невозможный Буонарроти
«ЗАЧЕМ» и «ЗА ЧЕМ», метафизика наготы
текст (и не только) о поэтах Тибуле Камчатском и Е. в. гении Мякишеве; или (ещё и о том) сколько намешано в искусстве чистоты и бесовства.
а где что в моём тексте: смотрим очерёдность перечисления имён и сути; казалось бы, речь пойдёт о тонких материях, но - нет: всё очень наглядно и даже осязаемо.
(да будет мир и его свет, который, конечно же - будет!
Но сначала поймем его спектр)
дьявол, что прячется в сносках
Бэссё Нагахару (1558–1580), полководец в эпоху Сражающихся княжеств, выступал на стороне клана Мори. Осажденный в замке Мики войсками Тоётоми Хидэёси и принужденный сдать замок, покончил с собой в обмен на сохранение жизни гарнизона.
Ныне, сожалея
Об уделе своем,
Все-таки я
Ни с кем из людей
Не поменялся бы долей.
Давайте «взвесим» души.
Представим, что можем ощутить плоть души и душу души.
Более того: можем даже их раз-глядеть. Тогда (!) - «ЗАЧЕМ» (нам) далеко ходить за примерами?
Ведь когда я измышлял первый вариант данного текста о двух локально известных поэтах Камчатском и Мякишеве (ныне почивших), у всех на слуху были совсем другие два публичных персонажа, превративших своё социальное лицедейство в некую отрасль массового искусства.
Разумеется (даже разумом) - персонажами я именую не перечисленных в заглавии поэтов. И даже не насущные (даждь нам днесь) человеческие личности, а именно что двух социогомункулов: Собчак и Нарусову (дочь и мать).
Казалось бы, это далёкие друг от друга явления: поэзия и социальная инженерия (даже евгеника); однако же - что вверху, то и внизу: ингредиенты в колбах одни и те же, и на сопоставлениях проще толковать процессы.
Поэт(!) - может стать гомункулом, оболочкой для беса.
Но даже когда этот бес(!) - искушает красотой Слова; даже тогда (Слову благодаря) - в погибели сокрыто Спасение; хотя очевидно: именно иллюзией Спасения красота может Спасение попытаться «заместить».
Об этом и речь: о подменах.
Корень подмен - не только в коммуникации, в возможности быть «донесённым до» (спроецированным на) собеседника: «Хочешь остаться один? Ищи собеседника» (Игнатьев-Гладыш. Структуры Лабиринта - по «ушедшей за пределы бытия» памяти: кажется, у автора цитата звучит так: «хочешь остаться в живых...» - что всего лишь одна из очевидностей).
Навязывая себя (свою очевидность) - и полагая себя в «силе и праве» это делать, человек остаётся один посреди своего Космоса (своего «порядка»); не мне судить, кто и когда решает, по какую Сторону Света окажется его душа.
Я могу (разве что) оглядеть (из «своего» Космоса) результат его жизни.
Поэтому я (для контраста поэтам) привожу в пример заведомо пустые личины: чтобы сравнивать несравнимое (как я полагаю, находящееся по разные стороны отношения к «продаже души»), мне необходимы именно маски «без будущего настоящего».
Собчак и Нарусова - подчёркнуто сейчашны, а не «продолжены за».
Поэтому рассмотрим наши персонажи - и сразу же спросим (и у себя, и у Бога): в чем разница между умной, образованной, богатой и успешной Ксенией Анатольевной и её блистательной матерью (ныне) сенатором Людмилой Борисовной и действительно умными и полными миром людьми?
Это - тонкие материи.
Здесь - подменяют тонкость, поначалу даже и внешности не покоробив (хэллуинской маской). Здесь - как с потерей («продажей») души: о её наличии у себя часто узнают, душу утратив; отсюда термин «зияющая пустота».
Впрочем, даже поэт или (тем более) «лжепророк» - не возмогут погубить полностью.
Но почему?
А потому лишь, что погубить Образ и Подобие - это не достигаемо аристотелевым подражанием: пусть даже «эпос и трагедия, а также комедия, дифирамбическая поэзия и большая часть авлетики и кифаристики - все они являются вообще подражанием. А отличаются они друг от друга тремя чертами: тем, что воспроизводят различными средствами или различные предметы, или различным, не одним и тем же, способом. Подобно тому, как (художники) воспроизводят многое, создавая образы красками и формами, одни благодаря теории, другие - навыку, а иные - природным дарованиям, так бывает и в указанных искусствах. Во всех их воспроизведение совершается ритмом, словом и гармонией, и притом или отдельно, или всеми вместе.»
В общем-то, всё сказано (о разнице): кому и чему подражать? Лучезарному и прегордому Падшему, или смиренно быть искажённым отражением Истины (которой тебе не достичь); отсюда - и мои «романтические» герои, и мои циничные персонажи, которыми я (как примером) воспользовался
Единственное, чем человек подражает Слову - это сама его жизнь; полностью погубить свой образ и подобие мог бы только сам Создатель, что до поэта (произносителя слов - подражателя Слову), здесь - вот как:
«Еводий. Каким же образом я подобен Богу, если не могу творить ничего бессмертного, как творит Он?
Августин. Как изображение твоего тела не может иметь той силы, какую имеет само твое тело, так не следует удивляться, если и душа не имеет столько могущества, сколько имеет Тот, по чьему подобию она сотворена.»
Изображение твоего тела. Подражание Его Слову. Внешние телодвижения и внутренние само-искушения. Тем же самым занимаются все эти конкретные живые человеки «нарусовы» или «собчаки»: речь о публичном сброде «образа» (сбежавшегося на толковище), о скоморошьей маске.
Итак, ЗАЧЕМ человек надевает маску?
И что ЗА ЧЕМ следует: тело за душой или душа за телом?
Каждый стремится из ненастоящего себя (обычного состояния падшести) - к настоящему себе, и на этому пути что-либо теряет, приобретая. Аз есмь альфа и омега, первый и последний: «выйдя» из «первого», но - не придя к «последнему»; это ведь о всех нас.
«Выйдя» из первого, мы начинаем «собирать» свою скоморошью маску (лицедейство - делание себя на продажу); меж тем - всё сказано:
О лицедействе (трудолюбивом сборе медового образа - скоморошьей маски - на продажу в социуме): Богатый юноша.
0.17-27 - «Когда выходил Он в путь, подбежал некто, пал пред Ним на колени и спросил Его: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай, почитай отца твоего и мать. Он же сказал Ему в ответ: Учитель! всё это сохранил я от юности моей. Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: одного тебе недостает: пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест. Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение. И, посмотрев вокруг, Иисус говорит ученикам Своим: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ученики ужаснулись от слов Его. Но Иисус опять говорит им в ответ: дети! как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу, ибо всё возможно Богу».
P. S. Что ты называешь меня благим? Благ лишь Бог, а ты (обращаясь ко мне как к человеку) задаёшь вопрос, на который только Бог и ответит.
Итак, я взялся за неразрешимую задачу
Мне пред-стоит: отсечь лишнее - со скоморошьей личины.
ЗАЧЕМ? А чтобы увидеть наготу того, что будет предъявлено (или отказано в предъявлении) на торжище Князю мира сего.
Отсюда и название: Невозможный Буонарроти.
Согласитесь, ЧТО: невозможно мне ответить - какими увидит Создатель души двух лично мне знакомых поэтов (ныне покойных): Тибула Камчатского и Евгения Мякишева; я всего лишь попробую очертить на очевидное (в меру моих сил - эти вопросы и меня определяют): ЗАЧЕМ и ЗА ЧЕМ.
Чего же ты хочешь и что за чем следует.
Нет ничего под солнцем, о чём нельзя сказать: и это уже было (почти Еклесиаст)!
Очевидность - это какой-такой маской человек предъявляет себя на торжище; а вот прикупит ли его душу Князь Мира Сего (и насколько - приобретёт: полностью её погубить невозможно), или наш Герой попробует этой продажи избежать.
А ведь насколько-то - избежит: полностью быть свободным от мира не выйдет, но и Спасение - есть.
То есть - есть «за чем» последовать душе (вокруг которой все и прирастает).
А ведь именно за этой самой разницей между пустотой и прирастанием она и последует! Душа - прижимается к этой разнице, ибо - только тогда душа изменяется.
Поэтому - постулирую (ибо грешен, ибо сужу и за это наказан): душа следует за самим «процессом» наполнения, на который как на некий дракулов (речь о реальном Владе, историческом румыне) штырь (или «дао») можно напялить любое так себе скоморошество, которое потом возможно успешно или безуспешно продать.
Теперь - о том, что продаёшь: готов ли ты умереть за то, что делаешь?
Или - оправдаешься делишками и детишками (надобно вырастить) или непреодолимой по силе (ибо возможно во имя ее кого угодно предать) любовью - вот твоя суть!
Станешь ли ты е. в. гением (это титул - лучезарная личина внутреннего гниения), или всё же сохранишься как человек (на самом деле гением оказываясь... или даже не оказываясь, это всё равно): здесь метафора трансформаций души - чем она собственно наполняет тело, и какую маску на душу удается надеть.
В какие личины были воплощены души (в своих вчера и сейчас) у поэтов Мякишева и Камчатского? И ЗАЧЕМ рядом с ними я произношу ставшие ярлыками фамилии Собчак и Нарусова?
Я словно бы пробую овеществить разницу между невинностью и продажностью.
А ведь формально никакой разницы нет: все мы стремимся себя продать, и всегда (полностью) - не получается.
Что касается этого «не получается» (запродать душу) у Собчак и Нарусовой - здесь для меня загадка: где это у этаких удачниц что-либо не получилось?
Допускаю этот казус чисто теоретически.
Ксения Анатольевна и Людмила Борисовна для меня - чистый эталон искренней и незамутнённой «интеллектуальной» подлости; именно они именно затем и названы, чтобы аргументы не требовались: совокупное мнение об этих персонажах однозначно.
С Камчатским и Мякишевым - совсем иначе. Если я знаю Тибула как почти святого юродивого (а ведь наверняка есть проклятия его близких - по поводу дел житейских), то с Е. в. гением дело обстоит двояко: если я, плотно прообщавшись с ним более трёх лет и наблюдая его в ситуациях экстремальных, искренне считаю его человеческой падалью, то существует множество противоположных высказываний, сводимых к простой формулировке: непонятый гений, оклеветанный завистниками.
К юродивому - можно относится по разному (признавая его у-Богость), лучезарного - видят с разных сторон (в зависимости от своей корысти). Впрочем, и я - «называя вещи по имени, отнимая аромат у живого цветка», сужу моих героев пристрастно: иначе не сотворить определений, а Невозможному Буонарроти - не отсечь лишнее.
Замечу, что сходство моих героев - в их пристрастии к алкоголю: если Камчатский и не думал бороться с «недугом», е. в. гений Мякишев делал это демонстративно, именно что втягивая в процесс своей безнадёжно-благородной борьбы все ресурсы окружающих.
Впрочем, и эту тему я не буду затрагивать. Меня интересует прелесть поэзии.
ЭТО ВСТУПЛЕНИЕ. ЭТО СЛОЖНО. А ТЕПЕРЬ ПРОСТО.
(да размножится мир и его свет -
распавшись на семь сторон спектра!)
дьявол, что прячется в деталях
я (причем с маленькой буквы), пишу (ибо это немного больше, чем просто сказать) о поэте тибуле камчатском (если б о императоре тиберии, говорили бы о подчиненном императору прокураторе), и мне нечего о нем сказать.
ибо все сказано даже не его текстами (в меру или даже очень скромно волшебными), и не тем, КАК он их создавал и осознавал, но тем миром
из которого пришло к нему скромное волшебство - где он? Попробую найти этот мир.
В чем разница между кажущимся и настоящим?
В чем разница между двумя е. в. гениями, Мякишевым прельстительных стихов (каким он представал одним почитателям, очаровывая) и Мякишевым реальной жизни: принципиальным альфонсом, насильником и вором (перед теми, кого он не мог использовать)?
В чём разница между Ксенией Анатольевной, Аллой Борисовной и действительно красивым человеком Тибулом Камчатским (в реальности никчёмным алкоголиком). В чём разница между каким-либо гламурным лгбт-активистом и действительно утончённой личностью, мастером тонких материй?
А ни в чем, если у тебя «нет» души (убить её всё равно не сможешь). Ибо всё прирастает - вокруг, а душа посередине.
И если прирастать - не к чему (кроме как ко скелету), то и появляются желание «добавить» что-либо своё (что потом можно использовать как оправдание своего пребывания на земле: социальная ступень, своя исключительность или какая-никакая принесённая социуму польза); если под «своим» понимается ответственность лишь перед Богом - этого уже достаточно: «Люби Бога и делай, что хочешь» (Блаженный Августин).
Надо признать, что у обоих моих героев эта любовь приняла выражение чуть ли не поэтического (военного) коммунизма:
1 Жить на вершине голой,
Писать простые сонеты...
И брать от людей из дола
Хлеб вино и котлеты.
2 Сжечь корабли и впереди, и сзади,
Лечь на кровать, не глядя ни на что,
Уснуть без снов и, любопытства ради,
Проснуться лет чрез сто. (Саша Чёрный. Два желания)
И весь этот военный (поэтический) коммунизм происходил на фоне 90-х и начала 2000-х, когда флёр литературной деятельности всё более развеивался, когда в «лит. процессе» монетизировались только должности (редактор, издатель, разводящий в премиальных комиссиях), а самая читающая страна вернулась к ситуации Серебряного века.
К ситуации, когда пушкинский Современник не распродавался. Когда тиражи 200-300 экз. - норма; как тут оправдать свой эгоизм «быть поэтом»? Только ли так, как своей жизнью сделали это Мякишев и Камчатский?
Согласитесь, они чисто физически не могли стать Собчак и Нарусовой (даже если учесть все новомодные трансформации постмодерна, вивисекции тел и душ); итак, танец надуманной личины «вокруг» современности - это образ; теперь представим этот самый «сброд образа», Дом Книги на Невском, который просто-напросто переполнен прекраснейшими вещами!
Спроси себя, человече, следует ли сюда ещё что-нибудь добавить?
Разумеется, следует, ибо - и не добавишь. Но ЗАЧЕМ же ты добавляешь и добавляешь - к тому, к чему нечего добавлять, но и убавлять тоже нечего? (Еклесиаст)
Отвечаю: Господи! Отпусти мою душу на покаяние, ибо я все ещё прост!
Я всё ещё хочу добавлять к тому, что делает Бог - ещё одно само-оправдание: расточительный сброд скоморошьей маски культуры, представленный в Доме Книги - это само-оправдание не есть Бог (и не есть «всё», что делает Бог).
Поэтому - я всё ещё жив. Поэтому для меня всё ещё живы («ушедшие» от нас) Камчатский и Мякишев.
А теперь, собственно, о самом предмете этого текста: о текстах Тибула Камчатского и Е. в. гения Мякишева ( с вкраплением моих строк):
итак, я (причём «я» - с маленькой буквы) пишу (ибо это немного больше, чем просто сказать) о поэте тибуле камчатском и при этом изменяю себя (но не себе), то есть «изменяю» себя - «поэтика» (маленького версификатора - от аристотеля и до наших дней) николая бизина, поэтому - переплетаю свою душу и его слово; итак, мой читатель, стань и ты мне созвучен!
Давайте «взвесим» души. Сделать это мы можем не экспериментально-мистически (мы не святые подвижники - чтобы Словом), а лишь «на словах»:
я центр круга, вкруг меня душа танцует хороводами, вещами, высотами, глубинами, святыми пророками и Богом, и Россией... но знаю, что во мраке бытия есть ты, и вкруг тебя танцую «я»! (Niko Bizin)
мы стараемся (тщимся) себя продать (стать социально успешными) и перекинуться (как оборотень) в счастьице. в конце-концов мы (так или иначе) продаем душу, и в этом нет ничего фатального, ибо - и душа есть часть того, что прирастает вокруг малого «я», созвучного ВСЕОБЪЕМЛЮЩЕМУ.
вот и получается, что даже душа - попытка добавить необходимое к достаточному.
Ты закрываешь рот, но остается крик, более того, ты, выйдя из дверей, становишься ничей (Тибул Камчатский); более того, оглянись - и ты узнаешь все, чем жил ты в этом мире; и что дальше?
Представим (опять и опять) скоморошью маску Дома Книги (живущих там великолепных книг) - как общую братскую могилу (вспомним, Моцарта так и не отыскали посреди этой залитой хлоркою братскости!); и вот ты (точнее, сборничек твоих текстов) успешно там покоишься - что тебе есть сказать по этому поводу?
Ты немотствуешь? Неужели?!
Но ты прав. Не тебе - мне, а мне есть что (не) сказать - тебе.
- Все эти книги танцуют вокруг моих текстов! - так ты говоришь или думаешь, или ещё будешь (или не будешь, это все равно) говорить или думать...
И вот здесь ты солгал; поздравляю вас, гражданин, соврамши!
Все эти ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ книги танцуют вокруг того, КАК ты создавал свои тексты.
Так ведь и разница между Мякишевым-поэтом и Мякишевым-алфонсом - предельно проста, ибо - её нет вовсе; ибо никакой разницы между ними (мякишевыми) - нет, как нет для Бога ни прошлого, ни будущего, ибо - вокруг (и внутри) одно НАСТОЯЩЕЕ.
Стало быть, мякишев (уже с маленькой буквы) настоящим НИКОГДА и не был?
Конечно! А был ли Тибул (с большой буквы) - настоящим?
А был ли настоящим ты сам?
Если мы создаем (и сознаем) свое скоморошество как некий товар, если мы начинаем скоморошествовать душой, сознавая (и создавая) душу как некий товар, мы не забываем (предположим), что не всякий композитор - Лев Толстой (текст то ли Тибула, то ли Е. в. гения), но - нам становится ВСЕ РАВНО!
И в этом великий искус, ибо - все действительно «равно», ибо - твое изменение, твое «КАК» - равно НАСТОЯЩЕМУ.
- Для тех, кто сад прочтет как огород, - когда-то давно сказал о себе мякишев и добавил:
- О чем же нам молчать, уже поговорив.
Тогда я (маленький «я») отвечу ему:
- Но «я» могу вертикально лечь на мою вертикальную речь! Ибо ты умеешь одно называть другим, и во след за тобой я умею одно называть другим - и почти получается!
Что, опять получается братская могила скоморошьей маски, сброд образа?
Уже не совсем. Получается некий скульптор, ещё не удаливший «все» лишнее.
Невозможный Буонарроти!
«Взять» (для скоморошьей личины) только лишь камень (ибо все мы - во главе угла), и убрать «все» остальное.
То есть - убрать скоморошью маску. Убрать то, что имеешь продать. Если умненькая К. С. продаёт (тогда продавала) «Дом 2», то что нам остаётся? Только убрать её «ум» и посмотреть на душу.
Будут ли и через двадцать лет помнить о Доме 2? Разумеется! Даже если данный «продажный» продукт и будет называться (ибо - сам себя обзовёт) немного иначе. Ибо пошлость необходима - именно из-за своей неистребимости.
Забывший обо всём, что есть на самом деле, я - вчерашний, что есть я настоящий - это «бывшесть» (предположим) озарённого мякишева - в его экзи'стансе: где я всегда остаюсь в тех краях, где меня позабыли, где ни лжи заведомой, ни тайного обмана, где мы падаем с яблонь и тихо летаем по свету.
Ибо - белое слово на белом листе только и остаётся, но - лишь после того, как мы ляжем в Доме Книги, и нас позасыплют хлоркою равнодушного НАСТОЯЩЕГО.
Которое Настоящее (только и есть) - настоящее равнодушие (равенство душ), ибо - ты ДОБАВЛЯЛ к достаточному и не добавил. Ибо (на деле) - ты УБАВЛЯЛ скоморошество мира, изменяя себя.
Невозможный Буонарроти!
Что за пределом совершенства ждет? Движенье, поиск, жизнь... иль мир умрет?
И я отвечаю титану и скульптору: Что за пределом совершенства? Сны или молитвы? Я уснул, молясь. Мне снилась Божья мать, а после грязь, которую месил, бредя на запад мой далеко не праведный солдат, ибо кто из НАСТОЯЩИХ праведен?
Не даром по жандармскому корпусу в свое время был разослан приказ: ДВОРЯНИНА ПУШКИНА В БОРДЕЛИ НЕ ПУСКАТЬ!
Невозможный Буонарроти - ещё раз «взвесим» души.
Мы не будем говорить о поэтическом искусстве вообще (а какой был бы искус - упростить!), так и об отдельных его видах; казалось бы - чтобы поэтическое произведение было хорошим, следует начинать свою речь, сообразуясь с сущностью дела, с самым основным: разумеется, искусство пользуется ритмом, мелодией , метром (почти Аристотель)... Но я отвечу великому греку:
- И не взнуздать холодной красоты ни женщиной моей, ни восхищеньем! - ибо придать форму бессвязному, мутящему разум веществу - самая трудная из задач, выпадающих на долю человека, и она совершенно невыполнима, потому она - совершенна! Потому - мимолетно совершенен тот, кто (мимолетно же) - НЕ ВЫПОЛНИЛ этой задачи, кто удалял от себя продажность своей собственной скоморошьей маски.
Ибо (как беззаконная комета) - он уже пролетел МИМО неё.
Ибо (как беззаконной комете) - никому другому сюда не войти, эти врата предназначены для тебя одного, мой читатель и (тем самым) соавтор самоё себя.
И вот здесь мы возвращаемся к (не) равенству Собчак и Нарусовой и Мякишева и Тибула - все они (казалось бы) со-авторы себя; ан нет!
Всё - так, но - иначе: мы гомункулы культуры, искус-ственное (от слова искус) порождение того самого Дома Книги, в который мы сложим свои тома и головы.
Буде (словно бы) - поэты нуждаются в головах, а Собчак и Нарусова - в томах.
Но Бог не попустит скверны.
Даже если поэзия перестанет быть нужна т. н. «массам», она останется тем, чем оказывалось для самурая пред-смертное (пред-сердное) стихотворение - перед сеппуку: демонстрацией чистоты духа и самоотвержения в момент подлинного экзи'станса.
Смешно, но - порядочный человек Камчатский (почти классический юродивый) и непорядочный человек Мякишев (классический мелкий бес) оказались само-отвержены.
В этом плане они (не) противоположны традиции православия, в которой из смерти следует Воскресение (хотя самоубийство есть жертвоприношение своего тела сатане) - сам мир, который убивает всех, противопоставлен аскезе именования (писательству, Богословию).
Я могу с омерзением относится к Мякишеву или любить Камчатского. Это не имеет никакого значения: иОиси Ёсио (1659–1703), лидер и вдохновитель 47 самураев из Ако, прославившихся местью за Асано Наганори.
До чего хорошо,
Мысли очистив,
Тело отбросив, как ветошь,
Любоваться ясной луной,
В безоблачном небе плывущей.
И это не имеет отношения ни к Нарусовой, ни к Собчак. А вот к нашим поэтам - имеет: и есть последний шаг, который слишком долог, ибо ты всё ещё (стянувши с себя этот скомороший - на этот раз скальп.
Ибо - весь миропорядок каплет тебе на темя!) остаёшься жив. Как великолепного Ф. М. повели на казнь - и очистили от плоти; а потом - душу вернули «обратно» и втиснули смысл в буквицы.
Слетающий, тающий, вечным движеньем заполняющий крыши, во тьме пропадающий, скажешь, - а я не услышу, ибо мы вольные птицы, ты знаешь, мы странные птицы!
ЭТО СКАЗАНО, ЧТОБЫ ТЫ УСЛЫШАЛ.
(ибо одной любви очень мало для выживания,
потому свет - распадается)
дьявол, который необходимость
Последняя любовь моей Вселенной, разменная монета этой жизни! Ибо и любовь - добавление необходимого к достаточному. Ибо и земная любовь - продажна: во имя долга! Во имя необходимости. Во имя выживания. Здесь исключением юродство (блаженство) и бесовство, и даже - мелкая сверхчеловечность Нарусовой и Собчак.
И не возникает вопроса, умрёшь ли ты за то, что ты (а умрет ли умненькая К. С. за «свой» Дом 2?) делаешь? Это единственная мера. Тибул и Мякишев умерли, но не изменились.
Так ведь и Собчак с Нарусовой умрут, но не изменятся.
Поэтому: слава Богу, здесь не приходится оперировать высокими материями! Мы всего лишь об ОБРАЗЕ ЖИЗНИ, именуемом поэзия (помните, у Павла: «иные умрут, а мы изменимся»); который (ОБРАЗ ЖИЗНИ) - для скоморошьей маски социума бес-смыслен (быть может, это неосознанное самооправдание Мякишева).
Вот и ты (поэт) - уже умер; ибо - для всего, что для социума «свято», ты loozer!
Но именно ты - разменная монета этой жизни. Без тебя её высокий смысл не разойдётся по рукам, каждого одарив его личным самооснованием (самоопределением).
Только маленькое добавление!
Попробуем ещё раз «взвесить» души. Ибо всё определяется «определениями», поскольку МИР ЕСТЬ СЛОВО; определим (предположим), что loozer - это человек, который не то чтобы никуда не пришел, но - не мог прийти! Ибо никуда и не выходил.
Так вот, гламурная Собчак (точнее, сброд её скоморошьей маски) никуда из своего Дома 2 и не выходила! Так ведь и Тибул с Е. в. гением никуда не выходили.
Ибо Собчак (как и мы) и есть loozer своей души.
да и Бог с ними, СО ВСЕМИ НАМИ - с этими как бы людьми, с этими едва одушевленными гламурными предметами! я (маленький «я») пишу о поэте тибуле камчатском (если б о императоре тиберии, помянул бы подчиненного ему прокуратора), и мне нечего добавить к достаточному, кроме необходимого:
- легкой они соблазнялись волною сладкого вкуса, - сказал кто-то из современников катулла (почти современника тому императору и тому прокуратору), и вослед ему вторил ещё один почти современник:
- облака, словно шерсти волокна... - и я (тоже почти современник) вослед вторю, что не важно это самое ЧТО! Важно КАК и ОТКУДА.
ИБО - СКАЖИ, ЧТОБЫ МЫ УСЛЫШАЛИ.
p . s. в данной реплике (ибо то, что перед тобой, читатель - не работа, а попытка прозрения) использованы и трансформированы материалы поэтов евгения мякишева, тибула камчатского, николая бизина, а так же неких неизвестных великих и не великих , как то: грека аристотеля, флорентийца буонарроти, русского философа андрея гладыша (игнатьева) и латиноса х. л. борхеса...
и (что само собой разумеется) я никак не мог избегнуть книги еврея экклесиаста.