* * *
185. Поэт И. Бродский слишком осторожно, в «прикладном смысле», попытался разъяснить загадочные слова Достоевского о красоте, предполагая, что мир спасти уже не удастся, но отдельного человека – да. Однако в антропологическом смысле И. Бродский также считает человека, прежде всего, существом эстетическим…
Красота не только спасёт мир, - она же и создала его, её каноны в «основе» сознания. Художники в своих произведениях лишь воссоздают их
Сознание – творец, но не в этом его особенность: сознание прозрачно для печати неведомой нам глубины, свет источается из неё…нужно лишь быть внимательным и чутким
* * *
438. И. Бродский говорит о том, что кальвинизм – это «весьма жёсткие счеты человека с самим собой, со своей совестью, сознанием. Кальвинист – это человек, постоянно творящий над собой некий вариант Страшного суда» (при оценке поэзии М. Цветаевой). К кальвинистам Бродский относил и Достоевского.
Я думаю, что это единственно верный подход к самому себе.
* * *
441. В «Диалогах с И. Бродским» говорится, что первая реакция человека перед катастрофой – поиск того, где произошла ошибка. Второй вариант поведения – дать трагедии ход на себя….
Встанешь ли ты после «на ноги»?
Это – полная переоценка жизни: хватит ли у тебя сил именно на переоценку в достойном для человека смысле?
* * *
443. Вначале – осторожное высказывание И. Бродского: «на самом деле стихи пишутся в первую очередь именно “для себя” ».
Для кого пишет писатель (поэт, философ)? Если для читателя, то это – адаптациогенез, так открыто проявляющийся в сознании биологов-эволюционистов. Но ведь так – никакого движения вперёд!
Приспособление (адаптации) – частный случай даже не эволюции (изменчивости), а морфогенеза.
Нет, силы иные руководят любым творчеством: прав А. Бергсон со своей идеей творческого порыва в эволюции (elan vital), так органично представляющейся в образе фонтана, когда «творческие» силы последнего иссякают вследствие сопротивления материи и притяжения Земли, и, в конечном счёте, «побеждаются» ими.
Для себя пишет человек – вот ответ! А иначе – мы и Пушкина трактуем ровно «наоборот», и патриотизм у нас рабский, и «коллектив» заменяет личность (вот уже тысячу лет), и поэтому, душа наша всё ещё «загадочная»…
* * *
552. Оценивать (катастрофичную) русскую историю последнего столетия (т.е. жизнь сознания) можно, наподобие философа С. Труфанова с его трактовкой философских взглядов Гегеля, а можно – вслед за И. Бродским, с его пониманием и оценкой русской литературы.
По Труфанову именно России суждено было завершить процесс отрицания ступени неравного самосознания, довести его до той точки, до которой он должен был дойти согласно своему понятию (Гегеля).
И тот факт, что осуществить эту сложнейшую работу по преобразованию человеческого духа выпало на долю России, следует понимать так, что свои труднейшие дела на этой земле Создатель доверяет сильным!
В этом заключается всемирно-историческое значение Советского периода истории нашей страны.
Да, гордость распирает нашего философа за то, что миллионы человек в двадцатом веке в России насильственно лишили жизни…
По Бродскому, национальная катастрофа, потрясшая Россию в этом столетии, не знает аналога в христианском мире. Масштабы того, что произошло, породили метафизический спад в культуре (и во всём остальном – А.М.). Разрушительное действие на человеческую психику было настолько радикальным, что словно у человека «нового типа» отрывали духовные корни, оставляя его как биологический вид (курсив мой – А.М.).
Я предпочитаю разделить взгляды Бродского.
* * *
553. Язык таки может многое сказать о сознании.
По Бродскому, язык (проза) А. Платонова заводит каждой фразой в смысловой тупик, вернее, обнажает (потенциальную в грамматике и актуальную в семантике каждого слова – А. М.) тупиковую философию в самом языке; Платонов выявляет саморазрушительный, эсхатологический элемент внутри самого языка. Язык выходит за пределы истории (указует на её возможный конец – А.М.). Платонов говорит о нации, ставшей в некотором смысле жертвой своего языка, ибо язык порождает фиктивный мир…
Печально. Но, в противовес, можно напомнить и о том, что «философский запас», к примеру, того же русского языка, «пока не разведан» (Из предисловия к сочинениям М.Хайдеггера).
Иными словами, по-моему, язык – неотделяемая целостность от человека, и первый индикатор его принадлежности к человеческому. И целостность эта – уязвима…
* * *
628. Не мы говорим при помощи языка, а язык говорит при помощи нас (М. Хайдеггер); бытие открыто сознанию: человек – «вот-бытие» (Dasein) (точнее, человек как экзистенция определяется через данное понятие), смыслы бытия – в языке, да и язык – «дом бытия»…(вставка от марта 2023 г: многократно повторяемое Хайдеггером философское определение языка, например в этой работе – 1933:193 – является ничем иным как не доведённой до конца рефлексией, или чрезвычайной осторожностью формулировки: всего лишь дом? Значит, без языка мысль бездомна? Или, как далее пишет философ на с. 206 и 207, мир остаётся потаённым» и его судьба «бездомной»?...)
Как же это совпадает с утверждением И. Бродского о том, что не язык орудие поэта, а поэт – орудие языка!
Это – экзистенциализм.
Exsistentia (лат) – существование. Существование – кого?
Язык – уже логос, но ещё раз: что тогда – эйдос? Лик вещи? Но кому лик? Логоса – нет, а уже лик !
Непонятно: ни бытие-для-себя, ни бытие-в-себе (Ж.П. Сартр).
* * *
708. По Бродскому русский язык, изумительно гибкий, способный передавать тончайшие движения человеческой души и с невероятной этической чувствительностью… Но всё пережитое в русском пространстве просто отскакивает от английского языка, не оставляя на его поверхности никакого заметного отпечатка.
В развитие этой и другой мысли И. Бродского (не язык орудие поэта, а поэт – орудие языка): а не поэты – простые люди?
Тем более!
И потому получается, что (как будто) не люди с одной определённой ментальностью конфликтуют с людьми другой ментальностью, а языки!
Получается, что человек есть производное языка…
Но ведь сам язык это средство для улавливания мыслей! Вот и вся механика свободы, которой мы гордимся (кичимся?)
(вставка к № 708, 2023 г: Неет, проблема языка глубже! Взгляды Бродского замечательны, но это, всё же, попытка! Как «всё» на самом деле?
На каком душевном уровне ведёт Дух борьбу за человека? и, ведь так ярко и трагично, именно в России!)