Неизвестный в этой сказке
Разукрасил разной краской
Сновидение Степана
Многогранного стакана
С приговором, - пей до дна!
Мол, на дне вина видна
И в стремлении к напитку,
И в признании попытки
Отказаться от вины,
Что желания пьяны.
Но они своею тенью
Не скрывают нетерпенья
И, забыв ответить - здравствуй!
Встретив, спрашивают Власту,
Не подскажет ли она,
На каком краю вина?
Власта хмыкнула:
- Степаныч,
На краю ты ляжешь... на ночь
На холодную кровать,
Где привык себе скрывать,
Что осталось только с ночью
Разговаривать воочью.
А глаза-то не соврут,
Что судьбу несут на суд,
Потому что не видна
И на каждого одна.
Изменил ты ей в ненастье,
Вот и вышло боком счастье...
Есть одно тебе спасенье,
С ночью вместе спать на сене.
Травы, скошенные летом,
Сохраняют все советы, -
И ромашкам и кипреям,
И обманутым в апреле.
Сердце в новом сне Степана
В грудь толкало неустанно,
Но проснулось...
Видит ясный
День, привязанный у прясла,
И кузнечиком подкован,
Оборвал короткий повод,
Прянул к солнцу на крыльцо,
Ловко снял с него кольцо,
Окольцованное счастьем,
Нанизал, не медля, Власте...
К удивлению Степана
Грани старого стакана
Тут же стали круглыми,
Но чернели углями.
На его боку блестящем, -
Надпись: "Пить вино не чаще,
Чем намечено судьбой
С нею жертвовать собой".
- Мудрено... Но незадача, -
Повод к выпивке иначий
Ничего уже не значит?
Чем сомнения отвадить,
Если дело выйдет к свадьбе?
Просветишь меня ли, Власта?
На тебя надежда...
Здравствуй!
Власта взглядом обожгла:
- Разве я не помогла
Изменить твои желанья
У стакана жить в закланье?
А теперь ты огорчён,
Что со мню обручён?..
Ай да Власта!
За мгновенье
Совершилось омовенье.
Начистую стал Степан
Поцелуем Власты пьян!..
- Извиняй... Но я домыслил,
Где сомнения зависли...
Да! Я жертвую собой,
Чтобы быть всегда с тобой!
Вот и сказки завершенье
Под настойку на женьшене.