Вообще-то ничего удивительно, что налетел ураган, был конец ноября, приближение зимы оно и в Атлантике не балует погодой.
Это были работы на самом последнем объекте - острове Санту – Антан, в архипелаге Кабо Верде, самом трудном, малонаселенном, плохо приспособленным для жилья острове, на котором не было электричества, вода была привозная, да и с едой напряженка - кукуруза с рисом – из гуманитарки, ну и сплошной «рыбный день», все остальное очень скудно. Ко всему прочему, еще считалось, что это вокруг наиболее акуло- насыщенные места.
Встреча была неприветлива. Нужно было перейти с морского буксира на встречающую нас шлюпку. Лодка должна подойти к небольшому причалу с кранбалкой, кормой. Четверо гребцов придерживают суденышко в трети метра от причала на волне, амплитуда, которой была более полутора метров и в момент, когда борт уравнивался с поверхностью причала, в эту долю секунды нужно сделать шаг на берег, где стояло двое опытных встречающих , которые подхватят приехавшего под руки.
Так же перегружались и грузы, где-то весом до ста килограммов. Но это мелочи, а вот когда передавали новорожденного с лодки на берег, то сердце ёкнуло. Впрочем, все обошлось без приключений, встречающие были опытные ребята, и эти манипуляции проделывались при каждой подобной встрече. Более тяжелые грузы принимала на себя кранбалка.
Потому, как был уже ноябрь, а он и в центр Атлантического океана в шестистах километрах от западного побережья Африки – далеко не сахар, то постоянно штормило, от 5 и более баллов. Жили мы практически в хижинах, где вместо дверей был полог. Слава богу, нам оставалось «подбить бабки», дописать отчеты и ждать прибытия морского буксира для переезда в ближайший аэропорт.
Начальник экспедиции отъехал на три дня в г. Миндело, для оформления документов на перелет в Москву. Некоторое администрирование было оставлено за мной по должности и по возрасту. Весь наш мизерный флот вечером застыл в подобии бухты, мерно покачиваясь на волнах, никогда не замирающей водной поверхности. И состоял он из двух единиц: бурового понтона, надежно растянутого на четырех якорях, а так же буксирно-моторного катера БМК-130, этого совсем не элегантного плавсредства, предназначенного для перестановки понтона, но по местным меркам весьма солидного «утюжка» водоизмещением около тонны.
Пляж, или его подобие, узкая полоска берега, был совсем неблагоустроен, так по верху, обкатанная до голышей галька, шуршащая под действием волн, туда и обратно.
Он располагался у подножия суровых тридцатиметровых скал, резко обрывающихся к океану. Из деревеньки, где в двух хижинах на окраине расположилась наша крохотная экспедиция, к нему вела узкая вырубленная в скалах тропинка, шириной не более метра, после наступления темноты никто не рисковал по ней спускаться вниз, ибо свернуть шею, рухнуть с нее вниз, было проще простого.
Обычно, после шести вечера мы поужинав, собирались потравить за жизнь, послушать новости по радио, да где-то около десяти часов вечера, отходили ко сну, электричества не было, от слова совсем, а аккумуляторы берегли, потому, как не предполагали, сколько еще дней придется просидеть в этой богом забытой деревеньке с красивым названием Таррафал. Шум разбивающихся волн, обычно всегда располагал к быстрому засыпанию.
Но в этот вечер океан особенно разболтался, и это сказывалось на накате и грохоте волн. Почти каждый удар о скалу вызывал даже некоторое колебание дома-хижины. Но, тем не менее, мы улеглись спать пораньше, и казалось до утра.
Однако меня разбудили среди ночи наши рабочие. Они тревожно и возбужденно громко говорили и жестикулируя и показывали на океан. С трудом я понял, чем вызван их неожиданный и, в общем-то, бесцеремонный визит. Оказывается, кто-то из них разглядел в этой «египетской тьме», пропажу с рейда буксирного катера, который был, скорее всего, унесен в океан, не утонул же.
Шум разбудил и остальных членов экспедиции. У нас еще сохранилась пара фонариков, вот вооружившись ими, а я еще прихватил топор, мы и отправились по этой узкой тропе на берег, где лежали местные рыбацкие лодки и с которого мы добирались, до катера и понтона, на котором стояла буровая установка.
Естественно, тьма, грохот, да говор местных сопровождал нас всю пятиминутную дорогу. Пришли и остановились у этих суденышек. Обсуждаем обстановку. А волны грохочут. Причем по динамике они разбиваются прямо на берегу, как о скалу и не ломаются на мелководье, не бегут гребешками, как на купальных пляжах.
Первый подал голос наш водолаз Серега Ипатьев:
- Сейчас надену ласты, маску, потом кислородный баллон и доплыву до катера.…
- Ну, ну и чего ты оденешь, в баллоне воздуха на пять минут, его же вчера никто не набивал, кончай нести ерунду. Уж не говоря о том, а в какой стороне катер, вон даже вытянутой руки не видно.
Следом продолжил механик Валера. – Спустим шлюпку, и я с рабочими выгребу да катера, ну а там заведем… и на рейд.
- Валера, елки-моталки (жестче), какая лодка, ее разобьёт первая же волна. Ну, давайте, давайте спускайте ее на воду, только я прежде топором вырублю дно, и плывите куда хотите. И еще, а ты подумал, о том, как я буду смотреть в глаза твоей жене, и рассказывать, где ты остался. Да и хрен с ней с этой железякой, тем более, что практически она нам по работе больше и не нужна. Мужики, хватит «базарить», идем досыпать, утро ночи мудренее. Там по свету разберемся.
Но рабочие из местных, продолжают доказывать мне, что они на лодке пойдут спасать катер.
- Ребята, я вам приказывать не могу, но рекомендую, сейчас идти спать, а утром разберемся. Всем спать. Считаю глупо рисковать по такой погоде.
Я повернулся и отправился первым к деревне, тем показав, что разговор окончен. Все наши инженеры пошли за мной, конечно резонно, в постели оно лучше, чем в грохочущем океане.
В шесть рассвело, и первой же новостью было, из-за полога было.
- Серужа! Серужа! Вон катер, вон он! - восторженно кричал, кто-то из местных!
Я взял бинокль и вышел на крики. Мне показали в сторону океана. Действительно где-то километрах в двух от берега, темным предметом виднелся силуэт нашей посудины. Плавучий якорь, не позволил ему уйти за пределы видимости.
Внизу на пляже было видно, что местные и без моей команды, спускали лодку, что бы вернуть беглеца.
Ночью же оставшиеся без нас рабочие, все-таки предпринимали попытку выйти в море, только первая же поставила суденышко вертикально и уронила лодку на горячие головы. К сожалению одному из них сломало руку. И не удивительно, рыбаки свои суденышки делают из очень тяжелой и крепкой древесины. Мы это прочувствовали это на своем суденышке из сосны, ее морской жучек сожрал за три месяца, как конфетку.
Катер поставили на место, добавив еще один якорь.
Через неделю мы были в Москве, где нас ждал теплый прием близких, зимнюю одежду мы с собой не брали.