Недавно послушав песню на стихи Николая Заболоцкого «Зацелована, околдована», я заинтересовалась любовью и жизнью его жены Екатерины.
Екатерина Васильевна Заболоцкая (в дев. Клыкова родилась 24 апреля 1906 году. (1906-14 октября 1997). Кто были её родители мне не удалось узнать. Известно, что она жила в Петрограде в семье дяди (брата матери) когда училась на отделении языка и литературы в педагогическом институте имени Герцена. Судя по фотографиям, была хороша собой. В воспоминаниях друзей семьи характеризуется скромной и немногословной.
Её однокурсник Николай Заболоцкий имел репутацию женоненавистника и заявлял, правда, не известно каким тоном, что все бабы одинаковы, и он никогда не жениться. В то время Заболоцкий был весельчаком и балагуром, мир воспринимал с юмором. Об этом можно судить по стихотворению «Меркнут знаки Зодиака», которое он написал в 1929 году.
Заболоцкий обратил внимание на скромницу Катю и ухаживал за ней четыре года. Он постоянно устраивая проверки её чувствам, провоцировал ссоры и уходил навсегда. Через время возвращался. Убедившись, что Катя и есть та единственная, он сделал предложение.
Сохранилось письмо Заболоцкого, написанное в ноябре 1928 года: "Друг мой милый, родная моя девочка! Если Вы когда-нибудь полюбите меня, я сделаю все, чтобы Вы были счастливы. (…) Сегодня я окончательно понял, что за эти годы, если я кого и могу полюбить, то только Вас. Любовь моя безысходная, все теперь понял, без Вас - не жизнь. Прошу Вашей руки. Решайте. Когда хотите и как хотите".
Катя давно любила Николая и нисколько не сомневалась в своих чувствах. В 1930 году они поженились. Все друзья приняли Катю безоговорочно. Она никогда не участвовала в разговорах, но все оценили её тихий характер, молчаливое понимание и правильный быт, которым окружили Катя своего мужа.
В 1932 году Заболоцкий написал приятелю: «Я женат, и женат удачно…Это, прямо говоря, одна из лучших женщин, которых встречал я в жизни».
Детей в семье Заболоцкий было двое: сын Никита родился в 1932 году, а дочь Наталья – в 1937 году.
Заболоцкий изначально был главой семьи. Его мнение и решения были безоговорочными, и обязательными к выполнению. Николай Алексеевич единолично принимал решения: покупки для дома, или одежда детям. Знакомые поражались такому укладу в семье, но Катю такое положение устраивало. Надо сказать, что Заболоцкий был весьма высокого мнения о своей персоне. Шварц называл это в шутку «пароксизмом самоуважения», другие друзья называли это – «талантом важности».
19 марта 1938 года Николая Заболоцкого арестовали и поместили в Ленинградский дом предварительного заключения. Его обвинили в том, что он с 1931 года входил в состав антисоветской право-троцкистской организации среди писателей. Заболоцкого били, пытали, заставляли дать показания на себя и других поэтов. Допрос длился четверо суток без перерыва, но он выдержал, не сломался, и не оговорил никого. Ему дали 5 лет лагерей на основании показаний Бенедикта Левшица и Елены Тагер. Заболоцкого отправили в дальневосточный лагерь. Там был другой мир и другие порядки. Стихов Заболоцкого там не знали.
Он написал жене: «Приходится признать, что литературный
мир – это только маленький островок в океане равнодушных к искусству людей».
Екатерине Васильевне повезло в том, что её не арестовали и не отправили в лагерь, как жену врага народа, а только в октябре 1938 года выслали из Ленинграда в Уржум.
Из воспоминаний Екатерины Заболоцкой:"Поздней осенью 1938 года я вместе с детьми должна была отправиться в Уржум в ссылку... Дорога была трудная, в Котельниче предстояло ехать с железнодорожного вокзала на пристань. Грузились на пароходик ночью и потом плыли по реке Вятке до пристани Цепочкино, что за 12 километров от Уржума. Не знаю, как бы я с полуторагодовалой дочерью и шестилетним сыном осилила дорогу, если бы не наш провожатый Аполлон Николаевич. Везде он находил место, где можно приткнуться с детьми».
В августе 1939 года Екатерине разрешили вернуться в Ленинград. Пока муж был в лагере - она была главой семьи и добытчицей. Делала то, что могла - обшивала всех знакомых и соседей, вязала и продавала вещи. Заботилась, чтобы дети не голодали и ни в чем не нуждались.
Екатерина с детьми в 1941 году оказалась в блокадном Ленинграде. В 1942 году в их квартиру попал снаряд, она и дети чудом остались живы. Вскоре их наконец-то эвакуировали из блокадного города. В эвакуации тоже пришлось не сладко. О тяготах она по всей вероятности писала мужу, так как сохранилось ответное письмо Заболоцкого» от 24 мая 1944 года: «Ты пишешь: "Жизнь прошла мимо…". Нет, это неверно. Когда ты очнешься, отдохнешь, разберешься в своих мыслях и чувствах, ты поймешь, что недаром прошли эти годы…».
В 1944 году Екатерина вместе с детьми отправилась в Караганду, куда из лагеря на поселение отправили её мужа. Это была долгая, со множеством пересадок, тяжёлая дорога. Как в стихотворении Заболоцкого «На вокзале».
Они снова были все вместе в горе и радости. Заболоцкий в свободное от основной работы время, делал стихотворный перевод «Слова о полку Игореве» и по завершении перевода Управление Саранстроя НКВД командировали Заболоцкого в Москву показать перевод.
Жизнь стала налаживаться: разрешили прописку в Москве, восстановили в Союзе писателей и разрешили печататься. Дали квартиру в писательском доме, где их соседями были: Вениамин Каверин, Ираклий Андроников, Эммануил Казакевич, Василий Гроссман.
Екатерина Васильевна поверить не могла, что после стольких мытарств и испытаний у них есть собственная квартира., новая мебель, занавески, посуда. Она восторженно повторяла: «Неужели это всё моё… Наше…». И снова завертелась вокруг мужа, как заведенная, тихая, безропотная и бесконечно любящая. Заболоцкий сильно изменился после ГУЛАГА, иначе и могло быть. Он уничтожил многие старые стихотворения, которые Екатерина бережно хранила все годы и спасла во время войны; стал подозрительным и осторожным. К тому же Заболоцкий подорвал здоровье в лагере, когда работал на содовом озере, у него были проблемы с сердцем.
В Заболоцком вновь проснулось отношение к жене, как к прислуге и в стихотворении «Жена», написанном в 1948 году вполне отдаёт себе отчёт, правда в ироничной форме.
ЖЕНА
Откинув со лба шевелюру,
Он хмуро сидит у окна.
В зеленую рюмку микстуру
Ему наливает жена.
Как робко, как пристально-нежно
Болезненный светится взгляд,
Как эти кудряшки потешно
На тощей головке висят!
С утра он все пишет да пишет,
В неведомый труд погружен.
Она еле ходит, чуть дышит,
Лишь только бы здравствовал он.
А скрипнет под ней половица,
Он брови взметнет,- и тотчас
Готова она провалиться
От взгляда пронзительных глаз.
Так кто же ты, гений вселенной?
Подумай: ни Гете, ни Дант
Не знали любви столь смиренной,
Столь трепетной веры в талант.
О чем ты скребешь на бумаге?
Зачем ты так вечно сердит?
Что ищешь, копаясь во мраке
Своих неудач и обид?
Но коль ты хлопочешь на деле
О благе, о счастье людей,
Как мог ты не видеть доселе
Сокровища жизни своей?
Писателю Василию Гроссману, соседу Заболоцких, нравилась женственная, мягкая хозяйственная Екатерина, так не похожая на других писательских жён и его собственную (третью по счету) жену Ольгу. Гроссман всегда интересовался о чем думает Екатерина, или спрашивал её мнение по какому-либо вопросу, часто разговаривал с ней. Иногда при случайной встрече прогуливались вместе. Гроссмана тянуло к Екатерине, он сделал её прообразом Марии Соколовой в романе «Жизнь и судьба». Главный герой романа Виктор Штрум любит жену своего друга Петра Соколова. Гроссман пишет о состоянии героя: «Ему казалось, что эта женщина, чьи пальцы он только что целовал, могла бы заменить ему все, чего он хотел в жизни, о чем мечтал, — и славу, и радость всенародного признания! (...) ... Конечно, он не имел права думать о жене своего друга так, как думал о ней. Он не имел права тосковать по ней. Он не имел права тайно встречаться с ней. Расскажи ему кто-либо подобную историю, он был бы возмущен. Обманывать жену! Обманывать друга! Но он тосковал по ней, мечтал о встречах с ней».
В 1955 году у Заболоцкого случился первый инфаркт. Екатерина Васильевна преданно ухаживала за мужем, в любую минуту готовая поддержать его. Евгений Шварц однажды стал свидетелем этой заботы и был поражен: «Николай Алексеевич еще полеживал, но решил встать к обеду. Екатерина Васильевна вдруг опустилась на колени и обула его. И с какой легкостью, с какой готовностью помочь ему. Я был поражен красотой, мягкостью и женственностью движения...».
Заболоцкий по-своему ценил заботу жены. Осознанно или не осознанно, но об этом он пишет в стихотворении:
Ангел, дней моих хранитель,
С лампой в комнате сидел.
Он хранил мою обитель,
Где лежал я и болел.
Обессиленный недугом,
От товарищей вдали,
Я дремал. И друг за другом
Предо мной виденья шли.
Снилось мне, что я младенцем
В тонкой капсуле пелен
Иудейским поселенцем
В край далекий привезен.
Перед Иродовой бандой
Трепетали мы. Но тут
В белом домике с верандой
Обрели себе приют.
Ослик пасся близ оливы,
Я резвился на песке.
Мать с Иосифом, счастливы,
Хлопотали вдалеке.
Часто я в тени у сфинкса
Отдыхал, и светлый Нил,
Словно выпуклая линза,
Отражал лучи светил.
И в неясном этом свете,
В этом радужном огне
Духи, ангелы и дети
На свирелях пели мне.
Но когда пришла идея
Возвратиться нам домой
И простерла Иудея
Перед нами образ свой –
Нищету свою и злобу,
Нетерпимость, рабский страх,
Где ложилась на трущобу
Тень Распятого в горах, –
Вскрикнул я и пробудился...
И у лампы близ огня
Взор твой ангельский светился,
Устремлённый на меня.
В 1956 году, когда Николай Алексеевич поправился, всегда послушная Екатерина сказала мужу, что уходит от него. Николай Чуковский написал о состоянии Заболоцкого: «Если бы она проглотила автобус, он удивился бы меньше…»
КЛЯЛАСЬ ТЫ – ДО ГРОБА...
Клялась ты – до гроба
Быть милой моей.
Опомнившись, оба
Мы стали умней.
Опомнившись, оба
Мы поняли вдруг,
Что счастья до гроба
Не будет, мой друг.
Колеблется лебедь
На пламени вод.
Однако к земле ведь
И он уплывет.
И вновь одиноко
Заблещет вода,
И глянет ей в око
Ночная звезда.
Екатерина сошлась с Гроссманом, они сняли небольшую квартиру, но мир без Заболоцкого был ей незнакомым.
А в это время Заболоцкий написал «Зацелована, околдована», подарив его Наталье Роскиной.
Заболоцкий после ухода жены сошёлся с двадцативосьмилетней Натальей Роскиной и переехал к ней в коммуналку. Она была умна и образована, но в ней не было ни терпения, ни уступчивости, ни понимания души поэта. С первых дней они начали ссориться и Николай Алексеевич вернулся в свою квартиру, никто ему не был нужен, кроме Екатерины.
Голос в телефоне
Раньше был он звонкий, точно птица,
Как родник, струился и звенел,
Точно весь в сиянии излиться
По стальному проводу хотел.
А потом, как дальнее рыданье,
Как прощанье с радостью души,
Стал звучать он, полный покаянья,
И пропал в неведомой глуши.
Сгинул он в каком-то диком поле,
Беспощадной вьюгой занесен…
И кричит душа моя от боли,
И молчит мой чёрный телефон.
(1957 г.)
Николай Васильевич был убежден, что Екатерина вернётся к нему. Большинство стихов из цикла «Последняя любовь», посвящены жене. 20 января 1958 года он писал ей:
“Многие мои стихотворения, по существу, как ты знаешь, мы писали с тобою вместе. Часто один твой намек, одно замечание меняли суть дела… А за теми стихами, что писал я один, всегда стояла ты… Ты ведь знаешь, что ради моего искусства я всем прочим в жизни пренебрег. И ты мне в этом помогла”.
Однажды Екатерина Васильевна пришла повидать Николая Алексеевича. Свидетелем встречи стал Арсений Тарковский, он вспоминал, что когда Заболоцкие увидели друг друга, то оба с плачем кинулись друг другу в объятия. Она стала 2-3 раза в неделю навещать мужа, готовила ему еду, стирала, убирала и заставляла принимать лекарства. В сентябре 1958 года Екатерина окончательно вернулась к Заболоцкому. А в октябре у него случился второй инфаркт, который он переживал тяжело. Жена и дети не отходили от него. Как и 28 лет назад, он был окружен заботой любимой Кати.
14 октября 1958 года Заболоцкий ушёл из жизни. Ему было 55 лет..
Гроссман тоже вернулся к жене Ольге, но глубокое чувство к Екатерине у него осталось. Он ушел из жизни в 1964 году, увековечив образ Екатерины в своём романе «Жизнь и судьба».
Екатерина Васильевна прожила 91 год рядом со своими детьми, посвятив себя сохранению наследия Николая Заболоцко