Годы и люди.
Годы, люди и народы
Убегают навсегда,
Как текучая вода,
В гибком зеркале природы …
В. Хлебников 1904 год.
Каждый год Михаил приезжает в санаторий «Хилово», подлечиться. Грязевые ванны очень помогали ему. После процедур, обеда, сидел в парке на скамейки, любовался природой. Рядом, возвышались высоко спиленные стволы толстых деревьев. На срезах оных, кто - то закрепил вырезанных из дерева медведей.
« Ну что понравилось?» Мужчина в синей толстовке, с густыми седыми волосами, остановился рядом, улыбнулся.
«Чудно! Радует глаз, садитесь рядом, поговорим, все веселей». Мужчина сел: «будем знакомы – Евгений Васильевич, по профессии археолог» Михаил подумал: « то есть ты историк, а я просто пенсионер».
Евгений посмотрел на Михаила внимательно: « Хорошо выглядишь пенсионер, - помолчал, продолжил, - нет, я археолог, мы не работаем с письменными источниками. А вот курганы раскапывать, эти удивительные сооружения, наша работа. Сейчас я в г. Порхове, там старинную крепость реставрируют, меня пригласили, для консультаций по проведению работ». Покачал головой: «Нижняя часть кладки стены сохранилась с 1378 года! Как сказано в Новгородской летописи «… решили деревянную крепость Порхова «одеть» в камень». А Никольский храм просто чудо, 1412 года постройки. Смотришь на все, и душа радуется, наши правнуки увидят эту красоту».
Вздохнул. «В молодости мне везло. На первой практике, был в Суворовской археологической экспедиции у знаменитого молдавского села Пуркары. Где находилось немало древних насыпей. Работы велись с особой осторожностью. Зачистку погребения было поручено нам, самым шустрым молодым раскопщикам. И вдруг, центральное погребение кургана предстало таким, каким его оставили более четырех тысяч лет назад. В центре лежал скорченный на левом боку скелет мужчины около 60 лет. Ну, просто великан! Рост 2 метра, 15 см. Он был ранен в бедро кремневой стрелой. У лица мужчины, лежали бронзовые орудия: долото, тесло и кинжал, рядом небольшой сосуд и половина скелета овцы. Казалось само время, пощадило для нас это захоронение, племен еще медно - каменного века». Говорил, а сам смотрел на высокие ели. Вдруг голос поменялся: « А если ядерная война? Сделал паузу, - для всех опять каменный век наступит?»
Михаил громко воскликнул: « Давай не будем о страшилках говорить, - рукой указал на берёзу, - ты посмотри, листья на некоторых ветках пожелтели, - спокойно добавил, - осень прикоснулась к ним!»
« Осень берет свое, - Евгений посмотрел по сторонам, - я здесь уже неделю, этого не замечал, хотя много гулял». Посмотрел на лечебный корпус.
« Решил подлечить желудок, сюда приехать мне посоветовала экскурсовод музея. Сел в свою машину и я тут, купил курсовку в санаторий. На приеме врач посоветовал пройти курс лечения, процедуры, минеральная вода, бассейн ну и чистый воздух». Евгений говорил, улыбка не сходила с лица. « Прекрасно себя чувствую! Как говорил Аркадий Райкин: « иду и вижу, навстречу по улице идут прохожие все на ангелов похожие!» Посмотрел на книжку в руках Михаила, спросил: «Что читаем?»
Михаил взглянул на парк: «Природа располагает к лирическим произведениям, - задумался, - читаю поэму Баратынского «Наложница». Если ты не против? Прочитаю несколько отрывков, вслух, начну с его высказывание на свое произведение, 1831 год. « … В книге безнравственна только ложь, вредна только односторонность; но ни лжи, ни односторонности не существует там, где литература деятельна, где ложное покаяние тотчас рождает улику. Где решение нравственного вопроса тотчас вызывает исследования и возражения.…» Михаил замолчал. Евгений кивнул головой: «Время позволяет, читай дальше, ведь самое интересное всегда в конце».
«Баратынский пишет: «… у меня новая поэма в пяльцах и поэма ультра - романтическая. Пишу ее очертя голову».
«Чем же она тебя заинтриговала?» тихо спросил Евгений.
« Слушай! Сначала был напечатан отрывок 50 стихов «В альманахе Максимовича «Деннице». 20 декабря 1829 году, - сделал паузу,- прошло около 200 лет!» Михаил улыбнулся: « Чем, мня, заинтересовало? – посмотрел на собеседника, - читаю, а сам вспоминаю молодые годы, когда отмечали праздники. Эх! Было время … да ты только послушай, сразу все поймешь. Вот он описывает разъезд гостей с пирушки в доме московского повесы Елецкого». Полистал страницы, стал читать: «Гуляки встают, шатаясь на ногах;/ Берут на стульях, на столах./Свои разбросанные фраки,/ Свои мундиры, сюртуки;/ Но, доброй воле вопреки,/ Неспоры сборы». Ну и как? Знакомая картина?
А вот картина маслом, натюрморт: « Давно не чищеный паркет;/ К тому же буйного разгулья/ Всегдашний безобразный след;/ Вот опрокинутые стулья,/ Табачный пепел тут и там,/ Ряды стаканов по столам./ С остатками задорной влаги;/ Тарелки жирные кругом;/ И вот на выпуске печном/ Строй догоревшей до бумаги./ И в блеске утренних лучей./ Уже бледнеющих свечей».
«И как это все понимать? Поэма!» – с улыбкой спросил Евгений.
« Как? Он констатирует то время как реалист. Некрасивый хаос жизни гармонизировал стихами. Конечно, и в то время читатель возмущался, мол, отсутствует дистанция между сюжетом и жизнью, писали: «Герой – дурак, никогда не покидал Москвы. Деклассированный повеса, купивший в таборе цыганку, стал жить с ней, как с женой». Это реалии того времени».
« За хорошие деньги и сейчас такое случается, у богатых повес». Раздраженно сказал Евгений.
Михаил поменял тон, стал серьезный: «Только « Литературная газета» Пушкина анонсировала поэму русской публике как поэтический роман в 9 песнях. Пушкин писал Плетневу: «Наложница» - это чудо!»
Посмотрел на Евгения. « Спросишь, почему Пушкин так думал, говорил, у него были на то свои причины, в 1829 году Нащокин привез Пушкина в гулаговский трактир, в Москве, где они послушали известную цыганку Таню, она спела им: « Друг милый, друг милый. / С далека поспеши …» Нащокин вспоминал: «Пушкин слушал и приговаривал: «Бесценная прелесть! Радость ты моя, радость …!» Когда она закончила свое выступление, Таня подошла к Пушкину и сказала: «Мы все читали, как вы в стихах цыган кочевых описали. И я помню наизусть, - прочла несколько строк, - О чем безумец молодой,/ О чем вздыхаешь ты напрасно? … как это вы хорошо про нашу сестру цыганку написали». Пушкин стал частым гостем в трактире на Садовой.
Цыганка Таня пела Пушкину накануне свадьбы; « Сударыня матушка, что во поле пыльно ….» И он плакал.
Цыгане, цыганское пение, цыганская любовь во второй половине 1820 годов приобрели в глазах русских дворян особый отблеск вольности, независимой страсти и чистосердечия. Романсы отличались дикой и печальной красотой. Это было больше, чем пение.
Видимо только в то время мог, как говорили деклассированный повеса, купить в таборе цыганку и жить с нею, как муж с женой. Вот строки из поэмы: « Когда с цыганкой молодою,/ Судьба Елецкого свела,/ Своей разгульною душою/ Она мила ему была. / Я горя знать не буду с нею./ … Кому при блеске этих глаз./ Приняться мрачные печали?/ Так думал он, но дни мелькали;/ … Ему потом уж стали в бремя/ Затеи девы удалой».
- Время шло, - Михаил поднял голову, - уставший герой от неё, не решался развязаться. В то же время, стал отцом двух детей.
Помолчал. Улыбнулся и сказал: « Ты думаешь, наш повеса смирился? Конечно, нет! Слушай! Однажды! На гулянье под Новинском. Елецкий встречает молодую москвичку – Веру Волховскую. Читаю отрывок: «Окинув взорами собрание,/ Остановил своё внимание / Он на девице молодой./ Своими чистыми очами,/ Своими детскими устами…./ Она сходна была с виденьем/ Его разборчивой весны».
Помолчал и выпалил: « Ты хочешь знать, чем закончилась поэма? - а вот чем!» Открыл на закладке, и с какой-то грустью прочитал: « Елецкий в тягостную повесть/ Минувших дней своих вступил,/ Свою запутанную совесть/ Он перед Верой обнажил,/ Доверил ей без украшенья./ Свои былые заблужденья,/ К которым, впрочем,/ Он меньше сердцем, чем умом». Короче! - Повернулся к Евгению, - Вера поверила ему. Она ждала его в условленном месте, чтобы бежать от постылой дикарки и обвенчаться тайно».
- В конце концов «Наложницу» освистали. Баратынский пошел на уступки. Он изменил заглавие, сделал поправки в тексте. Это всего лишь поэма, где можно, что то изменить.
И тишина. Евгений подумал, история закончилась. Михаил закрыл книгу, положил в сумку. Продолжил диалог: « А в жизни, если почитать литературу тех лет, можно найти похожую историю. Вот пример - Сергей Николаевич Толстой, брат Льва Николаевича Толстого. Увлекся цыганкой певицей Марьей Шишкиной. Прожив с ней 18 лет жизнью героя Баратынского. Имея детей. Встретил свою Татьяну и влюбился …. Только Татьяна Андреевна Берс через любовь цыганки Маши и пятерых детей не переступала. Татьяна Андреевна вышла замуж за А. М. Кузминского. Сергей Николаевич обвенчался с Марией Михайловной. Наложница стала графиней Толстой. Все кончилось хорошо.
« Ну как тебе люди того времени, их поступки?» - спросил Михаил.
Евгений спокойно ответил собеседнику: « Годы, люди и народы, убегают навсегда, … так говорил Хлебников. В этом я убедился давно, участвуя в археологических раскопках, - задумался, - после экспедиции, просматривая материалы, где каждая находка имеет большой смысл, всегда хотелось остановиться, подумать о жизни, людских поступках прошлых лет. В те минуты у меня возникал эффект реального присутствия, соучастие тех событий ».
Они долго молча сидели, любовались природой. Встали, пошли гулять по парку.