Валерий Раппопорт
Разлука - вот извечный враг российских грез
Разлука - вот полночный тать в счастливой полночи,
И лишь земля из-под колес, и не расслышать из-за гроз
Ни ваших шпаг, ни наших слез, ни слов о помощи.
Какой беде из века в век обречены?
Какой нужде мы платим дань, прощаясь с милыми?
И почему нам эта явь такие дарит сны,
Что - дивный свет над песнями унылыми?
Быть может, нам не размыкать счастливых рук?
Быть может, нам распрячь коней на веки вечные?
Но стонет север, кличет юг, и вновь колес прощальный стук,
И вот судьба разбита вдруг о версты встречные
(из фильма «Гардемарины)
Воля случая, Господа Бога и, может быть, Космоса не способствовали тому, чтобы они родились приблизительно в одно время или с небольшой разницей в годах. Но они родились в совершенно в разных местах и разницей в четырнадцать лет.
При этом, на момент их знакомства они жили в разных концах света.
Этой новеллой заканчивается период, определивший большой объём произведений об этих неординарных людях. Эта новелла должна стать, своего рода, Дайджестом, всех произведений о них. В конце новеллы будет приведён перечень произведений, о которых сказано выше.
***
Знакомство их состоялось на Российском литературном портале, где они помещали свои произведения. По жизни они имели другие профессии, и в литературу пришли уже с большим опытом жизни. Он заметил её произведения и написал рецензию на одно из них, при этом, в стихах. Она сразу же ответила с благодарностью за рецензию. Так с этих рецензий и началось их знакомство. Оно продолжалось заочно почти целый год.
Они писали друг другу большие письма, где раскрывали свою прошлую до знакомства жизнь. Постепенно узнавали друг друга: характеры, приоритеты, увлечения.
Она давно разошлась с мужем, дети выросли и жили уже самостоятельной жизнью. У него умерла жена несколько лет назад на момент их знакомства.
И, вот, в одном из писем на его вопрос о её отношении к мужчинам, она ответила, что мужчины, если и встретятся ей, то уже в другой жизни. Это выражение её «… в другой жизни» вначале поставило его в тупик. Он никогда не применял это слово и, честно говоря, даже не понимал, что оно означает. Привлёк литературу: «Философия любви» - два тома. В рассказах Куприна нашёл выражение: «Наступит время, когда любовь станет светлой религией мира!». Объясняя ей постулаты великих мира сего, он постепенно восстанавливал её отношение к слову «любовь». И не просто любовь, а любовь к мужчине.
Она надолго погружалась в молчание, видимо внутри неё происходила внутренняя борьба, перемалывая её отвращение к мужскому полу. Наконец она уже обратилась к нему с более тёплыми словами, и слова «…в другой жизни» стали исчезать из её переписки.
Прошло много времени, написано было множество писем и им, и ею, когда всё, наконец, начало становиться на свои места. Видимо бывший муж так сломал её мировоззрение на брак, на отношения мужчины и женщины, что растопить этот лёд в её душе потребовало от него много терпения и красноречия. Но, в основном, много терпения.
Стали появляться между ними слова «Мой», «Моя». Но когда он вдруг сказал: «Можно я поцелую тебя в шейку, в плечики, она резко запротестовала». Она плакала и признавалась в том, что плачет от этих слов. Опять её долгое молчание. Снова письма. Он ждал и понимал, что лёд тает и нужно дать ему растаять до конца.
Наступил момент, когда в очередном письме она уже не сопротивлялась, и позволяла себя целовать почти любые части её тела. А просьба его поцеловать верхние краешки её бёдер, опять вызвало её слёзы. Ему отступать было уже некуда. Аккуратно объяснял ей, что так должно быть между любящими людьми.
А к тому времени уже появлялись слова: «…любимый», «…любимая». Она признавалась, что его слова приводили её в трепет, в лихорадочное состояние. Слово «нет», «ни за что» слетали со страниц её писем к нему. Но он чувствовал этот миг, что скоро он победит все её смущения. Он ждал и объяснял ей, что так должно быть, что это – не ложный стыд, это – настоящая любовь мужчины к своей женщине.
И он победил! Ценою ещё целой сотни писем к ней он переломил всё её сознание, восстановив в ней женщину и её первозданную природу. Доказал ей, что она должна получать наслаждение, что это было задумано самой природой, самой сущностью женщины. Она, наконец, сдалась.
В письмах теперь он целовал её всюду от ног и пальчиков до глазок и губ. Она писала, что вся пылает, вся трепещет, но уже не просит прекратить, а продолжать.
Письма приближались к пятистам с обеих сторон.
Наконец, она сообщила, что взяла билет в Москву на определённое число. Их ждала одна из лучших гостиниц у Екатерининского парка.
Она прилетела. С тех пор прошло четыре года!
***
Жизнь не дала возможности им быть вместе навсегда, не расставаясь. Они вынуждены были встречаться два и иногда три раза в году на три или четыре дня.
Заботливые родственники, проживавшие в Москве – её взрослые дети заботились о ней и беспокоились из-за её позднего отсутствия дома. Они так и не смогли ни разу переночевать вместе за все эти годы.
Она уважала чувства своих детей, и их мужей.
Не было бы их писем, не было бы тех прекрасных мгновений их встреч. Все их приоритеты были одинаковы. Они оба одинаково любили классическую музыку, любили русских и зарубежных мастеров живописи и скульптуры (скульптуры, к сожалению. зарубежной и очень ранней). Она любила заходить в книжные магазины, знакомясь с новинками литературы. Третьяковская галерея и Пушкинский музей стали для них вторым домом. У них были свои любимые залы, любимые художники.
***
Полетели годы и их короткие встречи.
Больше всех осталась в его памяти их первая встреча. Окно отеля на четвёртом этаже выходило в Екатерининский парк. Красивое место.
И ближе всего к окну стояли две красивые ротонды- принадлежность этого парка. Это был, как бы, подарок для их встречи. От парка веяло прошлым, может быть ушедшим Золотым веком.
***
Возникновение садово-паркового ансамбля связывают с именем вице-губернатора Москвы, графа Владимира Семеновича Салтыкова. В середине XVIII века он построил здесь загородную усадьбу. В то время рядом находился только Крестовоздвиженский монастырь, а на месте нынешней гостиницы «Славянка» стояла церковь Иоанна Воина. Близость к храму и определила выбор места для резиденции — усадьбу и церковь разделяли всего 50–60 метров.
После смерти первого владельца усадьбу унаследовал его сын Алексей Владимирович Салтыков. За основным зданием был разбит парк с тенистыми аллеями, клумбами, изящными ротондами для чаепития и большим прудом.
В 1802 году А. В. Салтыков скончался, а усадьбу выкупило государство. Сначала здесь располагался Инвалидный дом для воинов русской армии, но затем особняк перестроили для размещения одного из первых в стране института благородных девиц. К слову, Екатерининским его назвали в честь не императрицы, а святой. Так же стал именоваться и парк.
***
Насмотревшись на роскошный вид, они, ещё одетые, стали целовать друг друга. И это уже были не страницы электронной почты, это было натурально. Им всё ещё не верилось, что они держат руки друг друга, что они целуют и обнимают друг друга. У неё на глазах появились слёзы: «Где же ты раньше был, любимый? Я так долго тебя ждала!».
Всё ещё, стоя у окна, он стал снимать с неё пальто (за окном шёл снег и апрель в этот раз был холодным). Она дрожала от волнения. «Странно» - подумал он. «Она родила от мужа троих детей, но мужа своего не любила. Дети подросли, и она с большим трудом развелась с мужем и уехала от него Больше мужчин в её жизни не было. Когда он слегка потянул замок её платья на спине, она тихо сказала: «Я сама».
В этой её стеснительности таилось всё её очарование. Оно уже было известно ему с момента присланной ею фотографии. Эта фотография была первой, которую она решилась прислать ему со времени их переписки.
Она быстро разделась, надела гостиничный белый халат и ушла в ванную. Через некоторое время вышла, попросила его отвернуться и скользнула в постель. Халат остался на стуле. Он повторил то же самое. Не успел он скользнуть в постель, как она обвила его шею руками, его бёдра ногами, а губами прижалась к его губам.
Долгий поцелуй был сладким и нежным. Она повторяла его имя ласково, целуя его в глаза, щёки и шею. И, когда она чуть успокоилась, то он начал целовать её. Нежно целовал глаза, шею и надолго застывал в её волосах. Они пахли морской волной.
Соскальзывая ниже вдоль её тела, он целовал кружочки вокруг сосков на груди и мягко сжимал обе груди по очереди.
Всё эти и последующие его действия были для неё абсолютным открытием того, что может делать мужчина, не настаивая сразу на своём желании, а давая ей понять насколько она желанна для него.
Поэтому с момента прикосновения его уже к груди, она начала издавать тихий стон, который усиливался и становился всё громче от поцелуев её бёдер.
Поцелуи его ниже уже заставили её почти кричать. Ей казалось, что она теряла сознание. Всё это было впервые, было страшно, и в то же время невыразимо приятно. Сразу три новых чувства раздирали её тело, заставляя биться в конвульсиях.
Он останавливался, снова целовал волосы и плечи и одной рукой гладил спину, успокаивая её и давая ей отдохнуть от новых и неожиданных для неё ощущений. Он, конечно, не ожидал такой реакции. Ей трудно было переживать всё это наяву.
Через некоторое время после всех его ласк она была уже готова принять его, и тихо сказала: «Милый, иди ко мне!».
Это и стало началом их долгого романа, одинаково ожидаемого и им, и ею.
Поэтому, встречаясь не более трёх раз в году, роман их был настолько пронизан морем ласк, страстью, слезами радости и многими другими чувствам, как будто это каждый раз происходило впервые.
Он, наконец, разбудил в ней женщину, которая до него думала, что мужские руки больше никогда не прикоснутся к ней. И если прикоснуться, как она любила писать в письмах, то это будет в «другой жизни». Её сознание обрело новые осязаемые чувства к мужчине – мужчине её мечты, которые реально воплощались уже сейчас.
Энергия била ключом, и нужно было восстанавливать силы. Они садились на постели, чтобы выпить приготовленный им кофе и перекусывать вкусными вещами, которые он приготавливал заранее. Она надевала полупрозрачную накидку, под которой почти не было видно её тела. Кофе повторяли, слушали любимую обоими музыку. Потом лежали некоторое время неподвижно, и она спала у него на плече.
Сколько она спала, никто из них не помнил, а когда просыпалась, то солнце на закате окрашивало шторы их комнаты своим расплавленным золотом захода. Они, как будто что-то пропустили, и бросались друг другу в объятия, и всё повторялось вновь с одним лишь новым для неё словом, когда она в нужный момент тихо произносила: «Ещё!». Ему это было понятно.
Первый день встречи происходил именно так, а уже на другой день была назначена программа посещения ими их любимой «Третьяковки», в которой они пополняли своё вдохновение перед новым вечером. А вечеров этих было всего три и ночей среди них не было.
Поздно вечером он стоял с ней на ступеньках гостиницы, целовал её нежно и гладил её волосы. Потом красные огни машины скрывались за деревьями аллеи по середине улицы.
Автор: я специально позволил себе напомнить читателям, что есть у него другие произведения. Я наблюдаю за вами, дорогие читатели в том, что вы перелистываете ранее прочитанные другими читателями произведения на ближайших страницах и читаете то, что уже читали другие гости, не утруждаясь пройтись по другим рассказам.
С уважением к Вам Валерий Раппопорт 23 сентября 2023 года