Мое субботнее утро шло как обычно. Все нормальные граждане еще, наверное, спали в своих теплых постельках в девять утра, а я уже сидела на телефоне. Обычная картина: я закуталась в халат, сижу на диване, на журнальном столике чашка кофе, перед глазами телевизор с выключенным звуком. А в руке телефон:
– Плакаты прикрепили перед входом в зал? Что же вы, люди скоро придут в музей! Распорядитесь поскорее, до встречи. Алло! Это Элеонора Николаевна, слайды для моей лекции-экскурссии готовы? Отлично, спасибо.
За всем нужно проследить. Как всегда, куча вопросов, и если я их не решу, то никто не почешется. При этом в голове параллельно еще несколько забот. Например, успею ли сделать маникюр? Подкрасить волосы самой или свою парикмахершу позвать? И главное, что надеть на работу – синий костюм с серебряной оторочкой, или белый с синим узором внизу?
– Мам, когда мы уже поедем?
Опять он меня с мысли сбил. Сынок и до этого все время заглядывал в комнату, мешал говорить по телефону, смотрел на меня неодобрительно.
– Юра, – недовольно ответила я. – Сколько раз я тебя просила – не обращайся ко мне, когда я по телефону разговариваю. Я не просто болтаю, а работаю и зарабатываю, в том числе и на тебя!
Он насупился.
– А я тебя тысячу раз просил называть меня Юреком.
Ну вот что у ребенка за фантазии, а? Хочет звучать на иностранный манер. Ох уж этот возраст, пятнадцать лет. Он с ребятами вообразил, что сумеет организовать музыкальную группу. Собираются, репетируют, играют на гитарах и стучат на колотушках. Не оркестр, а какофония.
– И вообще, мама, это у тебя работа, а у всех нормальных людей выходной. Так что, едем?
Ах да, я же обещала его отвезти к отцу на субботу и воскресенье! Совсем забыла.
– Ладно, иди одевайся.
Мы с Юркиным отцом развелись, а у мальчика такой возраст, что ему все-таки нужна мужская поддержка, увы. Должен же он знать, как быть с девушками. Хотя не представляю, что Борис может ему посоветовать. Это я ему тогда сделала предложение, а не он мне. Мечтатель. Если бы я ждала от него мужских поступков, то до сих пор бы незамужней ходила. Ну вот, вместо работы теперь опять о муже думаю. Я встала, одним глотком допила остывший кофе и посмотрела на себя в зеркало. Надо Юру отвезти, а я совсем не выгляжу! Хотя из машины можно не выходить, закутаюсь в куртку и капюшон сверху.
– Мам, я готов.
– Ты в этом собираешься к отцу?!
Юрка нацепил грязные кроссовки, которые я давно умоляла выбросить. И мятую куртку, вынутую прямо из пакета в кладовке! Ей отвисеться надо дать, а потом уж надевать на улицу. Что подумает Борис? Он решит, что я за нашим сыном не ухаживаю!
– Ты на бомжа похож! Немедленно переоденься!
– Не хочу, – заупрямился он. – Какая тебе разница, в чем я буду у папы?
– Ах так? Тогда сиди дома, я тебя не повезу.
– И не подумаю, сам дойду, пешком! А ты оставайся.
Вышел и стукнул дверью, а я схватилась за голову. Ну, спасибо тебе сыночек, за мою подготовку к лекциям!
Следующие полтора часа я пыталась все же взять себя в руки, заниматься делом. Но потом не выдержала, посмотрела на часы и позвонила.
– Борис? Привет. Сын уже у тебя?
– Погоди, – ответил он, – я не дома еще. В магазин выходил, купить Юреку его любимые чипсы.
Почему-то стало тревожно, я закусила губу. Вскоре бывший муж перезвонил и сказал, что рюкзак есть, а сына нет, наверное приходил, не застал отца и вышел, только вот зачем? Не зря я заволновалась! В довершение всего выяснилось, что упрямый мальчишка оставил свой телефон в рюкзаке.
Я позвонила коллеге и попросила, чтобы меня «прикрыли» насчет лекции. Пусть соврет что-нибудь, начнем на час позже. Так, теперь накинуть что угодно, и в машину! Как заправский гонщик, я мчалась к Борису, в его домик на окраине города. Хорошо хоть, на шоссе почти пусто в выходной, можно разогнаться. Через двадцать минут я уже ворвалась в дом.
– Где он?
Борис ходил туда-сюда по комнате. Он пожал плечами:
– Не знаю. Это ты должна знать, должна была его привезти!
– Я не могла, он сам ушел, поссорился со мной. Это все из-за тебя, с тех пор как мы развелись, мальчик стал нервный!
Он остановился как вкопанный.
– Из-за меня? Мальчик убежал от тебя ко мне, а я виноват? Конечно! Браво! Ты в своем репертуаре.
Я замолчала и села на стул. Без толку Борису что-то доказывать. Он всегда был непрактичным. Наивный мечтатель, художник, он ничем не интересуется, кроме своих выставок, на которые никто не ходит. Не умеет жить, и даже не хочет уметь. А когда я ему помогала, пыталась сделать из него человека – он кричал, что я прагматичная особа, мне надо завхозом работать, а не в музеях лекции по искусству читать. Вот почему в конце концов мы развелись.
Однако что же мы застыли? Сын-то пропал! Не время в молчанку играть.
– Так, немедленно звони в милицию и заяви об исчезновении Юры! – велела я. – А я буду звонить в больницы.
– Почему в больницы, что ты нагнетаешь? – опешил бывший.
– Неужели непонятно? Может, друзья-музыканты его затащили на какой-нибудь митинг в центр города, музыку свою играть. И там с ними что-то случилось. – Надо было мне на этом закончить, но я от волнения не удержалась. – Это ты во всем виноват!
– На себя посмотри! – рявкнул он в ответ. – Зачем отпустила сына одного? И не диктуй мне, куда звонить! Ты вечно командуешь не по делу. Наверное, надо его друзьям звонить.
– Ты полный тупица, или притворяешься? – взорвалась я. – Делай, что тебя просят! С мальчиком беда! Да я тебя сейчас!..
И тут я увидела Юру. Видимо, он уже несколько минут стоял в дверях и слушал нашу перепалку.
– Что же вы замолчали? – криво усмехнулся сын. – Продолжайте, это очень интересно. А я послушаю.
Я снова опустилась на свой стул. Господи, какое счастье, что он никуда не пропал.
– Где ты был, сыночек?! – всхлипнула я. – У меня сердце чуть не лопнуло от волнения.
– Да, Юрек, где ты был? – Отец тоже попытался быть суровым, но у него это не вышло. И никогда не получалось.
Сын пожал плечами.
– Да пошел в гараж за велосипедом, а дверь захлопнулась. Пап, там замок надо починить, ладно? Изнутри не откроешься. Я там сидел-сидел, ждал, что ты придешь. Потом еле протиснулся в маленькое окошко и вылез.
Тут только я заметила, что у Юры царапины на щеке. Хотела было устроить Борьке взбучку за неисправный замок, но увидела у мальчика в глазах непролитые слезы, и прикусила язык.
Мы немного помолчали, не глядя друг другу в глаза. Потом Юра сказал:
– Ну это самое. Я пошел в кафе, что на углу, ладно? Мне надо подкрепиться.
И вышел.
Мы с Борей уставились друг на друга. Он вздохнул:
– Давай, продолжай меня распекать, что замолчала? Скажи, что я должен был приготовить обед, а у меня пустой холодильник. Что я травлю ребенка чипсами, и ты вообще жалеешь, что когда-то вышла за меня. Да?
Я смотрела на него и думала: а действительно, жалею я о замужестве? Нет. Ведь тогда не было бы Юрика, моего мальчика, теперь совсем уже взрослого. Отчего у него в глазах стояли слезы? Испугался одиночества в запертом гараже? Нет, такой взгляд у него был всегда, когда он наблюдал наши с Борькой перепалки. Я пыталась мужа воспитывать, он сопротивлялся. У нас шла постоянная холодная» война, перемежаемая недолгими перемириями. Господи, почему мы такие глупые!
– Дурак ты, Борис, – спокойно ответила я. – Не буду я тебя разделывать под орех. Ты и без меня с этим справишься. Да и я себя ругаю. Тоже хороша.
Он удивился, растерялся. Ох, как трудно быть родителями! Рожаешь ребенка, носишься с этим маленьким существом, страдаешь вместе с каждым его синяком, каждой простудой, носишь на руках. А потом он вдруг выше тебя на голову и говорит басом, и снисходит. Все слишком быстро, не успеваем сориентироваться. Как такого воспитывать? Не знаю. Может, просто любить? Молча? Ох.
– У меня еще пара часов до работы, – сказала я. – Давай не будем больше спорить. Пойдем-ка лучше к сыну в кафе, купим ему чего-нибудь вкусного. Согласен? А то вдруг у него денег не хватит.
Боря промолчал, но встал и пошел к двери. Так мы вышли, так и шли по улице молча.
Потом он взял меня под руку.
Я не стала ее отбирать.