Стратосферное солнце настойчиво буравило стену плоскими лучами сквозь металлические щели в римских шторах. Меркулов изволил почивать в экзотической кровати Мары Филипповны. Весьма необычное сооружение с множеством совершенно неожиданных вещей. Изготовленное на Земле по её собственному эскизу, оно тебе и складывалась, и растягивалась, и позванивало, перемещая с тихим шипением внутри себя пневматические цилиндры. Подобных изысков для любовных утех Меркулов никогда не встречал. Даже в турецком походе он не обнаружил ничего особенного, ничего удивительного, напротив борделей Европы. Впрочем, он ничего этого не помнил. Сейчас он наслаждался скользкими шёлковыми простынями и крепким кофе из Кении (это он необычным образом помнил), которое принесла ему в постель Парамарибо.
– Мамзель, а где наше драгоценное начальство?
– Товарищ Мара работает, в отличие от вас. Вы тут долго не разлёживайтесь. Она, знаете ли, не любит бездельников.
– Пардон, это неправда! Я очен-н-но даже старался!
– Говорит, средней паршивости, но с фантазией.
– Вот видите, не безнадёжен. А что, позвольте узнать, у нас по плану?
– Всё-таки странный вы! Кофе.
– Вот, я уже выпил. Отвернитесь, я оденусь.
– Что?! – вытаращила глаза Парамарибо. Вы голый? Вы спали в этой кровати голый?! Не может быть!
Искреннее удивление секретаря смутило закалённую натуру Меркулова. Ему показалось, что он совершил что-то выходящее за рамки приличий.
«Чёрт в дыру запёрся, а там хор мальчиков. Что не так-то? Неужели они здесь спят в одежде. Это неудобно, в конце концов. И чего это она сделала такие глаза? Неужели трудно отвернуться?», – мысленно посетовал Меркулов и хмурым лицом спросил:
– Есть другие способы?
– Но ведь не с начальством?
– А как же «средняя паршивость»? Я думал, угодил.
– Как вы не понимаете! А я всё думаю, что там можно нового изобрести, в чём «фантазия»? А вы голый! Это очень необычно.
Решив не обращать внимания на вздорную секретаршу, Меркулов откинул простынь, пощупал паркет ногами в поисках тапочек, и не найдя, поднялся и обошёл кровать уже ничуть не стесняясь. Во время экскурсии Парамарибо подбежала к звуководу и крикнула:
– Мара Филипповна, Мара Филипповна, он у вас совсем голый ходит по комнате.
Что ответила начальница, Меркулов не услышал, но озадаченно хмыкнул.
– Я что, в костюме должен был спать? Кстати, где он?
– Где-где, вот в шифоньере висит, – с этими словами Парамарибо нажала на панель в стене, откуда выехала титановая рама с одеждой.
Когда Меркулов облачился, Парамарибо поинтересовалась:
– Вы не желаете, пойти в душ? Маре Филипповне это может, очень не понравится!
– В конец запутали, то собирайся скорее, то в душ!
– Неправда! Я ничего такого не говорила. Великий космос, какой вы бестолковый! В постеле лежите голый, в душ идёте в костюме. Что от вас дальше ждать? Скажите, только честно, как себя чувствуете?
– С вами… двусмысленно. Может, я сам как-нибудь… разберусь?
– Ещё не хватало, чтобы испортили казённое имущество. Вот что, вам сейчас Ипполит всё и покажет. Только осторожней, у него на хвосте иглы с марсианским ядом кураре. Парализует на миг. Кровь густеет и всё: сердце останавливается. Не советую злить. Я думаю, вы подружитесь.
Она позвала в звуковод:
– Фыря, Фыря, иди сюда, помоги новичку освоиться.
– Да, вот ещё…
Она поправила указательным пальчиком очки.
– Поторопитесь. Мара Филипповна очень строгая насчёт дисциплины. Всё-таки бывший начальник таможни на Камчатке.
Когда в спальню вошёл Ипполит, по обыкновению пятясь задом с выставленным по ходу движения хвостом, Меркулов воскликнул:
– Он же говорить не умеет?
– Ничего, мальчики, разберётесь, – закрывая дверь, бросила секретарь.
– Ну? – спросил Меркулов, разглядывая опасное украшение.
Выставив ядовитый хвост с иглами, отчего Меркулову пришлось отступить к кровати, грызохвост встал на задние лапы и нажал очередную панель со светящейся лейкой. В стене образовалась ниша с душевой кабиной.
Привычных кранов не было, блестящие перфорированные стены со всех сторон. Меркулов потоптался и, ничего не обнаружив, посмотрел на марсианина. Тот взял лапой за ремень и вытащил наружу, после чего достал треугольную панель управления костюмом из внутреннего кармана и нажал на красную полоску.
Одежда мгновенно упала на босые ступни Меркулова, включая чёрные сатиновые трусы с фигурками белых носорогов.
– О как у вас всё затейливо. А как включать воду?
Подгоняемый всё тем же ядовитым кактусом на длинном хвосте грызохвоста, Меркулов снова зашёл в кабинку. Вода немедленно полилась со всех сторон тонкими щекотливыми струйками, по-видимому отреагировав на обнажённое тело.
– Холодно!
Улыбаясь пастью с двойным набором острых, как у акулы зубов, Ипполит нажал лапой на левую стенку кабины. Полилась горячая.
– Ага. А холодная это справа? Отлично! – быстро сообразил Меркулов, обладающий подвижной психикой.
Устав от педагогической деятельности, грызохвост развернулся на шести лапах и направился к двери.
– Эй, а где здесь туалет? – крикнул вдогонку Меркулов.
– Сам найдёшь, коль такой шустрый, – неожиданно произнёс грызохвост неприятным пришепётывающим голосом.
– Обидчивый, что ли? – удивился Меркулов.
Но вместо ответа раздался хлопок двери. Меркулов отнёс подобное поведение на обычное марсианское хамство.
После утреннего туалета, Меркулов пружинистым шагом сбежал по лестнице в контору, всячески показывая максимальную готовность к трудовым подвигам.
– Уважаемая Мара, куда прикажете направить свои таланты?
– Вот что, Григорий Иванович, – с ходу выставляя дистанцию, спросила председатель Домкома, – как вам кофеёк?
– Отлично! Незачем было утруждать Парамарибо. Я сам-с умею-с отлично заваривать кофе. Не знаю откуда, но уверен, что сделаю песню. Можно вопрос?
– Да-а, а что такое?
– Пардон, интимного свойства?
– Интимного? Это как?
– Хорошо, понял. У вас здесь особые рельсы.
Быстро взглянув на Парамарибо, Меркулов продолжил:
– Скажите, почему нельзя спать в одежде Адама.
– Где?
– У вас в постели.
– Так вы же спали? Что-то не так?
– Не хочу выглядеть невежливым. Пардон, но вдруг у вас здесь свой манёвр?
– Кто-кто? Это какой такой манёвр? Кофе не понравилось?
– Отличный! Проснулся от аромата и вдруг понимаю, что лежу совсем голый. Это было так необычно, знаете ли!
Заподозрив интригу, Мара спросила секретаршу:
– Парамарибо, ты всё показала товарищу Грише?
– Абсолютно. Я попросила Фырю провести инструктаж. Сами понимаете, всё-таки они мальчики.
– Он же разговаривать не умеет?
– И что? Вон посмотрите: всё получилось. Чистый и довольный стоит, – с невозмутимым видом заявила Парамарибо, ткнув для убедительности в клавишу на возврат каретки. Печатная машинка с готовностью шмыгнула справо налево, полностью подтверждая слова своей хозяйки.
– Пардон, я что-то не понимаю. Ипполит сказал, что сам разберусь, коль такой шустрый.
– Фыря, это правда?
Соединив двойные зрачки в кошачьи шпульки, грызохвост растянул пасть в зубастой улыбке, изображая плюшевого идиота.
– Послушайте, уважаемый Гриша, мне это одной кажется, или есть возражения? Вы пагубно влияете на Ипполита. Посмотрите, что с ним стало?
Действительно, марсианский зверь прогулялся взад и вперёд по конторе, каждый раз грациозно подпрыгивая на повороте. Если, конечно, можно назвать грацией боевой разворот шестиногого, королевского грызохвоста, в пятьдесят килограммов весом.
От подобных обвинений у Меркулова все мыслительные процессы в голове застыли в изумлении. Фантасмагория какая-то! Он сам слышал, как этот Фыря ему нахамил, а теперь прыгает шельмец, изображая котика. Подхалим!
– Я думаю, у него это скачки от ревности, другого объяснения нет, – поставил диагноз Меркулов.
– Фыря, даже и не думай. Ты у меня единственный такой, – поспешила успокоить Мара Филипповна домашнего питомца и добавила:
– Гриша ещё неизвестно задержится на нашем этаже или дальше полетит, а ты у нас надёжен, как трос карбина!
На что марсианский грызохвост потянулся и с удовольствием чавкнул огромной пастью с двойным набором зубов.
Конечно, в каждой конторе свои странности проживают. Это обязательная вещь. Однако, Меркулов никогда не любил мещанские радости и не собирался в них играть. Здесь стоит только начать, как сразу образуется масса совершенно ненужных хвостов навроде этого Фыри. Поэтому он решил оставить на потом неожиданную реакцию Парамарибо и хамское поведение инопланетного зверя. Сейчас требовалось срочно переменить галс, чтобы винты толкали пароход в светлое завтра мимо замшелой пошлости вчерашнего дня, поэтому он разразился гневной речью:
– Кстати, и что будем делать с этими чёртовыми конденсаторами? Ведь это чёрт-те что такое! После обязательных дифирамбов, которые я несомненно заслужил, уважаемый товарищ Семарг предпочёл отмолчаться на вполне невинный вопрос о покупке запасных. Так не пойдёт, так совсем не пойдёт. Я так понимаю, он решил ждать, пока снова не настанет кризис с водой! Жильцы исправно платят налоги, я видел квитанции у Парамарибо, и что? Вот я вас спрашиваю: и что? А ничего сам себе отвечаю. Совершеннейшим образом полнейшее ни-че-го! И тогда напрашивается вопрос: что делать, дорогие товарищи, с возмутительным отношением к нуждам жильцов товарища Семарга? Нет, не спешите с выводами, я сам, самолично их предоставлю. И вот какое моё предложение: коль товарищ Семарг не желает прислушиваться к голосу народа, то мы проведём аукцион. Да-да, не бойтесь этого слова, именно что а-у-кцион! На котором выкупим наши родные конденсаторы в единоличное пользование у Империи.
Во время этой пламенной речи сотрудницы Домового комитета, включая, конечно, Ипполита, заворожённо молчали с вытаращенными глазами, очарованные потоком свежей энергии, исходящей от нового сотрудника.
Идея проведения аукциона, выдвинутая Меркуловым, поражала своей простотой. Он до конца даже и не понимал, что предлагает. До него никому в голову не приходило выкупить часть оборудования, чтобы имперский хранитель ключа не мог взорвать чужое имущество вместе с высоткой. Теперь получалось, что, владея малым, можно контролировать безмерно большое, оттого что ни у кого, кроме транспланетных корпораций, нет таких средств, чтобы выкупить и содержать имперскую высотку целиком.
Первой пришла в себя Мара Филипповна:
– Гриша, ты кому-нибудь эту бомбу рассказывал?
– Под влиянием ваших идиотских шуток пришла в голову. А что?
– С этого момента в постели называй меня просто Марой. Сам понимаешь, отчество как-то неприятно дистанцирует. А в остальном так ничего себе, с фантазией…
Карбин – материал параллельной вселенной, прочность превышает алмаз в несколько раз. Используется в архитектуре Корбюзье и на подводных лодках серии "Золотая рыбка".
_____________________________________
Глава 7 Неловкая ситуация
Глава 9 Ход конём
Новинки на дзен-канале ГИПЕРПАНК
Ссылка в подвале авторской страницы