После дежурства - рутинного и проклятого сидения у мониторов отслеживания контура района Х*, Зуевс зашел в кафе "Ско". Это было крайнее заведение по дороге к центральному району, в котором давно никто не жил. «Стекляшка»- так, по-простому все называли здание кафе с большими стеклянными стенами- окнами, стояла прямо у окольцовывающей район проселочной дороги.
За редким исключением здесь столовались полицейские и мелкие служащие из нескольких офисов неподалеку. На отоплении явно экономили: в зале, освещенном неяркими желтыми люстрами, было довольно прохладно. Он сел за столик в куртке.
Месяц назад, Зуевсу "стукнуло" 40. Стукнуло сильно, прямо в мозг, но, его тайным надеждам на то, что это заставит его опомнится, встряхнуться и вырваться из водоворота отчаянных дней, который засасывал в себя его жизнь, пока не удавалось сбыться.
В ожидании официанта, Зуевс обозрел окружающее пространство зала, профессионально, незаметно для окружающих. Ничего особенного, из того, что привлекло бы его внимание. Разве что за столиком левее и чуть сзади него, интересная парочка. Странное место для романтического свидания. Они разговаривали, Зуевс не прислушивался специально, но, так, надо же как-то скоротать время.
– Мы с тобой уже сколько дней знакомы? – спрашивал мужчина и вопрос был явно риторический, – Мы слово зацепились друг за друга, сцепились, надо же!
Девушка молчала.
Зуевс повертел головой, якобы высматривая официанта, и мельком взглянул на нее. Его " мельком" было абсолютно достаточно для относительно полного «сканирования объекта».
Лет 28, стройная, без татуировок на открытых частях тела. Блондинка, явно крашеная. Одета невыразительно, не считая куртки- модной, брендовой, холодной не по сезону, да и не очень подходящей к остальному прикиду.
Надела, потому что понравиться хочет? А стоит ли того ее визави? Выждав пару минут, Зуевс снова повернулся, действительно высматривая официанта, и установив с ним зрительный контакт поднял указательный палец. Заметив вялый интерес к себе пары за соседним столиком, он вежливо кивнул мужчине, но тот проигнорировал послание доброй воли и отвел глаза.
"Пиджак!"- сделал вывод Зуевс. И в подтверждение своего умозаключения, услышал как мужчина стал рассказывать девушке про своих родителей: где, когда и как они круто отдыхали, что вот он так же бы хотел душа в душу, и в санаторий, душ шарко, мощная струя...
– Сразу сделаете заказ, или... – официант положил на столик меню и собрался отойти, даже не думая дожидаться реакции клиента на свои слова.
– Гамбургер Капитан двойной и бокал пива... Э... Какое у вас холодное?
Официант ожил и затараторил, перечисляя марки.
– Хорошо.
– Так какое?
– Последнее, что назвал и холодное
– Но, я...
– И побыстрей.
– Ок. Ваш заказ...
– Испарись!– произнес Зуевс самым дружелюбным тоном.
– Э... Можно нам еще бокал вина? – Пиджак воспользовался ситуацией присутствия официанта в непосредственной близости. – Двести? – Это уже был вопрос к девушке.
– А...м... – замялась она.
– Двести! – гордо подытожил Пиджак, истолковав ее сомнения по своему разумению.
"Не лопни от радости!" – вступил с ним воображаемый диалог Зуевс: " За двести она тебе не даст! Не для того она такую дорогую куртку надела."
– Ты не хочешь себе что-нибудь заказать?– не унимался Пиджак, любуясь собственной широтой души. Может палтус? Ты любишь палтус?
"Нет! Я предпочитаю бокал шампанского с черной паюсной икрой!"- ответил Живс за девушку, его это развеселило.
– Тут не бывает палтуса. Камбала.
– Да? А ну так они похожи, какая разница.
Пиджаку было неинтересно, он слушал только себя.
Он тут же пустился в какой-то нудный рассказ о рыбалках, почему-то опять о родителях.
Зуевс уже хотел отключиться, он поднаторел в этом деле: в любом месте, даже самом шумной и неприятном, он был способен уйти в себя, отключив слух. Получалось как в кабинете с закрытой дверью, только этот кабинет он носил в себе, и мог уединиться в нем в любой момент. В нем он привык принимать важные решения, тем более у него был самый лучший советчик в этом деле – он сам.
Вдруг девушка заговорила. Вначале ее слова накладывались на слова Пиджака, а того это не смущало, но в итоге, он решил выслушать ее и замолчал.
– Знаешь, я притащилась с тобой в это гиблое место , потому что ты дал мне понять, что знаком с Клие. Мы не сцепились. Ты просто два дня водишь меня за нос и увиливаешь. Если знаешь, скажи, если нет – я уйду. Мне неприятно здесь находиться...
– Ну зачем ты так, – Пиджака, видимо, искренне расстроили ее слова, – Я же... Вот помню здесь раньше... Пиджак опять попытался завести свою пластинку о родителях и своем детстве.
Она снова перебила его и заговорила быстро с напором, но Зуевс уже не разбирал слов. Ее голос. Он явно слышал его. Теплый, чуть низковатый, с манерой произносить гласный округло ... как бывает у певиц.
И тут его жаром обдало изнутри, аж пот прошиб: "Нина?!"
"Нина!" - завопил Зуевс во всю мощь легких и даже пожалел, что это было не вслух.
Неужели та самая Нина, певица, а вернее, просто женский голос, который... "Который что, который?"– издевательски вопрошал Зуевс самого себя и безжалостно резюмировал: "Ты уже в мыслях стал косноязычен, чертов одиночка!"
Инспектор Зуевс, " чертов одиночка" не отличался ни изысканным вкусом, ни особой любовью к музыке. Он даже не отличался любовью к женщинам, она прошла у него окончательно после того, как он выгнал жену, нагло наставляющую ему рога с его тогдашним напарником. Когда после ее гневных отрицаний очевидного и долгих, выматывающих душе сборов тряпок и безделушек, она наконец ушла, к тому же гордо хлопнув дверью, он заплакал как ребенок.
Он сел на пол, а потом свернулся калачиком на коврике в прихожей. А когда понял, что не выдержит безмолвных слез, включил радио на всю громкость исключительно в целях конспирации – не хотел, чтобы соседи слышали его вой. И тут Нина... Он никогда прежде не слушал таких песен. Да и то верно, что у его коллег в чести либо рок, либо "блатняк". А тут фаду. Он и слова -то такого не знал. Старое что-то, но вечное, похоже.
Это была передача, она пела и говорила. Нина не была певицей, она училась на искусствоведа, увлеклась фаду, исполняла их, даже записала диск. Понятно, что он его потом купил, он бы и еще другой купил, но она больше не записывала. А диск он до дыр затер, ну и легче стало от "музыки для одиночек".
Это она, он не мог ошибиться. Он этот голос узнал бы из миллиона, потому как пела она тогда ему и говорила как будто бы с ним. А теперь она говорит своим прекрасным голосом с "Пиджаком".
Потянуло табачным дымом. Курила Нина. Она держала сигарету под столом. Милая нарушительница. Ей можно. Зуевс даже улыбнулся одобрительно. Размяк он конечно, но не окончательно. «Клие»! Нина назвала это имя. Ну вот оно! Его чуть на месте не подбросило от радости какой-то дурацкой. Ему и в голову не пришло сомневаться, что такое имя могут носить сотни женщин.
На днях он сдал дело в архив. Был убита женщина, никого не нашли, ни зацепок, ни концов. Одна только странно. Молодая женщина, вызвавшая полицию. Клие. Она назвала свое имя, в ответ на его вопрос. Он подумал, она в шоке, собственно так она и выглядела. Он попросил ее предъявить документы, и Клие, как очнувшись от его голоса, с трудом оторвала свой взгляд от тела мертвой женщины, лежащей на ковре, сказала: «минуту» и вышла в прихожую. Ровно минуту он водил ручкой по бумаге, заполняя протолок осмотра, вдруг осознав, что кроме звука от ручки , приминающей бумагу, никаких звуков в квартире нет.
– Кирилл! – крикнул Зуевс сотруднику, оставленному им у входной двери. Взгляд у этой Клие был какой-то странный. Сразу и слово-то не подберешь. Взыскательный, что ли. Кто так на мертвых смотрит? – Кирилл!!!
Зуевс выглянул в прихожую. Никого и дверь входная настежь. Он бросился на лестницу и с бежав вниз, проскочив прыжком несколько пролетов, чем неожиданно доставил своему телу удовольствие. Сбегая с последних ступеней, он с размаху угодил в тело Кирилла. Тело курило, лицевая часть его не выражала ничего.
– Ясно! И как это было? А? – Зуевс повысил голос до крика.
– Она сказала: «Пойдем со мной, а потом мы спустились, она сказала: «Подожди…» Ну и вот. Я жду, а что?
Драться не то же самое, что доказать свою правоту, все рассуждения под напором адреналина вылетают из головы, а вот вмазать твердый кулак в мягчайшее солнечного сплетение околдованного идиота, оказало очень приятно, хоть и бестолково, в итоге.
Он встал из-за своего столика, подошел к столику, где сидела парочка, игнорируя недоуменный взгляд Пиджака, сел на свободный стул и выложил на стол удостоверение.
– Обойдемся без формальностей?