Глубокой ночью, точнее в два часа тридцать шесть минут меня разбудил телефонный звонок.
Ринтон на моём телефоне – песня из кинофильма «Земля Санникова». Я поставил его потому, что спокойное начало песни и её философский посыл являются для меня своеобразным фильтром, предваряющим входящую информацию, которая в силу моей профессии адвоката по уголовным делам, зачастую бывает слишком негативной; особенно по ночам, когда диспетчер назначает тебя, как дежурного адвоката, для защиты какого-нибудь злодея, совершившего тяжкое или особо тяжкое преступление, и, следователь полагает необходимым, что допрос нельзя откладывать до утра.
Наверное, найдётся не очень много людей, которых воодушевит ночной вызов для того, чтобы ехать на другой конец города для участия в допросе, чтобы слушать как кто-то кого-то только что зарезал. А мелодия этой песни, напоминающая об эфемерности и суетности жизни, как бы примиряет тебя с действительностью, и ты более спокойнее относишься ко всем предстоящим событиям.
На этот раз звонил Лёха.
- Задрот,- позорное слово? – Как обычно, без предисловия спрашивает Лёха.
Я, не понимая даже приблизительно причину такой любознательности в половине третьего ночи, переспрашиваю
- Что, что?
- Я спрашиваю: – задрот - позорное слово? – Голос его звучит громче, чувствуется, что этот вопрос является для него животрепещущим.
- Понимаешь Лёха, это обидное слово, но не позорное. Оно относится к оценочной категории личности, так люди характеризуют человека замученного, унылого, необщительного, загнанного проблемами, которые он сам себе организовал. Понятно?
- Нет, - честно признаётся Лёха, - а оно позорней чем презерватив (Лёха употребляет простонародный вариант)?
– Ну, это смотря в каком контексте, - уклончиво отвечаю я, пытаясь понять интерес Лёхи к нецензурной речи в половине третьего ночи.
–У нас в обсяге, - уточняет тот.
- Нет Лёха, тогда точно нет. Если человека у вас в общяге называют презервативом, то это позорный диагноз, по любому, - добавляю я, зная, что довод – «по любому», является для Лёхи стопудовым, - а что там у тебя случилось, что тебе так срочно необходимо это узнать?
- Приезяй давай ко мне домой, я тут одного презерватива (Лёха опять употребляет простонародный термин) угондошил. Сисяс менты приедут, помоги корес.
Когда Лёха возбуждён, то начинает вместо шипящих произносить в словах звук С, а вместо Ж звук З. Он так говорил в детстве, потом врачам удалось устранить это « фефект рефи» у Лёхи, но, видимо, когда его психика подвергается пиковым нагрузка, недостаток возвращается.
За спиной супруга, будучи недовольной тем, что я нарушил её сон, и только что пнувшая за это меня несильно ногой, заходится от хохота.
- Алекс, я не знала, что ты у меня такой лингвист. Надо же, в три часа ночи, без подготовки, выдаёшь сравнительный анализ сленговых и нецензурных слов русского языка, - сквозь смех комментирует она наш разговор,- нет, всё-таки - как не скучно с тобой жить.
Я собираюсь и еду к Лёхе. Опоздал. Полицейские уже приезжали, приезжала «скорая»; Лёху и мужика, с которым Лёха подрался, забрали врачи. Соседи, разбуженные шумом драки в общем коридоре дома, возбужденные скандалом, ещё не улеглись. Старичок, ловко скакавший на костылях по лестнице с первого этажа на второй, после того, как я угостил его сигаретами (сам я не курю, но специально для таких случаев у меня в дипломате всегда лежит пачка «Филипп Моррис»), поведал мне, что Лёха около часа ночи подрался с соседом из восьмой квартиры. Из-за чего была драка, он не знал, в чём с сожалением и признался, понимая, что ещё одна сигарета в качестве гонорара ему не светит. Я, подозревая, что старик может ещё что-то сообщить, угощаю его вожделенной сигаретой.
С Витяем Лёха подрался, - сообщает имя оппонента Лёхи, благодарный старик, - он, вишь, недавно откинулся ну и блатует тут. Из-за чего подрались- не знаю, повторяет дед, но оба в крови. Ментов баба Витяя вызвала. Когда менты приехали, Лёха с Витяем уже не дрались, видно обоим здорово попало.
Это всё что мне удалось узнать на месте происшествия.
Я сажусь в машину и раздумываю куда ехать: в больницу, в полицию или домой. Звонок из полиции застает меня по дороге в отдел
.
- Аллё, - Александр Петрович, - интересуется звонивший, и, не дождавшись ответа, продолжает, - тут у нас Алексей Дуплий, допросить бы его надо, приезжайте, пожалуйста, он без вас ничего говорить не хочет.
- Так вы и не имеете права его допрашивать без адвоката.
- Ну да, вот я и прошу вас приехать.
По голосу я узнаю дознавателя Зайцева.
Лёха сидит в кабинете дознавателя на стуле у стены в одной тельняшке и трениках; правая рука его в районе предплечья забинтована и висит на повязке, на шее. Я прошу дознавателя предоставить положенную по закону конфиденциальную беседу с Лёхой.
–Лёха, что случилось? – спрашиваю я его в коридоре.
Реконструкция событий в Лёхиной интерпретации.
Около полуночи, перед тем как лечь спать, Лёха решил сходить в туалет. Так как дом, в котором Лёха живёт неблагоустроенный, ему пришлось идти во двор, где и находились удобства. Поднимаясь обратно, Лёха споткнулся на верхней ступеньке лестницы. Прогнившая ступенька сломалась на самой середине. Озаботившись тем, что завтра с утра кто-нибудь, не зная о том, что ступенька сломана, может упасть и что-нибудь себе сломать, он решил отремонтировать лестницу немедленно. Взяв ножовку, молоток, гвоздодёр и гвозди, Лёха приступил к ремонту. Времени было около часа ночи. Мастер притащил с улицы обрезок доски, который подходил по размеру вместо сломанной ступеньки. Прикинув доску на месте, он обнаружил, что та великовата и решил опилить её до нужного размера. На звук производимых Лёхой работ, стали выглядывать соседи. Лёха объяснил им, что старается ради них и обещал скоро закончить. Поскольку соседи Лёхи были людьми в основном пожилого возраста, то перейти от словесного увещевания к активному убеждению никто не рискнул; к тому же они доподлинно знали, что Лёха, мягко говоря, не совсем адекватен. Всё бы обошлось, но когда Лёха стал забивать гвозди, на стук из восьмой квартиры выскочил мужик в одних трусах; он в категоричной форме, обозвав Лёху задротом, потребовал, чтобы тот прекратил стучать. Лёха, добровольно взваливший на себя заботу о людях, возмутился подобным обращением; кроме того интуитивно понимая, что незнакомое ему слово - задрот, является скорее всего оскорблением, осадил наглеца.
- Закрой двери с той стороны, презерватив штопаный, – спокойно предложил он обидчику.
Мужик, употребив матерное слово, исчез за дверью своей квартиры, но через секунду выскочил с отвёрткой в руке и бросился на Лёху. Лёха инстинктивно, чисто в целях обороны, ударил нападавшего дебошира гвоздодёром, а злодей, перехватив отвёртку в другую руку, сумел-таки, воткнуть отвёртку в плечо Лёхе. После чего они сразу помирились и простили друг друга. Лёха никаких претензий не имеет к обидчику, и привлекать к уголовной ответственности его не желает.
А что там Лёхин супостат говорит, если не секрет?
– Обратился я к Зайцеву.
– Да какой секрет, - вот протянул он мне объяснение Витяя.
Вариант реконструкции Витяя.
Допив с сожительницей разведённый спирт, Витяй пошёл спать. Едва его голова коснулась подушки, как из общего коридора послышался звук пилы. Так как ему очень хотелось спать, а вставать было лень, то он попросил Верку посмотреть, что там в коридоре происходит. Верка, выглянув в коридор, сказала, что придурок из девятой квартиры пилит зачем-то доску на лестнице. В это время визг пилы прекратился и, уставший Витяй стал засыпать; внезапно из коридора раздался громкий стук. Сон слетел с Витяя, и он в одних трусах выскочил в коридор. Ушлёпок из девятой квартиры стучал со всей дури молотком по лестнице. Зная, что у соседа из девятой квартиры «не все дома», Витяй вежливо предложил ему прекратить нарушать беспорядки после двадцати двух часов. При этом Витяй, будучи сильно возмущён, наглым поведением соседа, назвал его задротом, полагая, что такое определение личности нарушителя будет необходимым и достаточным, чтобы тот всё за себя понял и перестал стучать. Ушлёпок в ответ обозвал его презервативом штопаным. Витяй, как человек сижалый, с ушатанными нервами, такого оскорбления перенести не мог. Он заскочил в квартиру, схватил с тумбочки отвёртку и воткнул её нахалу в руку выше локтя, а тот козёл ударил его монтировкой по груди. После чего они оба остыли, помирились и он никаких претензий к этому ушлёпку из девятой квартиры не имеет, к уголовной ответственности привлекать не желает.
- И какой вред причинил Лёха Витяю? – Спросил я Зайцева.
–Эксперт напишет, но я думаю перелом ключицы - тот руку поднять не может, значит вред здоровью средней тяжести, - предположил лейтенант.
– Да, похоже, - согласился я, - а у Лёхи выходит небольшая рана и соответственно легкий вред здоровью.
–Выходит так, - кивнул головой Зайцев.
Дознаватель оформил Лёхе подписку о невыезде, разъяснил ему: что к чему и отпустил домой, попросив меня ещё раз объяснить гражданину Дуплию как тот должен себя вести, находясь на подписке о невыезде.
Мы поехали на моей машине домой. По дороге я подробно рассказал злодею, что он по первому требованию должен являться к дознавателю в кабинет, вести себя законопослушно и никуда не выезжать с адреса проживания без уведомления полиции.
Через день после этого, едва я зашёл в свой кабинет, как мне позвонил Зайцев.
– Слушай, Петрович, ты чего там наговорил Дуплию про подписку о невыезде? – На «ты» обратился он ко мне. – Приезжай давай, забирай его.
– Что он опять натворил?
– Приезжай, увидишь, - раздраженно ответил лейтенант полиции.
Судя по его раздражению и тому, что он тыкал мне - старшему по возрасту и, кроме того ещё и подполковнику хотя бы и в отставке, можно было предположить самые кошмарные варианты. Я всё бросил и помчался в полицию.
Лёха с покорным видом обречённого человека, умненько сидел на стуле в коридоре возле кабинета дознавателя Зайцева; в руках у него была хозяйственная сумка, до верха чем-то набитая.
– Ты что здесь с утра поране? Что это за сумка у тебя? – Хмуря брови и придав лицу строгое выражение, - спросил я другана детства.
– Майдан, - Лёха поднял с пола сумку, - конфеток вот , пряников вот набрал, песку,- перечислил Лёха содержимое.
- Откуда это, ты лиходей, знаешь слово майдан и кому это ты притащил? - Слегка озадаченный спросил я его.
– Мне Витяй сказал, что как только меня в ментовку вызовут, то надо сразу собрать майдан и взять с собой, - охотно пояснил Лёха, - тебя, сказал Витяй, по любому посадят, а передачи тебе носить некому.
– А тебя, что вызвали? - Удивился я скорости дознания по делу, которое в таких случаях, по меньшей мере неделю, должно было валяться у кого-нибудь из дознавателей в сейфе без движения.
– Нет, не вызвали я сам пришёл, чтобы этот не искал, - Леха кивнул на дверь кабинета дознавателя.
Дверь кабинета отворилась и в коридор выглянул Зайцев.
– Александр Петрович, зайдите пожалуйста, - лейтенант распахнул дверь, - извините пожалуйста за грубость по телефону , сейчас я поясню.
–Мы ведь позавчера ночью с вами по этому работали, - он кивнул головой в коридор, - я тогда на суточном дежурстве был, - стал пояснять Зайцев. - Ночь выдалась колготная, сутки на ногах. Под утро наша группа сдала дежурство, я в девятом часу в кабинет забежал по делу, а тут в коридоре, извините, ваш друг детства на стулике сидит, вот, как сейчас. Я его спрашиваю: - «Ты чего припёрся?», а он говорит: - «Думаю ты меня вызовешь, а я в магазин уйду тебя не предупредив, вот и решил сам придти, а то посадишь.» Ну я на изжоге весь был, вспылил и, возможно в грубой форме, объяснил ему, чтоб сидел дома и ждал вызова. Пока я с ним тут рассусоливал, начальник наш меня увидел: -«Зайцев, - говорит, - хорошо, что ты задержался, Скрипов заболел, а дело, которое у него в производстве прокурор просит к обеду принести. Ты ведь его начинал, в курсе то есть, давай-ка «подшамань» – собери, то есть, подшей как положено, а я сам его прокурору снесу.» Ну вы сами знаете каково это после суток чужое дело шаманить.
Я, конечно, знал, что это такое и посочувствовал Зайцеву.
- Провозился я с эти делом часа полтора, про Дуплия забыл, выхожу в коридор, а он всё на стуле под дверями сидит, только с сумкой.
–Ты что здесь? – Спрашиваю, - а он опять: -«Чтобы вы меня не потеряли.» Вытолкал я его на улицу, пригрозил, если вернётся – точно посажу. Думаю всё - ушёл. Сбегал к начальнику, прихожу, а Дуплий на крыльце стоит и мне рукой маячит – тут я мол. Я опять его домой оправил и в отдел зашёл, подождал, выглянул в окно – Дуплий возле отдела трётся. Я, стыдно сказать, - через другие двери, что во двор выходят из отдела смылся. Сегодня утром прихожу на работу, а он опять тут с сумочкой сидит, улыбается: - «Вот, - говорит, - я уже и майдан собрал». Ну, у меня крышу и сорвало - крутишься как белка в колесе, а этот обормот тут трётся, спрашивает: нужен он или нет. Извините, пожалуйста, и заберите его отсюда, у меня нервы кончаются.
Я едва сдерживался, чтобы не рассмеяться – ситуация действительно выглядела комично.
– Успокойся лейтенант, не забывай, что у Лёхи инвалидность, кстати, ты запрос в психдиспансер послал на него? - Перевёл я внимание дознавателя в рабочее русло.
– Нет ещё, сейчас пошлю.
Про запрос я спросил лейтенанта, чтобы тот немного успокоился; что там будет написано, я узнал раньше, участвуя в деле по административному правонарушению, которое совершил в прошлом году Дуплий А.Д.
– Лёха, забирай свой майдан и пошли отсюда, - обратился я к другу детства, - достал ты товарища лейтенанта.
Мы с Лёхой вышли из отдела и зашагали в сторону его дома.
– А как он меня вызовет? У меня ведь телефона нет, - на полпути забеспокоился Лёха, - надо сходить сказать, что у меня нет телефона.
- Пойдем, - взял я его за рукав, - пришлют за тобой машину, понял. Сиди дома и не лезь поперёд батьки в пекло.
–А чё, его тоже посадят? – Спросил Лёха.
– Кого?
– Батьку моего. Он же умер, - остановился Лёха и заморгал глазами, как всегда левым- правым, левым- правым.
« Не понимает переносного смысла пословиц и поговорок» - всплыли в памяти строки из заключения психиатрической экспертизы Дуплия. Забыл я как-то про Лёхин диагноз, а он вот есть и, оказывается, всегда актуален, а мы с ним как с нормальным разговариваем - аккуратней надо бы. Я терпеливо разъяснил Лёхе ещё раз,как он должен себя вести, заставил повторить.
Лёха повторил, помялся и спросил:
- А средний вред здоровью это как?
- Зачем тебе? – Удивился я, - всё равно, ведь, не поймёшь. Не забивай себе голову.
– Ну, ладно, - согласился Лёха, - а меня точно не посадят?
– Точно, точно,- заверил я его и добавил для острастки, - если не будешь ходить без вызова в полицию.
Дело в отношении Лёхи прекратили за примирением сторон.