Бездумный безымянный палец с отличным от других алых ноготков золотистым узором отбивал едва уловимое стакатто по поверхности стола.
«Нервничает или ей скучно?» - Иван подавил желание накрыть тонкую женскую кисть своей ладонью. А ему хотелось накрыть ее и сжать. –«Будет ли это чересчур? Можно не гадать на ромашке - будет.»
Атмосфера висит над столом между ними двумя густая. Как в преддверии грозы. Тронешь сейчас такую женщину и вольтаж притянет, повинующе ближе, еще ближе. А потом как сдернет в судорогу сердце. В кардиологии здоровое сердце стимулятором не бьют. Никто так не издевается. Нельзя.
«Нельзя было встречаться с такой», - глаза смотрят прямо, говорит, что думает – странная. Глаза ее тянут к себе - глубокие, безразрывный коннект с ними и от этого какая-то тупая боль в душе по нарастающей. –«Ей тоже хочется смотреть в мои или больше в этом дешевом кафе смотреть больше не на что?»
Глупый разговор о чем-то. Ни о чем их двоих касающемся.
«Тону в искренности. Тону и берега не видно. Где все эти игры в жеманство? Где вопросы о моем материальном статусе и планах на жизнь? Какая у меня машина? Почему ее не интересует какая у меня машина? Я как будто к экамену по биологии готовился, а билет вытянул из высшей математики... Нет, не мой уровень. Но она манкая до невозможности. И знает, что красива. Транслирует это в эфир. Долбанное превосходство. Официант и тот залип. Какого черта, она улыбается ему и говори так ласково: «Спасибо»? Он ей только воду принес, и ту чуть мимо стола не поставил. Вожу сюда всех своих девчонок, первый раз вижу, чтобы он, бросил оценивающий взгляд на меня с однозначным вердиктом: «Старик, тебе ничего не светит» Может, они знакомы? Какого черта они с этим хреном знакомы? Какого черта он смотрит на нее? Никогда прежде не хотел разорвать человека.Зачем она согласилась на свидание со мной? Такая может и не приходить. И лучше бы не пришла, честное слово.»
Женщина о чем-то говорила, отвечая на его вопрос, убаюкивая интонациями в чистом контральто, слушал бы и слушал, поправляя волосы, в которые зарыться бы носом, манжеты съезжали при этом на белые запястья - их прикусить бы легонько, потом поцеловать, потом сжать, потом ласкать, а теперь сама смотрит вопросительно.
«Что ей надо? Я лишь на секунду отвлекся на свои мысли. Ах, да…»
- Жарко, - повторяет женщина и улыбается. Она. Опять. Улыбается.- "Остановите мое сердце. Или, лучше - остановите планету - я сойду, мне б отдышаться." Снимает пиджак. Иван машинально трогает, расслабляя, завязки свитшота у горла.- «Какого черта она здесь при всех раздевается?! Оу, как оказывается грациозно можно сложить пиджак…»
- Да, жарковато… - У нее стального цвета рубашка под цвет глаз. Верхняя пуговка расстёгнута и видно ямочку между ключицами. Тонкий штрих серебряной цепочки уходит куда-то вниз. Одним движением женщина поправляет положение капельки несуществовашего до сей секунды для Ивана кулона. Оказывается, было блаженством о нем не знать. Теперь он вытащен наружу. Наверное, теплый как ее кожа. Наверное пахнет, как ее кожа. Цепочка длинная.- «Какого черта? Теперь я не могу думать ни о чем кроме ее груди.»
Не давая сползти взгляду вниз, мужественно усилием воли поднимает их, скользя по ее шее выше и выше, и натыкается на губы. В один миг все становится еще хуже, хотя казалось хуже некуда.
Предательский фокус. Оттенок помады алый, на стакане нет отпечатков – а в губах нет филлеров.
«Я просто хочу их потрогать… Пальцами и губами... Я просто хочу...» - Во рту сухо, как после канабиса. – «... пить. Вот бы она отвернулась, чтобы я мог залпом хлебнуть из ее стакана. Я просто сейчас сдохну.»
Откуда-то приходит то, что его, по его мнению, точно не касается: «Остался ли там вкус ее губ?»
Она наконец отводит глаза, разрывая оковы визуального контакта. Наконец-то! Слава всем Богам вместе взятым! То ли в поисках кондиционера, то ли официанта – чтобы она не искала, Ивану все равно, он не собирается ей помогать. Он может, наконец, опустить взгляд и посмотреть на то, о чем думает.
Сладко разливается нежность. Хочется обнять, прижать к себе и не отпускать никогда вообще. Кадык предательски дергается вверх и вниз. Нужно это прекратить – и как ребенок цепляется за палец, он снова цепляется за ее безымянный.
«Тарабанил ли бы он так будь на нем кольцо?» - Подбрасывает румянца на скулы мысль. Захлестывает ярость. – «Нет, она не может быть замужем»
Хотя, если вспомнить взгляд официанта: «Старик, такая женщина не может быть одна.»
Эта мысль назойливо проникает в мозг и растекается там мерзким болотом. Почти отчаяние. Целое болото серной кислоты. Она разъедает, шипит, выбешивает, стучит в висках, но Иван не решается спросить прямо: потому что и так все понятно. Чтобы она не ответила – он не поверит. Он уже решил – он не ее уровень.
И больше Иван не возвращает ей взгляд, проклиная мягкую загадку серых глаз и их притяжение. Снова цепляется за ритм, бьющий в стол. Мысль о том, что так легко могут прикасаться к коже напротив его сердца сводит с ума.
«Может это азбука Морзе?» - Он усмехается, – «на SOS немного похоже…»
Первое свиданье клишировано неудачное.
Но это конкретное - слишком.
На второе он не решится.