Сейчас прочитала рассказ автора нашего сайта о событии, которое случилось двадцать семь лет назад и которое я тоже пережила ( слава Богу, косвенно). И, как тогда, по коже прошел озноб, а душу охватил ужас, оказывается, не забытый ни одной своей жуткой подробностью.
Вот ссылка на рассказ-вдохновитель. http://proza.ru/2002/04/25-76
...Весна 1996 года. Через несколько месяцев наша маленькая семья должна пополниться еще одним членом. Наследник уже вовсю толкается, прыгает в отведенном для него пространстве, "оттопыривает" то ножку, то локоток, муж смеется и радуется, мама дает советы.
В это утро я дома одна. Муж взял отпускной день и уехал к родителям в Бат-Ям ( пригород Тель-Авива), мама в гостях у родственницы в другом городе. Мне скоро надо собираться на работу, и я порхаю по съемной квартире, делая разные нужные дела. Вдруг слышу истошный крик на улице на русском языке: "Ой, Божечка, теракт в Тель-Авиве, опять шахид себя взорвал, много убитых, включай телевизор!"
Включаю телевизор и вижу душераздирающие кадры. Десятки убитых и раненых во взорванном автобусе, от которого остался только остов, лужи крови, искалеченные люди, паника, крик и плач.
Я смотрю на часы и начинаю ждать, все больше и больше входя в состояние беспокойства и тревоги. Почему мужа нет так долго? Сотовых телефонов еще очень мало ( вот после этого случая мы с ним пошли в Суперфарм и купили какой-то устрашающий агрегат гигантских размеров - такие тогда были первые сотовые). Я звоню его родителям, но никто не отвечает. Часы бегут, я паникую. Дрожащей рукой набираю номер телефона своей начальницы по работе и объясняю ситуацию. Что не приду до тех пор, пока не вернется муж. Начальница пытается меня успокоить, говоря, что Тель-Авив большой и нет вероятности, что муж мог оказаться на месте взрыва, что мне нельзя волноваться и прочее, в том же духе. Как будто можно приказать себе отключить эмоции и заниматься посторонними делами.
Уже вечер, начинает смеркаться, мужа все нет, а я не отрываюсь от телевизора, боясь увидеть его в числе тех, кого уносят на носилках или грузят в амбулансы. Наследник чувствует мое состояние и начинает метаться. Вижу, как укладывают на носилки парня в желтой футболке и синих шортах, хватаю карандаш, чтобы записать номер горячей линии, но через секунду его отбрасываю. Нет, не может быть, нет, нет!
Когда раздается звонок в дверь, и я лечу ее открывать - огромный камень падает, наконец, с "плеч". Муж входит, цел и невредим, вешает на крючок свой рюкзачок, достает какие-то вещи, покупки, подарки от родителей. Обнимает меня, прижимает к себе и успокаивает:
- Ну что ты, что ты! Все же хорошо...Я звонил много раз, от родителей, связь была нарушена, а на дорогах километровые пробки. Вот и добирался почти пять часов вместо двух.
Уже потом я читала воспоминания очевидцев об этом теракте. Многие видели оторванную голову шахида, валяющуюся возле "каспомата" банка ( не знаю, как перевести это слово - окошечко в банке, где клиенты снимают деньги).
Тогда я поняла, что нет ничего страшнее вот этого сплава - фанатизма, нерассуждающей, дикой ненависти, психоза, который приказывает отправить на тот свет совершенно непричастных ни к чему, мирных людей. Детей, женщин, стариков - все равно кого, чем больше, тем лучше. Инстинкт сохранения своей жизни - пасует перед этой слепой, всепоглощающей яростью. Перед жаждой убить людей - никогда не виденных ранее, виноватых лишь в том, что оказались не в том месте и не в тот час.
Успокоившись, я отвела душеньку и отругала мужа так, как не ругала больше никогда в жизни. Привела ему в пример своего двоюродного брата. Тот тоже именно в этот злополучный день возвращался из Тель-Авива в Хайфу, но, услышав по радио о происходящих событиях, остановился и попросил телефон у водителя рядом стоящей машины. Позвонил и маме, сходящей с ума от беспокойства, и жене. Брат догадался, мой муж - нет. Но уроки сделал. При любой задержке звонит и сообщает. Уже почти тридцать лет.
Эта история в очередной раз показывает только одно. Людям нужна нормальная, мирная жизнь. Чтобы не беспокоиться за близких, чтобы не вздрагивать от шума пролетающих самолетов, чтобы без страха ждать последние известия. Чтобы слова: "диверсия", "теракт", "взрыв" - ушли навсегда в прошлое.
Доживем ли мы до этого?