Июнь 1929 года в Хабаровске выдался особенно жарким и дождливым. Солнце и облака наперегонки делили небосклон, проливая на горожан потоки слепящего тепла или прохладной живительной влаги. В один из таких тёплых вечеров отец и пригласил маму прогуляться в парке над Амуром. Они познакомились в самом начале года у здания музыкальной комедии, куда мама пришла вместе с подружками. Но ей не удалось попасть на спектакль — билетов не оказалось, тут-то отец и появился перед её глазами.
Теперь он уже не мучился быть подмастерьем на побегушках в частной каретной мастерской Попова по выделке экипажей и пролёток, так как её хозяин разорился и прогнал всех работников. Отец после долгих поисков удачно нашёл работу в пожарной охране — стал её дежурным в театре музыкальной комедии, что располагался в лучшей и старинной части города, недалеко от утёса на берегу реки Амур.
Облачённый в брезентовый костюм,ослепительно надраенную каску и с топориком на широком брезентовом поясе, он бдительно следил за противопожарным порядком в театре и это придавало ему вес в собственных глазах — теперь в его власти было очень многое и он неплохо этим пользовался. Смотрел бесплатно спектакли, многие из которых теперь знал почти наизусть, гордился знакомствами с актёрами и актрисами.
В тот вечер он как раз сменился с дежурства в театре, и уже уходил домой, когда увидел стайку девушек у дверей театра.Неожиданно отец перехватил растерянный,почти умоляющий взгляд мамы и внутри у него потеплело — никогда он не встречал такой чистоты и наивности в девичьих глазах. И,храбрясь, решился подойти к ней.
— Вы в театр хотите пройти?
— Да, — услышал он робкий голос в ответ — Только билетов не досталось. Мы, наверное, поздно пришли. Идти нам было далеко, да собирались что-то долго.
— Так, чего мы ждём-то? — предложил отец маме, — я могу вас провести в театр.
— Как? Вы? — удивилась мама. — Да. Я же тут работаю, — отец немного засмущался, как будто его поймали на неправде. И тут же снова расхрабрился.
— Да я уже полгода работаю здесь. Знаешь кем? Пожарным! На мне весь театр держится! Голубые глаза мамы раскрылись ещё больше.- Как это на вас театр держится?
— Ну, это так говорят. Я, как пожарный, должен хорошо следить за порядком в здании.
Отец, переминаясь с ноги на ногу, торопливо начал рассказывать историю своего появления в театре в роли спасителя от огня.
— Так мы идём в театр или нет, — заторопили его девушки, видя, как на их глазах рождается полезное знакомство их малоприметной подруги. Отец подхватил маму под руку и бодро двинулся к служебному входу, как будто понимая, что свеженькое знакомство надо немедленно закрепить важным поступком. Остальные, видя своё невезение, отстали. И действительно, его решительность, подкреплённая служебным положением теперь надолго стала его козырем в отношениях с мамой.
На спектакль они опоздали. Шёл второй акт «Цыганского барона», и в полутьме зрительного зала они, торопясь, прошли в служебные места бельэтажа. И отец, а особенно мама, были на седьмом небе от счастья.Отец, потому что внутренним чутьём понял, какая красивая и нежная досталась ему девушка. Мама же тогда была безмерно счастлива оттого, что рядом с ней сидит красивый молодой человек, о которой она так долго мечтала. И эта мечта угадывалась в его облике — смелый, решительный, готов на отчаянный поступок ради неё.
Казалось, сам воздух театра был пропитан счастьем — музыка восхищала, актёры своей игрой уводили в сказочный мир любви, а рядом сидел избранник, точно такой же, как там, на сцене, улыбчивый, красивый и смелый.Встречи стали частыми, и пришло время, когда мама запросто приходила к театру, чтобы с помощью своего любимого побывать на спектаклях. Отец тоже гордился — одетый в брезентовую форму, с блестящей медной каской на голове, он с важным видом проводил свою избранницу на служебное место и садился рядом с нею. И когда он уходил проверять театральные помещения во время спектакля, мама волновалась: «Зачем, Костя?», — он важно, со знанием дела отвечал: «Для порядка!»
Так началось их знакомство, всё больше и больше переходящее в такие искренние отношения, для которых не было никаких преград и сомнений.Наступил сентябрь с его золочёной, звенящей на ветру листвой и утренней прохладой. Так же продолжались походы в театр, но вдруг мама стала чувствовать себя как-то по-особенному — новая жизнь нежным колокольчиком шевельнулась под сердцем, вызывая непонятную тревогу: «Как Костя отнесётся к этому? Как сказать ему, что я жду ребёнка, нашего первенца. Ведь было только знакомство…».
Отец заметил неожиданную робость и смущение своей подруги, но вначале не придал этому значения, дескать, мало ли о чём может думать любимая. Однако наступил момент, когда мама решилась сказать Косте о предстоящем большом событии. После очередного спектакля, кажется, это была «Летучая мышь», когда они уже подходили к своему дому, мама, вдохновлённая поступками героев, вдруг решилась на признание.
— Костя, ты знаешь, у нас будет ребёнок. Мама в растерянности замолчала, перебирая пальцами платок на груди, недавний его подарок. Одинокий уличный фонарь бросал на их лица неровный свет. В полутьме признание казалось легче, и она с надеждой ожидала жаркого понимания и радости. Однако отец, озадаченный таким известием, нервно и часто задышал, а потом, резко повернувшись, схватил маму за руку и увлёк в тень поленницы дров, стоявшую вдоль забора:
— Это ты о чём сейчас говоришь? Какой ребёнок? Да ты знаешь что это такое теперь, когда у нас ничего нет.?
— А что ж делать-то? — мама дрожащими руками обхватила отца, приникла к его горячей и широкой груди. Отец оттолкнул маму и неожиданно в его руках заблестело дуло нагана.
— Давай освободимся от него, или я застрелюсь, — горячие, сумасшедшие слова ещё сегодня любимого жгли маме душу, раскалённым ободом сжимая голову.
— Как же? За что? — возразила она. Я не смогу этого сделать. Лучше уйду к тётке Анне. Она меня всегда примет.
Отец замолчал. Возвращение мамы к тётке Анне, дальней родственнице, не обещало ничего хорошего. Во-первых, теперь труднее будет встречаться, так как тётка недолюбливала отца за его лёгкие знакомства с девушками, а во-вторых, и мама под уговорами хозяйки квартиры могла прекратить с ним общение. А терять её отец уже не хотел. Приходилось теперь соглашаться на отцовство.
Через три месяца сыграли скромную свадьбу и молодые на законных основаниях поселились в маленьком домике тёщи, в котором постоянно гудели водопроводные трубы и уличные краны дарили посетителям драгоценную влагу.Домик принадлежал городскому водопроводу, а тёща, Агафья Ивановна, строгая и недоверчивая ко всему, работала в нём, отпуская воду горожанам, которые подходили к домику, и стучали в окошко, прося, чтобы им налили воды из уличного крана.
Рая стала первенцем в нашей семье. И первенцем самым сильным духовно. Её детство выпало на самые трудные предвоенные годы и время войны. Она была самым старшим и ответственным ребёнком в семье, самым верным помощником мамы по хозяйству — ухаживала за малолетним Володей, родившимся в 1932 году. А когда ей только-только исполнилось девять лет, в 1939 году семья пополнилась ещё одной дочкой, которую назвали Еленой.
Школа, домашние обязанности отнимали много времени, но Рая была упряма, и молча помогала матери, понимая всю трудность положения детей в семье. Отец сразу понял смелый, независимый характер дочери, и поэтому не слишком проявлял свой деспотический характер — здесь коса нашла на камень.
В тяжкие годы войны, в 1942 и 1945 годах семья пополнилась ещё двумя сыновьями — Сергеем и Костей. У юной Раи прибавилось обязанностей и проблем, но она стоически их преодолевала. Покупки продуктов, готовка еды, домашние обязанности, забота о малолетних братьях и сестре были на её плечах. И при этом надо было быть готовой давать отпор капризам отца. Очень уж он оказался привередливым и нетерпимым к быту, хотя и старался изменить его своими силами.
Особенно было трудно в первые послевоенные годы, когда отменили карточки и восстановили денежный оборот. Хлеба не хватало, одежды тоже, но Рая не теряла присутствия духа и училась в школе на пятёрки. Это и позволило ей получить отличный аттестат и поступить в голодный, 1947 год,в желанный мединститут в городе Хабаровске. Она так давно мечтала стать врачом и это сбылось.
В 53-м, когда умер Сталин, и вся страна медленно отходила от ужасов прошлого, она закончила учёбу и пришла на работу по направлению в городскую больницу. Коллеги сразу оценили её живой, но твёрдый характер, и у неё сразу появились не только друзья, но, как это бывает, и недоброжелатели. Она быстро научилась хорошо разбираться не только в тонкостях своей профессии анестезиолога в отделении гинекологии, но и в людях.
Бесконечные дежурства, сложные медицинские случаи помогли ей в этом. Но главное было в том, что она искренне, и по-человечески глубоко, любила свою профессию и свой труд.
Мечта быть врачом, родившаяся в юности, приобретала новые краски во время учёбы в институте. Именно эти смелые черты поведения, взятые из жизненных примеров, сделали её настоящим доктором. Слушаю рассказ сестры об удалённом у неё аппендиците и не перестаю удивляться настойчивости Раисы:
— Это было на третьем курсе. Ещё вечером у меня разболелся живот. Всю правую сторону так и тянет. Я легла спать, а ночью, видно, боль усилилась, утром меня мама спрашивает: « Ты чего стонала?», а я возьми да и ответь: «Так болит правый бок. Аппендицит, наверное». С теми словами и пошла в больницу на занятия. У нас была терапия, я поднялась на третий этаж, где проходили занятия.Утренний обход вёл профессор Нишневич. Увидев меня, он повёл рукой в мою сторону: «Чего пришла? Вон отсюда. Немедленно к хирургам и пусть тебя осмотрят». Я стою растерянная, а он повторяет: «Ты больная, чего пришла на занятия». Тогда я пошла вниз, в ординаторскую и говорю: «Александра Фёдоровна, профессор Нишневич выгнал меня с занятий, сказал, что я больная и велел вам осмотреть меня".
-Конечно,больная,-немедленно на стол,-у Александры Фёдоровны изменилось лицо.-Сейчас я распоряжусь,чтобы прооперировали.
-И вот лежу я на столе,-продолжает Раиса,-а Зураб(был у нас грузин-хирург,классный) медленно меня новокаином обкалывает так,что я вся скукожилась и почти кричу:"Ну Зураб скоро что-ли?" А он с усмешечкой так:"Погоди,не могу поддеть его.." и через 10 минут распорядился шить кожу..
И, может быть, по воле судьбы, тогда, на самом взлёте жизни состоялась долгожданная встреча, круто изменившая её жизнь. Она познакомилась с капитаном речного флота Павлом Михалёвым. Бойкий моряк никогда за словом в карман не лез, был мастеровит не только руками, но и духом — умел поддержать в трудную минуту, и вообще, как подумалось Рае, мог стать настоящим спутником жизни. И её сердце дрогнуло.
— Вот он, мой настоящий мужчина, решила Рая. разгорячённая чувствами, она, как под гипнозом, соглашалась на новые и новые встречи, которые продолжились и после счастливого воскресного знакомства. Но судьба уготовила ей мучительные преграды на пути счастья. На горизонте обнаружилась супруга любимого, измученная болезнью, но всё ещё надеявшаяся на избавление от недуга и поддержку мужа. Раиса не смогла пережить такого удара по своему самолюбию и вспыхнувшие прекрасные чувства спрятались в глубине её сердца. Однако, ссора между влюблёнными, как показала жизнь, лишь на время отодвинула их будущий семейный союз. Чтобы отвлечься от душевных проблем, Рая с головой ушла в работу, в борьбу за профессиональный успех.
Снова потянулись ночи тяжёлых дежурств, бессонница. На седьмом году работы анестезиологом в гинекологическом отделении она решила специализироваться как хирург-гинеколог. К этому её подтолкнул один случай.На одном из утренних обходов, главврач клиники, профессор медицины, имевший среди сослуживцев смешное прозвище «минус» за свою привычку употреблять этот термин как попало, неожиданно спросил Раису: «Голубушка, а почему вы на категорию не сдаёте? Вы прекрасный диагност и можете сами делать обходы. Так что готовьтесь и посмейте только завалить экзамены, сразу уйдёте в минус».
Через месяц очередной жизненный рубеж пал — Рая стала хирургом высшей квалификации и главврач с удовольствием подписал приказ о назначении её заведующим отделением. Была и другая радость– в её сердце вошёл новый человек. И, кажется, знакомство с ним было случайным — помог с билетом в аэропорту, когда летала в Москву по делам. Да вот случилось так, что их пути снова пересеклись.Очередная командировка в столицу только начиналась, а рейс самолёта задержали на несколько часов. Возвращаться в город Рая не захотела — ехать долго, и решила переждать на аэровокзале. Сидя в кафе за столиком, с грустью разглядывала пассажиров, смотрела на улетающие самолёты и вдруг услышала знакомый баритон:
— А, опять вы опаздываете на самолёт. — Обернувшись, встретила знакомые выразительные глаза под форменной фуражкой.
— Да, нет. Просто задержали. Сидеть вот буду до вечера. А то и до завтра.
— Зачем до завтра, — тёплый баритон согрел надеждой сердце, — я с девочками в кассе поговорю, переоформим на другой рейс. И полетите в свою столицу спокойно.
— Опять вы меня выручаете. Всё время наши дорожки пересекаются.
— Ну, так судьба, видать. Глаза под фуражкой заискрились, её новый друг встал, увлекая Раю за собой. Его широкая, плотная фигура вселяла уверенность и надежду. Через несколько минут Рая уже стояла на трапе у самолета вместе со своим спасителем, загадав новую встречу с ним.
А уже через полгода Рая и Алексей улетали вместе. Он получил назначение авиамехаником в один из советских гарнизонов в Польше. Раису ждала работа в больничке военной базы. Потекли размеренные гарнизонные будни.Незаметно прошло пять лет. В 1957-м родился сын Сергей, спустя три года в семье появилась дочь Олечка. Сытая жизнь в польском Колобжеге совсем была непохожа на советскую, и Раиса, коротко погостив на родине, торопилась вернуться на ставшие своими, балтийские берега.
Однако события в стране изменили и её жизнь.Бездумные прожекты Никиты Хрущёва, прозванного в народе «кукурузником», разрушили и планы Раисы. Авиачасть Алексея расформировали и вернули в Союз. Алексей устроился механиком в аэропорт, а ей пришлось снова идти на знакомую работу в краевую клинику. Но это её только порадовало — встретила своих старых друзей.Но были и те, кто смотрел на неё с холодком.
Работа анестезиолога, скорее всего, более ответственна, чем простого врача, операциониста. Усыплять больного перед операцией, давать ему наркоз было большим искусством. Малейшая оплошность — и человека как не бывало.Требовалась математическая точность в расчётах смеси для наркоза. И Рая овладела этим мастерством, как никто другой. Операции следовали одна за другой, всё увереннее и точнее становились её действия.
Пролетели десять лет работы в клинике. Рая — уже заведующая отделением. У неё множество связей во всех слоях общества города. И её волевой характер однажды стал помехой в награждении.Главному врачу клиники позвонили из крайкома партии и поинтересовались, почему один из влиятельных дельцов города ждёт очереди на операцию. Чиновник от медицины был вынужден ответить, что перед болезнями равны все и такая практика контролируется Раисой Константиновной, которой он не вправе приказывать, как лечащему врачу.
— На днях мы её представили к ордену, — звучал скользкий голос в трубке, — и раз она живёт по своей справедливости, его она не получит. Главврач в растерянности положил трубку.Через несколько минут он сообщил эту неприятную новость Раисе, на что получил довольно резкий ответ:
— Не за ордена я работаю. А если хотят их получить, пусть сами до пупа обвешаются.
Таков был её характер. Волевой и решительный.А время шло. Вырастали дети, а с ними — радости и проблемы. Сын Серёжка, разбитной мальчуган, не хватал звёзд с небес. Средненько закончил школу, потом речное профтехучилище и оттуда ушёл на флот. Три года дальних плаваний на океанском танкере измотали его здоровье, и со службы он вернулся совершенно больным.Осмотрелся немного, быстро женился, и почему-то сменил отцовскую фамилию Зелик и стал Трудолюбовым. Его жена, высокая, нескладная женщина, с неухоженным лицом, похожим на гречневый блин с дырочками, Рае не понравилась сразу. В её семейный очаг, двухкомнатную квартиру на улице Красина, полученную в годы работы в клинике, стала наведываться неряшливо одетая сватья, женщина вздорная и, по виду, очень пробивная.
В небольшой квартире события разворачивались стремительно. Казавшееся прочным семейное счастье стало трещать по всем швам. Частые дежурства на работе, скандалы в перенаселённой квартире отдалили Раю и Алексея. В её жизни снова всплыл бодрый моряк, теперь уже как законный вдовец и Рая, к тому времени вышедшая на пенсию, не стала медлить с разводом. Квартиру перестроили, превратив в коммуналку для нескольких семей. Алексей, ушедший на время из квартиры, быстро её потерял — пробивная сватья, воспользовалась законами и через суд выселила его из коммуналки.Правда, сначала она уговорила своего зятя, Сергея, прописать её в ней, чтобы потом легче было завладеть ею. Бывший муж, страдавший язвой желудка, стал бездомным. Но судьба подарила ему последний шанс — сердобольная библиотекарша приютила некогда лучшего авиамеханика и спортсмена аэропорта и на свои деньги похоронила его.
Сергей, обеспечив тёщу жильём, вернулся во Владивосток. Однако флотская служба на танкере под палящим солнцем на экваторе дала о себе знать — опухоль головного мозга быстро унесла его жизнь вслед за отцом.Сестра Сергея, Ольга, не была похожа на мать — учёба на факультете иностранных языков в пединституте давалась ей тяжело. Много страсти и мало труда — так выразилась Рая про свою дочь. Проучившись в пединституте три года, Ольга неудачно вышла замуж, родила сына Фёдора. Сожитель отказался воспитывать мальчишку. Ольге пришлось бросить учёбу и променять несостоявшуюся работу переводчиком на должность завхоза в поликлинике.
А наша Рая не стала испытывать судьбу и к радости нового-старого мужа Евгеши переехала к нему в красивое село Малышево на берегу Амура.Рая с радостью обосновалась на природе, поселившись в доме своего верного друга, капитана речного флота. Брак они сначала не регистрировали, так как оба волевые и активные, жили душа в душу. Пока Евгений был в плавании, Рая вела домашнее хозяйство, которое было важным подспорьем к пенсии. Держали огород, обрабатывали хорошие урожаи своих овощей и фруктов, рыбачили, коптили рыбу.
Ей больше нравилась зимняя рыбалка. Уходить затемно в морозную глубину речного тумана, чувствовать на лице первые лучи рассветного зимнего солнца, и с трепетом в сердце ощущать дрожание лески, на которой уже билась первая за утро щука. К полудню клёв прекращался и нужно было идти домой.Так незаметно текли пенсионные годы, перестройка прошумев над селом, унесла с собой счастье прожитых лет, оставив на берегу, на пристани, и в бухтах свои жуткие следы в виде гибнущих и ещё неразворованных остовов кораблей, курганов гниющего металла, леса и прочего имущества.
Но время всё же стало брать своё. Сначала заболел любимый муж. Хоть он и был гражданским, но для Раи это не меняло ничего — она была счастлива с ним. Евгеша хотя и был горячим на словцо, но как-то отходил быстро от пустяковой ссоры, незаметно и ласково мирился, и в доме над высоким берегом Амура снова рождалась красивая атмосфера творчества: что-то делали, готовили, создавали своими руками и всё это было с сердцем и любовью.
И когда болезнь мужа (как доктор она поняла это сразу) разгорелась не на шутку, она с Евгением решила заключить официальный брак. И без всяких колебаний второй раз поменяла фамилию — стала Михалёвой, чтобы хоть с этой частицей любимого человека жить, когда его не станет.Он тихо ушёл осенью, когда на реке, по которой он водил свой корабль, закончилась навигация, и свинцовые холодные волны равнодушно таяли в густом сыром тумане коротких ноябрьских суток. И она стала в письмах делиться прожитой жизнью.
Здравствуй, Миша!
С Новым годом! Спасибо за весточку о себе, Сообщаю: живём, крутимся, папу похоронили в августе 1995, Евгения (мужа) в январе 1995.Перед смертью зарегистрировались. Вот почему у меня другая фамилия. Что ещё? Вроде бы ничего. Васяня выдал старшую дочь, Ирину, замуж. Вот и всё. Пока.
Рая.
В доме над речным обрывом стало тихо. Стучали мирно ходики, много раз чиненные Павлушей, да холодные капли дождя порой срывались на подоконник, отстукивая время одиночества. Иногда заходила соседка Петровна поболтать о погоде, урожае, но сейчас Рае не хотелось никого видеть и слышать. Несколько месяцев до следующего лета она жила ещё с Павлушей в сердце.И в то лето, когда Павлуша ещё держал за руки в её снах, неожиданно приехали двое младших братьев, Сергей,кардиолог, с непременной шкиперской бородой и Михаил,учитель. Оба радостные, разговорчивые, появились в дверях и сразу устроили расспросы. Пришлось показать им своё хозяйство, и они, довольные прозрачным воздухом и речным простором, помогли собрать малину, пропололи участок от сорняков, а потом взялись окучивать картошку в грядах.
Счастливые, сидели за столом дотемна, вспоминая всякое, что случилось в большой семье. Наутро уехали. И Рая снова осталась одна в доме над рекой. Дочка Ольга обещалась, да что-то не ехала. А ей так хотелось повозиться с внуком Фёдором, вспомнить свою молодость, когда она сама только-только стала мамой, и дочка радовала своим первым агуканьем.
Но через месяц, и опять осенью, словно по наговору, беда опять пришла в её дом. Местный бездельник, бывший уголовник, решил ограбить её и ворвался в дом, размахивая ножом, чтобы забрать пенсию. Она уже не представляла как, но грабитель в короткое время был связан и сдан прибежавшему милиционеру.После всего пережитого,она вспомнила, что увидев в дверях грязную фигуру бродяги с ножом в руках, не задумываясь, схватила с плиты маленький чугунок с остатками картошки и со всего размаху ударила его в лоб.
— Ага, если б я ждала, чего он скажет, да выполняла его просьбы, тут бы и осталась, — поясняла она позже местному милицейскому чину свои действия.
Всё село было потрясено этим преступлением. Без помощи Раисы не обходилась ни одна местная поселянка, которые с её помощью поправляли свои женские дела. Даже здесь, на пенсии, Раиса Константиновна имела огромный авторитет доктора-гинеколога. И покуситься на такого человека мог лишь самый отъявленный негодяй, не представлявший, что для всех местных женщин она была сравнима с непостижимой и таинственной силой природы.
Преступника осудили на восемь лет, припомнив ему всё, что он насовершал в посёлке и до кучи ему приладили ещё парочку нераскрытых преступлений. Кривовосудие после чумных дней перестройки совершенно вышло из-под контроля и вершилось по самым дремучим законам, которые ценятся властью как понятия.Прошло ещё три года. Событие как-то поулеглось, отошло в темноту времени. Но чёрная полоса неудач, им помеченная, в жизни Раи продолжалась.Наступившим очередным летом она решила прибрать погреб, что был в доме, как-то почистить его и привести в порядок перед новым осенним сезоном. Накануне, как будто нарочно, она сходила в местную баню, всласть помылась и решила назавтра заняться погребом.Утром открыла привычным движением крышку из половиц, поставила ногу на первую ступеньку, но вторую ногу поставить не успела — отсыревшая перекладина лестницы с мрачным хрустом переломилась и Рая почувствовала, что падает вниз. Ещё секунды её руки лихорадочно хватались за боковые полки, остатки лестницы, но всё было зря — через минуту бывшее здоровым тело, лежало скрюченным от жуткой боли в луже холодной воды на двухметровой глубине погреба. Она не помнила, сколько там пролежала, и сколько звала на помощь.
Потом ей рассказали, что соседка пришла к ней за молоком (Рая держала козу и раздавала молоко всем желающим) и, не найдя её на кухне, стала осматривать дом,и нашла хозяйку.
Наступило время инвалидности. Сломанная шейка бедра перечеркнула все её планы, серым туманом безысходности завесила монотонные уходящие дни жизни. Дочь почти перестала приезжать, братья уходили один за другим. Теперь с нею оставался во снах и сердце только Павлуша. Так же нежно и крепко он держал её за руки, и так же нежно и долго что-то говорил, говорил, глядя ей прямо в глаза, как тогда, на берегу Амура, где они познакомились на карминовом закате, и где она примеряла его капитанскую фуражку, пропитанную запахом речного тальника, амурской воды и ещё чем-то таким горьковато-пряным, что сладостным леденцом таяло в сердце, согревая его навсегда..
Она пережила его ровно на десять лет и ушла вслед за ним на руках любимой дочери, тихо уснув на рассвете под яркими августовскими звёздами, завещая после кремации упокоиться вместе с Павлушей под одним покровом последних летних трав на сельском кладбище.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)