Ехали на вездеходе по старому профилю. В кабине сидел мой коллега Володя Фоменко с водителем, а я и двое рабочих расположились наверху. Давно не было свежего мяса в рационе, а места богатые- всё истоптано лосями и оленями. В бригаде было несколько стволов- трёхлинейка Вовкина, пара ружей и мой кавалерийский карабин. Карабин и винтовка, конечно, не личные, а выданные экспедицией на полевой сезон. Трёхлинейка лежала в кузове, так как мой карабин был признан намного точнее. Вот с ним в руках я и озирал окрестности, благо, ехали по широкой открытой пойме ручья, поросшей мелким кустарником, по мари. Наконец, нам нужно было пересечь ручей и углубиться в лес. Водитель не остановился, чтобы разведать брод, хотя я крикнул,чтоб тормознулись. Вездеход сходу начал сползать в воду. Мы застучали кулаками по кабине:
- Стой! Куда едете? Тут же яма!
Но было поздно. Технику зажало между двух крутых берегов, и сразу слетела гусеница в грязи.
Выдав несколько гневных тирад в адрес водилы и его пассажира, стали смотреть, как нам выбраться из ловушки. Ближайшие крепкие деревья стояли метрах в трёхстах. Я предложил обмотать тросом побольше кустов под корень, чтобы вылезти на берег, а потом уж вытаскивать гусеницу и обуваться. Сделали это. Вездеход напрягся, задрожал, трос, было, натянулся, а потом с корнем повыдёргивал все кусты. Пока я чесал в затылке, кто-то из ребят крикнул:
- Карабин-то где?
Я ведь его оставил на тенте и, пока возились с тросом, совсем забыл про него. Стали шарить в ручье и нашли. Он упал вниз прямо на гусеницу, зацепился ремнём и прокатился несколько раз под вездеходом. Приклад вдребезги, ствол погнуло.
А ведь был, как родной,- три полевых сезона с ним отработал, кормилец- и сохатых бил с него и олешек.
Чтобы не ругаться (да и на кого?), махнул расстроенно рукой и ушёл подальше, посидел, успокоился.
Ещё дня два мы маялись, всё глубже зарывая вездеход в грязь, пытаясь вылезти на бревне-самовытаскивателе. Наконец, услышали шум вертолёта, свист винтов: по заявке нам везли метров триста троса. Вертушка зависла неподалёку, сбросили нам бухты тросов, пилоты помахали руками и улетели, оставив нас снова в тишине. Связывали трос и тянули его до ближайшей мощной лиственницы. Зацепили за ведущую звёздочку, перед этим раскопали обрывистый берег, создав небольшой пруд. Внатяг, то и дело стравливая трос, начали выбираться из капкана. Медленно-медленно вездеход вытаскивал себя из ручья. Наконец, стоит на более менее сухом месте. А уж гусеницу мы частями на руках вытаскивали из воды, вымазавшись, как черти. Трос так и остался лежать в тайге- не будешь же из-за него заказывать дорогостоящий вертолёт.
Через пару недель заметили неподалёку сохатого. Я приложился с Вовкиной трёхлинейки, выпустил три пули, и лось спокойно ушёл в лес, презрительно ухмыльнувшись, как мне показалось. В сердцах воскликнул:
- От моего карабина бы не ушёл! Лучше бы твой дробосрал раздавили!
А Вовка развёл руками и сказал:
-Так у винтовки же мушка сбита.Надо поправку на сторону делать.
Осенью, после полевого сезона, вернувшись домой, захожу в кабинет зам.начальника по ТБ к Захару Архиповичу- буряту лет шестидесяти по прозвищу Харабара и говорю:
- Захар Архипович, я карабин принёс.
- Ну, хорошо, доставай, посмотрим- чистый ли, смазанный, а потом в шкаф поставишь.
Я расстёгиваю чехол и медленно вытаскиваю изувеченный ствол по частям. У Харабары очки на лоб подпрыгнули:
- Это что такое?
- Мой карабин- тяжело вздохнул я,- под вездеход упал, когда в ручье утонули. Что теперь- допуска к оружию лишите?
- Мда... Неаккуратно... Да как же лишишь, если ты всё время на севере работаешь, без оружия не положено отпускать. Но наказать-то тебя, всё равно, надо. А, знаешь, я придумал: будешь всё оружие экспедиции чистить и смазывать. Вот стул тебе, устраивайся, бери щёлочь, масло, тряпки и работай. Как все стволы приведёшь в порядок, так будешь свободен. С начальством я сам всё решу.
Он открыл оружейку: там в гнёздах уютненько лежали, стояли трёхлинейки, кавалерийские карабины, пистолеты ТТ, револьверы системы Наган и даже одностволка, с которой Харабара сопровождал в эспедиционном автобусе бухгалтершу с зарплатой из банка. И каждое утро, приходя на работу, я сразу направлялся в кабинет к Харабаре и один за другим отдраивал до блеска стволы, смазывал, давал на проверку Захару Архиповичу. Если всё было в порядке, оружие занимало своё место в ячейке, а я брался за следующую пушку. Ползимы так я провёл, попивая чаёк с разговорчивым, наскучавшимся в одиночестве Харабарой, подружившись ним, несмотря на огромную разницу в возрасте. После этого он мне всегда на сезон тайком выдавал больше патронов к карабину, чем полагалось, не уставая напутствовать, чтобы я снова не сломал оружие.