Лилия даурская (Сардана на эвенкийском языке)
Фото из личного архива
(Petite Fleur. Sidney Bechet -"Маленький цветок" муз. С. Беше - https://www.youtube.com/watch?v=WBc94EzepoQ&t=14s)
Я не люблю цветы. Даже самые фантастические - ярчайших расцветок и благоухающие райскими ароматами, одиночные или собранные в невообразимо прекрасные букеты, – любые, когда они умирают, будучи сорванными, срезанными, отделёнными от питающей их землицы. И, тем более, не люблю засушенные, искусственные или нарисованные – никаких иных ассоциаций, кроме как с кладбищем, тленом и распадом, они у меня никогда не вызывали.
За всю жизнь встретилась мне одна-единственная женщина, сама похожая на неведомый нежный цветок, которая почти слово в слово призналась в такой же нелюбви к мертвечине, когда преподнёс ей первый (он же стал и последним) букет цветов за время нашей совместной жизни.
К великому обоюдному изумлению совпало не только восприятие цветов, как закономерного и, увы, преходящего расцвета всех растений. Обнаружилось редкостное единодушие в восприятии всего мира живым и непрерывно меняющимся, а самих себя - неотъемлемой, пусть и ничтожно малой, составной частью этого мира.
Правда, единодушие было с существенной оговоркой со стороны моей возлюбленной: окружающее, как и его представление в литературе, музыке, живописи и любых других средствах отображения, обязательно должно быть гармоничным, справедливым и красивым.
- И без того всякой гадости в жизни хватает.- Именно поэтому она не только терпимо относилась к нарисованным и засушенным цветам, но и прибегала к их помощи, чтобы украсить, задрапировать или попросту скрыть неприглядную действительность. Это вполне удавалось ей, в том числе, при переводах французских поэтов-писателей в её профессиональной деятельности, превращении обыденности в праздник любимой музыкой, в рукоделье и шитье одежды собственных фасонов и даже в создании духов с любимыми ароматами.
Но вот что совершенно точно и безоговорочно у нас совпадало, так это неприятие всего напускного, неискреннего, фальшивого, что связывалось, в первую очередь, с городом и людской круговертью в нём.
Во имя самой главной, ничем, никем и никогда не подтверждённой химеры (якобы, человек – вершина мирозданья) сколько же понапридумывали сами себе религиозных и псевдонаучных учений, законов и правил с одной-единственной целью: во что бы то ни стало вычленить из мирозданья и обособить «хому сапнутого» вершиной над ним!
И город – любой, по самой своей сути! - как раз является самым что ни на есть реальным подтверждением не вселенского величия и верховенства человечества, а целенаправленной изоляции этой популяцию животного мира от остальной планетной флоры-фауны с предсказуемым неизбежным вырождением. Как и любого другого замкнутого самого на себя мирка со всеми его потугами и претензиями.
Оловянных солдатиков строем
По шнурочку равняемся мы. - Когда ещё стенал Пьер-Жан Беранже в своём стихотворении «Безумцы»!
Но и поныне лишь считанные единицы (по крайней мере, мне чрезвычайно редко встречались такие на жизненном пути) умудряются жить, не лукавя, оставаясь самими собой, и несут при этом свет и радость другим.
Подавляющее же большинство, сбиваясь в стаи, рьяно пробивает себе дорогу к личному счастью (для которого «хома сапнутый» рождён, как фанера - для полёта над Парижем). Счастье это, с несусветным количеством самых возвышенных слов при его описании, сводится к ипостаси рая на земле в виде власти-денег-славы, что в форменный ад превращает существование людских масс, посвятивших себя его достижению. И если бы только своё.
Чуть из ряда выходят умы:
Смерть безумцам! - мы яростно воем.
Поднимаем бессмысленный рев,
Мы преследуем их, убиваем –
И статуи потом воздвигаем,
Человечества славу прозрев… - сетовал в том же стихотворении Беранже по поводу «порядка, основанного на правилах».
С ранних детских лет ненавистны мне толпа и любые сколько-нибудь значительные людские скопления. В толчее всегда явственно ощущал, как люди вокруг меня превращаются в некие винтики гигантской и жуткой машины. Казалось бы, придумана эта машина людьми себе во благо: с целью освободиться от неукоснительного соблюдения многих обременительных обязанностей всех живых существ. А на самом деле освобождает страшенная эта придумка от необходимости быть человеком, состоит из самих людей и выполняет одну-единственную задачу – их же непрерывно перерабатывает, как топливо, чтобы продлить как можно дольше собственное функционирование.
Между тем, совсем на чуть-чуть требуется уму отойти в сторонку, оторваться внутренним взором от земной юдоли и взглянуть на происходящее отстранённо, чтобы обнаружить до невозможности простой и бесповоротный выход из этого оловянного строя: не нравится – не ешь.
Как же мне хотелось вырваться из Риги - лучшего города из всех, в которых довелось жить! И любимую с собой прихватить туда, где нет никаких надуманных правил, зато ничем не ограничен простор взгляду, много солнечного света и тепла, чистейшего воздуха, обязательной речной глади и вольно растущей зелени!..
Вырвался. Но без любимой.
(Продолжение - http://proza.ru/2023/10/01/1643)