Бетховен

- По правде говоря, я считаю все эти спиритические сеансы с вызовом духов делом абсолютно бесполезным! — заявил я.
- Почему ты так считаешь? — поинтересовался мой приятель.
- Там, в Тонком мире, откуда мы с тобой вызываем духов, нет свободы слова. Мы с тобой в этом уже неоднократно убеждались. Духи не вправе рассказывать нам о нашем будущем, либо давать нам какие-то дельные советы, которые смогли бы скорректировать это будущее в положительном для нас ключе.
- Стало быть, в мире духов царит тоталитарный порядок. Не случайно же святой отец Иоанн Кронштадтский однажды сказал: «Демократия в аду, а на Небе — царство!»
- А какое отношение Тонкий мир имеет к Небесам?
- В Тонком мире как и на Небесах души свободны от своих телесных оболочек и парят в воздухе как птицы в ожидании Страшного Суда!
- Так значит, там все же существует кое-какая свобода! Свобода от тел, например! А это уже немало! Человек всегда мечтал летать не имея при этом никаких крыльев!
- Верно, но наша цивилизация пока еще не поднялась до такого ментального уровня, чтобы овладеть левитацией, телепортацией и прочими способностями, которыми, как я слышал, в полной мере владела цивилизация прежняя.
- Допотопная?
- Да, она самая. Ну, да ладно. Мы с тобой отвлеклись от темы. Чей дух будем вызывать на этот раз?
- Только не какого-нибудь политика! Политики — они все сумасшедшие! Они любят воевать. Они любят убивать. Вот, вызовешь дух такого, глядишь — и пришибет он тебя да так, что от тебя и мокрого места не останется!
- Согласен! А как насчет духа творческого человека: художника, писателя или композитора?
- Люди творческие — тоже не без своих тараканов в голове! Кто знает, что у них на уме в моменты их творческого экстаза?
- Ну, по крайней мере, едва ли они захотят нас с тобой пришибить до отсутствия мокрых мест!
- Возможно, ты и прав.
- Я предлагаю, вызвать, к пример, дух известного композитора Бетховена!
- Ну что ж, давай попробуем!
И мы с приятелем, сидя за столом, вырезали из картона круг, нарисовали на нем по окружности цифры и буквы, взяли иголку, вдели в нее нитку, а саму иголку, которую я взялся держать за нитку, мы поставили в вертикальное положение, в центр картонного круга. Мы выключили в комнате свет и зажгли свечи. Насколько мне было известно, духи любят такую обстановку.
- Людвиг ван Бетховен, появись! — воскликнул мой приятель.
Но иголка не двинулась с места. Тогда мой приятель снова и также громко произнес все те же слова. Но снова все осталось по-прежнему, и ничего не менялось. А когда и после третьего раза ничего не изменилось, то мой приятель предположил, что дух композитора, быть может, предпочитает появляться под звуки музыки. И тогда мой приятель начал насвистывать мелодию произведения Бетховена под названием «Вирус». Эту мелодию мы хорошо знали так как нам ее любила играть на фортепьяно на своих уроках наша школьная учительница музыки.  
И через какой-то короткий промежуток времени от начала свиста моего приятеля я почувствовал как иголка в центре картонного круга зашевелилась!
- Он здесь! — тут же воскликнул я. — Бетховен к нам пришел!
- Отлично! — обрадовался мой приятель. — Рад от души приветствовать тебя, Людвиг!
Иголка на нитке в моей руке задвигалась и мы с приятелем увидели, как сначала она остановилась на букве «в», потом на букве «з», затем на букве «а», а потом на буквах «и», «м», «н» и «о», что, очевидно, складывалось в ответ «взаимно» и подтверждало наши предположения о том, что дух великого композитора все-таки появился в нашей комнате!
И мой приятель тут же стал задавать появившемуся духу свои вопросы, а иголка двигалась, останавливаясь на определенных буквах, которые затем складывались в определенные слова, которыми дух отвечал на вопросы моего приятеля. Мы же с приятелем внимательно следили за каждой остановкой иголки, чтобы не упустить ни одного ответа духа! 
Регулярные спиритические сеансы, которыми мы занимались, казались нам весьма забавным времяпрепровождением. Они в некоторой степени отвлекали нас от повседневных проблем и забот, от вечной суеты этого безумного мира. В тот вечер мы с приятелем и предположить не могли, что именно этот наш спиритический сеанс, в отличие от всех прежних сеансов, впоследствии превратит всю нашу жизнь в самый что ни на есть вечный и нескончаемый кошмар! А мой приятель, тем временем, задавал духу свои вопросы. 
- Скажи, Людвиг, а хорошо ли тебе живется в Тонком мире? — спросил мой приятель.
- Не жалуюсь, — ответил дух.
- А чем ты там сейчас занимаешься?
- Тем же, чем и при жизни занимался, когда пребывал в телесных оковах: я продолжаю сочинять свою музыку! А ты появился как нельзя кстати!
- Неужели?
- Именно! Я только что завершил свою Десятую симфонию! При жизни у меня было девять симфоний. Но вот, появилась и Десятая! И я уверяю тебя, что она — самая лучшая! Она просто бесподобна!
- Охотно верю. А ты можешь ее насвистеть?
- Мой свист в вашем мире не будет слышен. У меня другая идея! 
- И какая же?
- Я буду диктовать тебе симфонию, а ты будешь записывать ноты! Я хочу, чтобы люди услышали мою Десятую симфонию! Когда ты запишешь все ноты, что я тебе продиктую, ты объявишь во всеуслышание, что Людвиг ван Бетховен сочинил свое новое бессмертное произведение! И не вздумай присвоить авторство себе! Я этого не потерплю!
- Ты же понимаешь, Людвиг, что я не смогу заявить во всеуслышание о подобных вещах! Меня же тогда в сумасшедший дом упрячут!
- Об этом ты не беспокойся, приятель! Чему бывать — того не миновать! Я и в сумасшедший дом к тебе приду! Ты и там будешь записывать ноты! А если у тебя отберут бумагу и чернила, то ты собственной кровью испишешь все стены палаты моими нотами! Ты будешь записывать ноты и насвистывать мелодию моей новой симфонии!
- Но я не знаю нот!
- Это не имеет значения! Я создам музыку у тебя в голове! Она будет постоянно звучать в твоей голове!
- Ты шутишь, Людвиг!
- Вовсе нет!
Моего приятеля словно как током дернуло! В его глазах появился какой-то животный страх! Я бы даже сказал, что это был самый неподдельный ужас!
- Пожалуй, на этот раз мы досрочно прекратим наш спиритический сеанс! — с дрожью в голосе вдруг заявил мой приятель.
Я не стал возражать. Мы поблагодарили духа за его ответы, попрощались с ним и закончили в тот вечер наш спиритический сеанс.
А потом в нашу жизнь пришел самый настоящий кошмар! Мой несчастный приятель заявил мне, что он больше никогда не будет проводить никаких спиритических сеансов! Он утверждал, что дух, с которым мы в тот вечер попрощались, никуда не ушел! Он утверждал, что Людвиг ван Бетховен остался с ним навсегда! Что у моего приятеля постоянно звучит в голове его Десятая симфония! Что композитор постоянно оказывает на него психологическое давление, требуя всеобщего признания своего нового произведения! И тогда мой несчастный приятель, пытаясь избавиться от напасти, все-таки заявил во всеуслышание, что бессмертный композитор продиктовал ему свою Десятую симфонию! Приятель также потребовал ее немедленной постановки в лучших театрах города! Последствия такого поступка не заставили себя долго ждать. Случилось все именно так, как и предполагал мой приятель: его просто-напросто упекли в сумасшедший дом!
Я не мог бросить в беде моего несчастного приятеля и стал навещать его по выходным в сумасшедшем доме. То, что я там вскоре увидел, привело меня в неописуемый ужас! Стены палаты, в которой содержался мой приятель, были исписаны кровью! Мой приятель записывал на стене ноты своей собственной кровью!
Тут нельзя не сказать пару слов и о самом учреждении, на которое сменил свою квартиру мой несчастный приятель. Сумасшедший дом представлял собой одноэтажное здание, в котором было несколько палат. Каждый пациент содержался в отдельной палате. Двери в палатах были железные, а на уровне человеческой головы в тех дверях были вырезаны квадратные окна, прочно закрытые толстой железной решеткой. Из медицинского персонала тут я видел только двоих: доктора и санитара. Доктор с виду ничем не отличался от среднестатистического горожанина, но вот санитар — это другое дело! Санитар был здоровенным детиной! Одна рука его была толще всего моего корпуса! Кого-то он мне сразу же напомнил. Ах, да! Я как-то посмотрел художественный фильм под названием «Призрачный патруль». Так вот, там один такой же здоровенный детина прыгнул на кузов автомобиля, в котором ехали главные герои фильма, один из которых тут же воскликнул: «А вот и жирный Элвис!» Санитар даже внешне был похож на того прыгуна как две капли воды! «Значит, буду называть тебя Элвисом, приятель!» — решил тогда я.
Когда я в очередной раз пришел навестить в выходные своего приятеля, дверь учреждения открыл мне именно Элвис.
- Ба! — воскликнул он, увидев меня. — Знакомое лицо! Прямо как родное! Ты у нас теперь тут завсегдатай! Может, тебе уже пора к нам переселяться?
- Не дождешься, Эл! — ответил на это я.
- А мы поглядим! — усмехнулся Элвис. — От тюрьмы да от сумы не зарекайся, приятель!
Войдя в здание, я сразу же направился к доктору. Доктор находился в коридоре. Он стоял напротив одной из палат и совершенно спокойно смотрел в окошко с решеткой. В то же время из палаты, в окошко двери которой смотрел доктор, доносился громкий вопль находившегося там пациента.
- Изыди, Люцифер! — вопил пациент.
- К кому это он обращается? — поинтересовался я у доктора, как только подошел к нему.
- Ко мне, — спокойно ответил доктор. — Он же на меня смотрит!
- Вот он — действительно безумен в отличие от моего приятеля!
- Вот он — как-раз таки абсолютно здоров в отличие от твоего приятеля!
- Как это?!
- Да очень просто! Разве ты не слышал, что у нас сумасшедшие дома заполнены здоровыми людьми, а в тюрьмах пребывают люди невиновные?
- А у Вас превосходное чувство юмора, Люци…  Тьфу ты черт, док! Чуть было не оговорился! Прошу прощения!
- Ничего страшного. Я не обижаюсь. Я уже давно привык к тому, что тут все называют меня Люцифером, или коротко Люком. 
- Как Вам будет угодно, Люк.
- Ну, вот мы с тобой и подружились. У тебя есть ко мне какие-то вопросы?
- Да, есть. А кто тот человек, который на Вас так кричал?
- Он — ясновидящий. Мы тут называем его Пророком. Представь себе, он видит будущее! Причем будущее не только каждого человека, но и мира в целом!
- Не может быть!
- А ты поинтересуйся у него своим будущим!
И я подошел к крикливому пациенту и спросил у него:
- Скажи мне, Пророк, а что ждет меня в недалеком будущем?
- Добро пожаловать домой, сосед! — ответил мне Пророк.
- Сосед?!
- Да, очень скоро ты станешь моим соседом и однажды очнешься в палате напротив.
- Чепуха какая-то! Я в полном порядке, а вот ты — самый настоящий безумец, Пророк!
Пророк ничего на это не ответил, а лишь улыбнулся мне в ответ. А мы с доктором проследовали к палате, в которой находился мой несчастный приятель.
- Твоего приятеля мы тут называем Бетховен, — сообщил мне по дороге Люк. 
- Но он — не Бетховен!
- Мой санитар — тоже не Элвис, хотя ты его так называешь.
- А как Вы находите моего приятеля, Люк?
- Он — безумец! Зачем он вообще занялся спиритизмом?! Браться за то, чем ты управлять не в состоянии — это разве не безумие?! Твой приятель абсолютно не понимает природу тех вещей, с которыми связался! А вот Пророк — это другое дело! Он абсолютно здоров! Он видит будущее, а потому знает тех, кто развяжет Третью мировую войну! А такие знания опасны для общества! Людей с такими знаниями категорически запрещается оставлять на свободе! 
- Вот оно, значит, как все повернуто!
- Вот именно, приятель!
Тем временем мы с доктором подошли к палате моего приятеля. Стены палаты, в которой содержался мой приятель, были по-прежнему исписаны кровью! Мой приятель записывал на стене ноты своей собственной кровью!
Люк посмотрел на стену и тут же стал что-то насвистывать.
- Что вы насвистываете, Люк?
- Десятую симфонию, что написана кровью на стене! Она божественна! Она великолепна! Она — самая лучшая!
- Может, Вы прекратите издеваться над моим приятелем и выделите ему бумагу и чернила?
- Чернила не придают произведению такой красоты, которую придает ему кровь! Когда ты пишешь кровью, то ты вкладываешь в это частичку самого себя! Ты как будто тоже являешься автором произведения, даже если оно не твое!
- Вы — безумны, Люк!
- Нет, приятель! Я — тоже своего рода творческий человек! Как и Людвиг ван Бетховен. Не так ли, Людвиг?
Мой несчастный приятель, услышав голос доктора, тут же бросился к двери и вцепился пальцами в оконную решетку. 
- Будь ты проклят, Люцифер! — закричал он. — Выпустите меня отсюда! Спасите меня! Он придет за моим телом!
- Кстати, Людвиг, — перебил моего приятеля доктор. — там, на стене, пятнадцатая нота должна быть нотой «фа», а не нотой «ми». Не порти красоту произведения!
- Проваливай к черту, Люк! Он тоже постоянно ругает меня за ошибки в нотах! Если я неверно напишу на стене ноту, то он дает мне подзатыльник за это! Я не вижу его руки, но я хорошо чувствую подзатыльник! И я чувствую боль от удара! Он сказал, что я — бестолочь! Что я — абсолютно бездарный ученик! Что ему надоели мои ошибки в нотах! Он грозится забрать у меня мое тело! Он сказал, что его душа захватит мое тело и выбьет оттуда пинком под зад мою душу! Он хочет исправить ошибки в написанных мною нотах! Дайте мне псалом царя Давида номер двадцать шесть! Я знаю, что если читать его трижды каждый день, то это убережет меня от любой беды и всех напастей! Но я не помню его наизусть! Я помню лишь три первых предложения! «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться? Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут.  Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться...» Принесите мне Псалом! Спасите меня, умоляю вас! Времени у меня почти совсем не осталось!
- Да он совсем плох! — заметил на это я. — Ответьте мне, Люк, и только не лукавьте: сколько ему осталось?
- О дне же и часе том никто не ведает, приятель: ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец! Разве могу я об этом знать?!
Как бы то ни было, я все-таки решил принести своему несчастному приятелю Псалом номер двадцать шесть. Кто знает, быть может Псалом продлит его дни на этой грешной Земле. Но когда я в очередной раз пришел навестить своего приятеля, я остановился перед его палатой, свернул лист бумаги трубочкой и просунул лист бумаги, на котором был записан Псалом, в оконную решетку.
- Это то, что ты просил, — сказал я.
- Я ничего не просил, — последовал ответ из палаты.
Я внимательно вгляделся в лицо своего приятеля: это был не он! Нет, тело было его, но держался мой приятель совершенно по-другому: у него появилась уверенность и исчез страх из глаз.
- Это ты, Людвиг?
- Да, это я.
- А где теперь пребывает душа моего приятеля?
- Там же, где до того была и моя душа. В Тонком мире. Твой приятель — бездарь! Он даже правильно ноты был записать не в состоянии! Такие никчемные людишки миру не нужны! Они не способны принести миру никакой пользы! Да и тело у него какое-то неудобное! Хотя, чему тут удивляться? Разве может быть у бездарной души одаренное тело?!
- А ты сам что планируешь делать? Тебе нужно выбираться отсюда! Вряд ли тут присутствуют все удобства для сотворения шедевра!
- Пожалуй, ты прав! Что ты предлагаешь?
- Мой приятель при моем последнем визите к нему шепнул мне на ухо, что если в течение семи дней не переставая читать Псалом номер двадцать шесть, то это вызовет эффект разорвавшейся бомбы! Сумасшедший дом сложится как карточный домик и рассыплется в пух и прах как в свое время пал Иерихон, твердыня Ханаана, когда священники обходили город семь раз и дули при этом в трубы! Мой приятель в это свято верил!
- А другие варианты есть? Такое долгое чтение Псалма сильно отвлечет меня от создания очередных музыкальных шедевров!
- Есть, Людвиг. Я могу прорыть подкоп под сумасшедший дом и вытащить тебя отсюда! Но на это уйдет больше времени. Полагаю, что больше семи дней!
- Ну что ж, тогда рой подкоп, аббат Фариа!
- Как?! Ты читал «Графа Монте-Кристо»?
- Да, читал. Это лучшая книга Александра Дюма!
- Но ведь эта книга появилась лишь спустя семнадцать лет после твоей смерти!
- Я в курсе. Именно после моей смерти я ее и прочитал! Я читал ее тут, в Тонком мире.
На обратном пути я заглянул в кабинет к доктору и сообщил ему:
- Есть новости, Люк.
- И какие же? — поинтересовался Люцифер.
- В наш мир вернулся бессмертный композитор Людвиг ван Бетховен!
- Я это уже понял. У тела твоего приятеля изменились и походка, и поведение.
А на следующий день я взялся за работу. Я достал из погреба свою лопату и начал рыть подкоп под сумасшедший дом. Прошло несколько дней. Я пока еще не добрался до самого заведения и продолжал копать как вдруг чья-то крепкая рука схватила меня за ногу. Я обернулся:
- Бог ты мой! — в ужасе воскликнул я. — Жирный Элвис!
- Тебе помочь, аббат? — поинтересовался санитар.
А дальше я ничего не помню. Помню лишь как я очнулся в палате напротив палаты другого пациента по имени Пророк. У меня жутко болела голова. По всей видимости, жирный Элвис хватил меня-таки по голове своей неандертальской лапой! Вскоре в окне я увидел и его самого.
- Чтоб ты сдох! — вырвалось у меня.
- Не дождешься! — последовал ответ.
А потом рядом с физиономией Элвиса нарисовалось и лицо доктора.
- С новосельем тебя, приятель! — сказал Люцифер.
- Передай Элвису, Люк, что я не спущу ему с рук его выходку! — отозвался я.
- Он — не Элвис.
- А ты — не Люцифер?
- Нет, я-то как раз-таки  — Люцифер и есть! Я контролирую процессы, происходящие на Земле. Я — Всевидящее Око! От меня никто и ничто не скроется на этой планете! Если ты думаешь, что в моем ведении находится лишь это заведение, то ты глубоко заблуждаешься. С другой стороны, это заведение, безусловно,  — самое главное на планете, ибо тут решаются все наиважнейшие дела этого бренного мира! Тут назначаются чиновники на высшие посты в разных странах мира! Без моего одобрения ни один червь наверх не заползет, уверяю тебя, аббат!
- Я — не аббат!
- Но ты им стал! Также как и мой санитар стал Элвисом, твой приятель — Бетховеном, а твой сосед — Пророком.
- А с нами-то что теперь будет?
- Я пока не решил. Да и спешить мне, собственно говоря, некуда! Времени у меня целый вагон, да и еще тележка! Кстати, могу тебя обрадовать, приятель: сегодня вечером у нас состоится концерт! Я уже пригласил музыкантов с их инструментами. Будет премьера Десятой симфонии Бетховена! Транслировать ее будем через динамики на весь наш сумасшедший дом!