А Егоров же, вернулся домой, огорчён он или не нет, сам не понял, но ощутил пустоту в груди. Он дошёл до своего крыльца, сел и молча смотрел, как резвятся младшие внуки. Участки сыновей расположенные рядом, они большие, но здесь намного просторнее и к тому же весь бурьян выкошен, заботливый сын моей красавицы соседки, постарался для своей матушки, показывая ей участки для её выбора и мне меньше работы. Так, что, резвись, не опасаясь на что-нибудь наступить или что-то столкнуть, опрокинуть.
К нему подошёл Сергей. Он видел, как отец пошёл к соседке. За целый день они её так и не увидели даже издали. Видел, каким стал отец печальным, когда увидел нас, хоть и старался улыбаться нам радостно, и подумал.
«Возможно, зря мы приехали к нему в гости следом за ним, не дав ему здесь освоиться и обжиться и лучше познакомиться с женщиной соседкой.
Он молча постоял, а затем присел рядом и спросил.
– Не приняла твоего приглашения?
Отец кивнул головой, а Сергей продолжил.
Извини, папа, мы не осмотрительно нагрянули к тебе, но дети и Надя с Галиной так упрашивали нас, показать твой новый дом, что мы с Димой решились приехать.
– Да, что ты, сын, к чему извинения, всё хорошо. Я всё же познакомился с ней, и хоть немного, но поговорил, так, что торопиться мне не стоит. Она, верно, сделала, что ответила мне отказом, мы действительно не так близко знакомы, чтобы ходить в гости на ужин, да ещё в первый день знакомства. Это я понимаю, но сердце печалится. Чуть помолчал, продолжил.
Она бы не пошла в гости ко мне, даже если бы и вас не было. Это тоже я осознаю. Всё придёт. Это только начало, впереди у нас вечность, ещё у нас будет и полное знакомство. С этой женщиной, я чувствую, небом венчаный. И это так, я помню. В нас, и во мне, и в ней изначально одинаковые алгоритмы, одинаковые коды, одинаковый спектр света. Это я тоже знаю, видел. Каким образом? Не могу объяснить, там, когда я её держал за руку, было ясно. И ей тоже, только она не помнит пока.
– Не обижаешься папа?
– Нет, сынок, всё правильно. Думаю, может небо и послало вас ко мне, чтобы я ещё притормозил. Раз вы здесь, то значит и должны быть здесь. Всё не просто так, видно всё спланировано там.
И Егоров показал пальцем в небо. Нас не спрашивают, хотим ли мы этого. И, что с профессиями связано, что в твоей с Димой, что в моей. Здесь, нас просто ставят перед жизненным фактом.
– А причём здесь профессии? Здесь личная жизнь, конечно, я понимаю, что всё и вся наша большая семья, мы все задейственны и всё взаимосвязано.
– Верно. Так и есть, всё взаимосвязано, и здесь всех ставят перед фактом. Ваше присутствие здесь, это часть пазла и без вас он повидимо, не сложится. Мы все должны сыграть наши роли. А я, что? Я подожду ещё. Долго ходил вокруг да около, а здесь решил сразу действовать. Возможно, я не осознал ещё вечную любовь, а это совсем другое, сын. Иначе её и не назовёшь, как, неземная. Подожду. Долго ждал, а теперь мы рядом.
Егоров замолчал, молчал и Сергей, затем Егоров улыбнулся, произнёс. И, что грустим, идём за стол, нас ждут.
За столом было шумно и весело, делились своими впечатлениями о сегодняшнем дне, и как всем понравилось здесь, называли деда счастливчиком. А дед улыбался и радовался радости своих любимых детей и внуков. И когда они отвлеклись от него, он сидел, опираясь щекой на руку, и смотрел на соседний дом, второй этаж светился слабым светом.
«Видать ночник включен и окна сегодня не прозрачны, жалюзи опустила. Естественно ведь теперь у неё появился сосед, а сегодня с таким количеством у него гостей. Естественно она отказалась пойти к незнакомым людям в гости. Интересно, что она делает?
Может стихи читает? Может, меня вспоминает? Я ведь видел её взгляд, когда приглашал её к столу. По глазам видно, ей хотелось пойти, но здравый разум преобладал над её порывом, поэтому она так поспешно закрыла дверь, не закончив разговор. И уже из-за двери высказала пожелания.
Думал Егоров. Стихи! Я бы тоже ей прочёл стихи. Не свои, но другие. Я не пишу стихов, лишь репортажи, да очерки разные, но много стихов знаю. Откуда? Сам удивляюсь.
Но удивительно, память у меня хорошая, запоминаю с первого прочтения, или прослушав. Сам удивляюсь себе, как мой мозг вмещает столько?
А любовь есть Дар Небес и Искра Божья и кто любит, тот есть истинный поэт. Это чьё? Хм, по-моему всё того же Струнского, а может и нет. Пусть нет покоя, на душе тревожно, но без любви поэзия лишь след.
Да, так и я думаю, а когда любишь, поэзия врывается в твоё сердце. А бывает и врывается, но не можешь ничего сказать, лишь только….
– Пап! Ты, что? Задумался? Спросил его сын Дмитрий. Его голос отвлёк Егорова от дум своих, он смущённо улыбнулся и ответил.
– Да вот думаю, как обустроить дом свой.
– Да, что тут думать, деда, завтра ещё напряг и вычистим остальное. Отозвался внук Миша, который в это время протиснулся между отцом и дядей Димой, чтобы быть поближе к деду.
– Да, папа, что тут думать, я думал здесь рухлядь, а оказывается добротный дом, чуть подлатать, и косметический ремонт обновит его до неузнаваемости. Странно, такое село и вдруг стало заброшенным, да ещё возле райцентра. Произнёс Дмитрий.
– Были причины, да ещё какие. Здесь своего рода «Бородино» происходило. Я узнавал, когда разговаривал с риэлтором. Мистика, да и только, как это все называют. Произнёс Сергей.
– Вероятно, это произошло для того, что в этом месте уже требовалось строить новое пространство, новую жизнь в новой реальности. В один из приездов сюда, я разговаривал с некоторыми местными, заезжал в администрацию. Они, не смотря ни на какие проблемы и уничижения, что им создавали, сплотились и продолжали выживать, жить, устремляясь своими светлыми мыслями построить мир любви. Я тогда очень удивился, но всмотрелся им в глаза, искрящие созиданием, всему поверил.
У тех, кто остался, дома были разрушены, но они не уехали, как другие, бросив всё. Эти даже в другие дома не пошли жить, жили во времянках, в подвалах, отстраивая свои дома своими руками. Сила духа у них велика, и сплочённость, объединившись, отстояли своё село.
Ходят слухи, лес им помог, а как толком никто рассказать не может. В одном только они одинаково рассказывали. Облако, как туман, потянулось из леса и обволокло тех, кто разрушал их дома. Они сносить старались всё, так как это им не нужно было, не нужны были их постройки, им нужна была земля. А в облаке, кто смог, то убежал, но говорят, и у них сознание помутилось, до сих пор в психиатрической клинике некоторые находятся. Даже, кто руководил этим, а здесь в то время его не было, но его и там догнало, и тоже туда угодил. А вот местных ни одного не тронуло, и даже тех, кто был в эпицентре.
Их просто мягко из этого тумана вытолкнуло, а они смотрели и ничего не понимали, ведь ничего не видели, только слышали крики ужаса и страха, да покалеченных людей выталкивало из того тумана, и те оставались на месте лежать. Все остались живыми, им вначале казалось, что они друг с другом дрались, но, а потом такие страшные крики раздались, видать увидели тех, от кого они пытались обороняться.
Говорили, вмиг поседели. А там ещё и всю технику их изуродовали. Даже огромные бульдозеры, и экскаваторы и демолятор, и стреловой, и даже джипы и остальные авто, всё по запчастям валялось.
Местные рассказывали, когда всё успокоилось, а они вызвали скорую да полицию, и очень боялись, что им никто не поверит, на их счастье были посторонние люди в селе, да ещё участковый, который не участвовал, но подоспел во время, как началось сражение духов с захватчиками, и наблюдал весь этот ужас. Как люди говорят, он видел явно, что там внутри облака происходило. Каким образом он видел в этом облаке, он и сам не мог объяснить, но тоже поседел. Я видел его, он теперь тоже здесь живёт, белый, как лунь, а говорят, он был брюнетом. Вот такое мистическое происшествие здесь произошло.
– Правда, деда? Спросил внук Миша.
– Правда, Мишутка, правда.
– Ух, ты! Вот бы посмотреть на такое. С удивлением произнёс внук. Я бы смотреть не побоялся. Никогда духов не видел. Интересно.
– А кто их вообще-то видел? Духи редко кому показываются. Разве нашему деду. Улыбнувшись ответил Сергей.
– Может быть, и тебе когда-нибудь предоставится возможность увидеть какое либо мистическое явление. А село, теперь оно возрождается, и уже со своим уставом никто не лезет сюда. И случайные люди здесь не появляются. Сюда едут такие же, со светлыми помыслами. Жить в любви и любить, и помогать другим, защищая планету от паразитизма, и внешнего и внутреннего. В этот период никому не отсидеться в своём бункере. Вот они-то, думаю, прошли бы сквозь ворота, в Беловедье, но им это не надо. Здесь строят жизнь заново и в новых энергиях, строят свой мир в дружбе и согласии.
– Возможно, ты прав папа. Как говорится, путь Всевышнего знает только он сам, и кого куда направить, а идущий к нему всегда услышит. Они услышали Зов. А мне очень интересно побывать в Беловодье или, как ты говоришь, Беловедье. Теперь я знаю место, где этот вход из нашего мира. Вычислил.
– Что уже задействовал людей? С тревогой спросил Егоров. Серёжа!
– Нет, нет, отец, не волнуйся, никого я не задействовал. И когда бы? Я просто не успел бы. Я после твоего отъезда вычислил, чуть ли не всю ночь сидел над этим. Думал, не выйду из этого состояние, так глубоко вошёл. А посылать мы не станем. У нас другие намерения, и нам надо ещё продолжать свои проекты.
– Проекты? Усмехнулся Егоров. А какой вход нашёл? Их несколько.
– Несколько? Удивился Сергей.
– Да, и даже в России их несколько, и думаю, все ходы взаимосвязаны и есть соединение и с Тибетом и с Бурятией, с солнечной горой Ра и даже с островами за японским морем.
– Ты серьёзно папа? В два голоса спросили сыновья.
– Серьёзно, серьёзней не бывает.
– Я вошёл в твой рассказ, вероятно, попал туда, где и ты был. След заметен твой был.
– Да-а-а? Удивился Егоров.
– А гора Ра?
– Да, она на Урале.
– Я знаю, где гора Ра, папа. Произнёс Сергей. Ты и там был?
– Вспоминается ещё только, дословно сказать не могу. Вспоминаю, записываю, самому интересно всё разгадать, веду записи. Побывал я, видать, во многих местах и мирах, не всё могу объяснить. Речь-то не везде одинаковая. Даже старославянский разговор не всегда понимал. Не всё видать мой разговорник, что в моём сознании переводил верно. Я же не лингвист, а всего лишь военкор. Одно ясно вселенная вращается вокруг главного героя в этом эпизоде, а может и наоборот.
Рассмеялся Егоров, и продолжил. Другие реальности, и их было много. Порой пристально присматриваешься к чему-то, так оно или он или что там, растворяется. Вот, как всё вспомню, запишу и проверю, расскажу.
– Как ты проверишь?
– Ещё не знаю. Пробую, хотя бы ментально, но мне думается, время подойдёт и мне всё откроется. На всех этих просторах живёт много богов, и древних белых богов, но есть и враждебные для людей. Боги или божества разные и Духи. Но больше всего, ближе к северу и в солнечной горе. Есть небожители и на юге, и на западе. Вокруг Байкала живут и много бурятских богов, но бурятские в основном Духами обитают. На западе, скорее всего нейтральные, да и на юге, на крымском побережье. Живут, чтобы жить, и не хотят вмешиваться в людские дела.
– Почему?
– Да всё просто. Планету держать и спасать требуется. А человек? А, что человек? Человек всё равно не вечен, родятся новые или властители заменят существующими из резерваций.
– Ты о чём, папа? Спросил Сергей.
– Только не надо говорить, что вы об этом не знаете, кем и как порой заменяют настоящих людей, как стирается память и подсовываются новые факты. Что люди даже не подозревают, как проживали день сурка. Что порой кажется дежавю, а порой точно знают, такого не было, а оно есть. Как не поверить своим глазам.
Сергей переглянулся с братом и вздохнул, ответил.
– Знаем, папа, знаем. Что и говорить.
– Вот, вот, человек не удивляется тому, что часто видит, даже если не понимает причины данного явления. Однако если нечто такое, чего он раньше никогда не видел, то он всегда посчитает это чудом.
– Папа, а острова за Японским морем это Япония или Курилы? Спросил Дима.
– Эти два острова, где расположена восточная шамбала, никому не принадлежат, но скорее всего, России, но о них почти никто не знает. Туда попасть не просто. Там такое же пространство, где и я бывал.
– А ты бывал на этих островах, папа? Спросил Сергей.
– Нет, а может быть и да, я же много раз тебе говорил, мне надо проверить и удостоверится, что это не выдумка ума. Хотя нет, это не выдумка, просто я ещё не всё вспомнил. Но повидимо не был там, а видел издали, как и видел тоннели, возможно ментально. Когда всё мне разъясниться, вы первыми узнаете, если мне будет дано разрешение на рассказ.
– Кем, папа? Спросили оба сына в унисон.
– Если бы мне знать. Всё, что со мной приключалось после обеих авариях, это не спроста, так думается мне.
– Но нам-то папа, рассказать можно. Здесь мы с Димой сами понаблюдаем, не докладывая наверх. Ни к чему другим знать о том, что ты нам рассказал. Ты прав, с чистыми мыслями найти людей не просто. В нашу группу особенно, без привязок, без земных узлов, чтобы их никто не держал, редкость. А так вроде бы чистый человек, светлый, и как сейчас модно говорить, работник Света. А посмотришь, хоть маленькая корысть, но есть. Все чего-то хотят именно для себя. И так мало тех, кто задумывается о народе, о планете.
– Это понятно, ведь каждому хочется улучшить свои условия,
– Но я узнавал про ту местность, ею многие интересуются
– Хм, так, а я? Я, сколько видел, как шли туда. Экспедиция за экспедицией. И даже не задумывались, почему и куда исчезали люди. А в поле земли всё есть и всё записано. Человечество старается осваивать космос, пролезть в другие миры, но совершенно не знает, что происходит здесь на земле, в своём мире. А наш мир многолик. Много миров соединено с нашим. Я заметил, мощная энергия поступает вспышками, вероятно, чтобы народ привыкал, и смог выдержать. В мире много странного для людей свершается.
– Деда, а как ты видишь невидимое. Ты, как папа с дядь Димой?
Не утерпел и влился в разговор Миша, он так и сидел, слушал с открытым ртом, боясь что-нибудь пропустить из рассказа деда.
«Ох, и деда у меня!» Думал Миша.
– Не знаю, Мишутка, как папа или нет. Возможно по-другому. И, как объяснить? Не знаю. Порой, как картинки всплывают, а порой в голове панорамой открывается.
– Ух, ты! Деда, а расскажешь? У меня тоже несколько раз было, как какая-то картинка всплывала перед глазами, но я не вникал. Думал, зачем мне? Деда, а боги живут среди людей?
– Расскажу, но не сегодня Мишутка.
– Ну, деда-а-а-а!
– Есть, которые живут и среди людей, живут полной жизнью и участвуют в развитии жизни людей, не выдавая себя ничем. Ещё в советском союзе на ракетах космических писали имя богини.
– Какой? Деда?
– А это тебе самому узнать предстоит.
– А что, правда? Пап, а ты тоже знал.
Сергей вначале кивнул головой, затем ответил.
– Да, знал. Имя русской богини. Тебе задание самому узнать. И ещё узнай, как и в каком состоянии, она присутствует при старте ракеты.
– А это есть в интернете? Удивлённо спросил Миша.
– Вот и узнаешь, есть ли такое в интернете.
– Мне сейчас интересно. А от тебя, папочка, ничего не скрыть, всё наперёд знаешь, что я сделал или ещё только сделаю, а ты уже знаешь. Так не честно. Мне тоже сейчас хочется знать.
– Это тебе задание, чтобы зашевелились твои извилины, а то, поди, от игр они уже распрямились. А пора включать разум.
– Ну, скажи, пап.
– Ты постоянно зависаешь в интернете, зависни хоть раз с пользой. С улыбкой ответил Сергей. Потом расскажешь своё мнение, что выудишь и сопоставишь, где истина, а, где искажённая легенда. Пробуй, а потом вместе будем разбирать твои полёты.
– Дедуль скажи мне на ухо. Тихо прошептал Миша.
– Нет, Миша, остальное потом. Ответил дед.
– Уууу! Деда!
– Миша, иди к остальным детям, пожалуйста, сынок. Попросил его Сергей.
– Но с вами интересно, пап, не хочу с малышнёй возиться. Хочу дедушку послушать, о его посещении миров. Я ведь ничего и никому не расскажу. Правда, правда.
– Да и кто поверит твоим россказням. Улыбнулся Сергей. Но, чтобы без выноса за пределы нашего дома, тебя уже предупреждал, что услышишь у нас в доме или у дяди Димы, молчок и даже самым верным друзьям, иначе память подтирать будем, а это небезопасно.
– Пап, да, что я маленький, что ли? Я уже взрослый и тоже хочу быть с вами и участвовать, хотя бы, как дедушка.
– Как дедушка, это тебе самому надо развиваться. А, где тебе? У тебя же игры разные на компьютере, да телефон с сайтами.
– Я всё брошу, правда, правда, пап.
– Давай позже о тебе поговорим, Миша. Всё верно, тебе пора взрослеть.
– А я со своими призраками во снах и в их проявлении в моей комнате, стал многое видеть и сопоставлять.
– А призраки за тобой сюда переместились? С улыбкой спросил Сергей.
– Пока ещё не знаю, я же здесь одну ночь ночевал, ещё не приходили, значит, пока всё спокойно будет, а там посмотрим. Сказать по правде, они ли мне помогают, или моё сознание стало расширяться, над этим не думал, но думаю призраки в моих снах, да ещё с их проявлением явно, мне это здорово помогает. С появлением их у меня такое стало разворачиваться, а может и раньше, просто я не всё ещё вспомнил, что происходило со мной и в без сознательном состоянии. Да и порой в реальности, очнусь, а я не там, где был только что. И только что было совсем другое, а я снова или дома или на работе.
– Ух, ты! –
Восторженно произнёс Миша, но получил от отца щелчок, замолк.
– Как бы вспышки идут во мне. Продолжил Егоров. И вспышки идут в пространстве. Уж все видящие видят или нет, не знаю. Да и видение у меня как бы, я так думаю, неправильное.
– Все индивидуальны папа. Никто, не может знать, папа, как неправильно и как правильно, Произнёс Дима.
– Вот я думаю, вспышки разбудят всех, тогда и будет ясно кто свой, а кто был гостем лишь на время, в качестве урока. Хорошие уроки получают души человеческие и не человеческие тоже. Всё идёт в процессе становления. К этому приближается шаг за шагом каждый человек. И сама система обновляется и сбрасывает с себя паразитов, пока ещё медленно, но маховик раскручивается и скоро он заработает во всю мощь.
– Да, отец, все мы в процессе, конечно, ещё нет совершенных, а может они нам не показываются. Ты бы хоть разочек рассказал полностью свои полёты и про того человека, который ходит в наш мир из Беловодья.
– Из Беловедья, сын. Это огромная страна, Шамбала. Целый комплекс на планете. Как-нибудь узнаю полностью и расскажу. А люди совершенные есть, есть, и они действительно не всем показываются. Они могут жить рядом с нами, даже в соседях, а знать никто не будет, кто они. Они выше нас по осознанию, и мелочные склоки их не интересуют, для них важна планета. Там в тех высших мирах, или, как их назвать, точно не знаю, не безразлична судьба нашего мира, да и народа. Они любят настоящую суть человека,
– Я уж давно пришёл к выводу, вероятно ещё на грани становления себя, всё, что происходит, это экзамен каждого на безусловную любовь. А ведь много людей и себя-то не любят, а если любит, то эгоистически. А есть ещё такая любовь, в которой возносишься. Произнёс Сергей.
– Думаю, сын, тот, кто умеет любить за чистоту души и сердца, тот любит настоящую суть человека, и принимает его таким, какой есть. Даже в паре живут, живут, а потом, смотришь, а любви-то и нет, а разберутся, так её вообще не было. И что же получается, впустую прожил?
– Ну, нет, пап, у тебя-то жизнь насыщенная и в реальном мире и в невидимом, и в тебе-то есть любовь, пап. Ты полон любовью. И у многих есть, может пока эгоистичная, но, как ты говоришь, под вспышками проснутся, осознают, и любовь проявится.
– Проявится, если не проявится, значит так и уйдёт без осознания. Основа любви – чистые помыслы. Я так думаю, это критерий настоящей любви и пары, и мне очень хотелось быть вместе не только в прозрачном мире, но и здесь, ну хотя бы рядом.
– И, что вы там застряли? В своём разговоре, может на общий перейдём? Да и на столе всё остывает. Произнесли обе невестки недовольным тоном.
– А мы за столом. Разговоры наши в сторону, пища любит покой, давайте поговорим о прекрасном. Произнёс Егоров.
– Ну, деда-а-а-а. Проканючил Миша.
– Будет ещё время поговорить об интересном для тебя, Мишутка.
Ответил Егоров.
И вечер прошёл и все улеглись спать, в комнатах был свежий аромат чистоты, открытые окна и чудесная ночь прошла быстро,
А Егорову ещё и сон приснился. Снилось ему, как в детстве скакал на лошади, картина из детства появилась. И, как ради интереса скакал за зайцем, наблюдая, как заяц улепётывал от него в рощицу. Но вдруг, словно по телевизору, переключили программу и Егорову уже видится совсем другое.
Как конница в синих мундирах лавой накатывается, солнце отблёскивает на сотнях палашей и сабель, он снимает своей камерой, а они вот, вот сшибут его, но вдруг Егоров обнаруживает себя маленьким ребёнком и уже стоял дома возле стола и тянулся достать с него кружку. Рост совсем маленький, и не мог ухватиться, а взрослые здесь же, и отец, и мама, но они игнорируют.
Егоров же, во сне прекрасно понимал, что это всего лишь сон, но не мог на него влиять. Смотрел, как кино, и изменить его или проснуться не мог. Он уже догадывался, что это странное состояние сознания. И всё же, спал он или нет, но успел подумать.
«Что со мной происходит? Вроде призраки ещё не появлялись, и ничего мне не предвещали. Что всё же просыпается банк памяти моего сознания? И всех моих приключений? И на яву и в ментале? Но, что такое?»
Вновь углубился в сон и вновь всадники и Егоров в самой гуще, да ещё под штандартом. На стяге явно различалась надпись с буквой «ять»
«За Веру за Отечество…»
Успел прочесть Егоров, как его накрыло этим стягом, и картина сменилась, на встречу неслась конница в будёновках при красных звёздах.
Что это? Спросил Егоров, так и не понял, он спит или всё же, бодрствует.
Перенос сознания? Сознание выдаёт мне места, где я бывал? Воспоминания? Или память предков в моём сознании проснулась? Коллапс личности? Или.... А, что или? Коллапса я за собой не наблюдал. А возможно раскрытие новых способностей или нет, новых знаний, и ещё показывается, где я бывал. Не пойму я сплю или всё же, не сплю? Что-то не понятное.
А можно яснее мне показать, сознание моё? Выплесни так, чтобы я разобрался. Перенос в сознании ведь штука тонкая…,
Он вновь держал за руку Тамару, и только они хотели войти в какой-то незнакомый дом, как откуда-то послышался сигнал гонга, и его просто оторвало от руки Тамары.
Егоров открыл глаза и ещё лежа в постели собирал всё в кучу, чтобы понять, а звук продолжался с перерывами. Наконец Егоров осознал, что это сигнал клаксона машин. Егоров не осознавая, что это такое, ещё не отошёл ото сна, где вновь виделся с Тамарой, кинулся к окну.
Он увидел возле калитки соседнего дома несколько машин, и уже выходили знакомые ему лица родственников Тамары. А вот и ещё проехала машина и, как показалось ему, к его калитке. Он перешёл к другому окну, стараясь не разбудить внуков, спящих в этой комнате, увидел, как остановилась машина рядом с его калиткой, и рядом с ней остановилась грузовая газель с надписью «Всё для вашего удобства»
– Почему возле моего дома? У соседки места мало? Спросил сам себя Егоров, не осознавая, отчего это его волнует, и увидел, как из машины вышел человек и вошёл в его калитку.
Я не заказывал ничего. Ошиблись, наверное, соседка заказала. Но увидев, как Дима встретил молодого мужчину, пожав ему руку, и повёл его в дом, удивился и поспешил навстречу и столкнулся с Сергеем.
– Папа, не волнуйся, мы вчера посовещались, не вводя тебя в курс дела, сюрприз тебе хотели сделать. Надя и Галина выбрали дизайн, они сказали, «папе понравится». И вызвали службу ремонтников, целиком бригаду и все материалы.
– Но откуда вы знаете, что надо менять и переделывать, какие материалы? Ведь надо всё проверить.
– А мы и проверили вчера. Вчера днём всё рассмотрели и не откладывая, заказали.
И в этом доме закипела работа, а Егоров всё ещё не отошедший ото сна, с гудением в голове, не знал, что делать.
«Надо прийти в себя». Подумал Егоров, посмотрел на детей и с неизведанным смешанным чувством, смущения, радости и гордости за своих детей, сел на шаткую скамейку, что была под деревом, с мелькнувшей мыслью, «Надо обновить скамью».
С этой скамейки виден был соседский дом и немного прилегающей к нему территории, и всё ещё чувствуя, как вырвалась её рука, и Тамара исчезла.
Но это был лишь сон и ещё не проверен и не изведан. Надо будет записать, возможно, как всегда, когда пишешь, ещё больше открывается. Здесь на земле у меня таких приключений не бывало.
А может и бывало. Я всё, что ли помню? И какое-то разнообразие, воспоминания клочками. Да вот ещё призраков, что-то давно не видел, а с ними у меня разворачиваются совсем нетривиальные приключения. А мне надо и очень важно всё, здесь и сейчас, чтобы жить гармонично и со своим миром, и порой в экстремальных приключениях других миров, а возможно и в реальности. Для чего? Чтобы мгновенно адаптироваться к любой смене обстановки. А я, как реагировал?
Спросил себя и тут же ответил себе. Да вот и не помню я ещё всё.
Егоров продолжил размышлять. И чего загадывать далеко вперёд, впереди у нас вечная жизнь. Вечная? Вновь спросил он себя.
Естественно вечная, другому не бывать, я это чувствую.
Думал Егоров, вновь посмотрел на своих домочадцев, улыбнулся.
Какие у меня любящие дети, вроде мне некогда было ими заниматься, весь в работе был. Но, почему же? Возразил он себе.
Всё свободное время я старался посвятить своим детям, ведь матери своей они были не нужны. Интересно получалось, вроде она сама очень хотела детей и рада была первенцу, когда он появился, но вдруг охладела к нему, а про Диму и говорить нечего, не обращала внимания на него вообще, а порой ненавидела. Да, мои сыновья родились и чем взрослее становились, так и становились всё больше и больше похожими на меня. Копия я в молодости. И между собой они отличаются лишь тем, что у Димы родинка на лице, а так не отличишь.
– Папа! Я тебе кофе сварила.
Услышал он и оглянулся, к нему подходила Надя, жена Сергея, держала в руках блюдце с чашкой кофе. Аромат кофе защекотал его обоняние. Оставшись один, он наслаждался кофе и смотрел, как соседка встречала гостей.
«Ах, ты прелесть неземная, Томочка, Тамара Тома. Я красивых женщин видел много. А ты лучшее из всех творений Бога.
Хм, откуда это? Я, что стихотворцем стал? Нет, нет, это не моё. Просто память выдала мне. Память со мной что-то мудрит, и мудрит. И продолжил.
Синь неба в глазах её, надежда проникала в сердце моё . Сердечный ток, пропущенный сквозь строки живой мыслеосновой, и это осмеливалось быть, зажжёт Огнём созвучные сердца.
Егоров почувствовал невероятную лёгкость во всём теле, в сердце стало, как-то радостно, что не объяснить,
Хм, надо же! И зачем стихи слагаются поэтом? Всё же, вероятно, душа несёт их, опалив крыла, Ты лучшее творение Бога. Тамара и я не вру, в тебе его лучшее отражение, и освещает мглу своим ярким небесным Светом, ведь любовь основана на чистых помыслах, а чистые помыслы – главное в любви.
Что я несу, что лезет в мой мозг? Но это лучше, чем конница во сне, да ещё чуть не стоптала меня. Лучше, чем моё стихотворенье. Не думал и не гадал, что такое со мной произойдёт. И ведь действительно, в любви основа, чистые мысли, помыслы. Помыслы? Да и это так, естественно. Может, следовало в молодости её подождать? А то женился на первом курсе института, вопреки всем родителям и моим и Настиным. И что вышло из этого? А что вышло?
Всё было хорошо, и любовь была. Да в молодости у нас тоже была любовь, и невиданная страсть, ну, и что же, что Настя охладела к нему после рождения Серёжи, зато у меня вон какие сыновья и внуки. Мои сыновья, не Насти, такое впечатление, что она к ним никакого отношения не имеет. Но всё складывается хорошо.
Вот только одного не уяснил, для чего я столько терпел Настю и её закидоны немыслимые, особенно те, «Я всегда права!». Даже по имени меня не называла. В юности, как-то было всё равно, ну называет «Егоров» и ладно, что же тут такого, а я был, в то время, ослеплён любовью к ней. Хотя позже выяснилось, её и не оказалось. Обычная привычка.
Егоров выпил остатки кофе, посмотрел на густой остаток в чашке, затем поднял глаза и посмотрел на соседний двор, там он заполнился многочисленными родственниками. Среди них мелькала она, слышался её радостный голос, но она ни разу не посмотрела в его сторону, улыбнулся и произнёс.
– Всё будет в лучшем виде. Всё будет у нас с тобой хорошо, прелесть моя неземная, Томочка, Тамара. А пока пойду-ка делом займусь.
И поднялся и быстрым шагом пошёл в дом, где уже кипела работа.
Ох, мой юношеский максимализм, где же ты подрастерялся?
***
А Тамара проснулась рано, когда первые лучи коснулись её лица. Она, ещё не открывая глаз, улыбнулась, потянулась лицом навстречу солнцу, и прошептала.
– Как хорошо, что солнце восходит не со стороны соседа, и здесь мне не пришлось опускать жалюзи. Какая благодать, солнышко пробудило меня.
Она потянулась и быстро соскочила с кровати вышла на балкон, навстречу солнечным лучам.
Сегодня мне не стоит идти во двор, уж лучше на балконе пообщаюсь с солнышком. Как там, в песенке поётся? День открылся на заре золотистым ключиком.
Вспомнила песенку, которую пела сыну, совсем ещё малютке.
Как же прекрасен этот мир, жить бы и жить вечно. Без проблем, без выбора, без желаний. Просто жить. Как жаль, что это не в моей власти.
Хотя, что это будет за жизнь? Спросила она себя и сама же ответила. Жизнь ведь и заключается в желаниях, в преодолении препятствий на пути к исполнению всех своих желаний. Надо жить настоящим, а не ожиданием, а мир так огромен, а его знаю лишь только по фильмам и картинам, а хотелось и в путешествие поехать. Или полетать, как видела во сне. Как же здорово и захватывающе.
Утро наступило и новые хлопоты, надо было приготовиться к встрече, приготовить что-нибудь вкусное, и испечь пирог. Так думала Тамара, а пока пила на балконе свой утренний кофе. Ей хотелось выйти на ту сторону балкона, со стороны соседа, но она сдержала свой порыв, и даже закрыла с той стороны дверь. И далее за кухонными хлопотами думы о соседе растворились, и лишь она услышала, как засигналили машины.
– Приехали.
Радостно произнесла Тамара и побежала встречать. Мельком, краем глаза взглянула, как к соседу подъехала машина с надписью
«Всё для вашего удобства».
О, а сосед круто взялся за ремонт…, но дальше не успела, и подумать, как её уже обнимали внучатые племянницы, девочки Поли, которые первые ворвались в калитку с криками
– Бабушка! Бабушка Томочка!
– Это моя бабушка, Лепетала уже её внучка, которая спешила следом за ними, насколько могла двухлетняя девочка, и не успела, заплакала.
– Конечно я твоя, солнышко моё родное.
Подхватила внучку Тамара по смех всех приехавших.
И вскоре и у Тамары, и в доме, и на участке закипела работа, и Тамара не обращала внимание на участок соседа, лишь видела, как Саша разговаривал о чём-то с его сыном, да ещё Арсений с самим соседом. Но она не интересовалась и не спрашивала, о чём это они разговаривали.
– Разговаривали, так разговаривали, ну и пусть, а мне-то какое дело до соседей.
Ей было удивительно, что его сыновья очень похожие на него.
Просто копия. Надо же!
И такие же статные и представительные и красивые. Хотя, что тут удивительного родная кровь. Мой Сашенька тоже красив и очень похож на моего папу, как будто он его сын, а не внук, ничего не передалось ему от своего отца. И тоже статный и представительный. А мне это на радость, ничто не напоминает о Барышеве.
Тьфу! Барышев, Барышев, тьфу!
Вон его из моего сознания. Забудься, растворись и не возникай в моём поле. А я прощаю себя за эту ошибку, что его приняла после того, как он её бросил ещё в первый раз. Сашенька родился, а больше и ничего не держало, но изнывающая любовь рвала сердце. А может это была не любовь, а болезнь? Болезнь, нашептанная каким-то колдуном на кольцо, и оно зомбировало меня мнимой любовью?
Эти мысли ей пришли неожиданно. И она их осознала. Молнией сверкнуло в мозгу осознанием.
Да, да, это была болезнь, а не любовь, твёрдо сказала она себе. Теперь ты излечилась, так давай убирай и отголосок этой болезни, Томка. Строго сказала она себе. Ты была юна и не опытна, и тебе льстило, что в твои шестнадцать лет на тебя обратил внимание, такой красивый мужчина. Красивый?
Да, был красивый, а почему-то потом стал совсем другим, а первое время был красивым, а у меня сердце моё обмирало, да ещё сразу надел мне обручальное колечко, и поэтому я прощаю себя и разрешаю жить дальше, без Барышева, и стать целостной и самодостаточной. И просто жить.
Все трудились, с перерывом на обед и на отдых с чаем или кофе.
Был уже вечер, у Тамары стол накрыли на отрытой террасе, которая была расположена с другой стороны дома, и от соседей её не видно, а с улицы загораживал сад. И тем более вход был на неё и со стороны крыльца и прямо из кухни. Все сидели за столом ужинали, и в конце ужина Даша вспомнила, что забыла книгу в своём кресле качалке, и пока она поднималась, чтобы пойти за ней, Тамара сказала ей.
– Сиди Дашенька, я принесу, я видела её, но отчего-то не захватила, я сейчас.
И Тамара пошла в то место, где стояли качели и кресло.
Она подошла, забрав книгу, хотела повернуться идти, но подняв глаза, увидела звёздное небо. В этом месте электрический фонарь не включен и звезды выявлялись такой красивой россыпью, и она замерла в восхищении. Она с наслаждением всматривалась в тёмно-синее небо, слегка озарённое луной и мерцанием звёзд. А временами ещё вспыхивали радужные всполохи, словно северное сияние. Такого она ещё не видела никогда.
Тамара стояла и наслаждалась своим состоянием, которое в ней рождалось, в её сердце. А рождался в ней вновь полёт. И ей так хотелось окунуться в эти цветные энергии.
– Любуешься? – Услышала она уже знакомый голос соседа. Тамара вздрогнула от неожиданности, оторвав взгляд от небосвода, увидела соседа. Она не ожидала в это время увидеть его здесь, ведь у них тоже был ужин и, всё же стол у них был накрыт возле крыльца, а это хоть и не так далеко от этого места, но это место хорошо закрывали ели. Он снова стоял между густых лап елей.
«И, как он здесь очутился?» Успела подумать Тамара.
– Извините, я напугал вас.
– Нет, нет, я вздрогнула просто от неожиданности, не подумала, что вы тоже здесь, а я залюбовалась звёздами. Я каждый вечер сморю на звёзды, как уехала из города. Там, в городе нет такого звёздного неба, неоткуда его рассмотреть, разве только на самую крышу забраться. Теперь каждый вечер наслаждаюсь, но почему-то раньше я такой красивой россыпи никогда не видела, и ещё эти вспышки. Вы видели? Какие необычные всполохи. А вы, как оказались здесь, в этом скрытом елями месте?
– Увидел вас, как вы любуетесь звездами, и пришёл полюбоваться вместе.
– Здесь их столько много, и звёзд, и такая природа, что мысли где-то далеко, далеко, и летят, летят.
– Да, звёзды, это такая красота и воспоминания. Вы не вспомнили?
– Нет. А что я должна вспомнить?
– Как это объяснить? У человека в голове скрывается безграничный космос и вся информация, которую хоть однажды человек видел, слышал, читал, ощущал, всё в голове, в сознании. Она никуда не уходит, и если даже человек не помнит, она есть и скрыта в потаённом месте и может быть не досягаемая в обычной жизни. Но человеческий мозг так устроен, что он может брать только частичками из этого бездонного источника сознания творца всей вселенной. Но может получиться взрыв, и вы вспомните.
Вроде бы и ничего такого, чтобы заставить Тамару ахнуть и замереть, слушая его тихий голос с такими нотками, что сердце заколотилось. Бешеное биение собственного сердца ей казалось набатом, когда он посмотрел ей в глаза, а она на мгновение задохнулась от глубины его глаз с отражающими в них звёздами. Его улыбка пленила и затмевала ту реальность, в которой, что-то происходило с ними обоими.
А ей вспомнился недавний сон, когда утром собирала обрезанные ветки деревьев и скошенную траву, присела отдохнуть, и ей привиделось, как ей сердце сказало «Там твоя судьба!»
«Что ж ты делаешь со мной, судьба?» Мысленно прошептала сейчас она, ловя себя на чувстве, что она уже знает его тысячу лет, а вслух спросила.
– Что? Что я могу, или должна вспомнить? Вы уже второй раз говорите об этом, что-то я должна вспомнить. Вы можете мне сказать?
Егоров смотрел на неё в каком-то смущении и не мог сказать, наконец, продолжил.
– Хм. Ну, как вы действуете на меня, как кумулятивный снаряд и взорвались во мне, в моём сердце.
– Что? – Она засмеялась, скрывая своё смущение и переспросила. – Не поняла, о чём вы? Как это? Я не знаю, что это такое.
– Ах, суета сует жизни человеческой на земле, растворись, придите божественные знания Истока с потоком солнечной энергии нам в разум и душу, напомните нам о нас самих, чтобы мы знали ещё и кто мы.
Произнёс он, и продолжил ей объяснять.
Такой снаряд, который прожигает маленькую дырочку и выжигает всё внутри, и в моё сердце теперь в огне. Ты проявила во мне чистую мужскую энергию, и я увидел в себе изначально чистую энергию и рядом заразную, паразитарную, которая не даёт войти и поселится и соединится с моей энергией и женской энергии, и вот я смог с помощью тебя сжечь всю паразитарную.
Егоров старался говорить с нежностью и быстро, быстро, так, как уже с обеих сторон их звали. И ещё с его стороны, кто-то протискивался сквозь густые лапы елей. И вот, наконец, протиснулся, и это был внук Мишутка.
– Деда, вот ты, где спрятался. И с довольной улыбкой смотрел на Тамару, произнёс. Так вот вы какая, прекрасное обож….
Но не успел договорить, дед его щёлкнул по затылку.
– За что, деда?
– Не за что, а почему. Строго ответил Егоров. – Извините, Тамара.
Но Тамара уже не слушала никого, она быстро пошла к дому, и не услышала, как мальчик извинялся перед дедом, а дед печально, но мягко и без гнева выговаривал ему, о том, что не стоит обижать и ранить людей не осмотрительными словами.
А у Тамары:
За столом велись разговоры, а Даша вышла с террасы и сидела на ступеньках крыльца, ждала сестру, Тамара села рядом с сестрой и подала ей книгу. Беря в руки книгу, Даша взглянула на сестру, увидела на лице блуждающую улыбку, которая, освещала Тамару, как бы изнутри, и потянулась к её уху, шепотом спросила
– Что тебе сказал твой сосед, что ты так светишься? Видела, вы разговаривали.
– Пока ничего не сказал. Ответила Тамара так же шепотом.
– А отчего такое сияние? Снова спросила сестра.
– Он просто сказал мне.
– Что? Всё же, что-то сказал?
Тамара молчала и загадочно улыбалась, а Даша не выдержала и снова спросила.
– Ты скажешь мне, наконец? Что он сказал?
– Он сказал мне, что я действую на него, как кумулятивный снаряд.
– Это ещё, что такое? С удивлением спросила Даша.
– Не знаю, но я его спросила об этом, «а что это?» А он ответил, «такой снаряд, который прожигает маленькую дырочку и выжигает всё внутри, и его сердце теперь в огне».
Тамара тихо рассмеялась.
– Ни фига себе, комплемент, Томка. Он, что влюбился в тебя?
– Так откуда же, я знаю? Дашенька. Но пытается со мной заговаривать, а вчера приглашал на ужин за общий стол с его детьми.
И увидев округлившие в удивлении глаза сестры, рассмеялась и продолжила.
Да, да. Вот так-то, Дашенька.
– Ни фига себе! Вот это от жилетки рукава. Томка, а что? Это мне нравится. Такой брутальный представительный мужчина. Не теряйся, Томка, с таким и не страшно жизнь дальше жить и старость встретить.
– Ой, Даша, отстань, ничего мне не нужно, но поговорить с умным человеком иногда можно, хотя я ещё не знаю, кто он, и мне кажется, что он не доступен моему понимания
– Тебе и твой идиот, Барышев недоступен был.
– Дашенька, Рома это другое. А этот прям, как марсианин.
– Почему марсианин? Удивилась сестра.
– Да несколько раз спрашивал о чём-то, что-то вроде бы я должна вспомнить. Спрашивала, что я должна вспомнить, но ещё ни разу не ответил. Странный какой-то, я его первый раз и увидела здесь. И что я должна вспомнить? И почему? Она снова рассмеялась и продолжила смеясь. – Он ещё сказал, что я проявила в нём чистую мужскую энергию, он увидел в себе изначально чистую энергию и заразную, паразитарную и смог с помощью меня сжечь всю паразитарную. Ты что-нибудь понимаешь? Даш?
– Интересно вещает, твой сосед, в энергиях я не смыслю, это только Полька. Может он тоже, как наша Полька на мистике с эзотерикой свихнутый?
– Так откуда я знаю, Дашенька. Да, вот, вот, верно. Надо Полю спросить, она, вероятно, знает, о чём это он.
Даша молчала, и Тамара помолчала, под испытывающим взглядом сестры и продолжила.
– А вот сейчас в мозгу мелькнуло, как будто я его знаю давно. Только откуда? И ощущение такое, как бы знала его, может сто лет назад, а может и больше. Какая-то неизвестность в душе. Может быть, где-то я встречалась с ним? Только вот где? Не вспомню. Может в прошлой жизни? Поля как-то говорила, что человек может вспомнить прошлую жизнь, если встретит родственную душу. Но я думаю это всё выдумки и родственность здесь не ощущаю.
– Возможно и выдумки. Не обращай внимания, но присмотрись к нему.
– А ещё он стихи мне читал.
– Да ты, что?! Томка! Стихи?
– Да. Но, правда, всего чуть, чуть, не успел, дети его приехали.
– В этом возрасте стихи? Тома, точно он влюбился.
– Да, ладно тебе. Наверное, неисправимый романтик, просто намечтал себе мечту в виде флирта, увидел новое лицо, да и всё.
– Ну, не знаю, не знаю, надо приглядеться к твоему соседу.
– Для чего? Даша, я не хочу больше ничего менять в своей жизни.
– Оно и видно, как не хочешь, вон как светишься. Ты изменилась, как у тебя появился сосед.
– Ты преувеличиваешь, Дашенька.
– Ничего не преувеличиваю, в те наши приезды, ты была другая,
– Какая другая? Всё такая же.
– Не-е-ет. Ты была в восторженной радости, что у тебя новая жизнь. Радовалась, что освободилась от Барышева, дому радовалась, участку. Ты просто летала, как бабочка, а теперь по-другому, тоже летаешь, но сейчас ты ещё светишься. И молодец! Надо, Томочка, надо, сестрёнка. Сколько ещё этой нашей жизни осталось? Никто не знает. Может, здесь, вот хоть сейчас ты побудешь счастливой и навсегда забудешь лисью морду Барышева.
– Да, я забыла его, Дашенька.
– Нет, Тома, ты ещё не забыла, а только стараешься его забыть, а пока он ещё в твоей крови блуждает, надо, чтобы полностью исчез он из твоей жизни. И для этого тебе надо влюбиться.
– Что значит, влюбится, Дашенька? И ни к чему мне это всё.
– Томка, в мире есть нормальные мужчины, с которыми можно быть слабой и не бояться получить удар в спину, жить в его любви. И твой сосед видится мне таким. Я сегодня мало трудилась и всё больше сидела, да наблюдала. Сама не знаю, почему меня заинтересовали твои соседи, и, причём все. Они все в нашу сторону посматривали, а он так с тебя своего восторженного взгляда не сводил, как только ты появлялась во дворе.
– Да брось, Даша, ты придумываешь. Скажешь тоже, восторженного. Идём за стол, нас заждались. И я ещё путём не покушала. И ну её, эту любовь, она мне приносила только одни страдания. И так проживу, без неё. Ведь теперь я свободна и, как говорит Поля, становлюсь самодостаточной. И никто мне не нужен, кроме моих любимых родственников. Гриша, когда приедет? Он обещал.
– Не знаю, сказал, как сыну сдаст правление, так к нам примчится.
– Бабушки вы, что не слышите? Вас зовут. Идёмте за стол.
Позвала их Аля, старшая дочка Поли.
– Ладно, Даш, идём. Мы идём, Алечка.
– Идём, идём. Ответила Даша, поднимаясь, продолжала говорить Тамаре. Поживём, увидим, но чует моё сердце, что тебе от любви не отвертеться. И кому суждено быть вместе, рано или позже, но это происходит. Может и у тебя произойдёт с соседом, а то ведь обидно Томка, что ты в свои самые юные годы, твоя молодость прошла мимо счастья, могла бы быть счастливой, а всё тому прохиндею досталось. Но ты у нас ещё молодая, даже Польку затмеваешь, выглядишь моложе её, и думаю, твоё счастье догонит тебя. Хотя может, и не сразу своё счастье разглядишь. Но оно будет, Томка, будет. Должны же наши родители увидеть тебя счастливой, хоть оттуда. Идём, а то и я пирога хочу с чаем.
Этот разговор слышала девочка Аля, дочка Поли и сделала свои выводы и она решила действовать, остаться в гостях и посодействовать бабушке Томочке, чтобы она увидела свою любовь, которую она в себе не замечает и даже не хочет подумать о ней.
Следующий день так же прошёл в радостных хлопотах по обновлению интерьера уголка отдыха в саду и уже вечером гости Тамары разъехались, удостоверившись, что уже всё сделано и осталось только беседку поставить на место, как будет готов фундамент. И качели, разных сортов стоят, и вчера на них качались дети, и взрослые опробовали, и всё приведено в порядок, и теперь, в следующие приезды можно будет просто отдыхать. Дочки Поли упросили родителей остаться гостить у бабушки Томочки, но родители разрешили только старшей. Аля была очень рада. Ей очень нравилась молодая бабушка. Она любила её, и с ней было комфортно, как с подружкой.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.
© Copyright: Таисия Абакумова, 2023