Восьмого декабря 1967 года я приехал в Хмельницкий с перспективой продолжить следственную работу в новом ведомстве. Через три дня, в понедельник 11 декабря, прошел собеседование с начальником УКГБ при СМ УССР по Хмельницкой области полковником Иваном Ивановичем Вакуленко. После этой встречи началась процедура подготовки к зачислению в органы КГБ.
На время прохождения медкомиссии, заполнения анкет и дополнительной проверки сведений различного рода оставался в штате МООП (МВД), исполняя обязанности старшего оперуполномоченного группы УООП по Хмельницкой области УССР по контролю за дознанием. Впрочем, от контрольных функций меня деликатно отвели после изучения первой же партии расследованных уголовных дел. На мой взгляд, ни один из этих материалов нельзя было направлять в суд по причине грубых просчетов в доказывании или квалификации деяний. Однако заместитель начальника УООП, признав наличие ошибок дознавателей, пояснил, что основания для возвращения дел на доработку отсутствуют, поскольку местные суды такие просчеты относят к несущественным техническим погрешностям.
Вторым направлением моей недолгой милицейской деятельности в Хмельницком стало расследование хищений в одной из строительных организаций областного центра. По ходу дела я успел провести несколько осмотров и обыск и съездить для допросов свидетелей в г. Херсон. На обратном пути провел ночь в купе с неполностью закрывающимся окном. Спал на второй полке головой в сторону двери вагона. Утром стряхнул с укрытых одеялом ног наметенный сугроб снега. Не болел.
22 февраля 1968 года состоялся приказ КГБ при СМ СССР о моем зачислении на действительную военную службу в органы государственной безопасности. Однако по установленному порядку назначение на должность следователя согласовывалось с Председателем КГБ при СМ УССР. Это действо заняло без малого месяц. Время ожидания заполнила техническая работа в группе кадров Управления. Там под присмотром оперуполномоченного А.Н. Солонского я приводил в порядок личные дела новых коллег, а также уволенных сотрудников. Систематизировал разрозненные документы и подшивал их в соответствующие разделы формуляров. Эта рутинная, на первый взгляд, работа положила начало знакомству (сперва заочному) с новыми сослуживцами и памятными событиями в жизни Управления.
Деловое общение с А.Н. Солонским в дальнейшем переросло в добрые отношения вне службы. Мы оказались жильцами одного и того же подъезда ведомственного жилого дома. Будучи заядлым грибником, Анатолий Никитич увлек этим занятием и меня. В бытность оперативным сотрудником он заработал тяжелую болезнь, застудив почки в поездках по области на служебном мотоцикле. Лишившись из-за нефрита возможности лично управлять этим видом транспорта, он с удовольствием колесил по окрестным лесам в коляске моего служебного «М-72», заботливо утеплив поясницу. Наши поездки совершались по выходным дням с ранней осени до первых морозов.
На службе, кроме кадровых вопросов, в ведении Анатолия Никитича находилась небольшая оперативная библиотека, занимавшая двухстворчатый шкаф-сейф. С основными фондами этого мини-хранилища я коротко ознакомился в течение месяца. Это были изданные типографским способом приказы, учебники и методические материалы.
На завершающем этапе знакомства с ведомственными изданиями мой добровольный наставник посоветовал обратить внимание на малозаметную, забившуюся в дальний угол нижней полки шкафа, папку с пожелтевшими машинописными листами. В библиотечном каталоге ее почему-то не было.
В папке находились копии двух документов. Одним из них был протокол оперативного совещания УНКВД по Каменец-Подольской области от 22 ноября 1938 г, на котором обсуждалось постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года. Вторым оказался протокол закрытого партийного собрания сотрудников УНКВД по Каменец-Подольской области, состоявшегося 27 ноября 1938 г. На партийном мероприятии шла речь «о раскрытии фашистского заговора в органах НКВД СССР».
Эти материалы, сохранившиеся библиотечке по неведомой случайности, могли, по мнению Анатолия Никитича, пригодиться мне в предстоящей следственной работе.
Как в воду смотрел Анатолий Никитич. Документы, на которые я поначалу не обратил особого внимания, в дальнейшем существенно расширили мое представление о событиях 30-х годов и не раз использовались в ходе расследования уголовных дел прошлых лет по вновь открывшимся обстоятельствам. Подробнее об этом расскажу далее.
Ко времени моего зачисления на военную службу в Управлении трудились 75 военнослужащих. Это были руководители подразделений и оперативные работники областного, а также трех районных аппаратов в городах Каменец-Подольский, Шепетовка и Старо-Константинов.
Примерно половину сотрудников составляли фронтовики, которым довелось продолжить «Войну после Войны» c бандами ОУН-УПА (Украинской повстанческой армии) после 1945 года. Возраст большинства представителей этого поколения не превышал 45 лет.
В 40-х – 50-х годах ветераны-фронтовики, бОльшая часть которых прошла Войну рядовыми строевых частей, воевали с бандами националистов на территории Хмельницкой и соседних областей. Направление оперативных сотрудников в боевые командировки для оказания помощи коллегам Львовской, Тернопольской, Ровенской и Ивано-Франковской областей осуществлялось по разнарядкам Центра на плановой основе. Об ожесточенности схваток с остатками банд говорит статистика. Ежегодные потери личного состава органов госбезопасности того времени в операциях на Западе Украины составляли до 10% личного состава убитыми.
Ко времени моего зачисления на службу естественный процесс смены поколений Управления приближался к состоянию равновесия между участниками Войны и представителями послевоенного поколения. вновь принятыми на службу.
«Потолок» воинского звания большинства сотрудников, в том числе у участников Войны, имеющих высшее образование, замер на отметке «капитан». Правда, в середине 70-х при увольнении в запас «вечным капитанам» из числа фронтовиков стали присваивать звания майоров.
Наградные материалы и другие документы личных дел участников борьбы с бандформированиями давали общее представление об оперативной обстановке недавнего прошлого. Детализированная информация по этой тематике стала известна мне несколько позже.
Организационная структура ОУН-УПА, сформированная на Украине в сентябре 1943 года, включала в себя четыре территориальных группы: УПА-Север, УПА-Запад, УПА-Восток, УПА-Юг. Основу личного состава УПА составляли участники расформированных диверсионных батальонов «Нахтигаль» и «Роланд», и шуцманшафтбатальона – 201.
Хмельницкая (Каменец-Подольская) область была зоной деятельности группы УПА-Восток под командованием «Энея» – П. Олейникова, бывшего коменданта шуцполиции в Полтавской области.
В период с 1944 по 1953 гг. участники ОУН-УПА совершили на Украине 4 904 террористических акта, 195 диверсий, более 1000 нападений на колхозы, органы власти и заведения социально-культурной сферы.
Оуновские «герои», наследники которых маршируют на нынешней Украине под вопли «Героям Слава!», убили 314 председателей колхозов, 15355 колхозников, 676 рабочих, 1930 учителей, врачей, работников библиотек, а также 860 членов семей сельского актива и военнослужащих Красной Армии, включая малолетних детей.
Разгром организационных структур ОУН-УПА, официально завершившийся в 1953 году, не гарантировал прекращение бандитских проявлений. С 1954 по 1959 ими было совершено еще 156 террористических актов. За этот период органами КГБ УССР было ликвидировано 186 групп оуновских недобитков.
Последний, известный мне случай убийства семьи колхозника, свидетельствовавшего о преступлениях ОУН, произошел у «соседей» в одном из сел Ровенской области летом 1969 года. Взорвалась посылка, полученная от неизвестного отправителя. Кроме семьи получателя погибла супружеская пара любопытных соседей. Это событие произошло в период расследования мною взрыва тротиловой шашки, заложенной под стену спальни дома председателя колхоза в с. Путринцы Изяславского района. О ходе и результатах расследования названных случаев мы регулярно обменивались информаций с коллегами из Ровно.
Наиболее ожесточенная борьба с бандитами велась на территории западных областей Украины. Действовавшая на территории Хмельницкой области (Подолья) группа ОУН -УПА «Восток» поддержки у населения не имела и была разгромлена к концу 40-х годов. Ее остатки просочились на территорию соседней Тернопольской области. Оттуда, не желая признавать поражение, бандиты перешли к тактике совершения рейдов на территорию Подолии. До окончательной ликвидации вооруженного подполья органам госбезопасности Хмельницкой области пришлось вступать в боестолкновения с группами этих налетчиков 79 раз.
В этой малоизвестной войне в ответ на зверства бандитов органы госбезопасности применяли методы, вряд ли приемлемые нынешней либеральной общественностью. Одним из них было использование так называемых «легендированных боёвок ОУН». Задачей «боёвок» было внедрение в группы бандитов под видом представителей вышестоящего «провода ОУН» с последующим захватом или уничтожением противника в удобный момент. В составе «боёвок», численность которых колебалась от двух до пяти человек присутствовал настоящий боевик ОУН, перешедший на сторону органов госбезопасности. Он помогал вживаться в легенду офицерам, которые месяцами жили в лесных землянках и подбирались к объектам разработки с изобретательностью опытных охотников. Бывали случаи предательства ранее завербованного бандита и гибели оперативников.
Нескольких участников этих мероприятий мне довелось застать на службе. С некоторыми приходилось бывать в обычных командировках вплоть до начала 70-х годов. Общение с ними раскрыло немало подробностей лесного быта и проведенных операций.
Совершенно секретные сведения о существования и деятельности подобных оперативных групп просочились в печать примерно в начале 70-х годов прошлого века. Руководство КГБ с утечкой смирилось, однако дальнейшего раскрытия тема не получила.
Видное место среди ветеранов занимал Иван Филиппович Федоров, в прошлом командир партизанского отряда. В документах времен Войны он именовался Федоровым-«Ровенским» во избежание путаницы с однофамильцем Дважды Героем Советского Союза генерал-майором Федоровым-«Черниговским».
Сведения о боевом прошлом этого незаурядного человека, почетного гражданина г. Ровно, содержатся в воспоминаниях его соратников, прославленных партизанских командиров: Героя Советского Союза генерал-майора А.Н. Сабурова, Дважды Героя Советского Союза генерал-майора А.Ф. Федорова «Черниговского», Героя Советского Союза полковника Д.Н. Медведева (в отряде которого воевал легендарный разведчик Герой Советского Союза Н.И. Кузнецов).
И.Ф. Федоров начал службу в органах госбезопасности в 1939 году. Войну встретил сержантом госбезопасности в должности начальника отделения НКВД в затерявшемся на Северо – Западе Ровенской области селе Морочное. Оставшись за линией фронта с заданием организовать диверсионную деятельность в тылу врага, он к середине марта 1942 года создал партизанский отряд «За Родину». В боях с фашистами, по воспоминаниям А.Н. Сабурова, командир этого формирования проявлял исключительную личную храбрость и решительность. Дерзко и результативно воевали и бойцы Ивана Филипповича.
Ратные дела отряда высоко оценил Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. В скупой на награды период Войны Указом Президиума ВС СССР от 24.12.1942 № 605/345 И.Ф. Федоров был награжден орденом Ленина.
В декабре 1942 года отряд И.Ф. Федорова – «Ровенского» вырос до партизанского соединения, которое 26 января 1943 года стало базой Ровенского подпольного обкома компартии Украины во главе с прилетевшим из Москвы первым секретарем В.А. Бегмой.
С этого времени Иван Филиппович добавил к своим командирским заботам обязанности члена бюро подпольного обкома КП(б)У и члена областного штаба партизанского движения.
Завершающую оценку вклада в борьбу с фашистами и их приспешниками, украинскими националистами из ОУН-УПА, соединение получило в разгар боев за освобождение Украины. Указом Президиума Верховного Совета УССР от 30 марта 1944 года за образцовое выполнение боевых задач этому формированию было вручено Почётное Красное Знамя Президиума Верховного Совета УССР, Совнаркома УССР и ЦК КП(б)У.
Указом Президиума ВС СССР от 04 января 1944 года Иван Филиппович был награжден орденом Богдана Хмельницкого 1-й степени.
После Войны бывший командир партизанского соединения продолжил военную службу в Управлении МГБ (КГБ) по Каменец-Подольской (Хмельницкой) области. В 50-х годах неоднократно выезжал в командировки во Львовскую область для участия в ликвидации остатков банд украинских националистов. Боевые столкновения с националистами были для него не в новинку. Их отсчет велся с весны 1943 года, когда партизанское соединение Ивана Филипповича, выполняя приказ Центрального штаба партизанского движения, приняло участие в защите польского населения Волыни от уничтожения бандитами ОУН-УПА.
Во время работы в следственном отделении УКГБ я не раз обращался к нему за дополнительной информацией о скрывшихся от расплаты карателях и агентуре фашистских спецслужб. И порой узнавал важные детали, не упоминавшиеся в официальных документах.
В феврале 1968 года, получив временную однокомнатную квартиру в доме № 58 по ул. 25-го Октября , я стал соседом И.Ф. Федорова по лестничной площадке. С этого времени мы иногда общались в неслужебной обстановке. Иван Филиппович был вдов и хозяйствовал с неженатым сыном - инженером радиозавода.
Внешне прославленный партизанский командир мало соответствовал представлениям, сложившимся при чтении его боевых характеристик. Худощавый, среднего роста, с правильными чертами лица, скупыми движениями и сдержанной речью. В общении неизменно доброжелательный.
Ознакомившись с личным делом Ивана Филипповича, завершившим службу в должности начальника секретариата Управления и в звании майора, я искренне удивился.
-Анатолий Никитович, - обратился я к А.Н. Солонскому, - почему он не полковник или даже генерал, как А.Ф. Федоров «Черниговский», или секретарь Ровенского подпольного обкома В.А. Бегма? Ведь Василий Андреевич с 1950 по 1959 год был первым секретарем обкома Хмельницкого. Неужели не мог посодействовать продвижению по службе командиру, в отряде которого «квартировал» при немцах?
-Кто его знает? – замялся Никитович. -Наверное, некоторые нужные на войне качества в мирное время начальство не устраивают.
Такими качествами, в чем я позже убедился, была прямолинейность и чувство справедливости И.Ф. Федорова, проявлявшиеся в общении с руководителями любого ранга. Со временем мне стали известны несколько таких случаев, вошедших в «устный эпос» сотрудников Хмельницкого управления.
Одним из примеров деловой непринужденности Ивана Филипповича (без оглядки на воинскую субординацию) служит письменный документ, извлеченный из архивов Центрального штаба партизанского движения. Привожу его с сохранением орфографии.
«Письмо командира Ровенского партизанского соединения № 2 И. Фёдорова командиру Черниговско-Волынского соединения А. Фёдорову о необ¬ходимости упорядочить хозяйственные опера¬ции партизан».
Вот что пишет сержант госбезопасности (по тогдашним воинским меркам - лейтенант) И.Ф. Федоров однофамильцу генерал-майору А.Ф. Федорову.
«Алексей Федорович!
Вижу, что ни хера не получится, если мы не наведем (…) необходимый порядок в части территорий.
Нет того дня, чтобы не докладывали мои люди о встречах в од¬них и тех же селах с твоими. Результат от этого таков, что тянем от од¬ного же дядьки в день несколько раз. Ясно и справедливо: народ оби¬жается.
Прошу, давай договоримся и закрепим так, чтобы знал весь личный состав территорию для заготовки продовольствия, одежды и одновременно разведки и работы с населением. Уверен, что тогда ни¬каких обид и жалоб не будет. Считаю, будет правильным, если ты возь¬мешь включительно от Стыра, Млинок, Кухоцкая - Воля I и 2, Железница и к Стоходу [на] юг, а я - север. Если у тебя будут какие коррек¬тивы в части этой дележки, прошу - напиши, но узаконить это необхо¬димо. Я этого хочу, чтобы не пачкали нашу работу с народом.
С ком. приветом,
(Подпись) И.ФЕДОРОВ
19/Х11. 1943 г.».
ЦДАГО Украины. - Ф. 64. - Оп. 1. - Спр. 22. - Арк. 14. Оригинал. Машинопись
В середине 50-х Иван Филиппович вступил в открытый конфликт с В.А. Бегмой, занимавшим солидную должность в ЦК компартии Украины. Причиной размолвки послужила необъяснимая поддержка Василием Андреевичем некоего персонажа, издавшего воспоминания о вымышленных эпизодах своей «героической борьбы» с фашистами в г. Ровно. В этом опусе персонаж именовал себя секретарем Ровенского подпольного горкома партии, членом Ровенского подпольного обкома партии, описывал якобы организованные им диверсии и участие в боях против фашистов в рядах партизанского соединения И.Ф. Федорова и отряда Д.Н. Медведева.
«Воспоминания» вызвали возмущение бывших участников обоих партизанских формирований. Мифическое подпольное «секретарство» автора и его выдуманное участие в диверсиях и боевых операциях опровергали документы подпольного обкома, штаба партизанского соединения и свидетельства подлинных участников событий.
Автор «Воспоминаний», появившийся в партизанском отряде «Победители» Д.Н Медведева лишь в 1943 году, получил после освобождения Украины единственную награду - медаль «Партизану Отечественной войны» II степени.
Однако в двадцатую годовщину Победы, 10 мая 1965 года, неожиданно для партизан, осведомленных о реальном вкладе лжесекретаря в борьбу с фашистами, был вдруг удостоен высшей степени отличия СССР – звания Героя Советского Союза.
И.Ф. Федоров, Н.В. Струтинский (участник боевых операций, водитель разведчика Н.И. Кузнецова, генерал-майор КГБ СССР) и восемь других ветеранов партизанского движения обратились с коллективным письмом к первому секретарю ЦК КПУ В.В. Щербицкому с просьбой провести расследование мутной истории о возведении «мемуариста - мифотворца» в ранг героя. Однако ответа на обращение не получили.
Другим моим соседом по лестничной площадке в доме № 58 оказался еще один – Федоров, по имени Михаил Григорьевич, однофамилец Ивана Филипповича. Михаил Григорьевич был призван на действительную военную службу 26 июля 1941 г. в возрасте 18 лет. Начал войну автоматчиком, затем командовал отделением и взводом автоматчиков. В 1943 г. после ранения и госпиталя гвардии младший лейтенант М.Г. Федоров прошел обучение и продолжил службу в СМЕРШ. По окончании Войны был переведен в УНКВД по Каменец-Подольской области.
«Фронтовые» документы личного дела М.Г. Федорова, с которыми я ненароком ознакомился во время пребывания в «отстойнике» группы кадров, характеризовали его как человека исключительного мужества и находчивости.
Согласно наградному листу к ордену «Красной Звезды», гвардии мл. лейтенант Федоров М.Г. совершил подвиг при форсировании реки Северский Донец 5 мая 1943 г. Участвуя в боях 5,6,7 и 8 мая, неоднократно водил свой взвод в атаки, в результате которых было уничтожено до 100 солдат и офицеров противника, захвачены в плен 1 офицер и 5 солдат. (Документ размещен на сайте «Подвиг Народа»).
По окончании Войны Михаил Григорьевич неоднократно отличался в оперативно-войсковых операциях и иных мероприятиях против банд ОУН-УПА.
Личная смелость Михаила Григорьевича сочеталась в нем с широтой души и человеческой привлекательностью, сделавшей его неформальным лидером коллектива. По воспоминаниям ветеранов, харизматичность Михаила Григорьевича действовала даже на захваченных бандитов. Как правило, ему удавалось разговорить наиболее стойких молчунов. Более того, некоторые из них впоследствии согласились на участие в операциях легендированных «боёвок».
Весомым доказательством притягательности личности Михаила Григорьевича стало событие, повергшее в шок функционеров Хмельницкого горкома КПУ.
Суть его такова. После увольнения в запас в 1972 году, мой бывший сосед стал начальником отдела режима, а затем освобожденным секретарем парткома Хмельницкого конденсаторного завода. По отзывам осведомленных лиц, Михаил Григорьевич, будучи на заводе фигурой весьма популярной, тем не менее, заработал по неизвестной причине неодобрение функционеров горкома. Вследствие этого на очередном отчетно-выборном собрании партийной организации завода его фамилия в списке кандидатов в члены парткома отсутствовала.
Гром грянул после объявления результатов тайного голосования. Фамилия М.Г. Федорова была дополнительно внесена в бюллетени по инициативе большинства участников собрания. Затем коллектив избрал его секретарем парторганизации на очередной срок.
Общительный А.Н. Солонский охотно дополнял скупые строки документов своими наблюдениями и воспоминаниями. В частности, о том, что в недавнем прошлом Управление пережило ряд болезненных реформ в виде масштабных (от 30 до 50%) сокращений сотрудников в 1952 г., 1953 г., 1954 г, 1960 г. В целом это был объективный процесс, однако отсутствие четкой программы реформирования порой влекло скоропалительные кадровые решения. Часть оперативников Хмельницкого управления, уволенных по сокращению 1960 года, вскоре пришлось вновь приглашать на службу.
Вернуться согласились не все.
Одним из «отказников» был В.В. Стеньгач, фронтовик с высшим военно-морским образованием. После увольнения из органов КГБ в возрасте 38 лет ему предложили возглавить захудалый колхоз «Украина» в селе Маков Дунаевецкого района Хмельницкой области.
Новое место работы позволило Виталию Владимировичу раскрыть невостребованный ранее потенциал: умение выбрать верные направления развития производства, реализовать организаторские способности, объединить здравый смысл потомственного крестьянина с научными рекомендациями.
Заняв председательскую должность в 1961 году, он через 5 лет превратил колхоз в передовое технически оснащенное хозяйство. Существенно повысил доходы работников. 22 марта 1966 года за достижение высоких производственных показателей нашему бывшему коллеге было присвоено звание Героя Социалистического труда. Достижениям колхоза, по оценке Виталия Владимировича, в значительной мере способствовали поддержка районного руководства, активное сотрудничество с НИИ Животноводства УССР и подключение колхоза к государственной электросети – источнику дешевой электроэнергии для основных производственных процессов. До этого довольствовались маломощным дизелем МТС.
Весомую роль сыграла человеческая привлекательность В.В. Стеньгача. Во время командировок в 60 -е и 70-е годы мне не раз приходилось слышать от колхозников «Украины» о фактах проявления честности и справедливости их председателя.
Виталия Владимировича я впервые увидел во время его встречи с коллективом Управления в 1968 году. Запомнились слова бывшего коллеги о наиболее заметных (со знаком минус) результатах деятельности его предшественника: долги перед государством, полуразвалившиеся фермы и мощеная среди непролазной грязи дорожка от дома председателя к помещению правления. Затем, в первые пять лет председательства В.В. Стеньгача, в селе был построен колхозный асфальтовый завод, заасфальтированы улицы и основные дороги, отстроены школа, библиотека и медицинский пункт. Учителя и фельдшер получали от колхоза доплату к основному заработку и обеспечивались колхозными продуктами по себестоимости. Развитию села способствовало и выгодное географическое положение. Оно находится рядом с трассой Житомир – Черновцы в 16-ти километрах от Каменец-Подольского.
К печальному наследству предшествующего председателя относились вороватые члены правления, завхоз и кладовщик. От этой публики бывший чекист избавился на первом же общем собрании, назначив на «хлебные места» сельчан выдвинутых и утвержденных открытым голосованием.
Забавным эпизодом упомянутой встречи В.В. Стеньгачем с бывшими коллегами стала реплика прежнего заместителя начальника Управления Ф.И. Лаврова. Филипп Ильич пожалел, что гость, вынужденный оставить военную службу «по независящим от него причинам», не внял предложениям руководства вернуться в чекистский коллектив.
Последовавший ответ, на первый взгляд, тоже звучал ностальгически.
-Действительно, Филипп Ильич, жаль, что так получилось, - произнес Герой Соцтруда, кавалер 3-х орденов Ленина, Ордена Октябрьской Революции и Отечественной Войны II степени, а также депутат Верховного Совета УССР и делегат ХХIY съезда КПСС.
- Вернись я на службу, возможно, к нынешнему дню стал бы старшим оперуполномоченным.
Присутствующие справедливо оценили иронию дружным смехом. Со званиями и должностями в системе в то время было туго.
Типичная биография сотрудников послевоенного поколения соответствовала основным требованиям к кандидатам на службу: членство в КПСС или освобожденная работа в комсомоле, срочная служба в армии, высшее образование, состояние здоровья, отсутствие конфликтов с законом кандидата и близких родственников.
Вливаюсь в коллектив
В марте 1968 года начальник Управления И.И. Вакуленко официально представил меня сослуживцам и пожелал успешного освоения нового поприща. Ритуал завершился вручением служебного удостоверения и личного оружия, пистолета ПМ со штатной и оперативной кобурами. Пистолет был выдан с правом постоянного ношения и хранился в личном сейфе. Такой порядок был для меня в новинку. На милицейской службе следователи, в отличие от оперативников, личного оружия не имели. Право постоянного ношения оружия сохранялось за мной до конца военной службы. Последний пистолет (всего их было четыре, по числу переводов) я сдал на склад в январе 2000 года. За тридцать два с лишком года службы, включавших негласные посещения «неконтролируемой федеральными войсками» лесной зоны вооруженного конфликта, применять оружие для «поражения противника» мне не пришлось ни разу.
Случилось так, что мои многочисленные огневые рубежи со стрельбой из пистолета, автомата, пулемета, РПГ и метанием гранат пролегали исключительно в служебных тирах, на военных полигонах и спортивных стрельбищах.
Согласно штатному расписанию, следственное отделение УКГБ комплектовалось из четырех следователей и начальника.
Незадолго до моего зачисления в новый коллектив подразделение оставили два следователя. Первый из них, по фамилии Вовченко (имени не знаю), после успешного расследования дел в отношении карателей, убыл в следственный отдел КГБ УССР, в Киев.
Второй, фронтовик-танкист В.И Крашенов, был отстранен от следственной работы с переводом в оперативники за процессуальные недостатки в расследовании дела лично им найденного и разоблаченного карателя. Претензии к нарушению следователем норм УПК, сформулированные в частном определении военного трибунала Прикарпатского военного округа, были, без преувеличения, высосаны из пальца (подробнее о них далее), но оценивать их весомость и обоснованность руководство Управления не стало.
Определение трибунала сказалось и на судьбе начальника отделения подполковника В.И. Шитикова. Его отправили на пенсию за недостатки руководства расследованием того же дела.
К моменту моего прибытия в подразделении трудились лишь два сотрудника – старший следователь капитан И.Н. Зеленский и следователь старший лейтенант Ф.П. Семенов.
Иван Николаевич Зеленский,1926 года рождения, выпускник Средней специальной школы НКВД № 302 (до 1954 года располагалась по Львове). Фридрих Петрович Семенов, 1927 года рождения, закончил Харьковский юридический институт. Оба коллеги занимались пересмотром материалов прошлых лет и опыта расследования «живых» уголовных дел не имели. Обязанности начальника временно исполнял И.Н. Зеленский.
Следователи располагались в двух кабинетах. Третий был отведен для начальника отделения. Имелась комнатка для хранения криминалистической техники, поразившей меня скудостью и устарелостью.
В апреле 1968 года в Управление прибыл новый начальник следственного отделения, майор Иван Максимович Караванов, до этого старший следователь Донецкого УКГБ. Для меня он стал одним из немногих, встреченных за время службы наставников-руководителей, умело и тактично совершенствовавших профессиональные и личностные качества подчиненных.
По инициативе Ивана Максимовича в отделении появились новый следственный чемодан, фотоаппарат со вспышкой и две портативных пишущих машинки марки «Эрика». Начальник добыл где-то методику обучения десятипальцевой печати вслепую и посоветовал нам ежедневно выкраивать до получаса для ее освоения. Начал он с себя и в короткое время добился впечатляющих успехов, хотя ранее не владел машинописью вовсе.
Я же бойко печатал четырьмя пальцами еще по время службы в милиции. Как ни странно, эти навыки оказались помехой при переучивании. Но худо-бедно, прогрессивный метод был вскоре освоен.
Забавно, некоторые тогдашние сослуживцы из числа следователей и оперов, пытались соревноваться со мной в скорости воспроизведения машинного и ручного текстов. Преимущество машинописи выявлялось на первом же продиктованном предложении и бесспорно нарастало в дальнейшем. Обычно соперники сдавались на третьей единице речи.
Отделение имело собственный автотранспорт в виде автомобиля ГАЗ-69, оборудованного для перевозки задержанных и заключенных под стражу. В повседневной деятельности этот «автозак», в просторечии «броневик», использовался для выездов в местные командировки И.Н. Зеленским и Ф.П. Семеновым. Мне же предложили закрепить за собой один из служебных мотоциклов Управления. Водительское удостоверение у меня имелось после окончания в 1962 году действовавших в Университете курсов ДОСААФ. Вскоре я получил в свое распоряжение М -72 - отечественный тяжелый мотоцикл военного образца и соответствующей окраски. Этот «боевой конь» с коляской, весом более 600 кг, верно служил мне в течение восьми лет. С ранней весны до поздней осени мы с ним «катались» по глухим закоулкам области, а порой и за ее пределами. Иногда в дни отдыха я использовал его для семейных поездок на природу. Руководство Управления против этого не возражало. До сих пор с ностальгией вспоминаю это транспортное средство, мягкий и мощный рокот его четырехтактного двигателя объемом 750 см3, способность преодолевать разбитые полевые дороги со скользкой грязью, узкие тропинки и сыпучие пески в хвойных лесах.
(Продолжение следует)