Боря Саечкин выглядел субтильным парнишкой, тогда как на самом деле ему уже сравнялось сорок. Жил он в квартире пожилой интеллигентной женщины, не являющей его родственницей или (упаси Бог!) женой. Просто когда-то он приехал в столицу поступать в престижный ВУЗ и снял комнату по первому попавшемуся объявлению… да по свойственной ему инфантильности так там и остался. Надо отдать Боре должное, в ВУЗ он поступил и даже его окончил. Однако, перемены к лучшему в жизни молодого человека появляться не спешили. И он, поступив на службу – как вы наверное уже догадались также первую подвернувшуюся – занял «вакантную» нишу работника умственного труда с полагающимся жалованием. Жалование было не большое, но и не так, чтобы совсем мизерное, и нашего героя на первое время это устроило. Утешался Боря внушая себе: «Всё это временно. Вот пойду на повышение, сделаю карьеру, женюсь и перееду из меблированных комнат». «Меблированными комнатами» молодой человек мысленно именовал своё унылое жильё на последнем этаже занюханной хрущёвки, почти на задворках города.
Но время шло, и ни прибавки оклада, ни женитьбы, а тем паче карьеры и переезда в собственную квартиру мужчине всё ещё не светило. Его и звали-то все до сих пор Борей, а не Борисом Моисеевичем или хотя бы просто Борисом. Да и был Борис Моисеевич с неожиданной для такого имени-отчества фамилией явно нетипичным представителем рода человечьего. Так бы и мыкался Боря в съёмной комнате на самой нижней итээровской должности и минимальной ставке, если бы…
Нашему герою давно нравилась разбитная пухленькая Наденька из проектного отдела – всеобщая любимица, ещё и дочка Главного инженера проекта их НИИ. Приблизиться к предмету вожделения по понятным причинам своего низкого социального положения в институте (и не только) Боря не решался. И потому продолжал издалека предаваться созерцанию девушки и фантазиям о желанной, но маловероятной картине семейного счастья с очаровательной пышечкой. Так случилось, что однажды Борю отправили в командировку в другой город, и сложилось так, что в качестве сопровождающей документацию, а следственно, и его самого оказался никто иной, как… Наденька. Собственной привлекательной персоной.
В продолжении недолгого путешествия в вагоне СВ – места в который были заблаговременно заказаны для дочери главного инженера и иже с ней – между командированными в завязавшейся сначала от скуки непринуждённой беседе… неожиданно нашлись точки соприкосновения. Дальше – больше: обнаружились общие, интересующие обоих темы, и к пункту назначения, молодые люди уже не замолкая болтали, а по некоторым вопросам и вовсе увлечённо вели дискуссию.
Поработав в командировке неделю бок о бок со «скучным интеллигентом», как раньше про себя именовала сослуживца, Наденька начала подмечать, что находит Борю симпатичным. В некоторых рабочих вопросах он и вовсе стал ей казаться весьма компетентным, ответственным и (о, чудо!) креативным сотрудником. В общем, к отбытию в родные пенаты девушка была если не влюблена – всерьёз заинтересована доселе казавшимся невзрачным коллегой.
Что касается Бори, надо ли говорить, что он втрескался в озорную хохотушку – которая, как выяснилось по совместному проживанию в служебной общаге ещё и прекрасно готовит – по уши. И тут бы ему развить свой успех, упрочив позиции, но… неожиданным препятствием дальнейшего сближения потянувшихся друг к другу сослуживцев вдруг стала врождённая Борина неуверенность в себе… конкретно в том, что такая девушка (имелись ввиду не только женские достоинства, но и известная мужчине её родословная коренной москвички) никогда не согласится стать женой неустроенного в быту, да и – что греха таить – профессионально ни разу не карьериста и не добытчика. И мужчина стал избегать встреч с ней.
По возвращении в стены НИИ, Наденька сначала терпеливо ждала приглашения на свидание, не умея, а может не желая самой делать следующий шаг. Боря молчал как рыба об лёд и даже будто начал нарочно её избегать. Недоумевая, девушка пыталась пару раз заговорить с ним в коридоре института. Что-то невпопад ей отвечая и неловко извиняясь, мужчина тут же сбегал. Наконец, окончательно разуверившись в его чувствах к ней, Наденька мысленно пожала плечами и вернулась к прежней жизни, необременённой влюблённостями и прочими «предвкушениями» наклёвывающегося семейного быта.
Так бы и осталась эта «интрижка» для обоих приятным воспоминанием с горьковатым послевкусием…
Но неисповедимы бывают повороты судьбы. Помог, что называется, случай.
К очередному Новому году, ГИП собрался на пенсию. Всеми отделами дружно решили проводить любимого руководителя, закатив в честь него банкет. Время было перестроечное, купить что-то ценное выходящему на пенсию не представлялось возможности, да и сами возможности были уже не те… И, покумекав и посовещавшись с дочерью Главного инженера – Надюшей – посчитали, что лучшей для него памятью останется грандиозный кутёж в «Савое». В то время ресторан сохранял ещё марку шикарного и даже фешенебельного места сборища столичной элиты.
Случайно, а может и нет – на банкете Боря оказался за одним столиком с очаровательной Наденькой, эффектно и кокетливо разодетой по случаю. Девушка задорно смеялась и озорно «стреляла глазками» по сторонам. Боря ощутил невыразимую тоску по утраченному счастью и… острую жалось к себе. После нескольких заздравиц в честь виновника торжества и последующих за ними возлияний, мужчина осмелел. Взяв соседку по столику за обе руки и преданно глядя в глаза, он излил ей душу.
В покаянной речи нашего героя было всё: признание своей никчемности, сетование на неудавшуюся жизнь, самобичевание в отношении неумения устраивать карьеру, но… самое главное – его любовь. Любовь к ней, Наденьке. Боря объяснился девушке в любви так открыто и горячо… Наденька обняла своего, уже совсем казалось несостоявшегося воздыхателя и с умилением звонко чмокнула в потеющий от волнения лоб. Звук этого поцелуя неожиданно заглушил голоса и смех собравшихся в зале и звон бокалов, и все обернулись в сторону «молодых».
Что удивительно, Боря и тут не сплоховал: взяв Наденьку за руку и приложившись к её запястью ответным поцелуем, он высоко поднял бокал и объявил о помолвке с сотрудницей. Троекратное «ура» радостно прогремело на весь банкетный зал. Чествование юбиляра плавно перешло в празднование помолвки. Оказалось, что весь институт давно в курсе «страданий юного Вертера», и даже сам папаша Нади ждёт-не дождётся, когда Боря решится сделать дочке предложение по всей приличествующей форме.
Поздравляли брачующихся и гуляли на их свадьбе также всем институтом. Что интересно, отныне обращение «Боря» в отношении нашего героя не было в ходу ни у кого из сотрудников НИИ. Удивительно ли, что молодые вскоре переехали в собственную квартиру, а Борис Моисеевич начал-таки свой путь вверх по карьерной лестнице. И если бы жизнь этого института, как и других советских научных учреждений внезапно не оборвалась в одночасье, кто знает, до каких высот ему удалось бы дошагать?