Мои постоянные читатели знают, что у меня медицинское образование. В 1971 году я окончил лечебный факультет Хабаровского медицинского института, по распределению которого был направлен на Тихоокеанский флот, где три года прослужил начальником медицинской службы дизель-электрической подводной лодки. На военной службе я получил первые уроки оказания медицинской помощи на флоте, ответственности каждого члена экипажа за судьбу сослуживцев по экипажу. За плечами была одна боевая служба, на языке военных моряков «автономка», во время которой в течение 2-х месячного плавания наш экипаж находился под постоянным психологическим давлением, выматывающим больше всего. Служба у меня шла, я был на хорошем счету и у командира лодки, у других офицеров экипажа. Меня избрали комсоргом, я вел политзанятия с матросами, и мне было оказано большое доверие коммунистами небольшой первичной партийной организации экипажа, которые приняли кандидатом в члены КПСС. А полноценным коммунистом я стал уже на «гражданке», в городской клинической больнице № 11 города Хабаровска, куда устроился работать после увольнения в запас. Мой «гражданский» трудовой стаж начался в сентябре 1974 года в должности врача-рентгенолога стационара этой многопрофильной больницы, в составе которой был стационар на 480 коек, 3 поликлиники, женская консультация, травматологический пункт, 35 здравпунктов на промышленных предприятиях. Именно эту больницу я считаю своей родной. В ней я прошел хорошую школу первичной медицинской помощи, а также узнал многое по организации здравоохранения.
Начиная как рядовой врач-рентгенолог, я поступенно рос как профессионал, повышал свою квалификацию, стал заведующим рентгеновским отделением, самым большим в крае, потом меня назначили главным внештатным рентгенологом города Хабаровска. Проработав в стенах этой больницы около 12 лет (до апреля 1986 года), я в течение почти десяти лет был парторгом больницы, в которой работало около 2,5 тысяч сотрудников. Был на хорошем счету и в райкоме КПСС, и в отделе здравоохранения Хабаровского горисполкома. На партийных собраниях и заседаниях партийного бюро рассматривалось много вопросов производственного характера, ведь по принятой в 1977 году новой Конституции СССР появилась статья 6, обязывающая первичные партийные организации отвечать за производственные показатели наравне с администрацией учреждений и организаций. Это была для меня, совсем еще молодого и неопытного руководителя хорошей школой организации здравоохранения.
Потом меня пригласили на должность главного рентгено-радиолога края, и я перешел на работу в краевую клиническую больницу. Наработанный в городской больнице опыт помог мне наладить работу рентгеновской службы во всех медицинских учреждениях. За полтора года работы главным рентгенологом края я успел побывать во всех больницах и поликлиниках в крае, по площади в 2 раза больше территории Германии, поэтому лично осуществлял организационно-методическую работу среди персонала рентгеновских отделений и кабинетов. Это дало результат. Проверка в октябре 1988 года рентгеновской службы Хабаровского края лично главным рентгенологом РСФСР профессором П.В.Власовым показала, что по большинству количественных и качественных показателей рентгеновская служба в крае на уровне передовых регионов. Руководству отдела здравоохранения крайисполкома была представлена благоприятная справка, которая оказалась последней каплей в принятии решения о приглашении меня на должность заместителя заведующего отделом здравоохранения крайисполкома, которую мне сделал заведующий А.И.Вялков, который около года назад пришел на работу в отдел и подбирал свою команду управленцев.
После долгих размышлений и сомнений о переходе на работу чиновником краевого уровня я все же прислушался к аргументам Вялкова и дал согласие на переход в отдел здравоохранения крайисполкома. И для меня начались трудные времена.
Имея весьма смутные представления о делопроизводстве, особенно в работе с документами, я многое постигал и учился на своих ошибках. Я раньше всех приходил на работу и позже всех уходил. Вялков, как обещал, оказывал мне посильную помощь, и постепенно росла моя производительность как чиновника, отвечающего за организацию оказания медицинской помощи взрослому населению. Не только Вялков, но и более опытные в этом отношении сотрудники моего лечебного сектора где-то подсказывали, как лучше сделать, где-то брали чуть больше, чем им требовалось, но в конце концов работа у меня стала получаться.
Одним из важных разделов любой управленческой структуры во времена существования советской власти была работа с жалобами населения. Особого внимания требовалось при рассмотрении жалоб, поступивших в крайком партии. Если была серьезная жалоба, она попадала к нам в отдел с резолюцией первого секретаря крайкома КПСС. По этой жалобе ответ в крайком партии шел за подписью Вялкова, а готовить проект ответа с выездом к лицу, написавшему жалобу, надлежало мне. Но я никудышный клиницист, и поэтому выезжал для рассмотрения жалобы или с главным терапевтом края Ганенко, или главным хирургом края Шмелевым, которые были моими подчиненными, опытными врача высшей квалификационной категории.
Сейчас навестить человека, написавшего жалобу, на дому, очень просто. Есть мобильная связь и по ней можно связаться и назначить время и дату приезда специалистов для разбора жалобы. Можно заказать такси, для этих целей есть деньги в бюджете органа управления, да и в самом органе транспорта хватает. Совсем не так было в то время. Домашние телефоны были в лучшем случае в половине квартир, а в некоторых районах города и вообще в трети. В нашем отделе здравоохранения был всего один автомобиль «Волга ГАЗ-24». Чаще на нем ездил заведующий, изредка можно было поехать его заместителям. А их у него было четыре человека. Правда, как мне шепнули по секрету, была лазейка – взять дежурную машину в гараже крайисполкома. Но отделов в крайисполкоме много, в каждом по несколько заместителей, а дежурная машина всего одна.
Но я был опытный в этих делах человек. Купил тортик и пошел к девчатам в диспетчерскую гаража знакомиться. Они обалдели от неожиданности – впервые к ним пришел такой большой начальник. Я их угостил тортом, мог, конечно, и бутылку хорошего вина или шампанского принести, но в те годы велась борьба с алкоголизмом, и, хотя она уже шла на убыль, но принести бутылку алкоголя я счел перебором. Представился, сказал свой номер телефона и предложил обращаться, если возникнут вопросы по лечению самих или близких родственников. Мы разошлись, довольные друг другом.
После этого знакомства мне выделяли дежурную машину без задержек. А если она была на вызове, давали машину какого-нибудь заместителя председателя крайисполкома. Они часто выезжали в командировку в край или в Москву, а водитель «балду гонял». Вот его мне и давали. Я брал специалистов и ехал по адресу, указанному в жалобе. Иногда и зря ездили, человека не было дома, но тогда оставляли записку и тот звонил мне, согласую дату нашей встречи.
Помню, ту жалобу, которую я поехал разбирать в родную больницу, написал ветеран Великой Отечественной войны, живший на «Пятой площадке». Так называется небольшой микрорайон в огромном Индустриальном районе города Хабаровска. В этом районе и стоит городская клиническая больница № 11, в которой я начал проходить свои университеты.
Как человек, прошедший школу воинской субординации, я знал, что работу по жалобе надо начинать с главного врача больницы, на сотрудников которой была написана жалоба. Поэтому позвонил главному врачу больницы. Тогда им был Анатолий Францевич Савицкий. Он был хирург по основной специальности, но в лечебные дела не вникал, сосредоточив свои усилия на проведении ремонтов в больнице. Но не поставить его в суть жалобы я не мог. Савицкий направил меня к начмеду больницы Людмиле Васильевне Штука, в то время еще совсем молодой, но уже грамотной и как врач-терапевт, и как организатор терапевтической службы. Мы согласовали с ней дату и время приезда. Я попросил её связаться в заведующей поликлиникой № 1 Галиной Автономовной Левицкой, моей сокурсницей, чтобы она подняла медицинские документы ветерана, поговорила с участковым врачом и подошла в кабинет Штуки к нашему приезду.
Главный терапевт Ганенко тоже поработала с жалобой по своим каналам, так что мы ехали на встречу с медицинским персоналом родной для меня больницы во всеоружии. Нам дали солидную черную «Волгу ГАЗ-31» с крайисполкомовскими номерами какого зампреда крайисполкома, и мы поехали.
Ехали до боли мне знакомыми улицами, где летом я ездил на велосипеде на работу и домой, а зимой в переполненном автобусе вместе с рабочими промышленных предприятий района, не зря названного Индустриальным. Автобус 33 маршрута довозил прямо до больницы, а если ехать на трамвае маршрута № 1, то приходилось пешком идти минут 15 мимо ДК ТЭЦ, той организации, для которой и была построена вначале МСЧ, ставшая со временем городской больницей, а потом, с открытием на её базе двух кафедр медицинского института – терапии и хирургии, ставшей называться клинической. Сейчас он носит название имени Александровича, многолетнего заведующего кафедрой хирургии, уважаемого на Дальнем Востоке хирурга-гастроэнтеролога. Мы друг друга очень хорошо знали, ведь я начинал как врач-рентгенолог, который смотрел больных хирургических отделений. Профессор любил сам смотреть за экраном тяжелых послеоперационных больных, и мы в ним немало времени провели вместе с темной процедурной рентгеновского кабинета. Бывало, меня вызывали к операционному столу с рентгенограммами, когда профессор во время операции не находил язву или дивертикул, который я видел на рентгене. Сейчас профессор еще работал, но это были уже последние годы его заведования кафедрой. Потом её возглавит ученик Г.Л.Александровича Е.В.Николаев, а Александрович останется в ней вторым профессором. И станет советником по хирургии начальник краевого управления здравоохранения. Но это будет уже в постсоветское время.
Конечно, материально-техническая база больницы № 11 была слабая, построенная еще в первые послевоенные годы, но зато медицинские кадры в ней были великолепные. И в стационаре, и в поликлиниках. Поэтому мне было непонятно, почему же была написана эта жалоба. Хотелось с ней досконально разобраться, встретится с ветераном и узнать, почему он остался недоволен.
В последний раз был в здании стационара года 2,5 назад. Потом работал в краевой больнице, ездить в 11-ю у меня нужды не было, я там все знал от А до Я, особенно что касалось рентгеновской службы больницы. Поэтому изменения заметил сразу. Савицкий был хороший хозяйственник, проведение ремонта был его конек. Он работал в 11-й больнице хирургом, стал главным врачом поликлиники № 1 и закрыл её на ремонт. Потом его перевели в больницу № 8, он и её закрыл на ремонт. 11-ю пока не закрыл, но ремонтные работы по первому этажу, где не лежать больные, начал проводить.
Мы прошли в кабинет начмеда, который расположен недалеко от основного входа в стационар. Нас там ждали. Все, кого я приглашал, были на месте, и медицинская документация на больного была с ними. Пока терапевты стали изучать её и советоваться друг с другом, я решил сходить в родной рентгеновский кабинет на втором этаже.
Шел по коридору первого этажа, увидел вывеску рентгенкабинет, но это был кабинет поликлиники № 1, когда санэпидслужба закрыла его в самой поликлинике. Потом я там открыл флюорографический кабинет, для которого надо меньше площадь. Но я поднялся на второй этаж. Вначале свернул налево, где была ординаторская хирургического отделения, кабинеты заведующего кафедрой, профессора, заведующего отделением и учебная комната хирургической кафедры. Заглянул в ординаторскую, там меня узнали, ведь еще каких-нибудь лет 7-8 назад я дежурил в травмпункте и вместе с хирургами ходил на пищеблок ужинать и завтракать. Потом травматологический пункт перевели в поликлинику Южного микрорайона, и я уже там дежурил. Мы пообщались накоротке, времени у меня было мало.
Потом пошел в рентгенкабинет. У двери стояли больные, которых пригласили на рентгенограммы. Горел предупреждающий красный огонь у входа, но я не стал ждать, пока он погаснет. Если и получу небольшую дозу ионизирующего излучения, то немного, не опасно для жизни. И я прошел через процедурную в кабинет врача.
Вот в нем точно ничего не изменилось в тех пор, когда я ушел на повышение и у меня появился отдельный кабинет. А в этом стояли три стола, на двух их них стояли негатоскопы, на которых врачи смотрели рентгенограммы, а третий стол был для главного рентгенлаборанта. Увидел знакомые лица врача Г.П.Шабуровой, рентгенаборанта П.И.Агапитовой. Они удивились, увидев меня в своем кабинете. Я пояснил, по какому поводу приехал в больницу, и немного пообщавшись, пошел в кабинет начмеда.
Там клиницисты закончили обсуждение и были готовы поехать к ветерану на дом. Я взял главного терапевта края Ганенко, зав.поликлиникой Левицкую и участкового врача, и мы поехали. Ехать пришлось недалеко. Ветеран, открывший нам дверь, удивился, увидев такую большую делегацию по его душу. Мы обсудили с ним все вопросы, которые он поставил в своей жалобе в крайком партии. Дело оказалось выеденного яйца не стоит. Ветеран остался недовольным посещением не своего участкового врача, а врача-интерна, который пришел по вызову, пока участковый врач куда-то уезжал. Он не смог ответить на элементарные вопросы пожилого человека, и это вызвало у того недовольство. Мы все объяснили мужчине и его жене, дали номера телефоны заведующей поликлиники и заведующей терапевтическим отделением поликлиники, чтобы они могли позвонить в случае чего. Я оставил ему и свой служебный телефон.
Пока мы ехали в поликлинику, чтобы высадить заведующую и участкового врача, я сделал внушение сотрудникам родной для меня больницы. Сказал, что такие люди, как этот ветеран, должны быть на особом счету и посылать во вызову к ним абы кого не следует. И тогда не будет ни жалобы, ни этого отвлечения для её разбора. Ганенко согласилась со мной, а Левицкая пообещала провести работу по этому случае во всех поликлиниках больницы.
На обратном пути мы с Ганенко поговорили о больнице. С ней рядом в одном кабинете крайздравотдела сидит главный акушер-гинеколог В.П.Корниенко, которая была заведующей родильным отделением в нашей больнице, членом КПСС и состояла в партийной организации, которой я руководил. Так что она была в курсе происходящих в больнице событий, и нам было о чем с ней поговорить.
Приехав, я не стал откладывать в долгий ящик подготовку ответа на жалобу в крайком КПСС, и через минут 40 все было готово. Еще одной головной болью у меня стало меньше.