Планета Кадулл, город Режистан-Реза
Район Джиили
16 января 2333 года
Omnia redeunt in orbem, всё возвращается на круги своя. Кармазин просыпается с несвежей головой и у него ощущение, что мир замкнулся. Грише кажется, что всё вернулось к концу августа прошлого года, когда всё и началось. Ведь очень многое похоже. Квартира всё также регулярно убирается, здесь всё также опрятно, холодильник ломится от свежей еды. Но в августе там не было молодого испанского вина, оно из их местного винограда и то ли оно полусухое, то ли полусладкое, по ощущениям не поймёшь. А ещё тогда была рядом Аня, а сейчас её нет. Причём её нет в очень сложном смысле. Её личность уничтожена, а саму её погрузили в контейнер с сотнями таких же и увезли далеко-далеко. Далеко даже по нынешним меркам то ли начала, то уже середины этого XXIV века.
Когда Кармазин с Барышевым прошли Путём Паломника к вершине, нанятые Гришей головорезы ответили ему обстоятельно, можно сказать, сообразно уплаченной им сумме. И в ответе было следующее. Здесь на Кадулле было первичное звено ОПГ, с которой он столкнулся – люди выискивали хорошо выглядящих ракнайских девчонок, подбирали момент, вырубали их и дальше отправляли на Тотенгам. Медицинский комплекс, в разные времена использовавшийся как санаторий и как реабилитационный центр, использовался как бойня в некоторой мере. Там разум доставленных девушек убивали химикатами, их самих вводили в состояние анабиоза и отправляли в контейнерах примерно с такой же плотностью, как рыбку укладывают в банки с консервированными шпротами. Дальше пересылка на промежуточный склад, а там подготовка больших партий, и пересылка с пометкой, которую можно перевести как полуфабрикат.
Эта система прокрутила через себя тысячи девушек с корпоративных планет. Конечно, есть вопрос, какое количество дел замяли копы, сколько таких, как Гриша в лицо услышали, что да, они этим даже заниматься не будут. Когда Кармазин с Барышевым читали всё это в кафе на Первом Мосту, тот сказал, что да, на гришины деньги нарыт действительно серьёзный материал и его хватит чтобы пойти в достаточно серьёзные инстанции. Тогда им обоим оставались последние дни их отпусков, Кармазин вернулся сюда продолжать работать, ну а Барышева куда зашлют, туда и зашлют. Несколько часов назад он отписался коротко – «Я отнесу всё тем, кто долго ждать не будут. Скоро напишу». Кармазин проснулся после выпитой бутылки вина, он пил и до этого, сейчас у него то ли хандра, то ли апатия, то ли какая-то депрессия начинается, и он уже не верит в то, что кто-то действительно что-то скоро сделает.
Кармазин не встал, он опёрся на стенку, достал из холодильника сразу несколько упаковок с консервами, запивку, и ещё одну недопитую бутылку вина. Да, он выпьет прямо сейчас и не успеет протрезветь до работы. И никому нет никакого дела. Мать, после того что она отмочила на Нассаме, вернулась к себе на Тотенгам, у небезразличной к происходившему раньше Саяни теперь есть новый объект для заботы, словом, вокруг такой же холодный мир, как та горная пустыня, на которую Гриша смотрит из своего окна. С августа ночи стали ещё длиннее и холоднее, и…после выпитого красного вина Кармазину кажется, что мир становится хуже и безразличнее ко всему с каждым днём. Так будет дальше и уже никуда не денется. Год на планете длинный настолько, что до середины местной зимы пройдёт ещё сорок лет. Целых сорок лет. Для Кармазина такой срок кажется бесконечностью. Служба, потом работа и нежелание что-либо менять превратило его в бесчувственного, рыхлого и аморфного, и за сорок лет, как ему кажется, он раза три успеет окончательно распасться как личность. И все будут просто смотреть на него и ничего не делать. Смотрительница, которая покупает ему продукты, делает уборку и ухаживает за одеждой? Кармазин моментально вспоминает её фразу «оказываю все дополнительные услуги кроме интимных». Она не то, что делец и торгаш, у неё своя жизнь, Гриша её интересует исключительно как платёжеспособный клиент. Регулярно выпивать он начал ещё до отпуска, и единственное что она спросила, выкидывать ли ей винные бутылки. Подумала, может Гришенька коллекционирует их, или ещё что. Новый гражданский диспетчер вместо Саяни? Он не новый, он старый, это возрастная «сестра» из смены Рымашевского. Прошёл слух, что она готова работать вообще безвылазно, чтобы зарабатывать в два раза больше, а она, как и писал Арвин, смотрит на Кармазина как на малька или мелюзгу.
***
Кармазин идёт по улице к стоянке такси, на улице морозно, и он вспоминает слова Саяни о заморозках. Вспоминает то, что это слово «братья и сёстры» в переводе не подменяют каким-то более вычурным. Воздух едва светлеет, солнце встанет через час, а пока на улице едва ли не звенящая тишина. Часа через три станет заметно теплее, этот город преобразится, но Гриша, работающий с утра до утра, едва ли что-то заметит. Через четыре часа здесь даже появятся фотографы, специализирующиеся на портретной съёмке, не говоря о мороженщиках и молодых семьях мигрантов. А сейчас может быть не самый тёмный, но точно самый холодный час перед рассветом, и мысли Кармазина в духе, что на ночь город быстро и «качественно» вымирает как раз до нового дня.
В этом такси сегодня, как показалось Грише, едут отпускники. У этой кампании из четырех парней радостные лица, они налегке, что-то бурно обсуждают по-немецки и Кармазин ну ни черта не понимает. Знает он вроде, что немцы – большие любители составлять сложные слова из двух, трёх, и вроде даже больше слов, вспомнил всё это и перестал утруждать себя мыслями о ненужном.
Ночной тоннель кажется апофеозом холода и темноты, он быстро заканчивается, и из раздумий Гриши вырывает треск ионных двигателей. Это точно боевые конвертопланы, видны убирающиеся крылья и механизация, и рамы с подвешенным оружием. Даже сегодня Объединённые территории – самая милитаризованная держава в истории человечества, потому что границы… Эти границы как у…деревушки в огромном, необъятном тёмном лесу, где может обитать абсолютно кто угодно, чудовища абсолютно невыразимых размеров и форм. При этом то, что осталось от Ани угнали ещё дальше, а значит эта ОПГ либо невероятно могущественна, либо невероятно самонадеянна.
Входящее письмо, то, что прислал Барышев, пришло с наивысшим приоритетом.
«Григорий Алексеевич, я доложился начальству и не преминул возможностью зайти в Обитель Исполнителей. Тот, кто меня выслушал, конечно, ничего не сказал о полной импотенции местной полиции, но это активно подразумевалось. Твоё дело взяли в работу, один из Исполнителей получит поручение провести расследование через считанные дни.
Теперь я кратко объясню, что это означает для тебя. Для Исполнителя ты будешь являться ангажированным лицом, тебя найдут и тебе ровно один раз, но в понятной и доступной форме зададут простой вопрос – ты будешь принимать участие? То есть полетишь дальше, чем к чёрту на рога вместе с Исполнителем или же нет? Я почувствовал твоё настроение, чую я, что ты хочешь сам, собственными руками вершить справедливость. Если так, то у меня убедительнейший совет. Найди себе лучшего армейского инструктора, который вообще существует в природе. Удобное оружие и бронекостюм не обязательны, но желательны.
P.S. Не тяни. То, что я назвал считанными днями, это по моему опыту от трёх до десяти. Удачи»
Кармазину показалось, что он резко протрезвел. Просто в момент. Гриша поднял глаза, увидел уже вставшее солнце и вспомнил о наличии Сату. Сату – отставной офицер спецназа, война для неё это полжизни. И к ней, кажется, есть только один подход – абсолютная искренность.
***
КДП космопорта Режистан-Радани
Гриша заходит в их холодное и шумное помещение и Рымашевский, что удивительно, сам встаёт и протягивает руку. Когда Кармазин улетал, он тихонько сказал его пассии, что хочет помириться, не более того. Та, вероятно, его мягко помариновала и вот, что называется, результат на лицо.
- Кармазин, ладно, подулся я и хватит. Пора восстановить отношения. Слушай, три часа назад прилетели шесть рудовозов, пока они погрузятся, пока то сё… в общем с возвращением.
- Спасибо.
- Ну, пост сдал, мы пошли.
Гришенька отвыкает от знакомых помещений буквально за десять дней. Может это норма, может это последствия многомесячного смотрения на одно и то же, но факт есть факт - прямо сейчас он смотрит на своё рабочее кресло и рабочий терминал как баран на новые ворота.
Гражданский диспетчер никуда не денется, а Сату нырнула в своё кресло прямо сейчас…
- Здравствуйте, госпожа Ану.
- Здравствуйте, Григорий.
- Здравствуй Сату, я хочу попросить помощи вот с этим.
Кармазин подошёл к Сату куда решительнее, чем подходила к нему она, виляя задом. Подошёл, пальцем указывая на фрагмент письма, где речь шла об инструкторе.
Гришенька зажмурил глаза, и кажется, уши, но очень скоро услышал знакомый голос, сказавший ему «пойдём выйдем?». В другой ситуации Кармазин наверняка бы наблюдал за тем, как движется Сату, насколько всё её движения отличаются от таковых у Саяни, Сфару или их «старушки» Ану. Сейчас у него только одна мысль – Сату его, мягко говоря, отчитает…
- …начинай приседать как на уроках физкультуры.
- Извини, не расслышал.
- Повторяю – начинай приседания.
- Ладно. И-и, раз, два….три-и…
Пока всё укладывается в эту логику – Сату считает, что её унизили, теперь она с удовольствием оттопчется на Гришеньке. На самом деле ничего никуда не укладывается – этот проход служебный и закрытый, хоть и на открытом воздухе, а Сату на самом деле наблюдает за приседаниями Кармазина. На восьмом приседании у него началась одышка, на пятнадцатом пошли круги перед глазами, а после двадцать первого Гришенька еле встал и выдавил из себя «всё, не могу больше».
- Отдышался?
- Ну…будем считать что…да…
- Григорий, у тебя крупное и рыхлое тело. Ты выпиваешь?
- Да, фух, есть такое.
- Ты должен знать – определённым вещам я тебя не научу, в этом просто нет смысла.
- Положим, за неделю я, конечно, марафонцем не стану. Но хоть что-то можно сделать?
- Григорий, если ты служил на Земле, ты хотя бы видел оружие?
- Хех, хотя бы видел – просто в яблочко! Сату, был у меня табельный пистолет, раз в полгода нам устраивали стрельбы. Но результаты никого не волновали, никто же не рассчитывал, что мы будем отстреливаться из табельного оружия! Стрельбы были больше развлечением.
И здесь… Барышев мне чёрным по белому писал – купи оружие, садовая голова! И чё ты думаешь, я купил?
- Я поняла. Два главных пункта – полное подчинение и полное доверие. Кричать или повышать голос я не буду, но если ты услышал моё указание, понял и не выполнил его, то дальше ты сам по себе.
***
Режистан-Прекони
Район Химмала
До этого момента Кармазин только слышал о Прекони. Слышал что да, есть такой город, представлял себе его основную достопримечательность, видел его на картине, написанной Саяни, кстати. Но никогда даже не ездил в этом направлении. Сейчас, когда они, по сути дела въезжают в город может показаться, что они видят его со спины. Все строения либо стоят у Большого Обрыва, либо параллельно ему. Дорога, идущая с космопорта, переходит в опоясывающую трассу, которая тоже идёт параллельно обрыву.
Сату начала с того, что они договорились, что на работе Кармазин будет отсыпаться столько, сколько вообще возможно. Потом велела Грише показать, где он живёт, добросила его туда на своей машине и потребовала одеть самую обычную рубашку и штаны.
- Сату, вопросы то задавать можно?
- Задавай. Но если отвечать на них преждевременно, я так и скажу.
- Угу. Ты что, живешь в Прекони?
- Удивлён? Не помню, кто и когда сказал мне, что даже в самом блестящем дворце живут и трубочисты, и конюхи, и посудомойки.
- Но ты же..
- Я же нет.
- Ага. А мой костюм он что, какой-то не такой? Зачем рубашка со штанами?
- Твой костюм не для боя. В нём можно держать пару автоматических пистолетов, несколько магазинов к ним, но не более того. В нём ты не полетишь.
- И в чём я полечу?
- Я поняла твои проблемы, не всё сразу.
- Не всё сразу…
У Сату совершенно другой стиль езды, кажется, без адреналина она жить не может. Резкие разгоны, торможения, перестроения, за двести километров в пути Грише раз тридцать казалось, что вот сейчас они кому то въедут в зад. Не въехали. Но также стремительно сорвались с опоясывающего шоссе и остановились у чёрного хода здания, которое выглядит как ассенизаторская контора, а на деле это «Управление полиции центрального округа».
Кармазин едва успевает за ней, Сату зашла внутрь, не останавливаясь что-то быстро «промурчала» дежурному, и тот и слова не сказал, когда Гриша прошёл вместе с ней. Мимо лифта они прошли быстрой ходьбой, а дальше спуск по знакомой с Нассама винтовой лестнице, на которой Гришенька едва не свернул себе шею.
- Слушай…
- Слушаю.
- А ты чё, знаешь местных копов?
- Знаю, знаю достаточно хорошо. Я тренирую новеньких, если они не с армии, теперь нас с тобой пустили в тир. Лови!
Кармазин вообще не сориентировался. Сату открыла оружейный шкаф, достала оттуда автомат с отстёгнутым магазином и бросила его в сторону Гриши в тщетной надежде, что он поймёт, что происходит и оружие поймает. Дохлый номер – Кармазин открыл рот как ворона, пока нечто пролетало в полуметре от его левого плеча. Звонкий удар оружия об пол и…наверное, говоря цензурно, Сату подумала что работы будет куда больше, чем ей могло казаться.
***
Спать с Сату в одной комнате в её маленькой квартире, наверное, примерно то же самое, что спать с голодной кошкой, внимательно наблюдающей за хозяином. Только хозяин проснулся, и кошка сразу же начинает мяукать, требуя пожрать, или может сразу начать драть мебель или дорогие вещи. В полной темноте Сату внимательна как кошка. Едва Кармазин проснулся в незнакомой обстановке думая поваляться, как включается свет, и…
- Встаём, едим, принимаем душ и продолжаем заниматься.
- Встаём, жрем и продолжаем…ой…
Гришенька не стал бунтовать, мол ему бы ещё немного поваляться. Ведь вчера Сату сказала вполне определенно? Вполне определенно. Он встаёт, продирает очи и сразу же получает упаковку с каким-нибудь салатом в руки.
- Холодное? У меня же перистальтика.. того…
- Это теплее
Сату достала другую упаковку с верхнего яруса «холодильной башни Семирамиды». Кармазин только сейчас подумал, что все гениальное просто. Внизу азадийского холодильника вроде холодного пьезоэлемента, выше полки с порами для холодного воздуха. Всё, больше в «холодильной башне Семирамиды» ничего нет, если не считать изящного, хоть и массового исполнения. В итоге двери этому холодильнику не нужны, и вся наличная еда всегда перед глазами.
Спросить у Сату из вежливости, как она спала? Она воспримет вопрос буквально и в её ответе не будет ничего хорошего. Теперь уже и Гриша знает, что она как минимум раз была между жизнью и смертью, и мало ли чего не знает ни Кармазин, ни мать о своей «непутевой дочери». Отдельный вопрос – служба Сату на Хумае, как его называли, «имперском морозильнике». Ведь мобилизованный по всем канонам не получает не шиша, и там, в вечном морозе у умирающей звезды Сату получила хоть какой-то билет в свою новую жизнь. В данном конкретном случае Гриша спал без задних ног, и он не видел, как Сату буквально разрывало на части её военное прошлое. Кармазин не видел её судорог и резких рывков во время сна, поэтому спрашивать у Сату как она спала – явно не лучшая затея.
Они завтракали в темноте. А затем пробежка по городу, по служебному тоннелю под опоясывающим шоссе. Кармазин бежит в ночной темноте в своих лёгких брюках и рубашке с оружием с отомкнутым магазином. Он уже задыхается, но сдержится и не скажет Сату что всё, он выдохся. Наверное потому, что скоро придёт час, и Гришеньке действительно придётся познать пределы своей выносливости и, возможно, пределы живучести. Понятное дело, что за несколько дней эти пределы никуда не расширятся, но, пожалуй, сейчас самое время их немного понять…
- Григорий, стой!
- Стою.
- Налокотники и наколенники.
- Надеваю.
В левой руке вместе с учебным магазином для автомата у Кармазина действительно налокотники и наколенники, которые Сату, кажется, раздобыла просто из ниоткуда. Вчера она показывала положения стрельбы с колена и лёжа, также перекаты и занятие новой позиции. И чтобы пухловатый Гришенька с пузиком ничего себе не расшиб, она эти штуки где-то нашла. А ещё стянула из тира две дюжины мишеней, которые она расставляет вокруг прямо сейчас.
Сату и спать Кармазина заставила с оружием. Так, чтобы он засыпал думал, что автомат на предохранителе, и просыпаясь помнил, что автомат на предохранителе.
- Переводчик огня в положение отсечки по три, с колена по цели огонь!...
***
Три часа спустя.
- …Ныряй в машину, нам до работы четверть часа!
- Откуда здесь машина.
- Неважно, оттуда.
Гриша передёргивает рукоять экстрактора, ловит рукой неотстреленный заряд, вставляет его в магазин и бежит к машине Сату, которая действительно появилась здесь неизвестно откуда. Сату, если так можно сказать по двум занятиям, поддерживает среди Кармазина жёсткую огневую дисциплину. Оружие, пока он не стреляет, должно быть полностью разряжено, а вся стрельба – только одиночными. Вчера уже перед сном Сату сказала так – для новичков стрельба длинными очередями – признак паники, и, возможно, автоматический огонь Гришенька познает как-нибудь сам. В смысле, так сказать, в боевой обстановке. А сейчас он запрыгнул в кресло, прижал к себе автомат, ибо догадывается, как будет трогаться Сату и также догадывается о том, что дверь окончательно закроется на скорости 120-160 километров в час. Три секунды метаний между камнями, они уже на шоссе, а скорость уже далеко за триста.
- Сату, можно я кое что спрошу и скажу.
- Давай.
- Во-первых, спасибо.
- Пожалуйста. Что во-вторых?
- Во-вторых? Почему ты мне помогаешь?
- Потому что сдохнуть это не самое страшное. Самое страшное, когда кто-то сдох из-за тебя, понял?
- Это я уже понял…
- Всё, что хотел спросить?
- Как я? Смогу что-нибудь?
- Помнишь, что я сказала вчера? Некоторым вещам за такое время тебя учить просто бессмысленно. Например маршу на две марафонские дистанции в полной выкладке. Знаешь, что такое марафонская дистанция?
- Нет, в Греции я не был.
- Жаль, надеялась что был.
Ты спрашиваешь, сможешь что-нибудь? Откуда я знаю, что тебя ждёт.
Когда Сату закончила говорить, Гриша понял, что Сату гонит машину с фантастической скоростью, возможно больше семисот километров в час. Понял потому, что патрульная машина шедшая им навстречу, точнее те, кто в ней просто офонарели от такой наглости и врубили полицейский стробоскоп в режим преследования. Что-то вроде «разойдись народ…». А Сату только этого и надо, если бы здесь были бы педали, она бы сделала, как говорят, pedal to the metal, или же газ в пол. Но педалей здесь нет, она через нейроинтерфейс загнала давление наддува в закритическую зону.
- Григорий, ещё раз, я не знаю, что тебя ждёт. Раз так, то я и учу тебя тому, чему можно научить. Стрельбе с места, коротким перебежкам и занятию позиций. Первое – ты должен понимать, что видишь ты, и кто видит тебя. Второе сложнее первого – понимание, кого достанешь ты, и кто достанет тебя…
Копы наверняка подумали про Сату, вот же охреневшая сволочь, и теперь за ней идут уже три машины. А они идут с такой скоростью, что Кармазин старается смотреть себе в ноги.
- Сату, согласись, что достать это одно, а свалить – совсем другое?
- Согласна, но даже для наших баллистический шок никто не отменял.
Очевидно и среди копов есть свои тёртые перцы - ещё две машины перемахнули через разделитель, одна из них поддела их так, что они улетели с трассы и едва не долбанулись в «камешек» весом в пару сотен тонн. Сату вышла к полицейским разговаривать сама так, чтобы к человеку никаких вопросов не возникло. Прошло минут десять, и она возвращается так, будто ничего и не было.
- Тебе что-то будет за эти гонки?
- Нет, ничего не будет, все друг друга поняли.
Ну, это не совсем так. Копы разъезжались не торопясь и, очевидно, устная договорённость была такова, что пока не разъедется полиция, не тронутся и они.
***
КДП космопорта Режистан-Радани
Гриша прибыл на своё рабочее место с мыслью а-бал-деть. Рымашевский слегка испугался, увидев автомат даже без магазина у Кармазина на поясе, но его пассия не лыком шита, и Ярика она от такого микростресса закрыла. Так что они обменялись осторожными рукопожатиями и всё.
Сату же быстро вступила в словесную перепалку с Ану, она продолжалась минут двадцать. А Гришенька знает – азадийцы со своей скоростью передачи устной информации могут полностью выяснить отношения за пять минут и провести философский диспут за десять. Значит, там было что-то наболевшее. Что-то такое, что начинается у женщин с оскорблений «Ты – овца! Ах так?! А ты – коз-за!!!».
Через полчаса всё успокоилось, Кармазин «выпустил» два пассажирских рейса и один чартер, и успокоившаяся Сату написала ему, что у него есть поспать часа три. Через те самые три часа она подошла к Грише, положила ему ладонь на плечо, и глубоко спросонья он услышал её «давай выйдём», что называется, поднял себя за шкирку, и вышел вслед за ней наружу.
- Чё случилось то?
- Броню будешь мерить.
Кармазин остановился, глубоко выдохнул и зевнул перед тем, чтобы пытаться понять, что дальше.
Дальше аккуратный свёрток, он лежит в том же самом служебном проходе на открытом солнце, где вчера Гришенька демонстрировал Сату свои приседания.
- Откуда это…э-эх. Чьё это?
- Доспех диверсанта «Призрак», был моим 7 лет тому назад. Сейчас его перешили для тебя.
- Кто мог перешить его за такое время для кого-то? Тем более, для меня.
- Кто мог – это неважно. Что же касается тебя – ты считаешь меня совсем слепой?
После короткого сна Кармазин ещё не проснулся. Он зевает и удивлённо хлопает глазами примерно также, как хлопала глазами его мать в Кудымкаре после 25 лет отсутствия. Любой портной потребует снятия мерки, а не так, что мол я не слепой. А Сату? Она ж не человек.
Она ж не человек, именно с этой мыслью Кармазин натягивал на себя, как он подумал, доспех поздних римских «погранвойск», состоявший из кольчуги с набором стальных пластин наружу. Гриша не просто так купил тот костюм на Палеше, он помнил практически требование Барышева иметь действительно защищенную одежду. Там кольчуга из микроколец с пластинами была проложена между выдубленной кожей и пуховой подбивкой, которую даже можно считать поддоспешником. А это настоящий специализированный доспех с особой защитой паха грудины, живота и некоторых суставов, в основном тех, при разрушении которых можно словить болевой шок. Так сказать, доспех, только доспех, и ничего кроме доспеха. При этом он очень лёгкий, почти невесомый, как и купленная одежда за три миллиона, оставшаяся в Резе.
- Магнитную ленту оденем после работы. Навесишь на неё магазины для автомата разных размеров, гранаты-муляжи и поймёшь, что такое вес на тебе. «Призрак» оставь на себе, спать тоже в нём будешь. Заодно Ану позлим.
- Сату, злить кого-то обязательно?
- Её злить не обязательно, но полезно, чтобы спустилась с небес на землю. Сделай одолжение?
- Саяни…хотел сказать, мама твоя, приучила меня отвечать вопросом на вопрос. Почему ты говоришь про дворцы, трубочистов, и вот это про с небес на землю?
- Мама моя не говорила, где я служила с мая 2323-го по февраль 2330-го?
- На Хумае, вечно холодной имперской планете. Теперь уже бывшей имперской планете.
- Всё верно. Первые шесть с половиной лет было холодно и скучно. Но сытно и денежно. В конце ноября 29-го в планету ударил метеорит, присланный к нам человек сравнил это с падением тунгусского метеорита, описал последствия и предложил эвакуироваться. Бросить всё и за двое суток перебраться в другую систему пещер за 1200 километров. Мы остались без связи, практически без еды и два с половиной месяца считались пропавшими без вести. Потом спецназ нашёл нас, накормил, отогрел, и восьмое управление Генштаба щедро осыпало нас визами на Землю. Три месяца я ходила среди вас. Смотрела на ваши крепости, дворцы, художественные галереи, а вечером ела лучшую рыбку с осьминогами и пила всё, что пьянит. От портвейна до самогона. Глупо же, свернуть сотни имперских башок и подохнуть от ошмётка планеты, на которой неизвестный идиот провёл полевые испытания термоядерного оружия?
- Вот это да…
- Вот это нет, мы возвращаемся и ты продолжишь спать. Вопросы есть?
- Вопросов нет.
От рассказа Сату Гриша почувствовал себя так, будто его ударили по кумполу старинной чугунной сковородкой из музея, или таким же старинным «беспроводным» утюгом. Кармазин вернулся на рабочее место, плюхнулся в кресло и почувствовал…в том то и дело, что ничего он не почувствовал, доспех плотно облегает тело но ощущается как вторая кожа. Гришенька сидел в раздумьях, он не заметил, как Ану повернула к нему свою голубую голову, но на её глубокий голос невозможно не обратить внимания.
- Григорий, удовлетворите моё любопытство – что вы собираетесь делать в бронекостюме сил специального назначения?
- Госпожа, не знаю. Знаю где, а что там будет в точке за пределами звёздных каталогов, я не имею ни малейшего понятия. Мне вам просто больше нечего сказать.
Наверняка Сату недовольна, она бы хотела, чтобы Гришенька сказал нечто вызывающе, дальше, как говорят в таких случаях, слово за слово, хером по столу. Кармазину везёт – он не знает, насколько совершенна логика Ану, и что она бы нашла путь к изощрённому унижению Гриши даже находясь наихудшем первоначальном положении для спора. Гриша чувствует себя уставшим. Уставшим от того, насколько кувырком полетела его жизнь за последние полтора местных суток. Какое-то время он просто платил деньги, их отрабатывали, а теперь Кармазину откопали нечто очень большое, и никто или почти никто не поможет ему всё разгрести…
***
Окраины солнечной системы, Пояс Койпера
На борту исследовательской станции ООН «Сахейлу»
17 июня 2321 года, 11 с половиной лет назад
- …Кармазин, голову не зашиби!!!
- Рома, я помню. Но иногда забываю.
Вахта Гриши закончена, в полутьме он прибирается в то место, что весьма условно можно назвать комнатой приёма пищи. Холодильники, два низких столика, у которых стоят восемь таких же низких стульев без спинок. В холодильниках есть небогатый выбор тюбиков с питательной смесью, вроде «картофельное пюре», «печёночный паштет», «луковый соус» и «грушёвое повидло». В чайнике есть какао, его, как и всё остальное приходится пить холодным.
Подавляющая часть команды этой станции – хорошо знающие друг друга галичане, кажется, они все приходятся друг другу родственниками. Они привыкли брать недлинные, максимум годовые контракты по отгону чего-нибудь к месту постоянной дислокации, как и эта станция. В следующем мае она должна встать в Облаке Оорта и получить постоянный экипаж. В этот раз этой компании не хватило как раз двоих, они взяли Кармазина с Барышевым после обследования психолога, ответственно заявившего, что «котелок» у них крепкий и за год протечь в замкнутом пространстве не должен. Наверное, взяли по той же причине, что и каждый из них когда-то был в положении первый раз в первый класс. Коллеги Гриши постоянно о чём-то негромко говорят, кажется, в основном о семьях, зелени, летних дождях и безалаберных туристах. Которые, бродя в горах, могут наткнуться на бурого медведя со всеми вытекающими. Очень жизненные разговоры, они помогают иметь хоть мысленную ниточку с Землёй.
- Чё, Григорий Алексеевич, чавкаешь уже?
- Чавкаю. А тебя, Тём, подлатали?
- Угу. Пальцы радиаторами порезал.
Игорь Костенко в их команде за врача. Он искренне «порадовался», когда Барышев впервые «предъявил» ему свою израненную спину «морпиха», но от работы не отказался. Разве что про себя процедил, что запас перевязочного материала с антисептиками ограничен, и спасибо Барышеву может получиться так, что после крупного происшествия у него в аптечке может ничего не остаться. Но необработанные раны от осколков, которые Барышев схватил в окрестностях Джакарты могут привести к чему угодно, и, конечно же, никто не будет равнодушно смотреть, как Тёма будет угасать в жару и забытьи. А раз эластичных бинтов останется меньше, чем обычно, то и покрикивать на новичков «голову не зашиби!!!» будут куда чаще.
И Кармазин и Барышев сейчас в одном и том же положении – положении теоретиков, которым СРОЧНО пришлось стать практиками. Но у них разная цена собственных ошибок. Ошибки в перераспределении ресурсов это минуты судорожной работы с хлипким управляющим терминалом, а ошибки в обслуживании системы охлаждения это такие же судорожные попытки выпихнуть и впихнуть обратно вычислительный модуль с оребрением в холодный и едкий хладагент. Хладагент уже почти полностью слизал кожу на Тёминых пальцах, и самое мелкое неосторожное движение приводит к ранкам, глубоким и не очень. Сейчас Игорёк Барышева перевязал, но тому выходить на новую вахту буквально через двенадцать часов с вязанными-перевязанными руками. И чтобы немного успокоиться и это забыть, Тёмка берёт едва ли не самый запретный тюбик «горилка з медом, з перцем».
- Григорий Лексеевич, меньше чем за месяц я забыл про все дрязги на Земле. Представляешь? Когда мы брали того яванского идиотину я думал, последний бой, он трудный самый, когда прибыли на Гавайи, ощущал себя королём мира, не меньше. А щас ничего не помню. Вот просто ничего. Ни переходов, ни полётов в «Шмеле» свесив ножки из десантного отсека. Ни прощания с родителями, ни музея под открытым небом в Пирогово, где я напоследок нажрался мясом как свинья.
О-оо, чегой-то Яша нам поставил?
- Барбер, адажио для струнных. Но…какой-то необычный вариант.
По своему основному назначению Яша – оператор системы жизнеобеспечения, в его ведении всё, начиная с вентиляции воздуха и заканчивая искусственной гравитацией. А кроме этого он отвечает за культурно-психологическую составляющую. Когда спит или занят – крутит по станционной аудиосистеме звуки шелеста листьев или шума дождя, а раз пошла какая-то осмысленная музыка, значит он проснулся и так приветствует экипаж.
Как только они отчалили с Реи, Яша собрал их, новеньких, заявил им, что они вступили в касту вахтовиков и быстренько, максимум за час, объяснил им, что они теперь будут слушать и смотреть, за кого голосовать и кого поддерживать деньгами. Рассказал им, что весьма немалое количество артистов если не работает на вахтовиков, то имеют их в виду. Как те самые создатели успокаивающих видео со звуками дождя и листвы, режиссёры и операторы документальных фильмов о природе и прочая и прочая. Яша просто не сразу сказал, что другого способа не спятить за год в тонкой консерве, которую окружает космос он попросту не знает. В конце концов, он ведь не настаивает – пройдёт год, если Кармазин с Барышевым втянутся, то у них в этих пределах будут свои собственные, индивидуальные вкусы.
***
Кадулл, пустыня
В нескольких километрах к востоку от окраин Режистан-Прекони
20 января 2333 года
Наши дни
- …Григорий, завязывай с «машинкой», три переката влево и начинай приноравливаться к «пилке»
- Есть.
Кармазин убирает палец со спусковой скобы MG-54, которую Сату называет «машинкой». MG-54 довольно тяжелая хреновина – вес порожнего оружия с сошками чуть больше семи килограммов, дальше всё зависит от того, чем и из чего она будет стрелять. Можно заряжать учебные коробчатые магазины, можно заряжать шнековые, можно пристегнуть к ресиверу сразу ленту, упакованную в короб. Грише, уже дурнея от жары, делает три переката влево и оказывается у оружия совсем других размеров и веса.
Из той «машинки» можно стрелять с бедра при известной комплекции, правда и точность будет соответствующая. А эта хрень даже без сошек и подставок для них весит 18 килограмм. Один человек её может только поднять, о стрельбе с бедра даже говорить не приходится. У Гришеньки уже круги перед глазами, но он находит ресивер, вставляет туда первый заряд в ленте, передёргивает рукоять и оружие оживает. Саяни выставила мишень за семьсот метров, мощный прицел, кажется, будет здесь только кстати…
- Сату, хреново мне.
- Всё поняла, отсаживайся в тень, быстро.
- Есть отсаживаться.
Эта тренировка идёт уже семь часов после рабочего дня. Солнце поднимается, в тени уже далеко за тридцать, а на солнце, небось, под пятьдесят. Надо отметить, что Сату прекрасно знает, что Кармазина может шарахнуть тепловой удар. Она моментально откуда-то подошла и уселась напротив Гришеньки, но на солнце.
- Всё нормально?
- Да, скоро отойду. Слушай, здесь это, я не знаю. Может, потом в тир переберёмся?
- Согласна, переберёмся.
- Сату, пока я прихожу в себя, объясни смысл того, что ты делаешь. В смысле, что я делаю из того, что ты говоришь.
- Объясняю. Ты можешь обвешаться боекомплектом как герой боевика, и знаешь, насколько его хватит? В реальном бою ты отстреляешь 100-120 зарядов за минуту, ты должен быть готов стрелять из того оружия, которым сможешь разжиться.
- Понял. Так, у меня тут…письмо пришло, срочное.
«Кармазину Григорию Алексеевичу.
Я вошёл в вашу систему, буду ждать вас по месту жительства. Буду благодарен, если вы сэкономите мне время и поднимитесь на крышу.
Исполнитель №87»
Гришенька отвернулся, у него перед глазами пролетела вся его жизнь. Он даже успел подумать, вроде краткость сестра таланта… Сату уже собирает оружие, мишени и довольно громко зовёт Кармазина в машину, потому что куда надо она его обещает домчать. Гриша покорно встаёт не чувствуя тела, идёт куда-то вперед до тех пор, пока машина Сату не оказывается прямо у него под носом. Садится в кресло, не успевает пристегнуться, пока его…наверное, всё-так больше чем инструктор уже вывела машину на шоссе и мчит, что есть мочи.
- М-да, недолго музыка играла… Исполнитель №87…
- Они отказываются от имени на то время, пока, как им кажется, борются на всё хорошее против всего плохого. Это не имперские серийные номера, на этот раз действительно это другое.
Сату лавирует между трафиком на трассе примерно так же, как и пилоты гиперзвуковых истребителей последних поколений при полётах на сверхмалых высотах. У Гриши перед глазами всё поплыло, а его тревожные мысли начали прорываться наружу…
- …нормально ли бояться перед таким? А чё я, собсно говоря, исполнитель этот должен за меня всю грязную работу делать?
- Бояться абсолютно нормально. Ненормально – идти на такое дело без подготовки. Когда меня и других партизан было 30, а имперцев 50, мы всё равно по многу раз всё взвешивали. Лишних партизан нет.
Знаешь, как работают Исполнители? Ему полчаса назад вручили твоё дело, и теперь он летит сюда, а затем по твоим координатам без «лишних мыслей», как они считают.
Кармазин хотел спросить Сату, откуда она это знает, но сейчас он просто заворожён скоростью. Наверное, всё как и писал Барышев – Сату ведёт машину буквально на грани фола. В конце концов электромобиль на воздушной подушке – тоже летательный аппарат, и у него все проблемы летательного аппарата, включая резонансы вплоть до разрушения на критических скоростях. Развязку со съездом к космопорту они прошли на такой скорости, что информация на дорожных панелях для Гришиного зрения была просто нечитабельна. Как раз после развязки Сату заговорила сама.
- Хочешь спросить, откуда знаю? Связалась с кем не надо, я знаю, что такое Исполнители у меня на хвосте. Не уточняя подробностей скажу так – пожизненная каторга для меня закончилась с имперским вторжением, а я быстро и доходчиво объяснила им, что плясать под их дудку не буду. Только уговор – матери не сообщай это, чтобы просто как-нибудь поддержать беседу.
- Уговор.
Кармазин в состоянии какого-то опьянения, ему стало даже весело! Он даже немного подумал, как именно он может нарушить эту договорённость? Взять и написать Саяни письмо – «А вы знаете?!...». Но это же дурость. Гришенька даже вслух посмеяться успел, пока они промахнули развязку с трассой на Радани. По дороге движется военный конвой, а Сату пофиг – она обогнала их по обочине. Вот они уже входят в тоннель, буквально минуту и на выезд. А там люди, которым резко пришлось вспомнить, что такое инстинкт самосохранения.
- …приехали! Слышишь?!
- Слышу.
- Поднимайся…
Кармазин с едва не подкосившимися ногами идёт к дому, он не расслышал или сделал вид, что не расслышал конец предложения – «я за тобой». Впереди Гриши уже знакомый лифт и он нажимает на присобаченной сенсорной панели на XXXIX. 39-й этаж – последний, сейчас он технический, и дверь на крышу там открыта, потому что именно на крыше смотрительница днём сушит бельё своих постояльцев. Картина, которую видит Кармазин, наверное, примерно та, которую и положено видеть незадолго до смерти – прямо над крышей даёт реверс переливающийся серебром довольно крупный челнок. Все эти подгузники, пелёнки, рубашки и полотенца либо сгорают в раскалённом воздухе, либо их уносит далеко отсюда. Опускается трап, по нему спускается некто в блестящем серо-серебристом доспехе.
- Как я понимаю, вы Кармазин и вы летите со мной?
- Да
- Я тоже
Гришенька вспомнил, что голова у него умеет чудесную способность к ротации на шее, он повернул свою головку правее и увидел Сату. На ней неизвестно откуда появившийся тяжелый доспех, а за спиной и «пилка» и «машинка» одновременно.
- Ты…
- Да, я. Чему так удивлён, «великий воин»?...