-10-
- Что это за портреты? Это директора вашего завода за всю историю его существования?
Она посмотрела на меня презрительно-осуждающе.
- Это Папы Римские! За всю историю!
- Да? – я оглянулся на противоположную стену, - а где же мамы?
- Не остроумно!
- Я понимаю всю бестактность и может даже грубость, но не могу, поймите меня правильно, удержаться. У каждого папы должна быть мама. Я только из этих соображений. Или они… - я осекся.
- Что за грязные намёки? – она отвернулась и её спина выражала мне полную и безапелляционную анафему.
Вообще-то мне было джойсопараллельно. Я вспомнил картину Фрэнсиса Бэкона «Портрет Папы Иннокентия Х» и лекарственный препарат под названием «папазол» и они как-то соотнеслись друг с другом и сгармонировали. Я посмотрел на стену – на ней висели картины Фрэнсиса Бэкона и Джорджо де Кирико.
Она, секретарь генерального директора, молча показала мне на выход. Собственно, попасть на приём к гендиру я и не стремился, я всего лишь укрывался на заводе от детектива и довольно успешно. Я вышел с гордо поднятой головой – откуда мне было знать, что директора завода работали по совместительству папами римскими.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Арматурный цех приветствовал меня лязготнёй, металлической вознёй и снопами электросварочных ёжечных искр. Гефест рехнулся бы здесь, а циклопы заработали бы геморрой, но современный пролетарий подобен киборгу – выдерживает гравитационные нагрузки планет-гигантов, не смотря на тотальную проспиртованность, а может, и благодаря ей.
Я лавировал между арматурными скелетами, ферритовыми балками, чугунными двутаврами-апокалиптоидами и рваными рунами удушливого въедливого дыма. Всё это напоминало мне анаморфозы постмодернистского шабаша в купе с концертами Discharge и кадрами из фильма «Чужой». И вдруг я увидел её. Картину. Не было никаких сомнений. Обёрнутая кусками наждачной бумаги, она была втиснута между двумя кусками ржавой жести.
Стараясь производить как можно меньше шума, хотя в этом шеоле шума лишние шарканья металлических поверхностей были как лёгкие почёсывания подмышкой, я вытащил картину, освободил от презренной и недостойной её оболочки, набросил на неё свою курточку и устремился вон из этой индастриал-вакханалии.
В дальнем углу заводской окраины я отыскал укромное местечко среди отбросов и тоненьких молодых тополей. Прислонив картину к ограде, я отошёл на несколько шагов и залюбовался. Три постхариты, повернувшись своими каллипигами к зрителю, являли почти шокирующее зрелище. Тиис, горничная и… кто же? одна из гарпий… или горгон?..
Чем питаются художники? Божественным или демоническим вдохновением? 365 уровней-небес отделяют нас от плеромы, как говорил гностик Василид. И на каждом уровне происходит искажение сущности сокровенной. И в результате мы видим то, что изображено на этой картине. А если в обратном порядке эту картину провести по 365-ти уровням к плероме, то что мы получим?
Пуля просвистела где-то рядом справа и сшибла угол позолоченной рамы. Следующая пуля взвулканила грунт и мозаика грязи антикаллически дополнила кошмарную онеристику трёх горгулий-граций. Распластавшись на земле, я схватил картину одной рукой и пополз к трэш-блиндажу из мусорных куч.
Похоже стреляли сразу из нескольких стволов. Да это целая полицейская облава! Спасти меня могло только чудо.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~