Наташа вернулась к Олегу. Если, как говорят, чего хочет женщина, того хочет бог, то пути женщины неисповедимы.
Правда, вопрос в том, какой бог сотворил женщину...
Наташа пришла в мастерскую Олега тихо ступая по выпавшему в ноябре заметно скудному снегу. В Николаеве так бывает. Сказывается близость Черного моря. Снег всего лишь припорошил землю. За то воздух был пропитан сыростью, которая умудрялась вытянуть все тепло из под одежды, сколько на себя не надевай. В Николаеве при такой погоде, даже легкий минус кажется злейшим холодом.
Как и в первый ее визит, ворота гаража были открыты.
"Неужели он не мерзнет?" , подумала Наташа, медленно приближаясь к обители Мастера. Зачем она идет к нему? Заведомо проигрышный вариант... Но ноги, хоть и неуверенно, но приближали ее с каждым шагом к границе света и тьмы. Еще несколько шагов - и будет поздно остановиться.
Шаг, еще шаг... Все, она у ворот, еще шаг....
Олег сидел в кресле, в том самом кресле, где она ждала момента, когда он овладеет ею, но где остались лишь ее фантазии и слезы. На какое унижение гордости она идет! И ради чего? Секс с этим нелюдимым существом, у которого странная жизнь и тайны, намека на которые так ни кто Наташе и не сделал, кроме шутки о продаже души дьяволу.
"Неужели ему не холодно?" , мелькнуло в сознании.
Олег словно никуда не уходил с момента их последнец встречи. Тот же самый фартук, те же джинсы. На ногах только старые сапоги "казаки", ставшие местами цвета гнилой вишни. Кажется, он был в них и тогда...
В гараже произошли изменения. "Брошенок" больше не было. Творческий хаос прекратил свое существование, уступив место порядку. На полу не было разбросанных бумаг, вещей, мусора. Инструменты аккуратно размещались на полках. Не было и стола, где она теряла рассудок в его руках...
"Может быть, выкинул? Дурной ли знак?"
На стене, против кресла висел экран, знакомый со школы, и стоял на старой этажерке кинопроектор.
Принты работ итальянских мастеров оставались неизменно на своих местах.
В горне на раскаленных до красна углях плясали языки пламени. Они отражались на его спокойном лице, словно Наташи
не было у входа.
-Я... Хочу извиниться... - произнесла Наташа, исторгнув буквально из себя фразу, к которой готовилась несколько дней, как почувствовала тягу к его "берлоге".
-Ты ни в чем не виновата... - ответил спокойно Олег и поднявшись, подошел к ней, вплотную.
Он заметно похудел, но не осунулся. Наоборот, казалось, что тонкая кожа обтягивает анатомический манекен, демонстрирующий человеческие мышцы. Он выглядел так, словно все тело было сплетено из пеньковых канатов, и при каждом даже малом движении, ощущалась сила и энергия.
-Ты не виновата. - ответил тихо Олег, - и его руки легли на ее плечи. - Тебе холодно... Я закрою дверь...
-А, тебе? - Спросила тихо Наташа.
Олег сначала закрыл дверь, провел Наташу к горну, и усадил на стул. Он присел рядом и взял ее руки в свои.
-Мне тоже холодно. Но... Я привык.
-Я не могу сама решить... Мне нужна твоя помощь. Скажи... Ты ко мне вообще ничего не чувствуешь?
Олег опустил на миг голову, собираясь с мыслями и подбирая слова:
-Я не хочу тебя терять. И не только из-за того, что здесь было... Я хочу, что бы ты была в моей жизни... Это ... Это что-то по мимо моей воли... Но,... Я не могу жить, как большинство людей. Ты понимаешь?
-Ты поглащен творчеством.. - грустно улыбнулась Наташа, - но, я то же творческий человек. Я - журналист. Постоянно в движении, новые люди, новые темы... Я не домохозяйка. Я хочу развиваться. Но... Я не хочу быть музой... Или игрушкой. Или украшением. Разве творческим людям обязательно быть в одиночестве?
-Наташа... Рано или поздно кому-то из двух будет мало. - Олег поднялся.
-Ты меня не останавливал, кроме как от переживания, что со мной может случиться плохое.
-Потому что... Тогда, когда ты ко мне пришла... И мы... Я тебя задержал на целую ночь, не потому что переживал... Просто, по человечески... Ответственность... Нет. Я понял и почувствовал, что ты ...
-Ну же скажи... Ты знаешь... Тем более, сейчас чего стесняться... - Наташа была нетерпелива, все ее естество желало услышать одно...
-Ты чудо, которое я не хочу терять... - произнес Олег, не оборачиваясь. - Я не умею красиво говорить, не дарю цветов, не обещаю звезд с неба и мира не брошу к твоим ногам...
-Я без всего этого уже твоя.... - слезы полились ручьем, но Наташа продолжала говорить, прямо захлебываясь в них, - Слышишь, твоя.. Мне ничего не надо... И так все есть... Но я устала только мечтать о тебе...
Она закрыла лицо руками. Ее плечи дрожали от всхлипов. Плачь перешел в рыдания.
Олег резко обернулся, схватил ее своими сильными руками и поднял со стула, словно она была невесомой. От такого внезапного действия, Наташа прекратила рыдать, лишь удивленно и даже испуганно смотрела на мужчину. Если бы он сейчас просто кинул ее на чёртово кресло и овладел ею самым непристойным образом, даже извращенным, она была бы покорной рабыней своего господина...
Но Олег не переставал ее удивлять, даже сейчас.
Он ни на миг не слабея, смотрел Наташе в глаза.
-Я боюсь любить, потому что могу уничтожить то, что люблю безумно, до сумасшествия. Тебя.
Его глаза заблестели от слез так же, как и прошлый раз. Какая же страшная тайна держала его чувства? Что может быть такого ужасного, что бы человек отказывал себе в желании любить? Какой аленький цветочек он хранит в потаенной комнате своего сознания?
-Говорят... Ты продал душу Дьяволу...
"Я -дура!" - пронеслось в сознании Наташи.
Олег опустил Наташу на бетонный пол, но не отвернулся, и продолжал смотреть в глаза.
-Скажи мне... Даже если думаешь, что я подумаю...
-Лучше молчи....- Олег не просто сказал или попросил, он потребовал. -Это только в сказках все красиво. Аленький цветочек, с опадающими лепестками... Меня расколдовывать не надо. Нет аленького цветочка, и ведьменного проклятия нет. Я своим существованием причиняю боль близким. Я чудовище, но... - Олег сорвался в рыдания и отвернулся, - Беги от меня...
-Я не уйду! - решительно сказала Наташа, чуть ли не закричала, - Скажи мне правду! Скажи хотя бы одному человеку! Если ты чудовище, и уже ничего не изменить - какая тебе разница? Но... Хоть один человек будет знать, от чего ты страдаешь! Чудовища не страдают! Понимаешь? Не страдают!
Олег сел на бетонный пол, закинув голову.
-Узнать мою тайну хочешь? Что тебе с этого?
-Я тебе сказала, почему... И я не уйду,... Даже если расскажешь...
-Романтического ничего нет. Все очень грязно, отвратительно, мерзко... Я расскажу тебе, но я не жду жалости или сочувствия. Одно условие.
-Какое?
-Ты так близка к вожделенному, но готова ли?
-Более чем....
-Никогда и никому, не при каких обстоятельствах ты не расскажешь то, что услышишь сейчас.... - Олег переменился: он резко встал, словно не было ни каких душевных страданий и слез. - Иначе, ты не сможешь уйти от меня, даже если весь мир будет тебя вырывать из моих рук.
Олег снова был в своем странно отторгающем и притягательном состоянии. И огонь горна играл на его лице.
-Представь человека, который живет в своём маленьком мирке, - продолжал Олег, - где ему уютно и спокойно. Но мир вокруг него не терпит таких, как он. Вылези из своей раковины! Что ты там делаешь? Чем занимаешься? И тебя вытаскивают из твоей раковины, вырывают с мясом и кидают на землю. - Каждую фразу Олег сопровождал жестами всего тела, - Смотрите, он урод! - указал он на пол, словно там кто-то лежал, - Какой он мерзкий! Что ты там делал в своей раковине? О, боже, что это за мерзость? Ты - больной! Когда вырастишь - кем станешь?
Мужчина вдруг сделал паузу и спокойно стал прохаживаться по мастерской, - А ... Знаешь, я был набожным. Я верил, что и правда есть бог. Когда тебя лишают всего нужного тебе, и такого малого, к кому ты будешь обращаться? Кто будет твоей последней надеждой? - Олег поднял руки в верх, Бог. Мне говорили раньше, что он есть... Ведь его сын говорил: приводите ко мне детей, царство божие для них... И я молился, молился об избавлении своих страданий, наивно пологая, что это избавит меня от мучений... Но мне ни кто не ответил. Небо молчало. Небо всегда молчит! А у святых отцов всегда есть в рясе карман, полный объяснений. Ты глух к Богу от боли! Бог тебя любит и посылает испытания.... Придет десяток людей, которые тебе объяснят, почему Бог не избавляет тебя от мучений, вплоть до того, что он тебя уже избавил от них через жертву своего сына.... Ты просто глух и жестокосерден... Ребенок! Хорошо... Но мне обещали царствие господне только потому, что я ребенок! Где оно? Тебе препятствуют.... В итоге, ты будешь сам виноват в своих бедах. И вот однажды, когда ты был на самом дне и хлебал дерьмо этой жизни большой ложкой, кто- то тебе сказал: я дам тебе совет. Малыш, ты не в чем не виноват. Но бога не ищи. Это красивая сказка. Когда вырастишь - сам поймешь, а пока... Этот мир так устроен, что он не терпим ко всем, кто не скрывает свое естество. Но, знай, всем остальным то же есть что скрывать. И скажу больше! Самый добродетельный, честный и чистый, как стекло человек, может оказаться мерзкой тварью. Но эта тварь будет уверена в том, что она права. Ты увидишь много зла и несправедливости. Есть действие, и есть последствия. Каждый сам определяет глубину последствий. Однако, человек не способен предусмотреть все. Как же быть?Тварям все равно, кого жрать. Человеку - нет.
-Почему?... - прошептала Наташа. Она еле собрала силы, чтобы спросить.
Олег подошел к Наташе, которая все это время слушала его стоя и даже не пошевелилась.
-Ниспадающий на твое лицо волосы... - Олег каснулся волос Наташи и нежно убрал из за ухо, - взгляд, движения, голос... Они никогда не повторятся. Первый поцелуй... Первое соитие двух страждущих тел и душ...Бог там, если угодно, что бы бог был. Ищите там бога, потому что он может уйти от туда, где просто решили пожрать.
-Сейчас есть бог? Здесь? - спросила Наташа, чувствуя, как близко Олег к ней, и как хочется избавиться от удушающего чувства в груди его губами.
-Есть....
-А тогда...?
-Тогда он то же был...
-Тогда... Почему не принял его дары?
-Он - не ты и ни я. Он между нами...
-Сейчас?
-Один миг...
Их губы каснулись друг друга.
В ту ночь бог не ушел. Он был с ними миг, потом еще миг, пока их тела не достигли своих пределов.
Чашка упала на плиточный пол кухни, разбившись на мелкие, бесформенные кусочки.
-Как замуж.... - мать застыла, словно превратилась в статую, услышав некое проклятие.
-Да, мама, я вышла замуж. - спокойно повторила Наташа.
-Дочь, так нельзя... - мать вышла из оцепенения, не зная что ей делать: брать совок и убирать осколки, или заниматься нравоучениями дочери. Перфекционизм взял верх и она потянулась за совком под умывальником. - Почему не привела, не познакомила? У сестры научилась? Почему не по-человечески?
-По-человечески... Это как? Наташа сидела за столом и следовала взглядом за матерью.
-Отец еще не знает. Его удар хватит. Подумала бы о родителях!
-Мама, а ты чего разволновалась? Брак законный, в паспорте штамп. Жить есть где.
Мать села на стул. Стоять она не могла себе позволить.
-Быстро вы учитесь... Обходить родительское мнение. Наташа, это подло ставить перед фактом!
-Ты мне достаточно дала понять, что мужа вы мне с отцом будете определять так же, как и ВУЗ. Я живой человек, а не домашнее животное, которому на случку, для продолжения породы приводят отобранного кобеля. Ты такого будущего мне хотела?
-Да как ты смеешь матери такое говорить! - ударила мать ладонью по столу, потом тут же спохватилась и заплакала: - ручка, ручка, как больно, у меня же артрит!
Она согнулась, потирая ушибленное место.
-Перестань мама! - воскликнула Наташа и вскочила, - Хватит этого дворянства! Тошнит! Тошнит! Понимаешь? Мне двадцать шесть лет! Думаешь, я ничего не понимаю? Ты учила меня, смеясь над своими подругами из деревни, которых родители погнали в город "людыною стать", но добилась своего, потому что поняла, что надо сделать, что бы выжить. Ты сбежала сама из колхоза! И в этом нет ничего человеческого. Дедушка, председатель сельрады, - вот секрет твоего успеха в городе!
- Не смей! - вскочила мать, и тут же ударила артритной рукой по столу снова, - Не смей мать упрекать! Я сделала все, что бы вы были людьми, что бы у вас было будущее! И вот она, твоя благодарность!
- Прямо вот в свои двадцать пять думала?! - усмехнулась с издевкой Наташа, - вот прямо так и думала?! - И тихо добавила: - я сказала честно, что вышла замуж. Скажи честно и ты... Сделай по сердцу, а не по правилам... Их дед тебе вбил в голову. Поэтому, ты и отца выбрала такого своим детям. Но это потом. А прежде.... Ты думала о себе...
Мать отвернулась демонстративно к окну и снова опустилась на стул.
-Неужели хоть раз нельзя выйти из образа? Ты не на собрани в горсовете, отец не на плацу. Вы дома, в семье... Ты никогда не думала, почему при таких как вы, правильных, даже образцовых, ваша страна рухнула?
-Давай! Добивай мать, нонкомформистка! - ответила мать, собираясь со слезами, но слезы не получались, только гнев.
-Слова-то какие все! - раздраженно воскликнула Наташа.
-Мы с отцом думали тебя хорошо устроить. У нас есть хорошие знакомые. - неожиданно спокойным голосом заговорила мать, - У них сын. Молодой, старше тебя, но сорока нет. Бизнесмен... у тебя такое будущее могло бы быть!
-Бизнесмен? - Наташа нервно засмеялась, - Отец же говорил: ни какой коммерции! Там сплошной разврат!
-Ты глупая! Времена меняются... Люди - тоже.
-Только не вы с отцом. Вы по накатанному.
-Кто он?
-Скульптор. Мастер...
Мать поднялась и обернулась. Наташа понимала, что мать взяла себя в руки.
-Ни копейки не дам, и отцу скажу. Пока не поймешь и не покаешься! А покаяться придется!
-Я и не ждала другого ответа. Пойду собирать вещи. Много не возьму. Только свое.
Наташа и правда, взяла немного. Только свое, что успела купить за свои деньги. Ноут, белье, куртку, пару джинсов, юбок, блузок...
Мать не вышла к ней. И ничего не сказала в след. Наташа прекрасно понимала, что это значит, и бесполезно ждать от матери сейчас проявления каких-либо других чувств. Чувств-то и не было, каких ждала Наташа. Хотя бы.. "Дочь, подожди..." Был гнев, расстройство от внезапно рухнувших планов и ... Ожидание раскаяния. Эти чувства Наташа ощущала ясно. Они вытекали из кухни тяжелым туманом, который цеплялся за руки и ноги. Это была как осада крепости, только на оборот. От пришедших к стенам крепости с высокими башнями ждали белого флага и желания принять веру перед могуществом и непоколебимостью высоких башен.