Заход в большой европейский порт, особенно, когда ты второй месяц болтаешься от одного к другому без захода в Союз, это и закупиться основательно дефицитным товаром в специальных магазинах для русских моряков, и бутылочку пива пропустить беспроблемно, а главное, новостями обменяться: кто, что, где, чего, как и с кем… Флотское сарафанное радио так чётко работало, что не успел наш пароход привязаться, по судну поползло: про Серёгу-то слышали?.. Бог шельму метит.
Года два назад работал этот Серёга на нашем судне электромехаником. Как швартовка-отшвартовка или работа стрелами, известно, электромеханику надо постоянно быть на «товсь» - в любой момент его помощь может понадобиться. И шпиль, и брашпиль, а тем более лебёдки должны работать безукоризненно, а случись что, максимально быстро исправлены. От того, как скоро неисправность будет устранена, зависит, порой, здоровье, а то и жизнь человека. А у нас, случись заминка с электрикой, электромеханика не докричаться. Даже по громкой, которая только что мёртвого не поднимет. Начинают искать, вдруг с ним самим что случилось, он, у какого-нибудь своего шкафа с предохранителями в самом закутке, спит. Раз нашли- два, второму механику пожаловались. Электромеханик второго послал, мол, у нас с тобой одинаковые лычки на погонах. До стармеха дошло. Старик крутой был, с мотористов начинал. Прошёл и Архангельскую среднюю мореходку и «вышку» в Ленинграде заочно. Вызвал Серёгу к себе в кабинет и так раскатал, что у того с неделю глаз дёргался. А потом ещё и капитан добавил, предупредив, что ещё раз случись такое, спишет, и болтаться Серёге лет пять в каботаже.
Короче, встряхнули электромеханика.
Надо сказать, что у капитана со стармехом была такая привычка: перед обедом минут двадцать гулять «по травке». По приказу капитана палуба от бака до надстройки была выкрашена зелёной краской. И два старика в любую погоду выходили на свой лужок и нагуливали аппетит за неспешной беседой. Хоть в Арктике, хоть в тропиках.
Но в кают-компании появлялись всегда во-время и, что всегда соблюдалось, в форме. Примером тому был сам капитан. И попробуй опоздай или в цивильном появись…
А тут уже все собрались, уже и супницы по краям стола расставили, уже и буфетчица на капитанском краю с поварёшкой с минуту стоит, а «деда» нет. Никогда такого не было. Капитан, видят, уже волноваться начал: не случилось ли что с его другом, всё-таки возраст-то немалый. Да, и все не скрывают волнения.
Вбегает. Отдышался. Попросил разрешения. Пожелал традиционно приятного аппетита. Извинился за опоздание. Сказал, что всё объяснит капитану. Скомканный получился обед.
А что оказалось. Вернулся после предобеденной прогулки с капитаном по «травке». Стал дверь в каюту открывать, а ключ не лезет в прорезь французского замка. На треть вошёл с трудом, а дальше никак. А время поджимает. Пришлось срочно звать плотника, чтобы тот филёнку дверную вскрыл. Пока возились с дверью, пока переодевался старик, вот, и опоздал.
- Это бывает, с французскими замками, - проворчал капитан. - Улитка его засорилась видимо. У боцмана должен быть запас. Заменили?
Заменили улитку замка. И забыли.
Всё пошло на судне своим чередом. Капитан даже электромеханика как-то при всех похвалил. Не признавал он магнитофоны. А музыку любил слушать. В каюте у него стояла радиола. «Эстония», кажется. Поставит пластинку с романсами Вяльцевой, сядет перед сном в халате в кресло и слушает. И что-то забарахлила его техника, тоже ей лет-то немало было.
Попросил электромеханика посмотреть радиолу. Тот на чай не ходил, возился с аппаратом, вскрыв заднюю крышку. Всё наладил, почистил, какой-то конденсатор заменил, отрегулировал звук, как новая стала.
Так бы всё и шло своим чередом, но Серёга, на этой волне признания, опоздал на швартовку. Чего уж там, опоздал, просто не явился. И, когда разыскали, старпом ему весьма интеллигентно наложил таких матов, что бедный Серёга едва их снёс. Но вообще-то «чиф» не ругался. Сам вот-вот капитаном должен был стать. И тоже свои привычки наработал особые.
Например, перед тем как уснуть после «собаки», он ложился, включал над изголовьем плафон и читал детективы на сон грядущий. Вот и в этот раз, отругав Серёгу за нерадивость и завершив вахту, он лёг после завтрака, расслабился, открыл книгу и, нащупав выключатель, включил свет…
И тут, как он умом-то не тронулся: под ним взревел тифон. Это такая железная штуковина весом килограммов в 15-20, вой которой разносится по морю на десятки километров. Из постели бедного «чифа» просто выбросило. Он ошалевший не может ничего понять. А тифон ревёт. Весь экипаж сбежался. Наконец кто-то догадался выключить старпомовский ночник.
Разбирательство было серьёзное. Под протокол. Всё, конечно, выяснили. Пока старпом стоял «собаку», Серёга ночью, аки тать, притащил в его каюту запасной тифон и смонтировал его под кроватью, подведя питание через ночник над изголовьем. Электромеханик на разбирательстве плакал, умолял не списывать, мол, жена, кооператив, мол, больше не будет и сам уйдёт.
Неожиданно старпом поддержал Серёгу. Сходил к капитану, «деду», первому и попросил не предавать историю официальной огласке. После рейса он уходил капитанствовать. А история эта с тифоном всплывёт, экипаж смеяться будет. Ну, и капитан радиолу вспомнил. Тоже аргумент не слабый.
Пожалели обоих. Отправили электромеханика в отпуск по приходе в Архангельск.
В том порту, где мы встали под погрузку металлом на Ленинград, во время прилива вода поднималась так высоко, ну, до причала с полметра не доходила. Новый серёгин теплоход при швартовке зашёл от форштевня корпусом на причал, поднявшись носовой частью метра на два, а потом, под своей тяжестью сорвался и ухнуло в воду. По судну раздался вопль. В нём было столько силы и отчаяния, что ужас пробрал каждого.
Бросились на звук. У щита с предохранителями сидел на корточках электромеханик с нанизанным на его отвёртку его глазом. Скорая. Глаз спасти не смогли. Удалили. Вставили искусственный. И бог с ним, с Серёгой.
Тифона под кроватью старпома явно не хватает, чтобы человека шельмой назвать. Точно, маловато будет.
Когда судно вышло в рейс с новым электромехаником и старпомом, капитан вызвал к себе боцмана и хорошо, но по-дружески, давно вместе плавали (только моряк может позволить себе такое слово «плавали»), отругал старика.
- И чего тебе приспичило крыс травить перед рейсом. Ведь ни одной никто не видел. Понюхай: чувствуешь, как пахнет.
Понюхал боцман. Действительно, пахнет.
И начали они вскрывать подволок. Капитан в халате ходит по каюте, нюхает.
- Вот, здесь. Вот, тут она дохлая лежит.
Боцман на стремянку лезет, снимет панель подволока. Ничего. Капитан новое место пахучее находит. Всю каюту перевернули, до переборок добрались. Нет крысы. А пахнет. С неделю запах держался. Потом стал стихать: «крыса» видимо усыхать начала. И усохла бы благополучно. Но тут опять понадобилась помощь электромеханика с капитанской радиолой. Вскрыл он заднюю крышку и… зовёт капитана. Внутри, между лампами, на резинках висит куриное яйцо. В нём , когда оно было сырым, пробили миллиметровое отверстие. Вот она, где «крыса»-то была, оказывается. Вспомнили историю с замком «деда». У хозяйственного боцмана, который ничего не выбрасывает, отыскали ту злополучную улитку от французского замка. И распилили. Это ж надо додуматься: в отверстие для ключа была вставлена пластинка специального свинца, который используется механиками для замера зазоров подшипников трения. Он очень мягкий. Он в улитке замка смялся под нажимом ключа и не пустил его в прорезь.
На новом судне наш бывший электромеханик ловчее приспособился спать вместо работы. Сядет перед открытым щитом на корточки: одной рукой за дверцу держится, другая с отвёрткой на щит оперта. Увидят его: человек работает. Окликнут, отзовётся. Всё нормально, если бы не навал корпуса на причал… С одним глазом на флоте работать нельзя. Списали Серёгу на берег. В Архангельске в отделе кадров работает.
29.09.2023
СПб