухты.
Этого еще не хватало!
- Да, не переживай ты так! - поднявшись на крыло, приободрил Оглоблина боцман. – Тут рулон сети старой плавает туда – сюда: уже третий день его наблюдаю, смеюсь.
Сеть – то совсем другое дело! С сетью можно запросто «отмазаться». Мол, оторвалась за бортом – бывает! А сковорода, как не крути, за борт просто так не попадает. Тут преступный умысел налицо: выбросили умышленно, среду окружающую загаживая – концы в воду!
Оглоблин помнил чётко баннер с метровыми буквами на портовых заборах: за такие вот безобразия нарушителю грозит до пяти лет тюрьмы, или же до пяти миллионов штрафа в местной валюте (если переводить по курсу доллара – до конца жизни Оглоблину не рассчитаться).
Сковорода между тем сменила курс – то ли попав в какое-то течение – завихрение, то ли ветерок в другую сторону задул. Теперь она плыла в сторону каменистого берега высокой горы, поросшей экзотическими деревьями, с серпантином дороги и несколькими далеко стоящими друг от друга домиками под азиатскими крышами.
Крепкой сковорода оказалась! Да, и с характером каким - стальным.
Оно бы, всё ничего: вынесло бы непотопляемую на камни правдоподобно - там уже не страшно, там уже берег. Но, именно пересекая сковородочный курс, сновали подозрительные, очень похожие на лоцманские, быстроходные катера. И какой-то рыбачек с самодельным бамбуковым навесом на корме, выходил в море.
Если какой-то лоцман углядит предмет – пиши пропало!
Эх, если бы Бог сподобил Оглоблина хоть миллиардной долей таланта великого барда народного – Владимира Семёновича Высоцкого!.. Тогда бы, глядишь, под забойный гитарный перебор, и родилось что-то вроде:
Вот это да, вот это да –
Плавучая сковорода!
Я знаю, скажут: « Ерунда!
Не быть такому никогда!»
Какие ваши там года?!.
Вот отправляйтесь вы туда,
Где рейда синяя вода,
И океанские суда.
Там охраняема среда!
И может быть, туда-сюда
Дрейфует всё сковорода.
Но, разве мог кок Оглоблин – бездарь голимый! - что-нибудь подобное сочинить?!. Или, хотя бы, по горячим следам горячей сковороды, метнуться в каюту за телефоном – видео улётное заснять, да в сетях лопоухим выложить – тут-то извилин много не надо! Глядишь, тыш-ши просмотров бы собрал. А может – и десятки тысяч, а то и миллионы!.. Нет – стоял, трусился, размышляя совсем о других миллионах – миллионах штрафа.
И чего было уже удивляться тому, что и котлеты у убогого пригорали, и сковороды от труса уплывали – отважно, пусть даже в чужие и неведомые дали…
И когда перед самым ужином вышел Оглоблин в очередной раз отследить ситуацию, то уже не нашел сковороды взглядом. Добралась, наверное, до берега, причалила.
И радостен был тот причал,
И страх тотчас исчез с лица.
За сковороду, что бросал,
Пришлось бы долго чалиться.
А какой-нибудь местный житель, что выбрел по утренней свежести на традиционную гимнастику, увидав лихо пришвартовавшуюся сковороду, вполне возможно вдохновенно накарябал позже несколько иероглифов:
Луч восходящего солнца
Сталью блеснул сковородки –
Жизнь чудесами полна!
(перевод автора)
Или же и вовсе философски драматичное:
Капли росы, словно слёзы -
На сковородке приплывшей:
Некогда рыбу удить!
Берегите окружающую среду, внутреннее спокойствие вкупе с гармонией мира, и антипригарный слой тефлоновых сковород! И не переставайте дивиться и радоваться простым чудесам!