Текст написан по истории реального человека Леонида Шепеля, который спас бабушку, а его за это едва не упекли за решетку. Прототип будет присутствовать в зале на двух премьерах спектакля и в финале будет выходить на сцену.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ОПЕРАТОР и КАМЕРА
РЕЖИССЕР АЛЕША БЕГЛОВ ИЗ МОСКВЫ, 32 года.
ДЕВУШКА ПОМОШНИЦА
ПРОДЮСЕР Алиса Павловна (говорит из звукорежиссерской будки сверху голосом голосового помощника Алисы. То ли живая, то ли виртуальная. Она - продукт Системы). Каждый зритель сам додумывает, почему она так разговаривает.
АКТРИСА, ИЗОБРАЖАЮЩАЯ СУДЬЮ
АКТЕР, ИЗОБРАЖАЮЩИЙ ПРОКУРОРА
МУЖСКОЙ ГОЛОС ИЗ ЗАЛА
ФРОЛОВ, свидетель
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ИЗ ЗАЛА
АКТЕР, ИЗОБРАЖАЮЩИЙ АДВОКАТА
ЛЕОНИД ШЕХТЕЛЬ 32 года.
УБОРЩИЦА
КЛАРА ШАЛАМОВНА, на видео
МАСЛОВ, на видео
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена ДК оформлена как зал суда. На сцене перед зрителями на штативе стоит видеокамера. Видеокамера запрокинула «голову», смотрит в небо, то есть, в потолок. Оператор в кедах скучает. ЗАДЕРЖАТЬ НАЧАЛО СПЕКТАКЛЯ. ПУСТЬ НЕСКОЛЬКО РАЗ ВЫЙДЕТ ПОМОЩНИЦА, ИЗВИНИТСЯ И НАПОМНИТ, что ждем режиссера, тот скоро будет. Появляется режиссер. Он модный, энергичный, запыхавшийся.
РЕЖИССЕР: Прошу прощенья. (Вешает стильное пальто на спинку стула, снимает шарф). Самолет задержали. Да и от аэропорта сюда путь неблизкий. Хорошо тут у вас. Эх, провинция! Голова по-другому работает. Вдохновенно как-то все. Как будто скоро Новый год. Знаете, почему в Новый год иногда случаются с людьми чудеса? Суета вот отсюда уходит (стучит себя в грудь). Это как в пятницу легко любить жизнь. Потому что впереди что? Правильно. Суббота и воскресенье. Бежать никуда не надо, должен, обещал. А тут, в прекрасной провинции, даже когда работа, каждый раз почему-то ощущаю подобное. Возможность чуда ближе здесь. Так, ладно, камера готова? Пишем аплодисменты. (Залу показывает). Хлопаем активно, разминаем ладошки. Сначала одобрительно аплодируем, затем негодующе. (ХОРОШАЯ МОТИВАЦИЯ ЗАЧЕМ МЫ ЗДЕСЬ – ЗАПИСАТЬ ЗРИТЕЛЬСКУЮ РЕАКЦИЮ НА ПРОИСХОДЯЩЕЕ) Зрители послушно аплодируют. К режиссеру подходит девушка, что-то шепчет на ухо.
РЕЖИССЕР: Черт, совсем запутался в этих программах. Пашу как лошадь. Это не то ток-шоу, здесь НЕ аплодисменты нужны.
ПРОДЮСЕР сверху: Это наша первая программа в новом телевизионном формате, в технике вербатим. То есть, мы сейчас определяем точки, с которых будем снимать, у нас есть приблизительный сценарий судебного заседания. Да? Есть ведь (обращается она за кулисы). Но само заседание будет не постановочное. Это реальное уголовное дело. Реальные эмоции, решается судьба реального человека. Ну, правда, дела не громкие, бытовые, которые можно отдать на откуп присяжным. Присяжные типа формируют непредвзятое мнение о том, насколько доказательны доводы обвинения. Проще говоря, непрофессиональное мнение людей «из народа». Так что в определенном смысле они могут ориентироваться как бэ на «голос сердца».
РЕЖИССЕР: Если оно у них есть, конечно. Ха-ха. Согласен, тупая шутка. А как же мы будем снимать присяжных? Этого ж никто не даст сделать.
ПРОДЮСЕР: Леш,ну че ты как маленький. Поставим втихаря гоу-прошки, запишем. А потом заключим с ними согласие на демонстрацию некоторых эпизодов. Заплатим, если чо. Деньги есть.
Режиссеру приносят сценарий. Он листает. Вдруг как заорет: Так, встать, суд идет!!! И тут же -бубнит под нос. Читает.: Судья, бла-бла-бла. Слушается дело. Подняв голову. Актеры готовы? Кто за судью? Вы, да? (Оглядывает с ног до головы). Ну, нормально, чо. Поехали.
КОСТЮМЫ СУДЬИ, ПРОКУРОРА, АДВОКАТА реальные
СУДЬЯ: (ВИДЕОРЯД) Итак, слушается дело об умышленном причинении вреда здоровью гражданину Маслову Игорю Алексеевичу гражданином Шехтелем Леонидом Михайловичем. 20 сентября гражданин Маслов явился свидетелем того, как на улице упала пожилая женщина Клара Шаламовна 1930 года рождения. И поспешил к ней на помощь. Кашляет в кулак.
РЕЖИССЕР: Ну, милая, ну, ты судья, а не курсистка. Федеральный, между прочим, судья. Ты неприкосновенна. Тебе на всех… Короче, ты никого не боишься. Вообще никого. На этом свете.
СУДЬЯ: (Кашляет в кулак, меняет голос) Как и любой нормальный человек, помощь эту Маслов оказал. В этот момент из подъезда выбежал обвиняемый Шехтель и преднамеренно нанес Маслову несколько жестоких ударов ногами по телу. От чего истец упал на асфальтовое покрытие. Но и тогда Шехтель продолжал избивать пострадавшего.
РЕЖИССЕР: Вот тут должен быть ропот в зале. (Дирижирует зрителем, зритель невнятно подчиняется). Судья смотрит поверх очков. Все умолкают. Ага, хорошо. Дальше.
СУДЬЯ: В результате нанесенных травм, у потерпевшего оказались сломанными три ребра, появились множественные гематомы и ушибы жизненно важных внутренних органов. Суд квалифицирует травмы, полученные Масловым, как среднетяжелые, которые могли повлечь угрозу для здоровья Маслова, утрату трудоспособности, не исключено, что и жизни. Все происходящее обвиняемым Шехтелем было снято на камеру мобильного телефона.
РЕЖИССЕР: Видео есть? Вот эт зачетно. Тут опять должен быть гул в зале. Давайте попробуем. Зрители издают гул.
РЕЖИССЕР: Стоп. Гул должен складываться в слова «Хайп! Хайп!» или пчелиный рой. Хотя нет. Извините. Пошлятина какая-то. Дальше.
СУДЬЯ: Как известно, не всегда видео является доказательством в суде, однако в данном случае это допустимо, видео прошло проверку на подлинность и многое проясняет. Поставьте, пожалуйста, пленку.
ВИДЕОРЕКОНСТРУКЦИЯ На видео молодой человек пинает мужика ногами. Картинка нечеткая.
СУДЬЯ: Переходим к прениям сторон. Суд предоставляет слово государственному обвинителю Чекушкину Петру Сергеевичу.
РЕЖИССЕР продюсеру: Это реальные речи? Крутяк! И как вы их раздобыли? А ну да, заседание же уже завтра, и они их пишут заранее.
АКТЕР, ИЗОБРАЖАЮЩИЙ ПРОКУРОРА: Ваша честь, уважаемый суд и присяжные! Мы живем в эпоху перемен, когда сомнению подвергается все. Моральные ценности, традиционные устои семьи, и так далее.
Режиссер с бешеными огнями в глазах ходит, помогает руками прокурору произносить слова.
Поколение так называемых юзеров (пользователей), получило этот мир, созданный для них предками, как нечто само собой разумеющееся. Их никогда не интересовало, сколько труда, нервов, жизней, в конце концов, было потрачено на то, чтобы этот мир был таким, какой он есть. Чтобы в нем были компьютеры, роботизированное производство, те комфортные условия, которые есть у сегодняшних людей в жилище, на работе, на отдыхе. Они приняли это как должное. Они вообще росли с уверенностью, что им все должны. И многие взрослые не то, чтобы пошли у них на поводу, а стали играть в опасную игру под названием толерантность. Нынешним детям дали столько прав и свобод, что они стали воспринимать этот факт, как разрешение на вседозволенность. У меня нет полномочий трактовать или подвергать сомнению принятые в нашей стране права по отношению к детям и подросткам. Однако в том виде, в котором мы пытаемся перенять их из, как они себя называют, демократических стран – это химера и ложное движение европейской цивилизации. Это огромная диктатура лжи. Посмотрите на китайскую цивилизацию, на христианскую цивилизацию. Там прежде всего – обязанность. Когда человек получает неограниченные права, он почти всегда теряет человеческий облик. А что такое обязанности. Это культура. Многие, правда, понимают это как культуру потребления. Так было уже тысячи раз. И всегда это приводило к катастрофам и трагедиям, возможно, и к исчезновению людей на земле.
ГОЛОС ИЗ ЗРИТЕЛЬНОГО ЗАЛА (с последних рядов): Как чувствовал! Верней, всегда чувствовал, что человечество живет на Земле не в первый раз. И каждый, всякий, черт, раз из-за понтов своих само же себя и укакошивало. (Будто передразнивая кого-то) Искусственный интеллект, будет нам служить. Щас, йо. Он же тоже не дурак, интеллект этот. В итоге он обучится всему у нас же, а мы, не он,заметьте, а мы будем у него на побегушках. А потом он нас – фьюить, так сказать, с лица земли. Как надоедливых букашек.
Прокурор недовольно смотрит на отвесившего реплику.
Сегодня на скамье подсудимых Леонид Шехтель. Молодой, здоровый, благополучный парень, который мог запросто, за несколько секунд, лишить человека, гражданина, своего соседа самого дорого, что дано создателем жизни. И если бы не был остановлен прохожими, то, будьте уверены, так бы и произошло.
ГОЛОС ИЗ ЗРИТЕЛЬНОГО ЗАЛА (с последних рядов): Пороть их некому. Вот раньше б…
Зрителя одергивают.
Даже если принять во внимание хотя бы гипотетически, тот факт, который не раз на допросах озвучивал обвиняемый, что якобы Маслов напал на пожилую женщину, у любого сознательного гражданина возникнет вопрос: ну, допустим. Ты защитил пожилую женщину, но зачем же с таким остервенением избивать живого человека? Можно же было просто вызвать полицию. Для этого у нас и существуют компетентные органы.
ГОЛОС ИЗ ЗРИТЕЛЬНОГО ЗАЛА (с последних рядов): Красиво поешь, начальник! Сам написал? Насколько я помню в жизни ты тока матом разговариваешь.
СУДЬЯ раздраженно смотрит в текст, там нет реакции, импровизирует: Гражданин, суд выносит вам предупреждение. Еще одно замечание и я попрошу вас удалиться за неуважение к суду. И вы будете оштрафованы на десять тысяч рублей. Давайте, не будем превращать заседание в балаган. Решается судьба человека.
РЕЖИССЁР \ ПРОДЮСЕР: Стоп, стоп. Мы с вами здесь примерно проигрываем то, что, возможно, будет завтра, а может, и не будет. Мы тут не спектакль смотрим, а просто прогоняем предлагаемые обстоятельства. Мы реконструировали здесь зал суда, освещение и так далее. Для того, чтобы операторы знали, где укрупниться, где поменять план. Потому что переснять там, в настоящем суде, ну просто будет невозможно. Как говорится, жизнь карауль и хватай. А вы тут цирк устраиваете.
ГОЛОС ИЗ ЗРИТЕЛЬНОГО ЗАЛА: А так и будет. Это нужный для прокурора окрик. Вы думаете, вы на телевидении пишете сценарии, а больше они никому не нужны, что ли? Ха-ха три раза.
РЕЖИССЕР: Это кто?
ТОТ ЖЕ ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Жак Ив Кусто. Представитель прокуратуры я. Куратор, если хотите.
РЕЖИССЕР (без определенных эмоций) А-а-а.
СУДЬЯ ПРОКУРОРУ: Продолжайте.
ПРОКУРОР: В ходе судебного следствия были проведены неоднократные допросы подсудимого, потерпевшего, свидетелей и исследованы материалы уголовного дела, взяты характеристики. Они все приложены к делу. Потерпевший характеризуется с положительной стороны. Временно он является не работающим. Стоит на бирже труда в связи с сокращением штата. Имеет трех несовершеннолетних детей. Соседи отзываются о нем как о человеке обязательном и справедливом. В суде присутствует свидетель, являющийся соседом потерпевшего.
СУДЬЯ: В суд вызывается свидетель Фролов. Ну, это завтра. Сегодня нет никаких свидетелей. ВИДЕОВИЗИТКА ФРОЛОВА
Вдруг на сцену выходит мужик, сухонький, маленький. Щуриться от света.
ФРОЛОВ: Я вообще на грейдере работаю. В шахте. Вахтами. На отвале. Так сказать, даю стране угля. И чихали мы на их европейскую зеленую экономику.
СУДЬЯ растерянно не по бумажке: Уважаемый, вы Фролов?
ФРОЛОВ:Ну да. Паспорт есть?
СУДЬЯ растерянно. Мой? У меня?
ФРОЛОВ машет руками: А. Не. В смысле, показать паспорт?
СУДЬЯ: А как вы здесь? Хотя неважно. Только давайте по существу.
ФРОЛОВ: По существу, так, по существу. Ну, чего. То утро было недобрым. Я только с вахты приехал. Пособачились мы со своей.
СУДЬЯ (включившись в игру):Ближе к делу.
ФРОЛОВ (он картавит смешно): Елы-палы, опять снег пошел. Не надо было глушить грейдер. Не заведусь ночью. О чем уж я? Ближе к делу. А, да! Пособачились мы, значит, вышел на балкон, а там крик. Внизу, не на балконе, конечно. Крик-то. Бабка эта кричит. Бабка-то хорошая, лицо не вредное, спина прямая, как гимн прям, хотя ей сто лет в обед, ее сын к себе забрал, в соседнем подъезде живет на третьем этаже, кажется. Сын тоже нормальный. Что характерно, не пьет. Говорят, в рот не берет. С пацанами в школе самолетики делает. Работает в фирме по производству памятников. И в школе ведет кружок. Небо и земля, как говорится, они всегда рядом. А бабка кричит. Тут выскочил Леня и отпинал Игоряху. Я б тоже, может, выбежал, Игорян-то мужик хороший. Халявщик, правда. Никогда не скидывается. Хотя квартиру недавно еще одну в нашем подъезде купил. Как раз новоселье-то и отмечал. Но не позвал, жмотяра. Леня, в общем, за бабку вступился. Я бы не стал. Вон в прошлом годе молодняк у девчушки телефон хотел отжать, я говорю, ну, вы че, пацаны, е-мае. Будьте людьми. Они меня так отрехтовали, 21 день в больничке куковал. С пузырьком на веревочке ходил. Заяву не стал писать, да и не запомнил я их, все так быстро. Сами знаете, у нас город маленький, закон – тайга. Зато моя мне весь мозг выклевала. Зарплату-то в том месяце с гулькин нос получил. Да и сменщик мой, Коля, чуть грейдер не угробил. Говорю, ему не глуши. Бог с ней с этой солярой. У меня там пускатель по-особому заводится. Надо уметь. А ему плевать. Нету в человеке ничего святого. Я не осуждаю. Жизнь такая пошла, каждый сам копошится, как может.
СУДЬЯ: Так вы видели начало конфликта?
ФРОЛОВ: Честно? Не видел. Да и как я увижу, если то место, где эксцесс происходил от меня тополь скрывает.
СУДЬЯ: Так чего же вы нам голову морочите. Простите. Уважаемый гособвинитель, продолжайте.
ПРОКУРОР с листком бумаги: У меня вообще тут этого нет. (властным гвардейским голосом) Ты откуда, чудила?
ФРОЛОВ: Я просто хотел в суде выступить. Вот мужик обыкновенный, никому он сегодня не нужен. Раньше от него все дома зависело и не только дома. А сегодня какое у него место в обществе? Транзакция? Носитель пластиковых карт? Сервисная служба? А чуть что – ты плохой, пшел вон. Это как, например, в моем грейдере бы переполнилась пепельница, и что я его из-за этого под зад коленом, так что, ли? Нужен новый, да. Но ведь с этим мы столько всего сделали. Так и мужик. Он живой, у него душа есть. И она болит. У женщины душа за семью болит, а у мужика за весь мир.
Умолкает. (ВОТ ЗДЕСЬ ЧТО-ТО ВАЖНОЕ СЛОМАЛОСЬ В БЕГЛОВЕ)
У Беглова падает мобильник, и оттуда диктофонная запись – размеренный скрип железа.
РЕЖИССЕР: Это я качели на ветру записывал. Думал, где-нибудь пригодится звук.
ПРОКУРОР: Передо мною Характеристика с прежнего места работы потерпевшего гражданина Маслова. Здесь сказано, что он опытный высококвалифицированный сотрудник, рационализатор, начальник участка. Активный общественник.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ИЗ ЗАЛА, она зритель: А еще у него сестра в прокуратуре работает, а муж сестры гаишник. Что вы нас тут всех за дураков - то держите. Мы тут друг дружку все знаем, как облупленных.
СУДЬЯ: Уважаемый свидетель, я делаю вам строгое замечание за неуважение к суду. В случае повторного замечания сотрудники полиции будут вынуждены выдворить вас из зала и на вас будет наложен штраф в размере десяти тысяч рублей.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Штрафуйте, если найдете с чего. Я сама уйду. Мальчишку наградить надо, а они… устроили тут… тьфу на вас и растереть. Уходит.
ФРОЛОВ: Я тоже пойду. Ваша честь, но вы там сами смотрите, это ж ваша честь.
РЕЖИССЕР (удивленно). Трэшняк. Вы че и это прописали?
ОПЕРАТОР: Речь свидетеля с двух камер есть.
ФРОЛОВ: Это мне че, не надо, что ли, завтра приходить?
Помощница режиссера: Завтра надо. Непонятно, сегодня вы зачем тут?
ФРОЛОВ: Верка сказала. Соседка моя, она уборщица в этом ДК. Типа, суд будет. Я еще удивился, в театре? Ну, думаю, сейчас и не такое бывает. Вся жизнь – театр (нервно хохотнув произносит он). Я просто в суде выступить хотел. Душа не на месте. Камень в ней.
РЕЖИССЕР: Оу. Это прямо какой-то Фассбиндер.
ПРОКУРОР: (ВИДЕОВИЗИТКА ШЕХТЕЛЯ негативная) К делу приложены характеристика и ходатайство с места работы обвиняемого Шехтеля. Подсудимый Шехтель проходит в нашем городе военную службу по контракту? И характеризуется, как отзывчивый товарищ, спортсмен, музыкант, солист оркестра, отличник боевой и тактической подготовки.
Удары, нанесенные им по корпусу Маслова, были четкие и выверенные. Он знал, куда бить. Органами медосвидетельствования травмы, нанесенные обвиняемым Шехтелем гражданину Маслову, квалифицируются, как травмы средней тяжести, которые подпадают под статью УК РФ номер 112. Статья предусматривает до двух лет лишения свободы.
ГОЛОС ИЗ ЗАЛА: Фигасе!
СУДЬЯ: Слово предоставляется защите подсудимого, адвокату первой категории Московской коллегии адвокатов.
РЕЖИССЕР, ероша волосы на своей голове: Реально? Московской?
АКТЕР, ИЗОБРАЖАЮЩИЙ АДВОКАТА. Я? Нет. Я в Красноярске учился.
Режиссер качает гривой, давай.
АКТЕР, ИЗОБРАЖАЮЩИЙ АДВОКАТА. (читает с листа сначала невнятно, потом расходится) Ваша честь, уважаемый суд, уважаемые присяжные. Сегодня на скамье подсудимых человек, которому я завидую. Он совершил поступок, на который мало кто отважился бы в этом зале. Да что там говорить, не отважился бы и я сам.
Господин прокурор упомянул здесь поколение, которое считается у нас в очередной раз потерянным. Да, много лет нашей молодежи насаждались чуждые ценности – ярко, динамично, уверенно. Человеческий мозг – самая податливая субстанция. Как раскаленный свинец. Великая Отечественная война показала ярчайший пример, как можно управлять мыслями, поступками целой нации и они будут очень уверенными в том, что это они сами пришли к этому, что это их мысли. И мысли эти и зверства очень правильные. Вот и здесь, героями уже даже ни одного поколения являются Человек-Паук, Бэтмен, Халк. И многие из тех товарищей, кто за существенную мзду прививал это, думали, дело в шляпе. Еще чуть-чуть. Но получилось, как в той пословице: «Они хотели посадить нас, но, оказалось, что мы семена». Когда стало ясно, что Леонида Шехтеля ожидает суд, к нему выстроилась очередь из адвокатов. Все до одного и я в том числе, изъявляли желание защищать его безвозмездно. Потому что мы понимали, что он не просто герой. Он носитель той ментальности, которую не смогли уничтожить в людях ни большевики за семьдесят с лишним лет, ни новоявленные капиталисты. Потому что ментальность эта глубинная, генная, можно сказать, тектоническая. Она выше любых законов и даже выше так называемой справедливости. Вы спросите меня и что же это? А я вам отвечу: милосердие. Леонид не на Луне живет. Он прекрасно знал, что у нас нередко правый оказывается виноватым. Но он ни на секунду не задумывался. Я вам скажу почему. Потому что он так был воспитан и не мог по-другому. Теперь его называют героем, зазывают на различные спекулятивные шоу, где задают дурацкие вопросы навроде, что вы чувствовали в этот момент. Ничего он не чувствовал. Он автоматически спас человека от негодяя, а потом уже задумался. Чтобы так действовать нужно просто быть личностью. А личность всегда раздражает. Ее всеми способами пытаются полить елеем те, кто может использовать себе на пользу, типа ты такой же, как мы, а если этого не получается, то бросают все силы на то, чтобы очернить. Способов масса. Возьмем тот, что используется в данном деле. Я назвал его мерцание между правдой и ложью. Видео, которое снял Леонид во время защиты женщины, разошлось по сотням хостингов, собрало сотни тысяч восторженных откликов. Однако следствие почему-то интересует лишь финальная часть, эпизод, в котором Леонид, защитив пожилую женщину, пытается обезопасить себя от разъяренного Маслова. А он разъярен. Он в бешенстве. Как же так, ему дали отпор. И этот отпор больно ударил по самолюбию. (Пауза). Когда в начале 20 века о Луначарском некоторые газеты писали всякие придуманные гадости, он собрал журналистов и сказал, что их приемы очень дешевы и омерзительны. Таким способом, сказал он, и я могу вам доказать, что угодно. Например, даже то, что в Библии написано «Бога нет». Те ему, естественно, не поверили. Он открыл книгу, закрыл пальцем два слова в предложении и там значилось «Бога нет». Когда он убрал палец, стало видно все предложение «Еретики говорят: «Бога нет».
В этом деле мы видим то же самое. Это называется передергиванием, умалчиванием причинно-следственных связей. Вы показываете здесь кусочек, самый конец истории, с оговоркой, что это не является доказательством, для чего? Чтобы воздействовать должным образом на присяжных.
Я еще раз повторю, что я горд тем, что защищаю Леонида. Течение, ритм нашей жизни не дает нам зачастую не то, чтобы понять или осознать, но хотя бы почувствовать очень не праздный вопрос: кто я в этом мире? Зачем я живу? И когда рядом появляется человек, который способен не ради денег, не ради славы, совершить поступок, то многие из нас бесконечно радуются. Радуются тому, что в нас еще живо человеческое. Что не все еще пропало. Защита считает, что в этом деле нет ни малейшего состава преступления. Более того, судить надо того, кто является, по мнению государственного обвинителя, пострадавшим.
РЕЖИССЁР (живо и даже горячо)\ ПРОДЮСЕР: Мне нравится. И мне нравится, что и прокурор, и адвокат, что бы там они не несли, они все равно, как индюки красуются друг перед другом и перед судьей. Это профессиональная деформация. Им главное друг друга уесть, а подсудимый. Хрен с ним с подсудимым – он всего лишь объект, который дает им право самовыразиться и получить много денег как бы за работу... Хорошая драматургия может выстроиться.
СУДЬЯ: Дальше написано, что слово предоставляется обвиняемому Леониду Шехтелю.
Герой, по чьей истории написан текст находится в зале, в первом ряду. Все подходят и внимательно смотрят на него.
ПРОДЮСЕР: Ну, тут, как вы понимаете, будет или не будет речь парня. Он не в СИЗО, просто под подпиской, но отказался с нами общаться.
РЕЖИССЕР (уже понимая несправедливость)(копаясь в бумагах): Слушайте, тут реально есть копия заключения психиатра, что у этого Маслова застарелая детская травма. Под это щас вообще все можно подогнать. Ущипните меня кто-нибудь.
СУДЬЯ: Клара Шаламовна, также (написано) не будет присутствовать в суде. В данный момент она находится в деревне, откуда ее на время забирал сын.
ПРОДЮСЕР: Мы ездили к ней. Милая такая старушенция. Запись есть. Ее тоже завтра покажут в суде. (Режиссеру). Леш, смотреть будешь?
РЕЖИССЕР: Нуу. Давай.
ВИДЕО: На экране лицо бабушки. Уже зажившее. Она сидит за столом и гладит морщинистой рукой скатерть. Говорит.
Они меня взяли в город. А сами ночью спят. А мне по ночам молитва. Плачу и жалею всех. Им на работу, а работа-то какая? Милая – воздухом торговать, чтоб им пусто было. Сами мучаются и меня взяли на муки.
Жалко их, а они не плачут. Работа. Дом. Живут во сне. Мимо всего, что душу трогает, пролетают на своих иномарках. Хорошо, говорят, живем. Булки на деревьях растут.
А молодая – огонь была. Да разве ж я думала, что у меня руки будут хуже коряг. Смотри, корреспондентка, милая, на мои девичьи руки. Коряга корягой.
Машет рукой.
И любила, да. Лицо гладко было. Чистое. Разве поверишь теперь, что парни бравые из институтов голову теряли. Дрались. Один всю ночь перед общежитием на ветле просидел, ждал. Не поверишь, конечно. А это ведь я была. Я. Как рассказать?
А после на котовском заводе работала. Порох там делали. А мы с бабами артелью – неваляшек. Знаешь, неваляшек-то? Кукла такая, куда не повали, всегда встает.
- А? – взгляд в камеру. Вопроса не слышно.
Как было-то?
Молчит.
Пенсию дали. Вышла я к подъезду и, глупая, ну деньги пересчитывать, хотела 10 тыщ батюшке на купол новый дать. А Игоря-то этого Маслова во грех и ввела. Сама ввела. Деньги он у меня увидал. А у нас-то, у девчонок, как? Сама знаешь.Чуть угроза какая – сразу ширк за пазуху, в лифчик.
Он и разозлился, что не дала. Пьяный был. Говорят, новоселье праздновал. А как я дам? У меня все посчитано. Ровно десять тыщ. Для батюшки.
В камеру: Зла я на тебя, Игорек, не держу. Ты хороший. Заблудился просто. И стал жалеть себя. Себя-то жалеть легше всего. Все кругом тогда враги.
Нет, не держу на него зла. Зубы, что выбил, негодные и так уж были, челюсть сделали бесплатно. Но жмут. (Смеется) В кармане ношу, в платочек завернуты. Потому что зубы надо беречь. (Смеется).
Ты, Игорь, жену уважай, деток-котяток жалей. Все наладится.
За Леньку, моего спасителя, кажен день молюсь. И боюсь за него. Лихой, сердешный. С таких всегда спрос особый. Их черти больше всех искушают. Не хотят, чтоб добрые были на нашей земле.
Все, ребятки, устала я. Жалко мне всех. Как бы вот так найти в лесу волшебную палку и сделать так, чтоб все любили друг дружку.
ЭКРАН ГАСНЕТ.
Актер, изображающий адвоката досадно качает головой. Типа ну вашу мать.
РЕЖИССЕР (закрывает лицо руками, усиленно трет глаза) Капец, это сюр какой-то. Я говорил, провинция такой может фортель выкинуть. Это, правда, реальное дело?
ПРОДЮСЕР: Реальнее некуда. Скажи, класс?
РЕЖИССЕР: Да капец. И что там светит Леониду?
ПРОДЮСЕР: Посмотри 164 страницу. Со смягчающими обстоятельствами прокурор будет просить до двух лет общего режима. Это же Чехов, Леш. Вроде бы обычная бытовуха, гаечка с железнодорожного пути, но люди сами ее раскручивают в трагедию. Не государство, заметь, не судебная система. Сами. Из-за вот этого: ты знаешь кто я? Представляешь рейтинги?
РЕЖИССЕР (задумчиво) Чехов? По-моему, это какой-то Херасков. ПЕРЕХОД НА АЭРОПОРТ
Свет гаснет. Слышны звуки взлетающих самолетов. По стенам блуждают огни. На этом фоне слышны гудки мобильного.
ПРОДЮСЕР: Да, Леш. Ты в каком номере? Придешь?
РЕЖИССЕР: Слушай. Я в аэропорту сейчас. Я не буду это снимать.
ПРОДЮСЕР: Пипец! Леша, успокойся, давай без загонов и рефлексий. Это наша первая съемка в таком формате и сразу такой сюжет. Тупо снимай, ничего не надо придумывать. Все само выстраивается. Таких подарков просто не бывает. Представляешь, я сегодня у здания суда услышала фразу одного мужика, он с кем-то по телефону говорил: «ПО ЧАСТИ РАСКАЯНИЯ У МЕНЯ ТУТ БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ». Это все, что я услышала. И осталась в подвешенном состоянии: я никогда не узнаю, что там с его раскаяньем. Он за угол отошел. В устной речи это и есть самое главное — какая-то мистическая сторона. Смысл фразы вполне понятен, но почему-то рождается сто вопросов, на которые некому ответить. Помнишь, ты же сам говорил - вербатим этим и интересен — мистикой речи и необъяснимым построением фразы. Сбой в конструкции этой фразы говорит нам больше, чем сама фраза. Завтра, несмотря на подготовленные речи, этих сбоев будет море, точно тебе говорю.
РЕЖИССЕР: Тут другое. Как бы это сказать. У каждого человека должно быть че-то такое, ну, как мама, понимаешь? Чего ни за что и никогда нельзя продавать и предавать. А если предал – иди повесься. Иначе ради чего тогда все остальное? Зачем деньги, дома, машины, какие-то потуги в искусстве? Да, я люблю деньги, но есть что-то выше этого.
ПРОДЮСЕР: Начинается. Как известно, у нас самый справедливый суд в мире. Ты тут можешь что-то изменить? Нет. Поэтому просто делай свое дело и не думай. Не рассуждай - это все, что от тебя требуется.
РЕЖИССЕР: У меня нет кнопки: здесь рассуждай, а тут не рассуждай.
ПРОДЮСЕР: Так и скажи, что, столкнувшись с реальностью ты обделался. Это тебе не сказки снимать. Тут жизнь – неприкрытая и настоящая. Вот все-таки от осинки не родятся апельсинки. Ты со своим сознанием… В общем, заказываю тебе такси, дуй к выходу. Номер машины и водителя скину.
РЕЖИССЕР: Я уже билет взял.
ПРОДЮСЕР: Ну так сдай. Или просто выкинь. Деньги есть.
РЕЖИССЕР: Извини, но нет.
ПРОДЮСЕР: Как хочешь. В общем-то, я не ошиблась насчет тебя. Твоего уровня хватает лишь только на такие вот городочки, как этот. Я не угрожаю, просто учти, я могу сделать так, что тебя не возьмут даже не только ни на один канал в Москве, а даже на ГТРК в каком-нибудь, не побоюсь этого слова, Саранске.
РЕЖИССЕР: Я посмотрел в сети ролик с Леонидом. То, что будут демонстрировать в суде – это действительно отрезанный кусок. А в сети, есть целиком. Он правда чувак, который чинит этот мир. Причем, спроси его зачем? Он внятно не ответит. Вот настоящая драматургия. Жизнь сильнее любого вымысла и того, что ты придумал и записал в блокнот. Он совершил поступок, на который, еще вчера, казалось, был совсем не способен. Нам же все время говорят, все бесполезно. Этот мир не изменить. Но для подвигов не надо мыть ноги.
ПРОДЮСЕР: Да пошел ты... Вали в свой Таганрог. Ключи оставишь в почтовом ящике. Короткие гудки.
На большом экране зритель смотрит реальный ролик полностью. Оставляем его в шоке, задвигаем занавес. Музыканты быстро выносят ударную установку, гитары, подключаются за кулисами).
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена. Музыканты репетируют. Звучит Шнитке.
ЛЕОНИД:По-моему, неплохо.
Появляется тот самый режиссер на сцене, он перешагивает провода.
РЕЖИССЕР музыкантам: Леонида не видели?
Один из музыкантов кивает головой на человека.
РЕЖИССЕР подходит. Здравствуйте, Леонид. Это я вам звонил. (Протягивает ладонь.) Меня зовут Алексей. Как-то я по-другому вас себе представлял.
ЛЕОНИД: На белом коне, со шпагой? (Улыбается). Кофе хотите?
РЕЖИССЕР: Не. Потом.
ЛЕОНИД: Из какого вы говорите издания?
РЕЖИССЕР: Я не из издания. Я сам по себе. Правда, пять лет на телеке работал, на нулевом канале. Ну, ток-шоу разные снимал.
ЛЕОНИД (отпивая кофе): О-о.
РЕЖИССЕР: Мне не для публикации. Просто поговорить. Это важно. Ваша судьба, короче, сильно поменяла мою.
ЛЕОНИД (смотрит недоверчиво): Интересно. Ребят, отдохните пока. Мне надо минут 10-15 с человеком пообщаться.
Остаются режиссер и Леонид.
РЕЖИССЕР: В общем, мы снимали новый формат, судебные ток-шоу. Ну, и так вышло, что ваша история должна была быть первой.
ЛЕОНИД: Какая история? Вы меня простите, я понимаю, что все эти истории часть моей работы, имиджа компании, в которой я с отцом тружусь. Но, блин, я о себе ничего не смотрю и не читаю. РЕЖИССЕР: Ну, мы готовились снимать судебное заседание, где вам должны были впаять два года. Но когда я все это прочитал, я просто ошалел. Ну, и улетел оттуда. А оно, оказывается, не состоялось, заседание то. Вернее, его отправили на пересмотр, а потом закрыли.
ЛЕОНИД: О, да. Это как кошмарный сон.
РЕЖИССЕР: Так как все было-то? Я просто выяснить хочу. Чисто для себя. Не подумай, я не пьяный и не под наркотой. Просто я ищу, где живут хорошие, честные люди. Даже не потому, что они мне как-то там позарез нужны. Уже не важно, в общем-то. Просто чтобы узнать, водятся ли они еще на свете. Люди, которые если что-то говорят, то, значит, так оно и есть на самом деле. Потому что вот, например, некоторые говорят: «Я тебя очень люблю». Или даже: «Ты же знаешь, как я тебя люблю». Аж скулы сводит. Но это на самом деле значит, что человек, который так говорит, прежде чем продать тебя за пятак, секунды три будет испытывать что-то вроде неловкости. Легкое замешательство. А все эти «я тебя люблю» или даже «ты же знаешь, как я тебя люблю» — это что-то вроде поговорки или слова-паразита. Как «блин» или «вот такие пироги». Вообще я хочу выяснить, есть ли люди, назовем их герои, которые… которые… не дутые, что ли. Которые так живут просто, которые потом не унижают себя только до добывания денег.
Шехтель улыбается.
ЛЕОНИД: А я же не знаю. Я могу только размышлять. И потом, я уже триста раз повторял про героя. Наверное, это специфика или лень СМИ такая. Не понять, что ощущает внутри человек, а использовать просто штамп. Формулировку. Журналистам нужен экшн. Он остался на камере.
Вообще мы слишком как-то так с пофигизмом относимся к словам. Ну, типа, это аудио сигналы, какие-то там лексические оболочки. И все. А ведь слова создают поля, в которых мы живем. Они несут энергию. От них зависит, как мы живем и как будем жить. Весь материальный мир построен мыслями и словами, как продолжением и объяснением этих мыслей. Слова, если в них вложена энергия души, могут гипнотизировать реальность. Даже через много лет. Вот, например, если прочитать 10 стихотворений Пушкина во время простуды, болезнь проходит. Испытано на себе. Ниче никуда не уходит просто так.
Поэтому мне странно, когда люди используют такое понятие, как герой, походя, что ли. Не задумываясь особо-то. И ни у кого нет ответственности «за базар», как говорил один наш прапорщик.
Режиссер кивает. Берет у Леонида кофе и отпивает его. Отдает обратно.
Мир устал от псевдоуспешных, инстаграмных людей. Миру нужны люди, которые могут играть с детьми в машинки или в прятки, простое и доброе необходимо миру. Но человек не может в этом признаться. Потому что инфополе сегодня другое. Мы же все помним детство, как там было просто и легко. Поэтому было все возможно. Самое главное, чему учили меня родители – это выбор. Они всегда давали мне право выбирать. Выбор предопределяет нашу жизнь, и никто его за нас не сделает. Все, что в моей жизни происходило и происходит– это полностью результат моего выбора. Хотя иногда родители должны и настоять, думаю. Ткнуть носом. От ситуации зависит. Тут нет рецептов. Дети же зачастую просто не знают, чего они хотят. Вот я услышал Ванессу Мэй и думаю, все, приехали, я буду музыкантом. Мы с папой пришли в музыкальную школу, папа так по-доброму говорит: «Сынок, ты будешь играть вот на этом инструменте». И показавает на саксофон. Я такой, эээ, а, скрипка? Ну, нет, морщится он. Я спросил, почему именно на нем, на что он ответил, что саксофон нравится девочкам (смеется). Так я и начал играть на саксофоне.
РЕЖИССЕР: Папа тоже музыкант?
ЛЕОНИД: Не. Папа у меня талантливый летчик, управленец. Я всю жизнь на него равняюсь, потому что он настоящий. Он – мужик. На его счету больше 2000 прыжков с парашютом и тысячи часов налета на самолетах. Он, что называется, с Урала (была когда-то такая шутка, да), в 14 лет приехал в Иркутск учиться. Много лет был начальником ДОСААФа и организовывал парашютный спорт и полеты в Иркутске, сейчас гендиректор авиакомпании, в которой я зам. Мое детство и юность прошли в родном городе Иркутске и были такими, о которых только можно мечтать: футбол, учеба, музыкальная школа, друзья, прогулки во дворе большими компаниями. Все как в кино. (Смеется). Потом я в армию пошел. Был солистом в военном оркестре. Ну, вот там, в одном маленьком городке и случилась эта история.
РЕЖИССЕР: Во время службы?
ЛЕОНИД: Нет, после армии я остался на конкракт. Потом он закончился. Я уже собирался уезжать. Съемная квартира у меня там была.
Я проснулся от диких криков. Выбежал на балкон и увидел, как мужчина пинает пожилую женщину. Она падает. В этот момент я вообще ни о чем и не думал. Просто схватил телефон, включил его, и побежал по лестнице.
Когда подбежал, чел ударил ее головой о землю. Она продолжала кричать и звать на помощь. Я врезал ему несколько раз ногой. Он закрыл лицо руками, свернулся калачиком и перестал двигаться, я больше его не трогал.
Помог бабушке подняться. Губы Клары Шаламовны были все в крови, лицо — в земле. Неподалеку тоже были люди, кто-то кричал с балкона "Отстаньте от нее", но на помощь никто не спешил.
Меня потом спрашивали много раз, о чем я думал. Это как интервью у спортсменов берут. Смешно всегда. Че он вам расскажет? Я помыл с утра руки, поэтому правильно поставил ступню и забил гол? Конечно, я, прекрасно знал: если ты не найдешь доказательств, чтобы себя защитить, можешь запросто оказаться за решеткой. Знал, что в таких ситуациях защитники часто становятся обвиняемыми. Все в доли секунды произошло, я на автомате и телефон-то включил. Для меня видеозапись стала оочень веским доводом. Там семья с такими связями была.
РЕЖИССЕР: Ну да. И показывали только финал записи, где вы его пинаете.
ЛЕОНИД: Это да. Бил я его сильно, но серьезных повреждений не нанес. Сотрясений и переломов никаких не было. Потом довел бабушку до дома, вызвал скорую. Полицию вызвали. Потом выяснилось, что я получил ушиб ноги. Походил немного на костылях.
РЕЖИССЕР: Обычно в таких случаях у нас многие ведомства сразу сливают по-тихому. Как бы чего ни вышло. Нет человека, нет проблем.
ЛЕОНИД: Не, у меня не так все было. Я же говорю, что уже не служил в тот момент, контракт кончился. Если бы я служил, конечно, всякое могло б быть. Хотя, зная командира своего полка… меня, может быть, даже поощрили бы. (Смеется). Как бы высокопарно эт не звучало: мы защитники жизни, защитники родины, защищаем наших матерей, жён. Я думаю, что этот случай отнесли бы к этой категории.
В зал входит уборщица.
УБОРЩИЦА: Пацаны, гаджет мой не видели? Черненький такой. Сам сунг называется. Внук наушники подарил, на дистанции работают и телефон этот. А он что лопата. Неудобный, падла. Я его где-то выложила. Полы намыла и ушла. Наушники-то без проводов, а музыка играет, играет, бац и перестала. Далеко ушла, видать от базы. Шнитке Книга Скорби у меня там закачан, концерт для хора. Эх и хорошо полы мыть под нее. Пробирает. А вы тут чо? Жизнь репетируете? А когда ж начнете? Ну, это. Жить-то?
Ладно. Пойду в гримуборной погляжу. Украсть-то его не украдешь. Там глаз мой пин-код. Бесы кругом. (Уходя). Был у меня маненький кнопышный. Но там музыки не было. Дура безмозглая. Куда лезу? Но ведь Никитка подарил. Уважил.
ЛЕОНИД: Я не хотел выкладывать видео в интернет. Пришлось, когда понял, что прокурорская семья того мужика решила меня посадить. Выложила видео в местный паблик моя подруга, оттуда подхватили местные СМИ. Потом все это в ютубе оказалось. И понеслось. Клара Шаламовна, которую я чуть не каждый день навещал в больнице, сильно переживала за меня, постоянно повторяла: что с тобой будет? Я успокаивал ее. У нас город маленький, все знают эту семью. То, что у него брат гаишник нечистый на руку, тоже все знают. Супруга брата – помощник прокурора. Естественно, ему пытались помочь родственники в этом плане. Его жена накинулась на меня, что я загубил их семью, что я… как бы это сказать… абьюзер, нехороший человек. Что ее муж ничего бы бабушке не сделал, он бы ее отпустил. И если бы я не вмешался, то все было бы хорошо. Да, понятно, что родственник, каждый защищает свою семью. Я их семью очернил как бэ. А то, что у твоего мужчины кукуха от водки поехала, тебя это совсем не волновало? Говорят, он две недели новоселье отмечал. Причем, один. Блин, у них же дети.
Я не считаю, что насилие должно оправдываться, насилие в плане слабого. Мы же с ним не в баре где-то, на улице подрались, пьяные. Ты же напал на человека, который втрое старше тебя, который не может дать сдачу, который ничего тебе не сделал и которого ты видишь вообще в первый раз. Это как вообще?
Об уголовном деле узнал на допросе у следователя. Дело передали в суд. Потом переквалифицировали в мировой суд. Мои адвокаты сработали, и мировой судья оправдал меня, применив статью «необходимость в самообороне по отношению к другому лицу» - никакого штрафа, ничего не было.
РЕЖИССЕР: Что сказали родители?
ЛЕОНИД: Ну, я им отправил видео без комментариев вообще. Они посмотрели, было много вопросов, но потом даже удивились. Потому что такое случилось впервые. Конечно, отец переживал, что на меня дело заведут. Сказал, что там видно, как я его приложил. Я сказал завести дело – это еще не значит посадить. Тут он тоже удивился, видимо, понял, что я вырос. (Улыбается). Ну а после все повернулось в другую вообще сторону. Маслова посадили сначала в СИЗО на два месяца, потом продлевали. Он после ларек еще грабанул. Получил два года колонии общего режима. Вот многие спрашивали, если б опять через всю эту байду пройти, вмешался бы я еще раз. Я вот даже не им, а себе честно отвечаю, что не знаю. Но скорее всего, да то же самое сделал бы.
Телефон разрывался от сообщений, по тысяче сообщений приходило в день. Самый распространенный комментарий был угадайте какой? Вот именно– «Герой».
РЕЖИССЕР: Слушайте, у вас так все правильно в жизни, в мыслях, аж противно. Бесит даже. Кто вообще разрешил вам так жить?
Пауза.
Я стал замечать, что меня вот прямо раздражает чужой смех, чужая радость. Мир рушится, а они смеются.
ЛЕОНИД: Ну, да, блин. Многие так считают. Что я типа золотая молодежь. Детство как у Христа за пазухой, потом папа пристроил куда надо. Все на блюдечке. Но так выглядит внешне. А, по сути, я всю жизнь Кристина Орбакайте. То есть, когда родаки или кто-то один из них достигает каких-то успехов, что на тебе вечное клеймо, а-а-а сын -дочь этого. Герой, блин. Меня это самого сначала забавляло до поры, ну то, что называют героем, смешно было, а потом стало бесить. Ребят, вы серьезно? Я понимал, что мне усердно предлагают роль. Мы все напичканы шаблонами, у нас бандит играет роль бандита, по-хорошему, если разобраться. Актер играет роль актера. Поэтому и бандиты стали плоские, и актеры. Попробуй сыграй того, кто уже кого-то играет. Я не человек-паук, и не бэтман, я Леня Шехтель. Я хочу жить свою жизнь, и вот это для меня будет подвиг. Вот вся эту мутотень меня тогда прям вымораживала. Хотелось, чтоб время быстрее прошло и все уже нафиг забылось. Но в один прекрасный момент я просто понял, что люди пишут так потому, что, когда справедливость торжествует и добро побеждает зло, у них это ассоциируется с героизмом. Наш народ всегда воспринимает победу добра над злом как героизм. Людям нужны такие истории. Люди цепляются за них, как за соломинку, в этом есть дикая потребность. А про мир рушится. Он всегда рушится. Из столетия в столетие только это и делает. На самом деле всё и всегда на свете становится одновременно и хуже и лучше. Просто «хуже» всегда очевиднее, потому что оно всегда громче заявляет о себе. А вообще мир этот состоит из тех людей, которых ты встретил, и если ты встретил добрых людей, то и живешь в таком мире. Мне вот с этим повезло. Неблизкие по духу, как-то сами отваливаются. Я недавно стал продюсировать свою группу. Это очень классный опыт. Теперь ваша очередь. Кстати, давай на «ты»? Протягивает ладонь.
РЕЖИССЕР: Давай. В каком смысле, моя очередь?
ЛЕОНИД: Ну, ты сказал, что моя история повлияла на твою судьбу.
РЕЖИССЕР: (Хмыкает). С одной стороны, иногда я думаю, что ты меня спас, а с другой Все наперекосяк. (Пауза). Вот иногда кажется, что в твоей жизни все улеглось, ты приобрел некий, скажем так, статус. Тебе сказали, что ты молодец. И ты про себя думаешь: «Я, блин, такой молодец». И главное, веришь в это. А потом раз – какой-нибудь мааленький случай переворачивает все с ног на голову. И ты думаешь: «Ни фига ты никакой не молодец. Ты – чудила на букву «мэ». В общем, у меня, конечно, не было такой семьи, как у тебя. Родители алкаши были. Вот у тебя был старший брат, а у меня никого. Мне всегда было как-то стыдно признаться, а я, блин, так хотел называть кого-то братом или сестрой. Мне кажется, присутствие этих, ну, не слов, а самих ощущений, обладания тем фактом, что у тебя есть сестра или брат, потом очень сильно на жизнь влияет. Если их нет, ты слабее. Хотя понимаешь это не в детстве и не в юности. Тогда я поклялся: никогда не буду такими, как мои родители. Я совершу сбой в этой чертовой программе. История банальна, как кроссворд для электрички. Уехал в Москву, там терся во всяких телекомпаниях и вдруг тебя замечает тетка. Продюсер. Она тебя сначала выделяет, от чего ты, мягко говоря, в недоумении, а потом как бы лоббирует. Потом затаскивает в постель. Дает работу. И ты такая чихуа-хуа при ней. Сначала это прикольный опыт и тебе нравится. Но ты думаешь, я не альфонс, я чувак с ого-го каким богатым внутренним миром и принципами. Потом постепенно все принципы идут в задницу. Коготок увяз и ты уже типа БОГЕМА. С тобой журналы делают интервью. У тебя уже такое пальто – фалды с отлетом. Ты уже куришь такой как богема. Хотя ты не знаешь, как курит богема. Вернее, богема сейчас вообще не курит. Для чего-то здоровье бережет. Потом ты приезжаешь снимать в какую-то дырищу ток-шоу, обычная командировка. Ну, белыми жирными нитками штопанное дело, несправедливо. Но сколько таких по стране. И не только по нашей. Посмотри кино американское, любого человека система перемалывает в пух и прах. Но это не про тебя. Ты богема. У тебя доступ к сильным мира, они тебе в ватсапе картинки с праздниками шлют. И вдруг на репетиции-прогоне этого судебного заседания, приходит мужик и он как-то путанно говорит. Что вот мужик никому не нужен. Рабочий мужик. Раньше был на первых полосах, а теперь его как бы и нет. Оглядывается мужик, а следа никакого нет. Обрывочная фраза. Может, даже полфразы, и ты вдруг думаешь, а это же я. Это про меня, хоть я никогда не был рабочим. Может, я уже умер. А все, что происходит мне как во сне мерещится. И так тебя накрывает-переворачивает. Стыдно становится существовать. Вот реально. И ты улетаешь оттуда. Тебе звонит твоя женщина, твоя ли – тоже до конца непонятно. У тебя вообще нет ничего своего, даже мысли тебе внушены кем-то. Тем же телеком. Ну, ты ее посылаешь. Увольняешься, уезжаешь в родной город. Сначала паскудные мысли, а не такая уж она и сволочь была. У нее тоже такие мысли. Но гордыня обоих мешает созвониться. И в связи со всем этим ты думаешь, но вот есть же где-то люди, человек, который живет, ты меня уж прости, по совести живет. Он умеет не врать, не юлить. Кто он такой, чтоб так жить? Мне было важно увидеть тебя, поговорить. Вот как-то так.
Режиссер берет барабанные палочки и выдает на ударной установке мощный финальный аккорд.
ЛЕОНИД: Ого.
РЕЖИССЕР: Ну, да. Когда-то тоже хотел стать музыкантом. Но меня родители не пустили. Так, нахватался потом понемногу. Я зла на них не держу. Тем более, их нет уже обоих. Жалко только, что их жизнь ушла в песок. Тут как в рассказе Гайдара «Голубая чашка» никто не виноват, а чашка вдребезги.
ЛЕОНИД: А ты же журналист?
РЕЖИССЕР: Я тот, кого выпускают для работы в кассах пятерочки, для работы грузчиком или менеджером, но отнюдь не топ. Филолог я.
ЛЕОНИД: Видишь, как неслучайно все. В жизни вообще случайного нет. (Пауза). Вот даже не знаю, как тебе произнести, чтоб быть правильно понятым. Мы как раз сейчас с отцом ищем пресс-секретаря. Но не кондового, а нормального. И я сейчас понял тоже не знаю по каким признакам понял, что это ты. Подумай. Но не затягивай. (Улыбается).
Режиссер отдает барабанные палочки: Подумал. Спасибо тебе, но не.
Потихоньку подтягивается на сцену группа музыкантов.
РЕЖИССЕР уходя: Я так не смогу как ты.
ЛЕОНИД: Чувак, ты уже смог. (Улыбается).
У режиссера звонит телефон. На фоне звуков настраиваемых инструментов звучат голоса.
ПРОДЮСЕР (как ни в чем ни бывало): Привет, Беглов. Я тебя на Первый порекомендовала, они посмотрели твои работы и охренели. Через неделю приходи с трудовой книжкой. (Пауза). А еще – я соскучилась.
Группа начинает играть песню Юрия Лозы «на маленьком плоту». На этом фоне не слышно, что там говорит Беглов. Остается он с ней или нет.