ЭПИТАФИЯ 2.
Ангел Смерти.
«Сон разума рождает чудовищ.»
(Испанская пословица).
Автор выражает благодарность К.О.Д.
Меньше всего я рассчитывал встретить его здесь, в боулинг клубе.
Хотя, почему нет? Где ещё можно встретить опального генерала КГБ, над которым на Родине висит 12-летний приговор?
Общих знакомых у нас нет. К тому же живёт он где-то в Вашингтоне, а я в Нью Йорке. И то, что он приехал в город Большого Яблока по каким-то своим делам, да ещё и пересёкся со мной – это просто чудо. Если не знать, что Нью Йорк – это большая деревня, и здесь ты можешь столкнуться с кем угодно и когда угодно.
В предыдущий раз мы виделись прошлым летом, в пансионате. С тех пор он не изменился. Всё также подтянут, импозантен, загорел. Ему идёт коричневый загар в сочетании с благородной сединой и белым теннисным костюмом. И всё тот же его спутник: молчаливый, широкоплечий высокий субъект неопределённого возраста с подбородком канадского профессионального хоккеиста.
Мы обменялись приветствиями.
- Неожиданная встреча, Игорь Кириллович, - отметил я.
Он развёл руками, улыбнулся и заявил с места в карьер:
- Виталий, вы всё ещё увлекаетесь игрой в эпитафии?
- Игра в эпитафии? – удивился я.
- Возможно, я неправильно выразился, - поправился генерал. – Просто в прошлый раз мне понравился ход ваших мыслей касательно «Загадки Ваганьковского кладбища»...Попробуете разгадать ещё одну загадочную эпитафию? Или сейчас неподходящий момент?
Я открыл банку «Pepsi».
- Ну, отчего же. На улице жарко, но в фойе работает кондиционер. И шум не слышен.
Мы направились к выходу. Спутник генерала, как верный страж, последовал за нами, но Игорь Кириллович жестом остановил его.
- Итак, - генерал протянул мне свой телефон. – Я увеличил картину.
Я внимательно посмотрел на изображение. На первый взгляд, ничего особенного. Гранитный монумент чёрного цвета. Белые буквы. Латиница.
Diula Fazekash.
11.13.1908 - 10.10.1965
Эпитафия на английском языке:
I saw Hell. I knew the Angel of Death.
I could not kill him. But I did not let him revive.
Lord, accept my sinful soul!
Про себя я перевёл на русский: « Я видел Ад. Я знал Ангела Смерти. Я не смог его убить. Но я не дал ему возродиться. Всевышний, прими мою грешную душу!».
- Ну, что? – спустя пару минут, спросил меня генерал. – Есть идеи?
Я вернул ему телефон.
- Есть, Игорь Кириллович.
- Озвучьте.
- Пожалуйста.
Я потёр подбородок.
- Это американское кладбище – латиница, и в датах на первом месте стоит месяц. Могила ухожена, видимо остались родственники, которые оплачивают услуги работников кладбища. Нет никаких намёков на профессию усопшего или его вероисповедание. Фамилия, насколько я понимаю, венгерская. Возможно, эмигрировал из Венгрии после событий 1956 года. Судя по всему, прожил нелёгкую жизнь, раз не дотянул одного месяца до 58 лет. Хотя, не исключаю, что погиб в результате несчастного случая.
- Всё? – уточнил генерал.
- На первый взгляд, да.
Игорь Кириллович удовлетворённо кивнул.
- Вы правы, Виталий. Это действительно американское кладбище Хилсайд в Линдхёрсте, штат Нью Джерси. Мистер Фазекаш был доктором. Гинекологом. И действительно прожил нелёгкую, насыщенную событиями жизнь. Вы правы, он эмигрировал из Венгрии после известных событий 1956 года. Тогда многие уехали из страны.
Генерал о чём-то задумался. Потом неожиданно спросил:
- Ваши друзья не кинутся вас искать? По-моему вы здесь с компанией.
- Нет, мы же играем не на счёт, а в своё удовольствие. Раз в месяц выбираемся сюда в воскресенье. Боулинг – это замечательно. Можно совместить полезное с приятным: и спортом заняться, и покушать.
Генерал усмехнулся.
- Да, я обратил внимание. Недостатка в напитках, жареном картофеле и пицы не наблюдается.
Мы посторонились, пропуская шумную компанию взрослых с детьми, «вооружённых» коробками и надувными шарами.
- На выходных здесь часто празднуют детские дни рождения, - пояснил я.
Генерал кивнул, и поёжившись, передёрнул плечами.
- Здесь как-то неуютно, Виталий. Пойдёмте на второй этаж. Там меньше народа, и не так шумно.
Мы вернулись в зал и поднялись на второй этаж. Здесь располагались раздевалки и несколько пустых столов со стульями. Спутника генерала я не видел. Мы заняли один из столов.
- И тем не менее, - продолжил Игорь Кириллович, - самые запоминающиеся события в жизни доктора Фазекаша произошли во время войны. Собственно говоря, и эпитафия на его могиле, зараннее сочинённая им же, и относится к этому периоду его жизни.
- Любопытно, - произнёс я, потягивая «Pepsi».
Собеседник смерил меня внимательным взглядом.
- Виталий, вы что-нибудь слышали об Ильзе Кох?
Я двумя пальцами потёр переносицу.
- Если я не ошибаюсь, это жена коменданта концлагеря Освенцим? Та, которая коллекционировала абажуры из кожи заключённых?
Генерал кивнул.
- Приятно иметь дело с эрудированным человеком. Да, это та самая жена коменданта концлагеря. Правда, не Освенцима, а Бухенвальда. Обожала красивые татуировки. Именно эти фрагменты с кожи убитых узников и становились частью абажуров в её коллекции.
- Извращенка. Что ещё ждать от жены монстра.
- Монстра? – прищурился Игорь Кириллович. – На Нюрнбергском процессе бывший комендант Освенцима Рудольф Хёсс давал показания. Я видел хронику. Спокойно так, обстоятельно отвечал на вопросы сторон обвинения и защиты. «Это была моя работа. Я выполнял приказ.». Они все так говорили. «Я выполнял приказ!».
Генерал задумался на минуту.
- Да...Ну, так вот, Виталий. Эпитафия на этой могиле, - генерал кивнул на телефон, - связана не с Ильзой Кох. Это своеобразное посвящение той, которой по степени своей жестокости, Ильза в подмётки не годится.
- Женщине?! –изумился я.
Генерал кивнул.
- Представительнице прекрасной половины человечества, - с иронией добавил он. – Садистке номер один.
Я был заинтригован.
- И как же её имя, Игорь Кириллович?
Генерал побарабанил пальцами по поверхности стола.
- Её имя Ирма Грёзе.
Он взял телефон, повертел в руках секунд сорок, потом подал его мне.
- Лицезрейте, мой друг. Её называли «Ангелом Смерти».
Я посмотрел на фотографию в телефоне. Чёрно-белое изображение по грудь девушки, блондинки, со старомодной причёской с локонами. Тяжёлый, выжидательный взгляд вверх и влево от себя. Настороженные, внимательные глаза, прямой нос, узкие сомкнутые губы на вытянутом лице, лисий подбородок. Белый воротничок, тёмная жилетка.
- Ангел Смерти? – переспросил я.
- Да. Именно так её называли – «белокурым ангелом смерти». Будучи девятнадцати лет от роду, Ирма Грёзе приобрела известность, как один из самых жестоких военных преступников. В начале 1943 года она служила в Освенциме 2 (Биркенау) лагерным надзирателем. Это значит, власть над 62 бараками, под завязку набитыми заключёнными. Каждый день она отправляла на смерть 30 человек. Норма! Заключённые для неё не были людьми. По её же словам, это был «человеческий мусор», состоящий из евреев, славян, цыган и военнопленных. Она заслужила свои прозвища, полученные и от арестантов, и от своих коллег: «Прекрасное чудовище», «Ангел Смерти», «Сука Бельзена».
Я вернул телефон генералу, а он тем временем продолжал:
- Ирма Грёзе родилась в 1923-м году в семье Альфреда и Берты Грёзе, простого немецкого молочника и домохозяйки. Отец был членом НСДАП с 1937 года, но карьеры не сделал, а мать Ирмы покончила жизнь самоубийством, когда девочке было тринадцать лет. Вероятно это событие нанесло тяжёлый удар по психике Ирмы. Девочка посчитала, что должна отомстить всему человечеству за несложившееся детство. В 15 лет она бросила школу, работала в «Союзе немецких девушек» (женское подразделение Гитлерюгенда). Два года она занимала должность ассистента медсестры в санатории СС Хоэнлихен, но так и не смогла получить диплом медсестры. Санаторий находился в нескольких километрах от женского концлагеря Равенсбрюк. Там и продолжилась карьера Ирмы. Дело в том, что руководил Хоэнлихеном личный врач Гиммлера профессор Карл Гебхардт. Он регулярно наезжал в Равенсбрюк – там группа врачей и учёных проводила при его участии бесчеловечные эксперименты над молодыми женщинами. По иронии судьбы, в последние месяцы войны в пансионате Хоэнлихен восстанавливал пошатнувшееся здоровье глава СС Генрих Гиммлер.
Генерал усмехнулся.
- В Равенсбрюк Управление труда Третьего рейха направило Грёзе в 1942-м году. Сами понимаете, война в разгаре, мужчины на фронте, привлечение женщин в качестве надзирателей в концлагерях стало обычной нормой. К тому же представительницы слабого пола, надо сказать, порой превосходили мужчин по степени изощрённости применяемых ими пыток.
«Это за ними водится» - мысленно согласился я с последним утверждением собеседника.
- В то же самое время Ирма Грёзе поступила на службу в СС. Параллельно она стала девушкой по вызову самого Гебхардта. Ирма быстро поняла как можно использовать своё тело в целях покорения заоблачных высот карьерной лестницы. Она была любовницей Йозефа Кромера, коменданта концлагеря Берген-Бельзен (Ирма была там «на практике»), Йозефа Менгеле...
- «Доктора Смерти»? – перебил я генерала.
Он кивнул.
- Да. Того самого. И вот в это время и пересеклись пути Ирмы Грёзе и венгерского врача Дьюлы Фазекаша, бывшего на тот момент узником Освенцима. Если она беременела – он исправлял эту ошибку. Ирма не торопилась отправлять его в газовую камеру. Живой он был ей нужнее – для производства аборта.
- Ах, вот в чём дело, - задумчиво произнёс я.
Я потянул из трубочки «Pepsi», раздался противный скрипящий звук. Напиток закончился. Я отставил банку в сторону.
- Грёзе была не просто жестокой. Она была садисткой. Одна из врачей концлагеря признавалась: «Грёзе любила хлестать своей плёткой женщин с красивой грудью. В раны попадала инфекция, требовалась операция по ампутации, которая проводилась без наркоза. Страдания женщин возбуждали Грёзе».
- Другими словами, причиняя им всевозможные увечья и унижения, она реализовывала свои садистские фантазии и получала эротическое удовольствие, - произнёс я.
- Скорее всего, именно так. Кроме того, она любила натравливать голодных собак на людей. Впрочем, не одна она впадала в экстаз, глядя как животные рвут на куски узников. Извращенцев и садистов и без неё хватало среди надзирателей концлагерей. Грёзе, как и другие её коллеги, любила издеваться над заключёнными, бить их кнутом, убивать одним выстрелом, мучать детей.
- Палачи. На куски таких рвать надо, - вырвалось у меня.
Генерал продолжил, не отреагировав на мою реплику:
- Из Равенсбрюка Ирму перевели в Освенцим 2. В 19 лет она стала самой молодой и самой злобной из полевых надзирателей этого концлагеря. Её назначили ответственной за подразделение под литерой «С», состоявшим как раз из тех самых 62 бараков, о которых я говорил ранее. Грёзе постоянно осуществляла отбор женщин для газовых камер Освенцима. К своим обязанностям она относилась с особым рвением.
Генерал замолчал, и что-то поискал в своём телефоне.
- Господин Фазекаш не любил распространяться о своём пребывании в Освенциме. И, кстати, после освобождения, он так и не женился, и не имел детей. Однако доподлинно известно с его слов, что Грёзе говорила ему, что узнай фюрер о её невероятной работоспособности, он бы непременно испытал чувство гордости за юную надзирательницу.
При этих словах, генерал покачал головой, как бы сам не веря в сказанное.
- Как не странно, но доктор Фазекаш обязан жизнью именно Ирме Грёзе.
Игорь Кириллович замолчал, о чём-то задумавшись.
- Ну, и каков же был финал? – прервал я молчание.
- Что? Ах, да, конечно...К концу 1943 года Ирма Грёзе была назначена старшей надзирательницей лагеря, то есть стала вторым человеком после коменданта. В марте 1945 года после эвакуации Освенцима, Грёзе попросила, чтобы её направили на работу в Берген-Бельзен. Доктор Фазекаш был рядом с ней. Там её и взяли в плен англичане. Невероятно, Виталий, но по свидетелям очевидцев, Ирма Грёзе в камере распевала нацистские гимны. Ни о каком раскаянии и речи не шло. Осенью 1945 года в Люнебурге (это недалеко от Гамбурга) британскими судьями был проведён Берген-Бельзенский процесс. На скамье подсудимых оказалось с полсотни бывших эсесовцев – мужчин, женщин, и тех, кого называли капо. Среди прочих, Ирме Грёзе вынесли смертный приговор. Она была повешена в декабре 1945-ого. Говорили, что перед казнью Грёзе высокомерно бросила палачу: «Давай быстрее!». «Ангелу Смерти» было всего 22 года. Кстати, Виталий, она стала самым молодым человеком, приговорённым к смертной казни по британским законам в двадцатом веке...О чём вы задумались?
Я потёр подбородок.
- Знаете, Игорь Кириллович, я представил себе картину. Вот эта Ирма работает в концлагере. Встаёт каждое утро, умывается, осматривает своё симпатичное лицо в зеркале, проверяет причёску: волосок к волоску, ничего лишнего. Может о чём-то мечтает. Например, закончится война и она станет актрисой. А пока – мундир, высокие сапоги, пистолет и кнут. И на работу. Мучать, истязать и убивать. «Женщина с твёрдым характером». «Посланница Ада». «Ангел Смерти». В 22 года закончить свой жизненный путь на виселице.
- Да, короткая жизнь, - произнёс генерал.
- Короткая, - согласился я. – Но при этом достаточно долгая, чтобы успеть стать отражением самого худшего и самого тёмного, что есть в человеке.
Я прикрыл глаза, задумался.
Когда я открыл глаза, генерала уже не было. Надо же, исчез, как привидение. Ушёл по-английски.
Я вышел на балкон.
- Виталик! Ты куда смылся? Давай к нам! – заметив меня, снизу прокричали приятели.
Я махнул рукой: «Сейчас!».
Как там было написано на надгробии?
«Я видел Ад. Я знал Ангела Смерти. Я не смог его убить. Но я не дал ему возродиться».
Звучит, как оправдание. Или нет?
Человек должен продолжить свой род. Человек, но не чудовище.
Пожалуй, на том свете доктору Фазекашу простят его грех детоубийства во чреве матери. Ибо Зло не должно возродиться.
Аминь.
* На фотографии изображена Ирма Грезе.