Тема Семилетней 1756—1763 годов — первой общеевропейской войны и важнейшего эпизода царствования Елизаветы Петровны — весьма непопулярна в русской историографии: Россия, воевавшая на чужой территории и за чужие интересы, оказалась враждебной «умелой рукой» втянута в коварные козни европейских политиков.
Это объясняется особенностью и характером самой войны, не только возникшей, но и в течение семи лет постоянно испытывавшей сильнейшее политическое давление, при чем воздействие вопросов политики превалировало над смыслом военных действий. Русским военачальникам не была известная реальная цель войны, отсутствовал общий план компании, а планы частных военных операций, определялись конференцией, заседавшей в Петербурге; военные действия были навязаны политическими интригами «старого» (Елизавета) и «молодого» (Петр Федорович и Екатерина) дворов, нередко противоречившими здравому смыслу и военной логике. Конференция, в состав которой вошли великий князь Петр Федорович, канцлер Бестужев, его брат Михаил, генерал Трубецкой, сенатор Бутурлин, вице-канцлер Воронцов, генерал Апраксин, Петр Шувалов и его брат Александр, была создана в конце марта 1756 года.
Положение европейских стран было настолько двойственным, что союзники сами на доверяли друг другу: 16-го января 1756 года, союзная Франции и враждебная России Пруссия заключила союз с Англией, союзницею России и врагом Франции (Вестминстерский договор).
1-го мая того же года, дружественная Пруссии и враждебная Австрии Франция подписала Версальский договор с Австрией, перешедший вскоре в союз исключительно против Пруссии.
31-го декабря 1756 года Россия заключила союз с Францией, враждовавшей против нее и в Турции, и в Польше, и в Швеции.
В письмах начала компании Фридрих I пишет, что «русских нечего опасаться, так как у них мало хороших генералов, а войска их никуда негодны», английский посланник Уильямс, имеющий все при российском дворе, сообщает, что «во всем русском войске не наберется и десяти хороших офицеров».
Соловьев в «Истории России» так характеризует русских главнокомандующих этой кампании: «Все четыре главнокомандующих — Апраксин, Фермор, Салтыков и Бутурлин — отличались одним характером и одинаковым способом действий. Все четверо достигли важных военных чинов, все четверо не имели способностей главнокомандующего; они шли медленно на помочах конференции, двигались в указанном направлении; встретят неприятеля, выдержат его натиск, отобьются, а иногда, после сражения, увидят, что одержали великую победу; но это нисколько не изменит их взгляда на свои обязанности и способа действий: они не сделают ни шагу, чтобы воспользоваться победою, окончательно добить неприятеля — по прежнему ждут указа с подробным планом действий... Война велась первобытным способом: войско входило в неприятельскую землю летом, дралось с встретившимся неприятелем и осенью уходило назад».
Неизбежность войны предопределилась наступательной политикой Пруссии, когда в конце 1752 года Фридрих объявил о начале мобилизации для подготовки нападения на Ганновер. Летом 1753 года специальный совет, созванный в Москве, принял решение расквартировать 60 тысячный русский корпус на границах Курляндии, Лифляндии и Эстляндии.
Наконец в 1758 году русские войска вошли на территорию Восточной Пруссии, которая на льготных условиях вошла в состав российской империи. Провинция не несла рекрутской повинности, не выполняла обязательных поставок, денежные налоги с нее были ничтожны. Первым губернатором новой области был назначен Фермор, его сменил Корф, не умевший даже писать по-русски, который тесно сблизился с местным дворянством и всячески лоббировал его интересы. Например, приказ Конференции 1759 года о сборе телег и устроения «станций для подвод» для организации снабжения армии, так и остался не выполненным. Острая необходимость в транспорте и денежных средствах вынудила Петербург к более твердым мерам: губернатором был назначен генерал Василий Иванович Суворов — отец будущего фельдмаршала.
Только к 1760 году началось использование местного леса для строительства фортификационных сооружений и сбор с провинции рекрутских денег (один рекрут с 50 человек или 200 рублей за каждого). Общую сумму сбора Суворов установил равной 508 800 рублей. Но по обращению прусских депутатов в Петербург сумма обложения была значительно снижена, а затем после кончины Елизаветы Петровны, Петр III взял Пруссию под свое покровительство и окончательно освободил от всяких тягот. В свою очередь русская оккупация освободила Восточную Пруссию от ужасов войны, хозяйственного разорения, свирепой вербовки в армию, которую практиковал Фридрих. Морские порты функционировали в нормальном режиме, земледелие края не терпело убытков, включая снабжение со стороны России посевным материалом.
По указанию из Петербурга было создано полевое провиантское управление, а генерал-провиантмейстером назначен Василий Суворов, заменивший Дица, допустившего крупные хищения и отправленного в Петербург для проведения следствия. Важно отметить, что заготовка продовольствия осуществлялась с полной оплатой его стоимости населению. Попытка выдачи Суворовом долговых расписок (квитанций), или задатков — полностью провалилась. Однако к реквизиции свежесобранного хлеба пришлось прибегнуть только осенью 1760 года.
Василий Суворов эффективно организовывал снабжение армии продовольствием, транспортом (парк транспортных подвод был сформирован и составлял 2000 единиц), денежным довольствием (собрано к 1760 году до 400 000 рублей), строительным материалом для устройства переправ через реки и фортификационных сооружений, а тем временем его сын — Александр Суворов — в чине сначала премьер-майора, а с 9 октября 1758 года подполковника — успешно принимал участие в боевых действиях.
В 1758 году Александр Суворов участвовал в формировании третьих батальонов в Лифляндии и Курляндии, и «имел оных в своей команде семнадцать, которые препроводил в Пруссию и был комендантом в Мемеле; был при занятии Кроссена в Силезии, под командою генерала князя Михайлы Никитича Волконского; отправлял должность генерального и дивизионного дежурного при генерале графе Вилим Вилимовиче Ферморе; был при Франкфуртской баталии и в разных партиях».
Именно в битве при Куннерсдорфе (Франкфуртской баталии), происшедшей 12 августа 1759 года, военная слава Фридриха Великого впервые потускнела. Русскими армиями в этом сражении командовал генерал Салтыков. Его главным советником и заместителем состоял генерал Фермор, который приблизил к себе молодого подполковника Александра Суворова и назначил его своим дежурным штабным майором. Вероятнее всего, диспозицию войск и порядок сражения Фермор составлял с участием Суворова. Фридриха надо было встретить на высоком берегу Одера, у деревни Куннерсдорф и заставить прусского короля именно на этом узком поле ввязаться в бой с русскими войсками.
Народная молва впоследствии сложила такую легенду об участии Суворова в этом сражении:
«Под артиллерийским огнем противника, русские падали шеренга за шеренгой. Пруссаки во главе с Фридрихом устремились вперед через трупы, чтобы захватить русские батареи. Вдруг раздалась команда, и те, кто казались трупами, вскочили и с криками «ура» бросились в тыл ушедшим вперед пруссакам. Пруссаки очутились в ловушке, подготовленной хитростью русского командования по плану Суворова».
Несмотря на отчаянное сопротивление, неприятель был разгромлен. Сам король Фридрих чуть не попал в плен. Как гласит предание жизнь Фридриху спасла офицерская готовальня, лежавшая в кармане королевского мундира.
Из письма Фридриха II к графу фон Финкенштейну. 12 августа 1759 г. О битве при Куннерсдорфе.
«Сегодня в 11 часов утра я атаковал неприятеля. Мы оттеснили его к еврейскому кладбищу, вблизи Франкфурта. Все мои войска были под огнем и творили чудеса, но это кладбище стоило нам множества людей. Наши пришли в расстройство; я три раза собирал их снова. Наконец я увидел, что сам попаду в плен, и мне пришлось покинуть поле битвы. Моя одежда продырявлена пулями, две лошади подо мной убиты. К несчастью, я еще жив. Наши потери очень значительны. От 48 тысячной армии у меня осталось только 3 000 человек. В Берлине хорошо сделают, если подумают о своей безопасности. Это — страшное поражение, я не переживу его. Последствия битвы будут еще хуже самой битвы. У меня более нет средств вести войну; по правде говоря, я считаю все потерянным. Я не переживу гибели моего отечества. Прощайте навсегда».
Во все продолжение Семилетней войны военные порядки, установленные еще Петром I, получили второе рождение сообразно приобретенному боевому опыту и очистились от иноземного влияния, благодаря самобытному русскому военному искусству, в формировании которого самое активное участие приняли Румянцев, Панин, Прозоровский, Суворов и многие другие.
Например, в начале кампании преследование противника после боя почти не использовалось, не по незнанию его значения, а благодаря неудачному выбору военачальников и строгих предписаний уставов. Впоследствии Берг и Суворов отметили важное значение преследования и игнорировали рутинные правила своих предшественников, за что неизменно получали начальствующие взыскания. Фридрих был надломлен, но до конца бессмысленной войны оставалось еще три долгих года.