— Вышла я с топором и говорю, ещё раз тронешь моего внука, я за себя не отвечаю!
— Степановна, ну ты даёшь! Не боялась, что тебя этим же самым топором тюкнут? Была бабушка и нету…
— Типун тебе на язык! Кто меня тюкнет? Сын? Квартира моя, захочу и вообще всех выгоню! Терплю из-за внука только. Люблю его сильно. Я их пустила, пожалела, а они…
Подруга Надежды Степановны была поражена. Это надо? Кинулась с топором на сына! А с другой стороны там ситуация такая была, что маленького внука надо было защитить. Сын Надежды Степановны, Славик, надумал его учить уму разуму, бить стал: то подзатыльник дал такой, что мальчик к стене отлетел, то за ремень взялся. А мальчик в итоге не виноват оказался.
Славик купил коробку дорогих конфет, положил в шкаф, думал подарить начальнице на работе на праздник, берёг для этого случая, а тут вдруг увидел, что коробка вскрыта и двух конфет не хватает. Он и кинулся на Олега, своего сына. Ты, мол, съел. Стал бить его, тот плачет, оправдывается, а он ничего не слушает. Вот Надежда Степановна и вмешалась, заступилась за внука. А оказалось, что это жена съела конфеты, невестка Надежды Степановны. О чём она, придя с работы, и сообщила невозмутимо. На жену Славик ругаться не стал, смолчал.
А внук и так у Надежды Степановны постоянно в комнате ищет убежище. То папа не разрешает играть: слишком громко и он мешает смотреть телевизор, то мама хочет отдохнуть и Олежка опять мешает. Вот и прибегает он к бабушке. Прижмётся к ней и сидит, молчит, машинку свою любимую в руках теребит. А Надежда Степановна его по голове гладит, жалеет и горюет, что сын у неё такой вырос, руку на ребёнка поднимает. И что удивительно, отец ведь его самого никогда не бил, даже пальцем не трогал... Ничего Олежке не покупают, как беспризорник бегает. Что бабушка подарит, в том и ходит. И игрушки тоже Надежда Степановна ему покупает. Родители деньги жалеют на это, только себе всё покупают (в основном невестка), а ему постоянно выговаривают, что мол, сломал, разбил. А это же ребенок и он плачет! И зачем он им только нужен был, раз не любят его? Жалко Надежде Степановне Олежку, а что поделать?
— Вот так они, Леонидовна, внуки-то даются. Когда счастье, а когда и не знаешь даже. А у меня одна знакомая вообще к внуку равнодушна. Ну, родился и родился. И это её единственный внук, от сына. Больше у неё никого нет. Дочь не замужем, так и осталась старой девой, хотя сейчас так не говорят, да может ещё и выйдет замуж. Дай-то Бог. Ну вот знакомая и заявила мне, что мол, если бы у дочери родился ребенок, то было бы всё по другому. Я не понимаю, как по-другому? А этот что? Не родной?
— Да об этом все знают, Степановна! Внуки от дочери завсегда роднее и ближе! Это же дочь! А то невестка. Чуешь разницу? — усмехнувшись, сказала Ольга Леонидовна.
Надежда Степановна не чуяла. Вообще не понимала. Ведь она за своего внука горой. И он как раз от сына. А если бы у неё была дочь, то она бы всех внуков всё равно одинаково сильно любила!
— Что ты замолчала, Степановна? Задумалась крепко? Это ещё что! — сказала Ольга Леонидовна. — Твоя знакомая внука в упор не видит, а мать одной моей знакомой, Марины, голодала ради внуков и такое бывает. Маринка с мужем и двумя детьми живут хорошо, деньги у них есть, квартира большая, машина, всё есть. Вот и помогают пожилой матери постоянно. А та всё семье младшей дочери Ани отдаёт. Марина — старшая, Аня — младшая.
Они про то не сразу узнали. Пришли к ней однажды, а мать голодная сидит, осунулась вся. И в холодильнике пусто. И денег нет. Маринка всплеснула руками:
— Мама! Как так? Мы же на прошлой неделе тебе деньги переводили, большую сумму. Ты ещё говорила очки надо покупать, твои сломались.
А сама глянула, а очки у матери пластырем перемотаны, вот-вот развалятся. Схватили они в охапку мать и поехали в оптику. Заказали очки. И в магазин поехали, продукты купили, холодильник полный забили. А через три дня всё повторилось. Приехала Марина привезла готовые очки, а у неё опять шаром покати, впору побираться. Тут мать всё и рассказала. Призналась, что дочери младшей помогает. Все продукты ей свезла.
— У них дома пусто. Ты же знаешь, там малыш только родился у Аньки, она не работает, а муж то работает, то нет. Трое маленьких детей, съемная квартира! Как жить? Предлагала им ко мне переехать, пока трудности, (хотя думаю, что тут наступил бы жуткий бедлам) не хотят. Мы, говорит, мама, тебя стеснять не хотим. А что стеснять? Жить им не на что, снимать жильё и подавно. Я и так можно сказать, за их квартиру плачу, всю пенсию отдаю, а сама сижу, зубы на полку, хорошо хоть вы помогаете. А там внуки. Сижу и плачу, думая о них… Малыши разве в чём виноваты?
— Так зачем она столько детей нарожала? Сама виновата, безголовая. И мужа под стать себе нашла, — вскричала Марина, не выдержав. — Представляешь, а мне тётя Наташа звонит и давай стыдить, что мол, мы машину новую купили, а матери не помогаем совсем. Откуда она про машину нашу узнала?!
— Так в гости ко мне приезжала намедни. А мне сестру родную и встретить не с чем было. Сидели пустой чай пили. Вот и рассказала я про ваше житьё-бытьё. Хоть у вас все хорошо, рассказать не стыдно. А у Аньки стыдоба. Едва концы с концами сводят. Я и смолчала про неё, хвастаться нечем.
— Тогда знаешь, что? Собирайся, поехали. Будешь у нас жить. Хоть и тесно будет, зато Анька не оберёт, наша бедная несчастная страдалица. Кушать с нами будешь, лекарства, какие надо, мы тебе купим. За квартиру твою мы и так платим, будем и дальше продолжать.
Уехала мать жить к старшей дочери.
— А потом, Степановна, вот что произошло, — рассказывала Ольга Леонидовна дальше. — Пока мать у старшей дочери кантовалась, младшая со всей своей семьёй в её квартиру въехала, ключи у них были. И живут припеваючи! А старшая так за эту квартиру и продолжает платить, и документы все на квартиру у себя держит, не дай Бог что. Вот как бывает. Она мне рассказывает, а сама чуть не лопается от злости на наглую сестричку. Теперь и матери некуда возвращаться, хоть она и не хочет. Хорошо ей у старшей дочери. Поправилась, зарумянилась, здоровье подлечила, а то совсем на себя рукой махнула, впроголодь сидела: внуки же! Кровиночки! Надо помогать из последних сил. А что Анька села на шею и ноги свесила, она не замечала, так увлеклась помощью внукам. А недавно Маринка сестре работу подкинула. Хватит, говорит, бездельничать. Та устроилась, а муж в декрет сел. Вот и нашлось ему занятие, а то толку от него не было никакого.
— А бабушка что же? — спросила Надежда Степановна.
— Бабушка горюет, что с внуками не видится. Анька на работе целыми днями, а муж тёщу на порог не пускает, говорит, что нечего ей тут делать! В собственной квартире!!! Во как! До чего дожили! Но она Аньке всё прощает, даже такое отношение. Лишь бы, говорит, жили и всё бы у них хорошо было. Ведь вроде всё наладилось.
— Да… Чудные дела творятся, — сказала Надежда Степановна. — Остаётся только пожелать твоей знакомой Марине терпения. А мать её, зря расстраивается. Зато она других внуков видит, прямо живет с ними. Это же счастье!
— Может быть. Кому как. По мне так лучше тишина дома и покой. И никаких внуков, — сказала Ольга Леонидовна и засмеялась. — Посмотрю на фото и радуюсь. А приезжают они ко мне только по большим праздникам, очень редко…
Надежда Степановна слушала подругу и недоумевала. Она со своим Олежкой ни за что бы не рассталась больше чем на пару дней. Родной, любимый, самый лучший. Ей хорошо с ним. И ему хорошо с бабушкой.
Рассказ основан на реальных историях
Жанна Шинелева