Валентин проснулся в холодном поту, и было от чего. Подушка была мокрая насквозь. Ему снова снился сон,как его лишают партбилета.
Прошло столько лет, как он испытал тот жуткий страх, когда ещё во времена СССР его взяли на границе с партией видеокассет «Греческая смоковница» и «Эммануэль». Его молодого инструктора райкома комсомола, бодро шагавшего по жизни, и тут такое дело. Так ведь и с партбилетом пришлось тогда расстаться .
полный крах и в жизни и в любви -вместо служебного автомобиля, место в холодном автобусе, руки по локоть в масле и снова пить с токарями до блевотины, с10 утра и пока не упадёшь…
Да именно тогда и закончилась любовь, его теперь не любили ни в парткоме, ни в завкоме, ни даже друзья, находящиеся на дефицитных местах.
А главное не любила Зоя, да и как и за что его любить, если он не то что дублёнки и магнитофоны из за границы возить перестал, но и после того как его разлюбили в партии, он и сам вообще не мог никого любить даже женщин - ни в прямом ни в переносном смысле, а особенно в прямом.
И с тех пор каждый день его мучили сны о том, как он переползает по пластунски границу, а там то немцы, а у него в рюкзаке пятьдесят томов Ленина, то наоборот Ленин с Дзержинским его останавливают, а у него кроме Плейбоя и жвачки ничего нет.
Он отёр пижамой похолодевший от пота лоб и чуть не зарыдал, шла третья неделя самоизоляции…
Синеватым цветом мерцал, невыключенный с вечера телевизор, экран которого был затянут прозрачной плёнкой, чтобы оттуда не просочились заразные твари, о которых вещали с утра до ночи по всем каналам.
Валентин свесил худые ноги с кровати, нащупал истёртые до залысин тапочки и побрёл в ванну, да скорее под душ, чтобы смыть этот жуткий сон … Самое главное мыло было на месте, он повернул кран и струя воды создала привычный комфорт. Он начал энергично намыливать руки почти по локоть. Мылил долго и тщательно, пока из мыла не образовались перчатки как у барабанщиков на военном параде …
Потом бережно почти ювелирно начал обмыливать каждый пальчик, сначала на левой руке потом на правой. Тщательно и методично, как тот китаец учившийся с ним в институте, который не только зазубривал весь параграф наизусть, но ещё и сноски и даже оглавление построчно, и ещё выходные данные учебника, тираж и фамилию корректора, редактора и номер типографии.
Валентину показалось, что он всё таки пропустил пространство между безымянным пальцем и мизинчиком, а там ведь была маленькая складочка и конечно же в ней мог скрываться этот зловредный микроорганизм с невероятной вирулентностью.
Он принёс из спальни очки и стал разглядывать ту самую складочку. Чу, а там действительно сидела эта зараза в короне и грызла ногти, он отчётливо видел мерзкую ухмылку и чёрные траурные каёмки под ногтями этого зловредного микроба ,слышал противный хруст жёлтых поражённых грибком ногтей этой мрази, точь в точь как были у него, когда он токарил болты и протачивал шпинделя для задней «бабки»…
Он машинально посмотрел на ногти, которые постригал перед сном, и чуть не завыл, подрезанные почти под корень ногти уже мысленно царапали ладошку, а значит там как за китайской стеной могли прятаться эти узкоглазые коронованные амфузории. Струйка холодного пота пробежала от самой лысины до той ложбинки, после которой начинается линия делившая попу на две равные половинки…
В этот момент у него что то зачесалось в носу, чтобу не чихнуть он схватился за нос и начал его отчаянно чесать, но это не помогло и он от души смачно чихнул забрызгав зеркало над раковиной. Потом утёр локтем нос и продолжил.
Он попробовал ножницами подровнять невидимое вытарчивание, но бесполезно, ногти выступали лишь в его больном воображении, на самом деле они прятались как у кошки в ногтевых ямочках. Но он же точно знал,что коварные ногти выступают … Потом внимательнейшим образом пригляделся и по головам посчитал притаившийся уханьский спецназ. В ход пошёл кусок пемзы, которым по пятницам он тёр огрубевшие пятки.
Через десять минут не то что ногтей, но даже мест откуда они раньше росли не было видно. Они были стёрты до состояния розовой пяточки новорожденного.
Пришлось руки намылить ещё раз, но тут он вспомнил, что ножницы, которыми он пытался подстричь ногти, лежат на столике рядом.
Валентин взял со столика стакан, налил туда спирта 70 градусов, как учили по телевизору и опустил туда ножницы …
Теперь зная, как эти твари постепенно подыхают в спиртовом растворе, можно было продолжить операцию чистые руки.Теперь мыло мылилось как в мультике про мойдодыра и сквозь мыльные пузыри сияла радуга. Мысль почти материализовала образ Зои и даже что-то шевельнулось, нет не в груди, а чуть ниже.
Он даже хотел начать цитировать строки из мойдодыра «Ты один не умывался и грязнулею остался»… Но тут случилось страшное мыло выскользнуло из рук и о горе -оно упало на стакан,где отмокали ножницы. Стакан упал на пол, пол в ванной конечно же был из плитки, и осколки брызгами разлетелись, сверкая как тысячи самоцветов . Но самое страшное раствор разлился по полу, и теперь Валентин не знал подохли ли эти сволочи или не совсем, а может лишь только опьянели в спиртовом растворе и сейчас горланя свои уханьские песни расползаются по квартире. От отчаянья он сел голым задом на мокрый пол и заплакал, да так горестно, как даже не плакал тогда ,когда у него отобрали партийный билет с профилем вождя…