for Slide, которая прошла мимо,
не оставив даже имени
«Была ты всех ярче, верней и прелестней…»
Была ты всех ярче, верней и прелестней,
Не кляни же меня, не кляни!
Мой поезд летит, как цыганская песня,
Как те невозвратные дни…
Что было любимо – всё мимо, мимо,
Впереди – неизвестность пути…
Благословенно, неизгладимо,
Невозвратимо… прости!
31 августа 1914
«Была ты всех ярче…» – довольно сомнительный комплимент: сразу представляются «любимых неисчерпаемые очереди» (Вл. Маяковский) – и среди них, на том же на подиуме – «ты»… О, вот этой - шесть баллов!
– «Была ты всех… верней…» – среди прочего, чем поразила его Л.А.Д. Например, помимо светлой радости секса с нею, («Даже К.М.С. не сыграла той роли, какую должна была бы сыграть; и она более, чем "Урания", чем нужно было бы для такой первой встречи, для того, чтобы любовь юноши научилась быть любовью во всей полноте. Но у Блока так и осталось - разрыв на всю жизнь. Даже при значительнейшей его встрече уже в зрелом возрасте в 1914 году было так, и только ослепительная, солнечная жизнерадостность Кармен победила все травмы и только с ней узнал Блок желанный синтез и той и другой любви» (Л. Д. Блок. «И быль и небылицы о Блоке и о себе»)) – помимо всего этого, было еще именно это – верность:
«Я помню нежность ваших плеч —
Они застенчивы и чутки.
И лаской прерванную речь,
Вдруг, после болтовни и шутки.
…И то, что больше и странней:
…тайна верности… твоей.
1 июля 1914»
– «Мой поезд летит, как цыганская песня…» – здесь не о “цыганщине” – пошловатой надрывности, пьяной удали, здесь невольное воспоминание: «Цыганка, которая пела о множестве миров, потом говорила мне необыкновенные вещи, а потом – под проливным дождем в сумерках ночи на платформе – сверкнула длинными пальцами в броне из острых колец, а вчера обернулась кровавой зарей».
Хотя, конечно, в прощальном стихотворении одной женщине вспоминать другую, хоть и косвенно – не есть комильфо.
– «Что было любимо – всё мимо, мимо» – “мой поезд летит”, и из окна – как телеграфные столбы – сценки из уже ушедшей любви, а он, как равнодушный пассажир, даже взглядом не провожает их – «…прости!»
Slide, прости и ты. Ты это стихотворение читала наверняка по-другому, тебя захватывала стихия Блока, мелькающие версты, кручи, а выше всех них – сияние незабываемой несравненной «ты»…
Но это Дельмас не забудет его, а он… «У меня женщин не 100-200-300 (или больше?), а всего две: одна – Люба; другая все остальные». Говорят, что это фраза из его дневника 16-ого года. Я дневника не нашел. Наверное, он должен был опубликован в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах.» Но оное прервалось в 2014 году. После взятия Крыма государству стало не до Блока.
В рамках продолжающегося сюжета…
«Есть времена, есть дни, когда…» – предчувствие страсти;
«Я вижу блеск, забытый мной…» – он увидел ее на балу;
«Ты говоришь, что я дремлю…» – они уже разговаривают;
«Ваш взгляд – его мне подстеречь…» – она, кокетничая, отвернулась;
«Натянулись гитарные струны…» – он обернулся к сцене;
«Ты – буйный зов рогов призывных…» – он рефлектирует по её поводу;
«Как день, светла, но непонятна…» – она, дразнит “поэта” и, забавляясь, морочит тому голову;
«Петербургские сумерки снежные…» – ее внутренние метания;
«Смычок запел. И облак душный…» – она принимает его любовь;
«Ты жил один! Друзей ты не искал…» – его охлаждение;
«Превратила всё в шутку сначала…» – расставание;
«Та жизнь прошла…» – любовь уже только в воспоминаниях;
Исходное – стих на прощание.