Сила любви. Глава 12

 
У Саши они пробыли две недели. Накануне приехал брат Гриша. И она была так рада видеть его. А он чем старше становился, всё больше и больше был похож на отца. И она воспряла в жизненной силе, очень давно не виделись с ним. И эта схожесть с отцом, для неё было, что-то, она словно в детство попала. У Гриши был талант, как и у их отца, жить, жить живой жизнью. Возле них всегда было интересно, весело и осмысленно. Люди вообще тянулись к их семье, как и сейчас, тянутся и к Грише, и к Вадиму, и к Саше. И многим людям помогали и их любили. Отца часто вспоминают все друзья и знакомые, и не знакомые, которым он помогал.

Гриша продолжает папино дело, а оно у них большое, и там и Даша с семьёй и Саша, лишь Тамара вот только сейчас стала узнавать об этом, как Барышев остался у неё за кулисами. Семейное дело продолжают, вот только Тамара жалела об одном, что отец её не дожил и не увидел её свободной от рутинной кабалы Барышева.

Тамара успела и работу свою сделать, со всеми служащими познакомиться. Ей было радостно знакомиться с новыми людьми, где открывался новый кругозор и погрузиться в привычную атмосферу бухгалтерии. И она с удовольствием погрузилась в неё. И удивительно ей было, ведь раньше она считала свою работу не любимой, хоть и трудилась с полной отдачей.
Возможно, заскучала, ведь она была хороший бухгалтер и ещё со вторым экономическим образованием. Как не трудно было ей, но она смогла получить два образования, хоть сердцу её хотелось другого.
Хотелось быть переводчиком, но так и не осмелилась за всю свою жизнь, Барышев запрещал так, как здесь подразумевались и поездки. Не считая те единичные случаи быть переводчиком, когда её специально приглашали по рекомендации своего начальства.

Ей было интересно разговаривать на английском, да и на испанском, а французский язык она обожала. И к тому же у неё был ещё интерес, деньги. Их порой у неё не хватало, изредка занималась переводами. У отца она просить не желала, ей было стыдно, и никогда его деньгами не интересовалась. И лишь совсем не давно узнала, что у отца была огромная империя, но она считала, что если она за мужем, то значит, муж и должен обеспечивать семью, а получалось, что обеспечивала больше всего семью она, поэтому старалась, чтобы отец не знал.
Она понимала, что она могла бы жить, как принцесса, но решила сама пробиваться. Хотя отец, конечно, знал и помогал насколько мог, чтобы не обидеть Тамару.
«Сама, так сама».
Всегда он говорил на её отказ от помощи, но, как оказалось, для Саши всё сделал, но так, чтобы Барышев не узнал и не обидеть внука. Саша тоже был целеустремлён, и это радовало Тамару, и он не любил зависеть от кого-либо, и сам с раннего возраста старался зарабатывать.
Но теперь в этом городке переводов у неё нет, а бухгалтерия осталась, и она с удовольствием ею занималась. И ещё ей хотелось петь или рисовать. В душе она пела и рисовала, а для жизни работала бухгалтером.

В этот двухнедельный отпуск, пока гостил Гриша, смогла с маленькой внучкой наиграться. И часто они все вместе по городку прогуливались, но в основном вдвоём с Гришей.
Посидели в кафе, гуляли в парке, катались на катамаранах на пруду. И в кино побывали, посмотрели новый жизненный фильм. Ходили и на концерт знаменитых певцов и музыкантов, которые как раз в это время приезжали в их городок.
И в местном театре смотрели модный спектакль. Эпохи меняются, а театр остаётся театром и продолжает подавать зрителям хорошее настроение и преуспевает. Всё же человека всегда тянуло к культуре, несмотря на разные превратности судьбы. Культура помогает преодолеть все превратности и устремляет дальше. С Гришей она себя чувствовала, как будто была с отцом. Побывав с ними все эти дни, Гриша уехал к Даше и обещал приехать и к ней и уже в её медвежий угол, и посмотреть этот медвежий угол, и удостовериться в том, что она навсегда выселила из своего сердца Барышева.
В общем, время пролетело быстро, развлекались, общались.

И однажды к вечеру они вернулись на такси домой. Аля хотела позвонить Борису, но Тамара строго запретила.
– Но, бабушка! Дядя Боря просил позвонить, как соберёмся домой.
– Аля, только посмей, я обижусь.
– Но почему? Что тут такого? Бабушка, знаешь, я не давно вычитала в одной книге мудрое изречение.
– И какое же? И мудрое ли? С усмешкой спросила Тамара.
– Мудрое, бабушка. Вот это: «Нельзя ждать от жизни красивых приключений, если сама не позволяешь им свершиться. Без твоего участия ничего не произойдёт». Понятно? Бабушка?
– Так уж и не произойдёт? Спросила Тамара.
– Мамуленька, а Алечка права. Произнёс рядом сидящий Саша.

Он и Гриша, и Наташа были уже уведомлены Алей о загорающемся романе Тамары и соседа. Пока Тамара была занята маленькой внучкой, да бывала на работе, Аля в тайне поведала эту новость. Саша уже знаком с ним, с его сыновьями, и уже знал, что они хорошие люди. И был рад, что мамочке, его любимой мамочке, наконец-то улыбнулось счастье. От души желал, чтобы мама стала счастливой. А Грише очень хотелось познакомиться  с героем этой истории, посмотреть и удостовериться, будет ли его малышка с ним счастливой. А пока Саша и  Гриша и от души смеялись, когда Аля рассказывала им, как она старалась, чтобы бабушка осмелилась заговорить с соседом, и как он ей водрузил на подушку письмо, залез через балкон. В общем, Аля полностью обо всём информировала и их, и бабушку Дашу по телефону, которая дала добро на это.

И сейчас Саша, вызывая такси, говорил
– Я полностью согласен с Алей. Но так и быть, мамуль, поедите на такси, скоро оно  будет возле нашего дома.
– Ах, Сашенька, жизнь ведь такая не предсказуемая, что даже не знаешь к чему готовиться. Произнесла Тамара, садясь в такси.
– Только к хорошему, мамуль, только к хорошему. Ответил сын, целуя мать. Позвоните, как доедите.

                ****
Приехали домой, был уже вечер, пока то да сё, и спать, надо было ложиться. Аля уже уснула, а Тамара вышла на балкон, было уже темно, дом соседа стоял, словно в нём никто не жил. Ни одно окно не светилось, и даже во дворе не горел фонарь, лишь мелкие светильники на солнечных батарейках, вдоль дорожек. Но они освещали лишь дорожки, остальное пространство было в тени.
Она набросила на себя халат и осторожно спустилась вниз и вышла из дома. Тамара, стараясь разглядеть хоть что-нибудь, медленно шла к забору. На своём участке она тоже не включала освещение, а ночь была безлунная. Не включила освещение оттого, что ей хотелось быть не замеченной.  И вот подходя, к забору она услышала голос Бориса.

– Спасибо.
– За что? Спросила Тамара.
– За то, что приехали, я так ждал тебя, ездил и смотрел, как вы гуляли, и даже на фильм пошёл, сидел сзади вас.
– А почему не подошёл? Удивлённо спросила Тамара.
Егоров, смущённо, как мальчишка пожал плечами, опустил лицо и близко наклонился, произнёс.
– Я так волновался, что не смог осилить себя подойти к вам, ты же была не одна, а с семьёй. По-мальчишески поступил, сам понимаю. А кто был тот представительный седовласый мужчина, с которым ты гуляла одна? Он почти всегда держал тебя под локоть, и не отходил от тебя? А у меня сердце болело.
С горечью произнёс Егоров.
Тамара удивлённо смотрела ему в глаза, хотя в темноте кроме их мерцания ничего не увидеть. Чуть помолчала и чему-то, как бы удивившись, что-то поняла, осознала и ответила, хоть и слегка рассмеялась.

– Это Гриша, брат мой старший. Произнесла она, подавив смех. Он приехал в гости, давно не был в родных краях. Сейчас он поехал к Даше, а потом приедет ко мне. Как приедет, я вас познакомлю. Мы очень роднимся, и мы дружная семья, а я младше брата и сестры на тридцать лет. Как-нибудь я тебе расскажу, если будет интересно.
– Интересно. Мне всё интересно. Всё, что связано с тобой. А сегодня я ожидал тебя и как то чудовище из сказки «Аленький цветочек», он, умирая, ждал Настеньку, так и я обмирал, ждал тебя, и всё думал, приедешь, не приедешь.
Тамара снова тихо засмеялась, произнесла.
– Да, похоже. Везде темно, твой дом показался мне совсем пустым, не хватает ветра, как в той сказке. И куда же я денусь? Здесь мой дом. Я же просто в гости к сыну ездила. И не знала, что они приготовили мне сюрприз, приезд брата моего.
– Так, то оно так, но я же не знал, что это твой брат. Думал, поклонник твой и вдруг он уже тебе предложил руку и сердце, и ты дала согласие. Говоришь, старше тебя на тридцать лет? А не скажешь, так молодо выглядит. А я было уж, испугался.
С облегчением выдохнул Борис, а Тамара снова рассмеялась, а сердце её наполнилось нежностью.

– В нашем роду много было долгожителей мужчин, сохраняющие молодость. Передалось по наследству, поэтому   мужчины у нас остаются долго молодыми. Есть и женщины, сохранившие молодость в преклонных годах. И ещё и дяди у нас есть такие. Папа у нас ушёл из жизни, можно сказать молодым и здоровым, если бы не авиакатастрофа.
– Молодым?
– Если с точки зрения людей, то нет, для всех он был старик, а если смотреть на это, как смотрит вселенная, то молодой. Так Поля, племянница моя, говорит. А папа, он даже не выглядел на семьдесят лет. Выглядел моложе, а ведь он прожил больше ста лет,
– Да-а-а? Удивительно.
– Да, и он ещё работал, стоял во главе своего дела, конечно, ему помогали и Гриша, и Вадим, позже Саша. Вот только я многого не знала про дела. А-а-а, сейчас об этом не стоит говорить, Ведь тебе не это хотелось услышать?

– Верно, не это, я так волновался, видел, как смотрел на тебя тот мужчина. И ты говоришь, он твой брат?
– Как он на меня смотрел? Как на сестру и ещё, как на дочь. Он больше всего любил меня, как дочь, я с детства знаю. У него нет дочери, только два сына. И внучек нет, только внуки. Вот так, а меня всегда называл малышкой и сейчас так называет. Я для него всё такая же маленькая девочка, как и в детстве.
Тамара тихо рассмеялась.
– Я понимаю, но кто знает, что может произойти в любую минуту, а меня нет рядом. Ты помнишь, как мы парили в безмолвии? Где было отсутствие всего и безконечность, и тянулась она и в прошлое, и в будущее, повторяя себя и в свете и во мраке. И мы были счастливы.

– Кое-что помню, что-то во сне приснилось. А может это воображение?
– Сознание в сознании? Нет. А может и так, но мы же ощущали себя в материальном и одновременно в нематериальном. Мир Духа, мир мыслей, идей, где создавая слова, творился мир.
– Это сложно, то о чём ты говоришь, до этого я ещё и не думала, это глубоко. Всё для меня как-то диковинно. Для меня не понятно было, что рассказывала Поля, а твои рассказы и вовсе.
– Оставим это, конечно, это нам ни к чему, мир изменился, мы изменились, но оставим то, что было, иначе нам вечности не хватит. Нам надо быть вместе, ведь мы любим друг друга, и счастье возраста знать не должно. Счастье должно быть в любом возрасте. Ведь так?

– Я не знаю, как это выразить. Перед отъездом к сыну я видела сон, мы с тобой вместе парили и посещали разные места. Я там увидела свой дом. Вот этот. То-то я почувствовала его, и как будто я его знаю, когда в первый раз пришла смотреть.
– Признаюсь, у меня тоже было такое состояние, когда я посетил первый раз свой дом, а когда пришёл в твоё пространство, было такое впечатление, как будто я уже здесь бывал. Но у нас ещё будет время об этом поговорить, а сейчас я хочу....
Егоров взял руки Тамары своими руками, хоть их разделял забор, но не договорил, его остановила Тамара.
– Поздно уже и я устала, до завтра. Доброй ночи.

Егоров не то, чтобы растерялся, нет, но и всё, что хотел сказать, как-то вылетело у него из головы, и он лишь ответил.
– Доброй ночи, любимая. Богиня моя, творящая мир.
– Выдумываешь. Тихо и смущённо рассмеялась она. Такие фантазии только Алечка могла нафантазировать, но мы-то взрослые.
– Может и так, только мы тоже дети. Дети вселенной.
– Мне чувствуется, что мы оба, и ты, и я, не от мира сего.
Тамара снова тихо рассмеялась.
– Верно, где мы только не бывали, но в данный момент мы из этого мира.
– Так можно разговаривать до утра, но всё же я пошла. Правда, я устала.

Тамара выдернула свою руку, и ладони Бориса, которую он так и держал, и она повернулась, не оглядываясь, ушла к себе домой. Егоров же, улыбнулся, дождался, как Тамара скроется в доме, тоже пошёл к себе, уже со спокойствием в сердце.
Он понял, осознал, что он для неё, что-то да значит, ему это видно, не равнодушна она к нему.
Да, да, Тамара любит его, и многое вспомнила, иначе она бы даже не вышла в такое время суток, и не подошла ко мне.
– Любит! Счастливо прошептал он, уже ложась в постель и добавил.
Приснись мне, любимая. Бог мой! Как же мне трудно, так и хотелось задержать её, в молодости я бы не отпустил, пока не поцеловал, и целовал, и целовал, столько бы, сколько захотел. Но и встречи с ней, просто встречи и разговоры, так сладки, моё сердце в истоме. Теперь мы рядом будем, вместе и никому, никому не помешать нашему счастью.
Он долго лежал и думал, и всё же надумал.
Надо поторопиться, ведь скоро мне грядёт командировка, а надо решить всё до неё. Никому тебя не отдам, Тома, Томочка, богиня моя.

                *****
Утром Тамара проснулась от шума во дворе. Стук топора, визг пилы и ещё что-то. Она удивлённо лежала и слушала этот не большой переполох, и спросила.
– Что это?
Поднялась, надела халат и вышла на балкон, а оттуда она увидела, как сосед сооружает калитку в их общем заборе. Внутри себя она возмутилась, хотела уже взорваться, но подавив раздражение будничным тоном спросила.
– И, что же это у нас здесь сие означает? Что будет?
– Строится проход, свободный вход, чтобы мы с тобой могли ходить в гости, не обходя по улице. Ты же согласилась дружить по-соседски, вот я и решил. А ты против?
– Я ещё не знаю, против я или нет. Скорее это приемлемо.
Егоров кивнул и произнёс.
–  Доброе утро, богиня Тамара.
–  Доброе, только я просто Тамара.
–  А мне, вот отсюда снизу видно, что ты богиня, и на горе Ямантау, где град великий царский,  а ты на городской стене стоишь, на смертных взираешь, в сиянье древней славы, зовёшь на подвиг величавый и Барма поэт и певец, о тебе песни слагает. С небес на землю боги опускались, воспеть дочь славного бога Богумира и его богини Славуни.
– Что? Удивлённо спросила Тамара. Это, что вот только сейчас вы сказали? Я совсем не поняла. Какая гора? Какая Славуня?
– Гора Ямантау и мы там бывали. И на горе Манарага бывали
– А, где это?
– На Урале.
– Нееет, на Урале я не была. Рассмеялась Тамара.
– Вместе с тобою бывали там, летая по разным мирам и векам и местам.
– Не помню и городской стены не помню. А мой дом? Вот этот дом, он, скорее маяк напоминает, ну, уж никак не гору. Мне нравится мой маяк.
– Маяк? Похоже. И мне нравится твой маяк.
– А что за город там? На той горе?
– Древний город славный Калеград, в сегодняшнем времени это лишь древние развалины Аркаима, а выше был Камоград, и он ещё древнее.
– Об Аркаиме я слышала, читала. Стоящий у солнца.
– Верно. Стоящий у солнца.
– А вот о Камограде не слышала.
– Был когда-то тоже древний город, древнее Аркаима. И вот он более подходит, как стоящий у солнца. Там и гора Ра есть. Ты вспомнишь, Тамара и её мы посещали.
– Не помню, но буду стараться вспоминать. Кофе хотите?
Предложила Тамара, что сама удивилась такому предложению. «Ведь ничего такого и не хотела, но вырвалось само. И что со мной?»
– С удовольствием выпью кофе с тобой в саду.
– Тогда ждите. Ответила Тамара и ушла с балкона.

                ****
И последующие дни они проводили вместе. В саду, на террасе и просто гуляли. Егоров соорудил красивую калитку, но она так и не закрывалась, оставалась открытой. Но Тамара ещё не осмеливалась пойти к нему в гости. А он хотел ещё беседку поставить на уже готовое место, но Тамара воспротивилась.

– Не стоит. Те, кто её задумал, пусть сами едут и доделывают.
Часто гуляли по селу, Егоров ей поведал о том, как село помогли отстоять Духи, пришедшие из леса. Ходили на прогулку в лес, Тамара слушала внимательно, сопоставляя с тем, что ей рассказала Волхва, но Егорову она не стала рассказывать о её приключениях в лесу. Решила, что это совсем ни к чему. Рано кому-то об этом рассказывать. Оставила всё пока для себя.
В прогулках с Егоровым по лесу ничего необычного не происходило. Всё спокойно было, лишь пение птиц, и ещё заметила, их не кусали насекомые. Ни один комар не витал над ними, где-то даже тучами носились, но при подходе Тамары и Егорова, они отлетали. Волхва ли берегла, или так сама собой гармония их с лесом была. Тамара не думала об этом.

И так проходили дни.
Он старался коснуться её, когда бы она не проходила мимо него, и она сама не замечая, уже сама стала отвечать ему тем же. Аля теперь ни во что не вмешивалась, лишь радостно смотрела на них издали, и была занята собой или читала книги, или общением по телефону. Старалась не попадаться им на глаза, чтобы не смущать бабушку, но издали следила и передавала всё бабушке Даше. Та желала быть в курсе всего, что происходит с Тамарой и соседом.

А им было легко и хорошо вдвоём. Их мысли и чувства слились воедино на крыльях любви и всё отодвинулось за грань, и их души летали так высоко, что никому и никогда не достать их. И никакие невзгоды, которыми полна жизнь людей, их не коснуться. Они любят друг друга, и они вдвоём, и потому они сильны.
Никогда ещё Тамара не чувствовала себя так радостно и умиротворённо. Чувствовала себя так, как будто на всей земле сияло радостью счастье, и ей хочется остановить время, которое течет с быстротой, один день сменяется другим. А ей  хотелось крикнуть времени.
«Подожди. Время, не спеши! Дай пожить в счастье».
И словно услышал её Егоров, произнёс.
– Впереди у нас вечность, я это чувствую, мы теперь встретились и никогда не расстанемся.

А в один из вечеров они сидели на качелях и мило разговаривали, как бы обо всём и ни о чём. К концу вечера Тамара уже заставляла себя оторвать свой взгляд от его губ, мечтая о том, когда же она сможет ощутить его губы своими губами.
И это не заставило её ждать, он, словно прочитал её мысли, придвинулся ближе и взял её щёки ладонями приблизился, чуть наклонив её к спинке дивана качелей, и поцеловал.
А он целовал нежно, очень нежно, почти невесомо будто боялся, что она сейчас испугается  и убежит. А она же, таяла в его руках, как воск и вспоминался ей тот поцелуй на реке, в полете по другому миру. Там он тоже так же целовал её, так же держал её щёки.
А оторвавшись от поцелуя произнёс.

– Я не смогу больше жить без тебя, Тамара. И сколько нам осталось её, нашей жизни? Никто не ведает, а я так люблю тебя я прошу тебя, стань моей богиней, моей супругой. Выходи за меня замуж.

Пока она смотрела на него, оторопело соображая, и всё ещё находясь в той неге сладостного поцелуя, и не сообразила, когда и откуда появился у него вдруг в его руках цветок.
Роза, красная роза, но не алая, а тёмный цвет, цвет спелой вишни.
– Возьми, пожалуйста, прошу тебя.
Тамара, всё ещё мало соображающая, взяла эту розу, посмотрела, цветок этот был не живым, а оказался бархатным, но благоухающим, как и живой.
Не осознавая, она поднесла цветок к лицу, вдохнув аромат, и по-прежнему  недоумённо смотрела на него, думая:
«И для чего ему надо подарить этот искусственный цветок? Что за блажь такая? Как на похоронах».
И немым вопросом спрашивала его «Что это такое?»

Он, улыбнулся, протянул руку и взялся двумя пальцами за  один верхний лепесток и потянул в верх. Тамара ослабила руку, цветок оказался в руке Егорова, и он поднялся с сиденья качелей, и встал на колено перед Тамарой. Ставя колено наземь, он мельком взглянул в сторону дома, где Аля наполовину высунулась из окна, едва не падая, стараясь разглядеть, что происходит возле качелей. И с телефоном возле уха, ойкнула, едва не выпала из окна. Это вот её ойкание и привлекло внимание Егорова. Он улыбнулся, подумал.
«Хитрая барышня уже докладывает».
И снова обратился к Тамаре, откидывая верх цветка, пальцами приподняв за лепестки. А под лепестками оказалось кольцо, такая вот оригинальная была упаковка кольца, он открыл, и в ней было кольцо с бриллиантом.

– Ты станешь моей супругой? Спутницей моей жизни? Может, сейчас у тебя и нет такой любви, какая есть у нас в прозрачном мире в тонком плане, где наши души вместе, но я уверен, ты вспомнишь, и любовь разгорится. И ещё я уверен ты будешь счастлива со мной, мы будем счастливы….
– Я уже вспомнила. Произнесла она с дрожанием в голосе. Но…. в мои-то годы замуж?
С удивлением посмотрела ему в глаза и уже тише спросила.
– Ты серьёзно?
– Абсолютно серьёзно, вся вселенная свидетельствует нам. Ты вспомни, я говорил тебе уже это и много раз, в той жизни и совсем не давно, всего-то несколько лет назад. Я всё помню. Я обещал тебе всё помнить и вот всё не всё, но что-то помню. И сейчас снова говорю, выходи за меня, я люблю тебя, и всегда любил. А всё, что нас разъединяло, это так, мелочи жизни. Да, потерялись мы, и у нас были другие семьи. Но сейчас мы свободные, дети наши взрослые, своих детей уже имеют, настала пора и нашему счастью. Ты смысл всей моей жизни, так долго искал тебя, и в этой жизни целых десять лет искал и ждал.
Он пристально смотрел ей в глаза, и видел в них изумление и какое-то, как бы, недоверие. Она улыбнулась, и он снова подумал
«За её улыбкой я пойду хоть на край вселенной».
И поддался порыву своему сердцу, надел ей кольцо, не дождавшись ответа.

– Ой, что ты? – Запротестовала она, одёргивала руку. – Это чьё кольцо?
– Это кольцо я купил для тебя. Неужели ты думаешь, что я дойду до такой низости, что буду предлагать тебе чьё-то кольцо, или бывшей моей жены? Да пусть хоть родовое, нет, нет. Нам не нужны чужие вибрации и чужая энергия. Я выбрал для тебя, и чтобы соответствовало тебе. Только для тебя, только твоё.

Логика у Тамары работает, не зря  родилась у папы с мамой в их почтенном возрасте.

«Да упаси меня мой бог ото лжи и обмана. Святые угодники, просветите меня. Это чудо?»
Летело в мыслях у Тамары, но ответила ему.
– Я ничего не думаю. Но как? Размер мой. Откуда?
– А это Алечка, милое и хитрое создание, помогла мне. Малышка сразу поняла и принесла мне твоё колечко и даже успела мне шепнуть, быстрее берите, пока Томочка не заметила.
– Это, когда в машину нас пытался посадить?
– Да. Ты огорчена?
– Нет, нет. Как-то, даже мило.
– Так ответ мне скажешь? Ты согласна?
– Что сказать? Согласна ли я? Кольцо на пальце и я его не снимаю. Снять и возвратить? – Спросила она машинально, вроде бы себя, и чуть потянула кольцо, как бы снимая, но не сняла, продолжила.  – И не возвращаю, и это….

Тамара замолчала, вновь потрогала кольцо пальцем, поправила его поднесла ближе к лицу, и полюбовалась, затем чуть отстранив руку в сторону, любовалась бликами, что попадали от фонаря. Затем перевела взгляд на Егорова и посмотрела ему в глаза, а он задержал дыхание, ждал ответа. Тамара видела, как его лоб покрывался испариной, и чем дольше она молчала, так к испарине добавлялась ещё и бледность лица. Даже при свете фонаря бледность его была заметна. Она улыбнулась и ответила.
– Да. Да, Борис, я согласна.
– Фуухх! Егоров улыбнулся и поцеловал пальчики руки с кольцом. – Ты вернула меня к жизни, Тамара. Я так рад, не передать словами.
Он ещё раз выдохнул, слегка рассмеялся, произнёс.
– А теперь посмотри вон туда.

И указал на окно, откуда выглядывала Аля. Тамара перевела взгляд на дом, где с боковой стороны было окно Алиной комнаты, и она, сидя на подоконнике, на половину высунувшись из окна, пыталась услышать весь разговор этого волнительного момента. Тамара рассмеялась, показала ей руку с надетым кольцом. Разглядела ли Аля издали это кольцо или нет, неизвестно, всё же до места, где они сидели было далековато, а свет от фонаря был не так ярок. А сама Тамара посчитала кольцо невероятным, как и мужчина, всё ещё стоявшим на колене возле неё. И услышала Алин возглас.

– Урааа! Ай! И Аля взвизгнула, и загремела в низ, благо это был первый этаж, но всё же фундамент был высоким. Она отпустила руку, которую подняла вверх со сжатым кулачком, при крике «ура», забыв, что ею она держалась.
– Аля!
Вскрикнула Тамара и быстро поднялась с качелей побежала к девочке. Но пока она подбежала, Егоров её уже поднимал.
– Аля! Вот до чего доводит твое любопытство. Где больно?
– Да ничего и не больно. Смущённо ответила Аля, потирая ушибленную и ободранную щёку. – Пустяки, Томочка.
– Нет, надо промыть щёчку. Вот дурашка. Пойдёмте все в дом.
И в это время услышали слабый голос из кустов.
– Что там у вас случилось?
– Ой, телефон. Вскрикнула Аля. Я же с бабушкой Дашей разговаривала, наверное, при падении на громкость нажала.
– Угу, и всё докладывала. Строго произнесла Тамара, но потащила за руку Алю в дом, говоря. – Промыть надо царапины, потом телефон, а сейчас тем более, я не хочу слышать голос Даши и её нравоучения.

Егоров же, нашёл телефон в кусту цветущей астильбы, которая после обработки и ласки хозяйки обильно зацвела. Поднял его и ответил.
– Здравствуйте. У нас всё в порядке, девочки ушли в дом промывать царапины.
– Это ты, рыцарь? Тот, который с кумулятивной раной?
– Если вы имеете в виду Бориса Егорова, соседа вашей сестры, то да, я. И я сделал предложение своей руки и своего сердца полностью, вашей сестре. Вы одобряете? Ведь вы в курсе всего? Так?
– Да, мы все в курсе, знаем каждый ваш шаг, чего таить. Да, так и есть, Алечка докладывала.
– В этом я не сомневаюсь, что милое создание, этакая хитрющая барышня вам докладывала. Так одобряете?
– Одобряю, и сделай её, пожалуйста, счастливой.
– И не сомневайтесь, она будет счастлива, мы вместе будем счастливы.
– Всего доброго будущий родственник. Мы скоро приедем.
Произнесла Даша, и рассмеялась, отключила телефон.
– И вам не хворать. Уже в пустоту ответил Егоров и пошёл в дом.

Но там попили чай с мятой и мёдом, разошлись, как в море корабли по своим гаваням.
И так прошло несколько дней.
Все дни были вместе, гуляли по селу, слушали не умолкающие разные рассказы Али, девочка порывалась не единожды уйти, но каждый раз её Тамара останавливала каким-либо вопросом, а их у неё припасено было много. Отчего и почему Тамара боялась остаться наедине, она не могла ответить даже себе. Чего страшилась, не знала, вроде бы женщина в таком возрасте, когда можно совершать любые поступки. Не тургеневская девушка, а у неё взрослый изумительный рубиновый возраст, да к тому же, колечко его на её пальчике красуется. Но, что-то останавливало её, да и не только её. Он тоже был настолько спокоен, что видя её волнения, особенно, когда он прикасался к ней, часто говорил ей.

– Не бойся, я с тобой. И не страшись, всё произойдёт в положенный срок. Ведь нам и так хорошо, просто быть рядом, просто держаться за руки. Так?
– Да. Отвечала она смущённо. Быть рядом, это главное, а остальное не так и нужно.
– Я от одного взгляда твоего взлетаю в небеса.
Говорил он ей и нежно целовал, руки, а то в висок, в щеки, понимая, что если прикоснётся к её губам, то сорвёт его крышу начисто, а она ещё страшится.
Возможно не удачное её замужество и измены мужа, и ещё на её глазах, и ей закрыло дорогу к счастью. Как рассказала ему Аля то, что она знала из разговоров взрослых об изменах её мужа, и он понимал её. Она ещё не может поверить, что всё позади, а впереди только счастье.

«Ничего, говорил он сам себе, пусть пройдёт время, я смогу растворить тот заслон и будем счастливы в слиянии».
Но произошло то, что никто не  ожидал.
В один вечер, они так же сидели возле качелей за столиком за чаем, звучала музыка на телефоне у Али, и Егоров предложил.

– Потанцуем? Тамарочка? Я приглашаю танцевать под таким очаровательным звёздным небом, с падающими звёздами. Можно и желания загадывать. Смотри звезда упала. Успела загадать желание?
Он улыбнулся, смотрел, как Тамара смотрела в небо, и протянул Тамаре руку, а она же, неуверенно подавая ему руку, спросила.

– И под какую музыку мы будем танцевать?
– О, я сейчас найду, бабушка, Томочка, у меня есть музыка для всех поколений и времён. Есть, есть. Вот эта подойдёт?
И Аля, покопавшись в своём телефоне, включила и поплыла по пространству музыка старинного танго. Без слов, просто музыка и такая обвораживающая.

– Подойдёт. Алечка, изумительно!
Ответил Егоров и повёл Тамару в танце, одна рука его удобно устроилась на спине Тамары, другая нежно сжала ладонь Тамары, и её тело само собой прогнулось в томительной музыке.

Хороший танец танго, сплошной экспромт и Тамара полностью отдалась танцу, поймав его суть, и получала огромное удовольствие. В этом страстном танце они хулиганили вместе в разных движениях, порой выражали взрыв страстей.
Аля, поставив локти на столик, положив подбородок на ладони со счастливой улыбкой смотрела, как красиво танцует эта пара. Она знала, бабушка Томочка красиво танцевала, даже обучала Алю танцем, ведь в юности Томочка посещала танцевальный кружок в доме культуре, училась танцевать, и вообще в нашей семье любят танцевать, но не думала, что дядя Боря так виртуозно ведёт её в этом танго.
– Просто загляденье, как на сцене. Танцуют, как профессиональные танцоры.
И тихо подпевала:
Ах, это танго, танго, мы танцуем щека к щеке, Сердце бьётся и ранит грудь…
Ооо! Вот это дядя Боря! Прошептала девочка. Классно! Совсем, как в кино. Ла, ла, ла, и улыбка в твоих глазах…, подпевала девочка.
Надо же! Здорово! А Томочка, ведь она счастлива. Как она улыбается. Я такой её давно, давно видела, на дне рождении у Саши, а нет, ещё, когда она с дедушкой Гришей встретились. Она тогда вот так же искрилась, особенно, когда дедушка её поднял над собой, как ребёнка. Ой, у меня душа замирает, как они танцуют. Мир молчит, застывая вокруг…
Шептала, а и то напевала девочка слова «Дикого танго» и восхищалась и радовалась.

А они танцевали, и Тамара увлечённая таким танцем не заметила, как они отдались и отдались от столика, где сидела Аля, и оказались возле калитки, что между домами. В миг перегиба спины назад, Тамара, устремив взгляд в небо, увидела падающую звезду, а Борис увидел в её глазах россыпь звёзд, и падающую звезду. И это время музыка закончилась, останавливая миг очарования. Борис восстановил равновесие тела Тамары, и она опустила голову, возвращаясь из очарования танца в реальность, отстранилась от Бориса, произнесла.

– Вероятно, нам надо пожелать доброй ночи и разойтись по домам. Благодарю за прекрасный вечер, за наслаждение танцем. Я так давно не танцевала.
– Я могу снова включить, Томочка. Крикнула Аля.
– Нет, Алечка, уже поздно.
– Бабушка, ещё не так уж и поздно. Давайте ещё потанцуйте, Томочка, вы так красиво танцевали, просто загляденье, как артисты.
– Тамара!
Произнёс Борис, удерживая её руку в своей ладони и не выдержал, притянул её к себе и поцеловал её в губы.
Что происходило с Тамарой, сама не понимала, она растворялась, задыхалась, сознание куда-то улетало, она полностью отдалась поцелую, отвечая на него, но так некстати послышалось хихиканье Али, и она отрезвела.

– Ох, извини меня, Борис, извини.
Тамара низко опустила голову, боялась поднять глаза.
– Почему ты извиняешься, Тамара? За любовь?
Егоров потянулся ещё её целовать, но Тамара резко увернулась, и побежала к дому, на ходу произнесла.
– Доброй ночи, до завтра.
И уже подбегая к дому, пожалела о том, что убежала.
Вот дура, ну, что я как девчонка девственница. С Барышевым ты, Томка, так не поступала. Тьфу! Опять этот Барышев. Да пусть он исчезнет в тартарары и растворится там, мне и так плохо, а тут ещё он напоминает о себе.
Шептала, Тамара, уже бежала по лестнице, и захлёбывалась слезами, и такое томление в груди её нарастало, а вместе с ним и боль. Боль разрасталась и она быстро прошла в душ, но прохладная вода не принесла ей облегчения. Боль не проходила, она всё же легла в постель, но даже ночью, болело сердце. А отчего, она понять не могла.

– Ну не от того же, что не отдалась ему? Шептала она. Здесь, что-то другое.
Не вытерпела, взяла телефон, и хоть уже было поздно, она позвонила сыну. И когда она опомнилась, посмотрела на часы, прошептала.
– Боже! Время-то второй час ночи, а я сына тревожу.
Уже хотела выключить телефон, услышала Сашин встревоженный голос.
«Мама, что случилось?»
– Прости сыночек, разбудила среди ночи, что-то сердце разболелось. У тебя всё в порядке? У вас ничего не случилось? Выслушала его, ещё задала вопрос. А у старших?
Выслушала положительный ответ, ещё раз извинилась, пожелала спокойствия, легла снова в кровать, и долго ворочалась в постели, болела душа, не переставая. Очень больно было в сердце, до стонов, она порой забывалась в тревожном сне, где слышался свист падающего самолёта, и ей казалось, там находился Борис, а она не знала, как ему помочь, только кричала,
«Борис! Борис!»
В крике она и прощения просила, и в любви объяснялась.
«Прости, что я не осталась с тобой, а я так люблю тебя, так люблю. Прости, не смогла признаться тебе в этом».
На её крик прибежала Аля.
– Бабушка! Позвала она. Что с тобой? Бабушка?
Тамара очнулась, включила ночник и с недоумением смотрела на девочку.
– Алечка? А почему ты не спишь?
– Ты кричала, бабушка.
– Да? Сон мне страшный приснился. Какой-то кошмар, что не разобрать.
– Можно я с тобой посплю? Томочка? Спросила Аля.
– Ложись, ласточка моя, ложись. До утра ещё далеко.
Ответила Тамара, прижимая к себе внучатую племянницу. А та ладошками вытирала её мокрое от слёз лицо.
– Что тебе приснилось? Бабулечка?
– Ох, Алечка, я уж и не помню. Давай спать.

От её тепла, от чистоты этой девочки, от её нежных объятий, она согрелась, успокоилась, и они уснули почти мгновенно. И Тамара не слышала, как примерно минут через десять, как они уснули, послышался звук мотора машины.  Какое-то время напротив её дома  постояла машина, за тем плавно отъезжая и выехала на трассу и тут уже рванулась вперёд в ночь, с огромной скоростью.
А они спали вроде бы, как сладким сном, и вдруг она проснулась от чьего-то лёгкого прикосновения до её плеча. Открыв глаза, она увидела сначала руку, отодвигающая от её плеча, а уж потом, подняв глаза, и в свете ещё сумрачного раннего рассвета, увидела седовласого старика.
Высокий и широкоплечий с бородой и густой шевелюрой и глаза синие, синие, они казались бездонными. На нём были широкие льняные штаны и такая же рубаха белого цвета. Тамара даже не задумалась, как он попал к ней в дом, да ещё в её спальню, и не почувствовала в себе ни волнения, ни страха. Внутри неё было спокойствие и это удивило её, и она с удивлением рассматривала его.
Его лицо кого-то напоминало, но кого, не могла, никак не могла сообразить. От него веяло спокойствием и защищённостью, он протянул руку, показывая ею куда-то в сторону.

– Там нужна помощь.
Произнёс он низким голосом чем-то напоминавший голос Бориса, и позвал её жестом руки, пошёл вперед, а она отодвинула Алю со своей руки, встала и даже не надев тапочки, пошла за ним, догнала его уже на лестнице. Он быстро шёл, что Тамара не успевала за ним. И уже во дворе он указал на небо, где далеко сверкал какой-то то ли фейерверк, то ли какой-то всполох, произнёс.
– Там трагедия, помоги ему.
– Кому ему?
– Твоему любимому.
– Как я могу ему помочь? И что это?
– Прикоснись к нему своей энергией, это поможет ему усилить его мощь.
– Борису? Она очень удивилась. Так он дома.
– Да, ему. Прикоснись.
Она посмотрела на далёкие всполохи в светлеющем уже небе, затем перевела взгляд на дом Бориса, окна которого по-прежнему были тёмными, прошептала.
– Я тебя очень люблю, так люблю, но почему-то я не сказала тебе это вслух, глядя тебе в глаза? Сама не знаю. Утром, как проснёшься, я обязательно тебе скажу, как я тебя люблю.

Она посмотрела снова в небо, и почувствовала, как в груди у неё что-то шевельнулось, и вроде, как что-то вырвалось на свободу. А ей стало спокойно. И она спросила.
– Дедушка, а вы кто?
Оглянулась, но старика нигде не было. Она повертелась в разные стороны, но нигде его не было. Подошвы ног стали влажными от росы.
Странно.
Прошептала она и проснулась. Она по-прежнему лежала в кровати, и её обнимала Алечка. И солнце почти полностью заливало комнату. Тамара удивилась.

– Так это был сон? А так реально всё было. Что же со мной происходит? Опять воспоминания?
Она облегчённо вздохнула и  осторожно, чтобы не разбудить Алю, поднялась, ища ногами тапочки, нащупав один, нагнув голову, смотрела, где другой. И её нога дёрнулась, а сама она вздрогнула. На ногах она увидела прилипшие травинки, и между пальцев одной ноги застрял широкий листик подорожника. Она вспомнила, как крутилась на одном месте искала того старца, что разбудил её.

– Боже мой. Простонала Тамара. Со мной происходят такие истории, о которых только в книжках и прочитаешь. Но, как в такое поверить? Кому рассказать, никто не поверит, что это было на самом деле. Значит, я снова выходила из дома. Луначила? Но ведь я старца, его руку ощущала, такая тёплая была. Поверит ли кто? А мне над этим стоит думать? Ведь, если с человеком не случалась никакая мистика, это не значит, что её нет. Мир так многогранен. Кому-то никогда не приходилось сталкиваться с мистикой, и возможно, так не увидит за всю свою жизнь и не подивится никакой мистике. А у других, порой, мистика за мистикой, как вот у меня.
Тамара тихо вышла из комнаты, чтобы не разбудить Алю.
«Пусть девочка поспит».
И спустилась вниз, боль в душе ещё ощущалась. Именно в душе, не сердце болело, а душа и это различимо. Она знала, как болит душа, за свою жизнь уже прочувствовала. После душа она переоделась, сварила кофе на двоих, думая.
«Сейчас подойдёт Борис».
Ведь он теперь всегда приходит к ней в это время, пожелать доброго утро и они вместе пьют кофе. Но шло время, кофе остывал, а его всё не было. Она недоумённо посмотрела на часы.

– Да-а-а, время вышло. Наверное, не  придёт. Прошептала она и в душе снова зашевелилась острая боль.
Он, что обиделся за вчерашнее? Не осталась с ним? Хо!
Так она сидела в отупении, держа свою чашку в руках, она молча смотрела на кофе, так и не отхлебнула ни глоточка. Старалась всё вспомнить, но отчего-то всё отодвигалось и забывалось. Забылся и сон и ночной, и утренний, лишь перед глазами были его глаза, его печальный взгляд в последнем эпизоде вчерашнего вечера. И сколько она так сидела не знает, но чашка в руках стала холодной и она решительно встала и вылила кофе из обеих чашек, произнося.

– И пусть обижается, сколько ему хочется. Ишь, обидчивый какой! Словно…
А какой, придумать она не смогла. Что-то все слова застряли где-то там за гранью разума. И снова в сердце нарастала боль.
Она вышла во двор, внимательно осматривая окна и двор соседа, но никаких следов его не увидела.
– Ну и пусть.
Произнесла Тамара, оглядывая пространство и небо, ей показалось, солнце уже светит не так, а как бы, померкло. Она повернулась и вошла в дом, послонялась по комнатам, снова выглянула во двор, но соседа там не было. Она бесцельно ходила по комнатам, и не осознавая свои дела, протирала пыль, что-то переставляла, перекладывала. Она не осознавала того, что с ней происходит. Любовь?
Но разве любовь такая? Почему так больно?
Так незаметно пролетело время, время приближалось к обеду, зазвонил телефон, она опрометью кинулась к телефону, даже внутри неё всё задрожало, и руки дрожали. Но это звонила сестра.

– Томка, привет, мы к тебе едем, что-нибудь надо купить?
– Ничего не надо, всё есть. Вяло и безжизненно ответила Тамара.
– Но может что-то да надо? Снова спросила сестра.
– На своё усмотрение, что тебе надо самой, то и купи.
– А что с твоим настроением? Томка? Куда делся оптимизм?
– Всё нормально, и оптимизм никуда не девался.
Ответила Тамара и всхлипнула.
– Томка! Ты, что? Плачешь? В чём дело?
– Нет, не плачу я, чихнула просто. Сдерживала всхлипы, ответила Тамара.
– А то я чих от всхлипов не отличу, держись, мы сейчас приедем.
– Приезжайте. Ответила Тамара, выключила телефон и разрыдалась.
Так она ещё никогда не рыдала, разве на похоронах папы только. А сейчас рыдала до страшной боли в груди, и в голове, что проснувшаяся Аля с перепугом смотрела на неё, подавая ей бокал с водой.
– Томочка, что с тобой? А, где дядя Боря?

Аля уже привыкла за последние дни, когда утром она просыпалась, Егоров всегда был у них в доме и всегда помогал Томочке готовить еду. И у него это здорово получалось. А сейчас его нет, даже, как-то странно и пусто без него.

– Не знаю. Глухо ответила Тамара и, взяв бокал, и стала пить воду, а чуть успокоившись, продолжила. Я его сегодня не видела. Он не выходил.
– Я сейчас посмотрю, бабушка. Я быстро. И девочка бегом поспешила из дома.
– Аля! Остановись! Не надо.
Кричала ей Тамара, но девочка не слушала её и уже бежала к его дому. Но дом был закрыт и на звонок и на барабанный стук её кулачков никто не вышел, она обежала дом, заглядывала в окна, но там все окна закрыты, а посмотреть не удалось, высоковато расположены. Аля не унималась, побежала к гаражу, дверь была закрыта, но она вспомнила, что есть окошко со двора.
Как-то однажды не было хозяина дома, они с Тамарой гуляли, а девочка любопытная всё облазила и всё рассмотрела. Вот и сейчас она кинулась к окошку, загораживая руками возле глаз, чтобы рассмотреть в сумерках гаража. И всё же увидела. Машина отсутствовала.

«Машины нет, значит уехал. Возможно за цветами». Наивно подумала девочка, и побежала домой.

– Томочка, бабушка моя любимая, машины нет, значит, он уехал. И волноваться нечего, наверное, привезёт тебе ворох роз. Смеялась девочка.
– Уехал. Печально произнесла Тамара. Уехал и ничего не сказал и даже не позвонил. Всё хорошо, только не понимаю, зачем тогда кольцо?
– Что? Бабушка?
– Ничего. Ответила она Але, а себе строго и со злостью.
Хватит, Томка, ныть и слёзы лить.
Приказала она себе, ещё попила воды, вздохнула уже успокаиваясь, произнесла. Давай готовить будем, Алечка. Бабушка Даша сейчас приедет и наверное Гриша.
И они занялись приготовлением обеда, и вскоре приехали Даша, Вадим и Гриша. Она занялась встречей гостей обнимашки и поцелуи и прочее. Увидев Гришу, она так обрадовалась, как будто увидела отца, а он, обнимая её, почувствовал, что с ней творится, что-то не ладное.

– Малышка, что с тобой? Отчего ты так дрожишь? Сердечко бьётся, как у птички. Что случилось?
– Ничего, Гриша, всё нормально.
– Да, где же нормально? Я вижу, тебе плакать хочется.
– Я от радости, Гриша, от радости, вот ещё раз увидела тебя, и у меня словно папа в гостях.
 А здесь ещё Даша спросила.
– Ну, рассказывай. Где рыцарь с кумулятивной раной? Приглашай, показывай. Зажила теперь у него рана?
Смеялась Даша, но увидела печаль на лице сестры, попросила.
– А ну-ка, давай рассказывай.
– Что рассказывать? Дашенька, он уехал. Да вы садитесь, садитесь, Гриша, Вадим.
– Малышка, рассказывай, я тоже хочу послушать, и желательно познакомиться. Попросил Гриша, садясь в кресло.
– Что рассказывать? Просто уехал, ничем не объяснив и даже не позвонил.
– Не может быть. Удивилась Даша. Он мне на днях сам сказал по телефону, что сделал тебе предложение. Разве не так?
– Так, Дашенька, так. Даже кольцо вот подарил. Только вот зачем? Но может, кольцо фальшивое, так, дешёвая бижутерия. Решил посмеяться надо мной. Да так мне и надо. Поверила, опять поверила.
Тамара не удержалась и всхлипнула.
– А ну-ка дай его сюда. – Потребовала Даша и приказала Але. Алька накрывай стол, мы есть хотим, не завтракали ещё даже.
И взяла кольцо у Тамары внимательно рассматривала, затем потребовала у мужа.
Вадим, дай-ка твои очки.
И получив их, всячески приспосабливала, чтобы рассмотреть пробу и наконец, объявила.

– Нет, Томка, это настоящее. Золото 999 пробы. Да и бриллиант, огого! Тянет так, хм, ну, я не такой уж знаток, но золото карат на все двадцать, а то и больше, тянет. И главный бриллиант карат так от пяти и выше тянет точно, а ещё в закрепке сколько. Возможно, я ошибаюсь. Гриша, Вадим взгляните. Красивое колечко, Томка, очень, я такого ещё не видела.
– Что его рассматривать, я и отсюда вижу. Кольцо дорогое.
Произнёс Гриша, а Вадим взял кольцо внимательно посмотрел, и ответил.
– Та-а-ак, что я могу сказать, я не ювелир, и тоже не такой уж знаток, но при покупке Дашеньке и дочкам, видел много золота и бриллиантов, и могу сказать, как и Григорий, это дорогое кольцо. А это значит, просто так не станет мужчина дарить женщине такой подарок, хоть и очень красивой женщине, Тамарочка. Возьми своё колечко и не волнуйся, скоро объявится, вернётся.

Тамара повеселела, они долго сидели за обеденным столом, и смеялись над Алькой. Она рассказывала, как старалась помогать соседу, и как она подглядывала, и как она сверзилась из окна.
Время шло, но Егоров не появлялся.

– Дааа, странно, и куда унесло твоего рыцаря? Спросила Даша, поглядывая на тёмные окна соседа.
– Рыцарь? Фи, надо же! Рыцарь в сияющих доспехах. Всё! Не хочу даже думать, что и куда. Ведь есть же телефон. Она поднялась с кресла, в котором сидела, и пересекла гостиную, ушла к себе наверх.
– Что это она?
В унисон просили Вадим и Гриша, они не слушали разговора Даши и Тамары, и смотрели новости.
– Волнуется. Ответила Даша и пошла вслед за сестрой, вошла в её комнату, увидела, как Тамара сняла кольцо и положила в футляр, произнесла.
– Ладно, не кипятись, скоро вернётся и надень кольцо. Зачем сняла?
– Да, нет, Дашенька, не стоит. Для чего оно? А вот так мне и надо. Дура Томка, вновь клюнула на слащавые речи, но ведь мне уж не шестнадцать лет. Дашенька, но ведь снова дурой стоеросовой оказалась. Вот только одного не могу понять, для чего он меня использовал в этой шутке? Повеселиться хотел? А кольцо-то, зачем использовал? И ведь надел мне на палец, я даже не успела ответить ему. Ох, божечки, хорошо, что дальше кольца не пошло, кроме поцелуев ничего не было. Было бы ещё большее, наверное, но я во время остановилась, дальше калитки не пошла его провожать. Но, как больно. Дашенька.

– А может, и надо было пойти дальше, Томочка, может всё бы получилось. Да ещё ребёночка родила бы. И было бы счастье.
– Ты, что, Даша? Я тебя не узнаю. Для чего мне ребёнок в этом возрасте, да ещё одной?
– И чего ты раскипятилась? Жаль только, что ты так и не познала той любви настоящей.
– Да иди ты, знаешь куда?
– Не хочу. Рассмеялась Даша. Я лучше у тебя погощу, пока ты не успокоишься.
– Скажи, вот для чего тогда кольцо дарил? Чтобы от радости растеклась, расслабилась? И для чего ему это надо было? Пофлиртовать можно было и без кольца и без предложения.

И в этот момент, у Тамары мелькнула какая-то мысль в её мозгу, она замолчала и попыталась ухватиться за исчезающую мысль, наконец, она произнесла, даже не сказала, а выдохнула с испугом.

– А может, что с ним случилось?
– Вот. Вот это может быть иметь место, вдруг авария. Вадим! Крикнула Даша.
Посмотри в сводках автомобильных аварий, нет там нашего рыцаря. Слышишь меня, Вадим?
– Слышу. Донеслось снизу.
Вошла Аля и сказала.
– Я звонила на телефон дяди Бори, но он вне зоны действия или отключен.
– Вот видишь? Отключен. Простонала Тамара. А откуда у тебя его номер?
С удивлением спросила Тамара.
– Бабушка, я же говорила тебе ещё, когда были у Саши, мне дал дядя Боря перед нашим отъездом, чтобы я позвонила ему, как соберёмся ехать.
– Это, как раз говорит о многом, и что-то могло случиться.
– А что может случиться? Вот, что? Уезжая мог же позвонить-то? Мог. Ведь не прежние времена, когда таких телефонов не было, сейчас, чуть ли не по два в каждом кармане. Мог, но не позвонил. Не посчитал нужным. А значит….
Тамара опустила голову, замолчала.

– И что значит? Спросила Даша.
– Да, всё просто, так обращаются с людьми, которые больше не нужны. Пешка. Да, да, я пешка в чужой игре. Ну и на, что я надеялась?
– Успокойся, Томочка, успокойся. Если бы у вас был интим, можно было подумать и сказать, получил своё и исчез. Но этого не было, так значит здесь что-то другое.
– Да, моё сердце разлетелось на куски. Дашенька. Как мне жить?
– Не преувеличивай, Томка. Ведь мы действительно не знаем, что с ним  могло произойти. Надо его сыновьям позвонить и узнать. Ты знаешь чей-нибудь номер?
– Ну, откуда? Даша? Мы знакомы-то всего ничего, я и его-то телефон не знаю, а ты говоришь, сыновья.  Вот только, кольцо зачем? Подарил, а потом струсил. Но ведь сам добивался меня.
– Тома, я уверена, он не струсил, просто что-то случилось. Не такой он человек, чтобы вот так поступить.
– Ну, откуда ты знаешь? Даша!
– Его видно, Тома, видно. Я наблюдала все приезды за ним. Он действительно в тебя влюблён. Ладно, оставим разговор, надо просто жить и ожидать. Придёт время и всё разъясниться.

Обнимая сестру, произнесла Даша, послышались шаги на лестнице и в комнату вошли Гриша и Вадим.
– Сейчас всё просмотрел, позвонил кое-кому, Егорова Бориса нет в списках автокатастроф.
– А это значит, он жив и скоро вернётся. Заключила Даша.
– Девочки мои, а ведь он военный корреспондент. Так?
– Не знаю. Ответила Тамара. Я вообще не спрашивала, чем он занимается. Я вообще о нём, о его жизни  ничего не знаю. И что меня понесло опять так безрассудно в какую-то любовь? Как будто одного раза не хватило.
– А я знаю, последний раз, когда мы приезжали, у него ещё дети были в гостях, мы разговаривали, я точно знаю, он военкор. И сын у него старший в одном из департаментов работает, и в очень серьёзном. А самого Егорова по телевизору видел. Это вам не интересны новости и прочее, тем более войны.

– Ох, ты! Это что же, он на войну уехал? С испугом спросила Тамара.
– Всё может быть Томочка, но не волнуйся, он же не солдат, а корреспондент.
– Томка, будем надеяться на хорошее. И надень кольцо, думаю, это ваша связь.
Произнесла Даша.
– Верно, надень, малышка, кольцо. Обручальное кольцо это тебе не просто украшение. Обручальное кольцо, хоть простенькое, хоть дорогое, оно имеет силу. И не простую. Это сильная связь. Произнёс Гриша.
– Это действительно так. Дашенька и Григорий правы. И по моим выводам, чем спокойнее женщина, тем лучше для её любимого. Его сердце тоже будет спокойным. Учти Томочка. По себе знаю. Сколько я носился на север, когда в компанию тестя вступал, да развивал свою ветвь, налаживал связи по городам. Помотался тоже по стране и за её пределами.
Произнёс Вадим, как только Тамара надела кольцо.
– У меня тоже такое было чувство, когда сам бывал в разъездах. Чувствовал спокойствие, а мы с моей Ниночкой чувствовали друг друга на расстоянии.
Произнёс Гриша, и подошёл, сел на кровать, притянул к себе Тамару и сажая её к себе на колени, приговаривал.
– Посиди у меня на коленях, вспомни, как у папы сидела. Ты всегда успокаивалась у него на коленях. Вот и сейчас успокойся, и скоро он объявится. А я хочу с ним познакомиться и спросить его, для чего и почему он так перепугал мою малышку, мою маленькую Томочку.
– Гриша, я давно уже выросла, а ты всё малышкой считаешь меня.
– Выросла, выросла. Конечно выросла, вон какого внука нам воспитала. Но всё равно ты для меня малышка, белокурая девочка.
– А ты папой пахнешь. Произнесла Тамара, положив голову на плечо брату, а он её прижал к себе, а Тамара вдохнула его замах, продолжила. Умм! Совсем, как папа. Свежесть морского бриза и тайги. Словно в детстве.
Григорий взял руку Тамары с кольцом и снова произнося, рассматривал его.
– Да, колечко твоё не простое. В твоём кольце вставлен твой камень. А он редко встречается в природе. Синий бриллиант. Удивительно, как твой суженый узнал, что это твой камень?
– Представления не имею. Ответила с улыбкой Тамара.
– Значит я верно увидел, что вы давно душами связаны, но всё же мне с ним  хочется познакомиться. Может, пока я живу у тебя, малышка, он появится.

– Вы, как хотите, мои девочки, но я отдыхать иду, хоть время не так поздно, но у нас пенсионеров свой режим выработался. Григорий, ты как?
– Дедушка, ну какой же ты пенсионер? Ты же ещё работаешь.
Удивлённо спросила Аля.
– Я сегодня на отдыхе, Алечка, приехал отдыхать. Ответил ей дед Вадим.
– Все мы пойдём отдыхать и Томочке надо. Произнёс Гриша, поцеловал Тамару в щеку, и поставил её на пол, спросил. Покажешь братцу, где его ложе будет? А твоя комната шикарная, шикарная, как и сама хозяйка.
– Да, ну тебя, Гриша. Идём, покажу тебе спальное место.
И все, к ак-то весело рассмеялись, напряжение спало и все пошли вниз

Ночь прошла, как не странно, Тамаре, но в спокойном сне и без сновидений. А о прошедшем сновидение, о падающем самолёте и прихода какого-то старца, она даже и не вспомнила, и не вспоминала и все последующие дни. Она как-то успокоилась от слов  Даши, Вадима, особенно спокойствие наступило от слов Гриши и от посиделок на его коленях.
Погостив у неё несколько дней, они уехали. Перед отъездом Гриша ей сказал.
– Малышка, мне жаль, что я так и не познакомился с твоим суженым, но ещё будет время и мы познакомимся. Не держи в сердце печаль, он вернётся, я уверен, просто командировка затянулась. А на войне не всегда можно позвонить домой. И всегда есть причины, мешающие этому, поверь мне, я уже много прожил на свете этом, многое повидал, но точно знаю, для вас всё будет хорошо. Просто жди и пребывай в спокойствии. Ты сильная у нас, вон какого мерзавца проходимца выдержала и не сломалась. Жаль, что долго до тебя доходило, но всё сложилось к лучшему. А ждать ты умеешь.
– Да, Гриша, умею. Спасибо тебе Гришенька, ты очень, очень меня успокоил. Я тоже верю, он вернётся.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.