Загадка гибели художника Васильева Константина
Во Дворце культуры «Родина» города Зеленодольска, что в 30-ти км от Казани, 28-29 октября 1976г. проходила выставка казанских и зеленодольских художников-сатириков, где Константину Васильеву разрешили выставить свои три работы: «Ожидание» (1976 г.), «Портрет Лены Асеевой» (1974г.) и «Нечаянная встреча» (1973г.). Эти и другие работы станут уникальными, но только после его загадочной смерти…
Выставка закрывалась в пятницу, 29 октября, и в 18 часов решили провести собрание участников: обсуждение, планы на будущее, но этот день станет последним днём в жизни художника Константина Васильева и днём его будущей славы…
«Мы пришли в ДК «Родина» на закрытие выставки, организованной клубом художников Зеленодольска, который был создан буквально несколько месяцев назад, и Костя был одним из активнейших его членов, - вспоминает организатор клуба, скульптор Амир Загиров, - и были удивлены, что картин уже нет на выставке. Секретарь клуба Юнус Ибрагимов, поссорившись с кем-то, самовольно взял и снял все работы. Тогда обсуждение выставки провели в помещение театрального кружка ДК «Родина». Но мне нужно было бежать на занятие в изостудии, что в ДК им. М. Горького. Выходя из дворца, на крыльце я встретился с Костей. В глаза бросилось, что он был выпивши, я не хотел, чтобы Костя под хмельком шёл на обсуждение, поэтому предложил ему пойти с нами в студию. Однако Константин сказал, что договорился в семь часов встретиться с другом (это был Аркадий Попов). А через полтора часа тела Кости и Аркадия были обнаружены на ж/д станции «Лагерная»» …
На выставке принимало участие несколько десятков казанских и зеленодольских художников, но зрители в основном толпились около работ Васильева, поэтому и Книга отзывов была заполнена восторженными откликами на его картины.
О смерти сына Костина мама, Клавдия Пармёновна Васильева,в девичестве Шишкина, однофамилица художника И.И.Шишкина, узнала только на третий день, да и то, когда ей сообщили его друзья: инженер Геннадий Пронин и астроном Олег Шорников. И как предполагает Шорников видимо дежурный морга, где лежал Васильев, перепутал посёлок Васильево с посёлком Вязники, что рядом с Зеленодольском (?).
Он же мне рассказал, что оба тела были найдены путевыми обходчиками утром 30 октября 1976г. на станции «Лагерная», что в 5-ти километрах от Казани. Лежали они по разные стороны железной дороги. Попали под поезд одновременно. Это якобы был экспресс «Омск-Москва», идущий из Казани в Москву или из Москвы в Омск?..
Также Шорников Олег Ефимович мне рассказывал, что поезд давал сирену, но друзья её не услышали. Машинист экспресса даже видел их, когда они оба переходили железную дорогу в полутёмном месте перед высокой платформой, находящейся между путей, и спешили на последнюю электричку, идущую в Казань. Он их сбил, затем затормозил. Машиниста заменили другим, так как этот уже не мог вести пассажирский поезд после совершенного убийства?
Спрашиваю его, откуда он знает такие протокольные подробности, но он молчит, и только таинственно смотрит на меня! Но что же они на полустанке «Лагерная» делали около 21 часа? Опять же со слов Шорникова, они заехали в «Лагерную», чтобы купить в магазине для железнодорожников бутылку спиртного и отметить свою встречу.
Странно, но бутылку можно было купить и в Казани, тем более Аркадий Попов вернулся из экспедиции и был при деньгах.
Действительно, в кармане Васильева была обнаружена не разбившаяся бутылка ими любимого портвейна «Чёрные глаза».
Двое погибших на железной дороге, но ни протоколов осмотра места гибели потерпевших, ни дознания, ни предварительных следственных действий со стороны правоохранительных органов Казани не были проведены, как требовала на то статья 3 Уголовно-Процессуального Кодекса РСФСР (УПК РСФСР).
А в те «застойные» годы милиция строго соблюдала требования Уголовного Кодекса РСФСР, принятого ещё 01.01.1961 г. Скорее всего они сослались на ст.5 того же УПК РСФСР, мол уголовное дело не может быть возбуждено за отсутствием события преступления, ибо факт наличия преступного деяния отсутствует. И действительно, уголовно наказуемого преступления, будто бы и не было, это просто несчастный случай, пусть и групповой, но несчастный, а это совсем другая статья и ответственность…
Со слов Шорникова Аркадий Попов был сыном старшего офицера Татарского КГБ. На моё телефонное обращение в отдел кадров Казанского ФСБ дать справку, работал ли у них в 1970-е годы старший офицер Попов, мне было сказано, что о действующих и отставных сотрудниках справок не даём, но дело их хранится вечно. Вскоре узнаю, что в республиканском МВД в те годы работал подполковник Попов А.М., но был ли он родственником, тем более отцом Попова Аркадия, мне так и не удалось выяснить.
Решил узнать отчество Аркадия, тогда проще будет искать его отца, для этого необходимо хотя бы знать место погребения Аркадия и его отца, и живы ли их родственники. Опять обращаюсь к Шорникову, но Олег Ефимович ничего о них не знает или говорить не хочет. Хотя в своей книге («Великоросс. Повесть». Казань. Изд-во: ООО «НКТЦ Зодиак». - 2014. С.144), он пишет: «…Гена Пронин узнал телефон Поповых, но ещё не звонил им. Позвонил я. Мне ответили, что Аркадий на столе, а Костя в морге. Была глубокая ночь…». Это было 01.11.1976г., Шорников о гибели друга узнал от Пронина только после обеда, прилетев из Ленинграда, где был в командировке. Отсюда следует, что пошли уже четвёртые сутки со дня смерти, но Аркадий все ещё в доме и лежит на столе! Но у русских обычно усопших хоронят на третьи сутки.
Если следовать рассказам Шорникова, то почему полковник(!) КГБ, всесильной организации страны Советов, узнав о смерти своего взрослого сына, не раскручивает следственного дела, а смиренно соглашается с версией гибели подвыпившего сына от удара, мчавшегося со скоростью около 100 км/час многотонного железнодорожного локомотива, который тянул тысячетонный состав. В подтверждение высокой скорости поезда, мне удалось получить справку от машинистов Казанского узла Горьковской железной дороги, что им даже предписано пассажирские поезда прогонять на этом полустанке с высокой скоростью (90-100 км/час), не замедляя хода, если они едут из Казани в Москву. Это связано с набором скорости при выходе из Казани и вхождением в график движения. И что интересно, после такого мощного и смертельного удара оба тела остались целыми, без внешних деформаций и увечий. Но Шорников не может точно сказать, куда шёл этот экспресс: из Казани или в Казани, или был ли он вообще…
Со слов сестры Васильева Валентины Алексеевны, погиб Константин при очень странных обстоятельствах. Врагов у него не было. Он был абсолютно бесконфликтным человеком. Скорее всего, ребята попали под горячую руку хулиганов. В те времена на электричках орудовали всякие группировки, и, возможно, завязалась драка, Костю и Аркадия избили и на ходу выбросили из вагона электрички.
О том, что была драка, говорят синяки и ссадины на руках обоих, а у Кости особенно. Когда она с врачом в морге одевала его, то увидела, что голова на затылке у Кости пробита. Рана была глубокая, но небольшая по размеру, почти квадратная. А ладони и пальцы рук были в синяках, какие бывают, когда ты отбиваешься от нападающих. Всё это видели как его родственники, так и милиционеры, но протоколов осмотра не составляли, а если они и были, то уже за давностью лет, якобы, уничтожены. Но согласно Уголовному Кодексу того времени, в статье 105 сказано, что «По факту гибели (убийства) людей возбуждается уголовное дело», что и должно было сделано Казанским следственным управлением на транспорте. Такие уголовные дела не имеют срока давности и не уничтожаются. Но даже, если вдруг были уничтожены, то в акте их уничтожения, указывается, какие и когда документы уничтожены, но и актов нет.
Через несколько лет после гибели Васильева, известный в Татарстане писатель и журналист, Диас Назихович Валеев, по телефону обратился в приёмную пресс-службы МВД республики Татарстан с просьбой рассказать о гибели художника Васильева Константина Алексеевича. Дежурный, недолго думая, бодро ответил, что его зарезали, а затем выбросили из вагона электрички. Но когда Диас направил к ним официальный запрос о гибели Васильева, то ему отказали и прислали обыкновенную отписку: документов об этом случае в архивах нет. Тогда Диас Валеев направляет официальное письмо в милицию Казанского линейного участка Горьковской железной дороги, ответ тот же, ни слухом, ни духом не знаем! (газета «Звезда Поволжья», 09.02.2012г., статья Д. Валеева - «Тайна гибели человека с филином»).
Становится уже совсем не понятно: зачем скрывать общеизвестные факты смерти Васильева, тем самым искусственно создавая ореол таинственности над происшествием. Но, скорее всего, было так…
Счастливые и немного выпившие, друзья вышли покурить в тамбур вагона электрички, которая шла в Казань из Зеленодольска, живо обсуждая результаты выставки. Время позднее, осеннее, пятница, с работы в Казань возвращалась бригада путейцев, с инструментом в руках, тоже выпившие, - завтра же выходные. У одного из них в руках был железнодорожный костыльный молоток для крепления рельсов к шпалам. Они занимались ремонтными работами на Казанском участке железной дороги. Попросили у курящих закурить, но им отказали, - кончились сигареты. Слово за слово, мол, в галстуках, с бородками, и курева нет, начали оскорблять. Костя огрызнулся, тогда рабочие начали «несчастных интеллигентов» избивать, тем самым уравнивая свой социальный статус. Вагон полупустой, никому дела нет, что творится в тамбуре! Милиция тогда по вагонам не ходила. Того, кто из двоих особенно сопротивлялся, а это был Костя, ударили по голове сзади этим молотком, чтобы утихомирить, но увидев, что переборщили, решили обоих выбросить из вагона. Двери вагона тогда легко открывались человеком вручную. Спешили, скоро остановка «Лагерная», будут входить и выходить люди, тогда быстро открыли двери с обеих сторон вагона и выбросили их по разные стороны пути.
Их так и нашли лежащими в 20-30 метрах (со слов Шорникова О.Е.) друг от друга на насыпи по разные стороны железной дороги, - по ходу поезда лежал Васильев, а затем Попов. Константина выбросили первым, ибо он уже был мёртвым, а затем Аркадия. Как пишет в своей повести Шорников, Аркадий ещё жил 40 минут. Здесь же он пишет, что: «Страшным ударом отбросило ребят от полотна вбок и вперёд на 20 метров». Откуда он знает о таких протокольных подробностях? Значит, он их видел и читал! Но на мои вопросы об этом он отвечал уклончиво, словно кого-то или чего-то боялся…
И вообще, после неоднократных моих встреч с Шорниковым Олегом Ефимовичем и бесед с сотрудниками Казанских музеев, у меня сложилось мнение, что все известные подробности гибели Васильева – это всё только из рассказов Олега Ефимовича.
Известно, что перед остановкой электричка замедляет ход до 5 км/час, то есть в секунду проходит около 1,3-1,5 метра, а 20 метров проедет за 15-13 секунд. За это время можно открыть двери и выбросить тела, если делать все быстро и сразу с обеих сторон вагона. Сначала выбросили Васильева, а через 15-13 секунд, Попова.
Преступников было не менее трёх, один из них напал на Васильева сзади и убил его ударом путевого костыльного молотка по голове, рана на голове была глубокая и почти квадратная. Такое же сечение имеет путевой костыльный молоток и весит он почти 4 кг, а двое других открывали двери.
Как вспоминает Шорников, на лице мёртвого Константина застыли широко открытые глаза, а выражение лица было такое, словно он увидел смерть, и голова была максимально повёрнута - назад.
Но предположим, что они попали под проходящий пассажирский поезд, который несётся со скоростью почти 100 км/час (это 30 метров в секунду), то, как они могли не услышать во влажном осеннем воздухе, когда интенсивность звука высокая, поздним вечером, грохочущий поезд, с включенным прожектором наверху локомотива.
Автомобиль едет и то хорошо слышно его движение и шуршание шин…
Как пишет Шорников: «Машинист, увидев людей, дал резкий сигнал, но в это время орали динамики оперативной связи совсем рядом с ребятами, гудок потонул в этом гвалте. Машинист… прибавил скорости, чтобы влететь на переезд раньше – и почти успел. Вскользь, чуть-чуть, самым краем, тепловоз задел Константина, но этого хватило…» (стр. 146, «Великоросс…»). Это опять фантазии Шорникова!.. Мне он рассказывал, что поезд замедлил скорость вплоть до останова, а здесь вдруг разгоняется…
Автомобиль намного меньшей массой, врезаясь на скорости 100 км/час в человека, наносит ему явно видимые увечья, а здесь многотонный поезд и никаких тяжких повреждений кроме глубокой раны на затылке…
Я изучил, какие локомотивы в те годы могли ходить через Казань и пришёл к выводу, что у них на передней части вообще нет никаких выступающих частей на уровне головы человека, которые могли бы нанести травму такой специфической формы, поверхность аэродинамически правильная и обтекаемая...
Как вспоминает Бренинг Рудольф Арнольдович, бывший преподаватель Казанского музыкального училища и хорошо знавший Константина, что Васильева и Попова убили, а на поминках только об этом и говорили, и с ними был ещё кто-то третий…
Хоронили Костю на пятый день после гибели. В доме жил чёрный кот, но после похорон, он вдруг исчез и его больше не видели!
Конечно, страшно и глубоко печально, если это было именно так! Глупая случайность! Но Константин последнее время часто говорил о смерти, и он словно спешил жить и успеть сделать задуманное.
На последнем его автопортрете 1976г. на нас смотрит бородатый, выпивающий, пожилой мужчина, с потухшим взором, а ему-то всего 34 года, и выражение лица такое, что он оплакивает и ругает себя за талант, данный ему Богом, и который он так и не сумел осуществить в полной мере.
Но Константина Васильева начали убивать задолго до 29 октября 1976 г. Он старался заявить о себе своими картинами, но его в упор не видели и не хотели слышать.
Мне пришлось перерыть в Казани, в Национальной библиотеке Татарстана, все возможные газеты с 1965 по 1977 гг., где можно было бы прочитать о художественных выставках, как в Казани, так и в Татарии, стараясь найти фамилию Васильева К.А. За эти годы было проведено несколько десятков таких выставок, упоминалось о сотне художников, но про Васильева я так и не нашёл ни единого слова, словно его и не было вовсе. В своей статье «Залог успеха – поиск» (газета «Комсомолец Татарии», № 136 (4819), 12.11.1976г., вышедшая через 2 недели после гибели Константина) председатель Правления Союза художников Татарии, народный художник Татарии, лауреат Тукаевской премии, Анас Ибрагимович Тумашев, воодушевлённо рассказывает о выполнении Постановления ЦК КПСС «О работе с творческой молодёжью», а то, что Татарстан и Россия потеряли уникального молодого художника Васильева, нет ни слова, нет и некролога, хотя в те годы газета «Советская Татария» часто публиковала некрологи на своей четвертой полосе. Изучая газеты того времени, я заметил, что в ноябрьских и декабрьских номерах 1976г. опубликовано различных статей и заметок о художниках Казани, Зеленодольска и Татарии в целом, в два раза больше, чем за 1973-76 гг. вместе взятых. Словно опомнились руководители республики, что есть талантливые художники, но уже без К. Васильева, и опять о нём ни слова.
Ещё одно меня удивило. О выставке в Зеленодольском ДК «Родина» (газета «Комсомолец Татарии», №146, 05.12.1976г.), в статье «Разговор у картины», автор Н.Сальтина пишет, что в Зеленодольск на выставку приехали заместитель председателя Союза художников Татарии, народный художник Татарии Сергей Осипович Лывин вместе с секретарем Союза Б.С.Яхниелем, которые осмотрели работы местных художников и особенно отметили Е.Миронова, Н.Вьюшкова, А.Загирова, Ю.Добрынина, Л.Мамыкина, К.Сибгатуллина, Р.Галиуллина, В.Кейле, А.Крылова (ныне директор Зеленодольской художественной школы) и В.Новикова, а о Васильеве – опять ни слова! Хотя «Книга отзывов» в ДК была вся исписана восторженными благодарностями в адрес трёх картин Константина Васильева. Неужели Н.Сальтина не видела и не читала эти записи простых людей, восхищённых талантом своего замечательного земляка-художника?
Ведь написала же Сальтина Надежда Андреевна, заслуженный работник культуры Татарстана, в сентябрьском номере за 2014 г. в журнале «Казань» статью «Он не ушёл «должником»» о председателе Казанского горисполкома Аксёнове Павле Васильевиче, репрессированного в 1937 г., об отце известного писателя-диссидента Аксенова Василия Павловича (1932-2009гг.). Так почему бы ей теперь не реабилитировать Константина Васильева, коль есть такие возможности опубликоваться в одном из самых читаемых журналов Татарстана с тиражом 3000 экземпляров в месяц.
Я уверен, что она видела последнюю выставку К. Васильева и Книгу отзывов в ДК, и ей есть, что рассказать об этом. В конце концов, пора уже говорить открыто о художнике.
Сотрудники музеев Васильева мне рассказывали и такое, что один казанский художник, проезжая мимо дома Васильевых (посёлок Васильево, ул. Ленина, дом 61 кв.4), завидя Костину маму, кричал ей, что ваш сын говно!!!
Разыскал я этого художника, им оказался Родионов Валерий Аркадьевич, выпускник Казанского художественного училища, но вот членом Союза художников Татарстана он стал только в ... 60 лет, а его картины выставлены - Казань, Музей-галерея Дом Art, ул. Некрасова, 32, где по очень низким ценам выставлены его пейзажи, и весят уже давно, как мне сообщила продавщица.
А вот Васильев мог бы стать членом Союза художников Татарии ещё в 22 года, если бы ему подсказали, что художник хотя бы раз ставший участником Московской выставки в «Манеже», автоматически становится членом Союза, и получает право на бесплатные кисти, краски, холст.
Но мир полон «доброжелателями». Соседи взяли и сообщили в городской КГБ, что по вечерам Васильев с друзьями слушает немецкие песни, марши, смотрит фильмы по телевизору про фашистов (это был документальный фильм Михаила Ромма - «Обыкновенный фашизм», 1965 г. выпуска). Тогда друзей вызвали на беседу в Комитет, что на «Чёрном озере» в Казани, сделали внушение, о котором Шорников, видимо, без содрогания не может и сегодня вспоминать…
При жизни Васильев участвовал всего в трёх выставках: 1963г. – выставка художников-сатириков Татарии в московском «Манеже»; 1968г. - персональная выставка в фойе московского кинотеатра «Россия», имеющая огромный успех; 1976г. – последняя выставка в Зеленодольске.
Так кто же формировал в те годы списки участников выставок, как республиканских, так и всесоюзных? Республиканских выставок понятно, Правление Союза художников Татарии, возглавляемое тогда Якуповым Харисом Абдрахмановичем с 1951 по 1975гг.
Но почему же не видели работ Васильева? А может быть потому, что когда Костя, подрабатывая в казанском «Художественном фонде», в течение нескольких месяцев не получал зарплату и решил потребовать её, то ему: «Да мы тебя видим в первый раз!». Это вызвало справедливую обиду, и он им наговорил такое, раз до сих пор помнят. Отсюда для них он был неуживчивым, вспыльчивым, весь из себя.
А вот всесоюзные выставки организовывало Правление Союза художников СССР, г. Москва, во главе которого стоял народный художник СССР, Глазунов Илья Сергеевич (1930-2017). Вот тут-то и начинаются для меня загадки в биографии Васильева…
Костины друзья решили помочь ему, мол, хватит сидеть полуголодной рваниной в этой далёкой Казани, где тебя в упор не видят, нужно выйти прямо на главного художника страны, на самого Глазунова.
Нашли человека, который пообещал сделать им встречу. Это была Мельникова Светлана Алексеевна из «Общества охраны памятников», хорошо знавшая Глазунова как члена этого Общества. Она договорилась с ним, что он посмотрит работы художника Васильева из посёлка Васильево, но в … Москве. Тогда нужно срочно ехать, пока Глазунов не передумал.
В конце 1974г. собирают деньги на дорогу, арендуют автомобильную фуру МАЗ-500 для всех его картин, мать продаёт своё обручальное золотое кольцо, загрузили несколько сот работ разных размеров, и повезли в Москву за 800 км.
Как они добирались, так это отдельная история, но кое-как доехали, и 2 января 1975г. были уже перед квартирой Глазунова. Дверь открыла его жена, - художник, Нина Александровна Виноградова-Бенуа. Квартира была огромная, двухэтажная, в центре столицы, на Арбатской площади.
Со второго этажа, где была мастерская мэтра, спустился человек 45-ти лет, небольшого роста, с удивлённым лицом, словно и не знал, что Васильев приедет к нему из Казани, но все-таки согласился посмотреть полотна.
Сначала работы Васильева не вызвали у него никакого интереса. Глазунов, широко зевая, разглядывал их, пока не увидел «Северного орла». Остановился, потребовал показать автора картины, наконец-то познакомились. Просмотрел уже более внимательно другие работы. Затем подошёл к телефону и начал звонить. Разговаривал долго, объясняя в трубку, что это народный талант из Казани, где его там заклевали и никуда не пускают, нужно ему помочь и вытащить из Казани. Положив трубку, подошёл к Васильеву и объяснил, что разговаривал с самим министром культуры, который сейчас приедет сюда и поможет с проведением выставки в Московском «Манеже».
У Васильева перехватило в горле, сердце замерло, неужели закончатся его халтуры на стекольном, деревообрабатывающем заводах посёлка Васильево, наконец-то, матери куплю новое платье и костюм себе, буду, не думая о деньгах, заниматься своим любимым делом. Друзья начали его поздравлять, но не говори гоп, пока не перепрыгнешь!..
Приехал министр с ещё одним советским чиновником (Костя никогда в глаза - то не видел министра культуры!). Осмотрели работы Васильева вместе с Глазуновым, восторгались неподдельно. Затем все трое удалились, без Васильева, в соседнюю комнату. Наконец вышел Глазунов, подошёл с потухшим взглядом к Косте и заявил, что завтра срочно должен уехать в Финляндию, там у него выставка, а в Москве буду через две недели, дождись меня.
Действительно, в эти новогодние дни 1975 г. в Хельсинки, в «Кунстхалле» проходила выставка работ Ильи Глазунова, но затем он делал портрет президента Финляндии Кекконена за огромные деньжищи, а время шло.
Две недели превратились почти в два месяца. Васильеву пришлось ютиться где попало, деньги кончились, тогда за бесценок начал продавать свои картины, появились какие-то тёмные личности – братья Зыковы, которые убеждали Костю, что и без Глазунова тебе поможем. Они просили рисовать его всякие абстрактные картинки, мол, твоя былинная мазня и идейность никому не нужны; начали водить его по ресторанам, приучили к спиртному; началась усиленная его обработка. Они скупали за копейки его работы и куда-то уносили, свернув в трубочки, выбрасывая самодельные рамы и подрамники.
Но спасибо писателю Дудинцеву Владимиру Дмитриевичу, который сумел часть их собрать у себя, а затем передать семье Васильевых.
Как мне рассказали Костины друзья, он продавал свои полотна по рублю за один сантиметр самой длинной стороны полотна, т.е. почти даром!
С Глазуновым он так и не встретился. Подавленный, почти убитый и нищий, Костя вернулся в посёлок Васильево, и привёз любимой маме дефицитные в Казани - апельсины.
Всё, кончилась его столичная эпопея: ни картин, ни денег, ни всесоюзной славы…
Теперь о Глазунове. Когда он, будучи молодым художником, привёз в Москву свои «гениальные» полотна, то его никто не понял, всюду прогоняли, а вот поэт Сергей Михалков приютил сироту блокадного Ленинграда, и помог ему пробиться в жизни, где тот быстро понял с кем нужно дружить. Он мечтал стать богатым, а значит независимым, искал любые пути к этой цели.
Странно и то, что Илья никак не мог ужиться ни с одной женой. Первая его жена, художник, искусствовед, из рода талантливых русских художников и архитекторов Бенуа, 24 мая 1986г., в 50 лет закончила свою жизнь, выпрыгнув из окна мастерской известного Дома Моссельпрома, что в Калашном переулке, надев на голову зимнюю шапку. Видимо надоело слушать великого мужа о своём величие…
В своём интервью Дмитрию Гордону в 2011г. и в телевизионной передаче «Прямой эфир» от 11.06.2014г., Глазунов заявил, что её убили, а шапки такой у них в доме не было. Да откуда ему знать, что у них в доме есть, тем более из одежды, если в самом начале их семейной жизни (родители её так о не дали своего согласия на их брак, считая его мезальянсом) Нина сдавала кровь, чтобы купить ему краски для выпускной работы, именно она его сделала художником! Хотя, пo eгo coбcтвeннoму пpизнaнию, имeннo Ленинград, где он в 1930 г. родился, cдeлaл eгo xудoжникoм?!.
После похорон Нины её родственники прекратили здороваться с Глазуновым, и после смерти уже самого Глазунова они так и говорили, что жернова Господни мелят медленно, но верно.
Как писали в московских газетах 1980-х гг., Глазунов мог, как бы случайно, оставить на столе импортную зажигалку и сигареты «Мальборо», чтобы проверить на вшивость гостей, и не позаимствует ли кто-то из них эту ценность! Каково, а?!
А захват через Юрия Лужкова исторического здания на Волхонке, где он организовал галерею своего имени!
Неспроста тогдашняя глава Пушкинского музея Ирина Александровна Антонова, которая более 50 лет руководила этим музеем, обвинила Ю. Лужкова в отсутствии понимания стратегии культуры и принятия решений по принципу «кто что успел схватить» ...
Почему Глазунов так и не помог Васильеву, для меня это очередная загадка в повести о Константине Васильеве. На это может ответить только сам Глазунов, но все равно он бы не сказал правды или её придумал.
А может быть, он увидел в нем более талантливого и гениального соперника, взыграли зависть, ревность, очередной Сальери?..
Говорят, что Глазунов все-таки помог Васильеву, но чем, разувериться в справедливости? Он предал Васильева так же, как некогда предал его учитель, известный художник Иогансон Б.В., который увидел, что это такое перед ним.
И ещё для меня была не понятна одна странность. Мы знаем, как советское правительство относилось к диссидентам, которым всегда был Илья Глазунов. Также он был активным монархистом, держал литературный салон, где постоянно собирались русские националисты, и при этом он получал самые дорогие зарубежные заказы на портреты государственных деятелей, актеров, президентов стран! И это когда простому советскому человеку нельзя было выехать не только в капиталистическую страну, но и в социалистическую без разрешения КГБ.
Ответ на эту странность я нашёл в книге Владимира Попова, сотрудника Пятого управления КГБ СССР, которое курировало выезд за границу, творческие союзы и международные спортивные соревнования - "Заговор негодяев. Записки бывшего подполковника КГБ", 2009г. издания, и в публикации из этой книги - "Кем был художник Илья Глазунов".
С поэтом Сергеем Михалковым Глазунова познакомил сын Михалкова Андрей Кончаловский, которому нравились картины художника, и Глазунов, вдруг, в интервью газете "Факты" от 16.12.2010г. заявляет, что он буквально всему в жизни обязан ни жене, ни Ленинграду, а поэту Михалкову, который активно работал с КГБ СССР.
Именно он дал личный номер телефона главы КГБ Юрия Антропова, чтобы тот помог Глазунову в "Манеже" открыть свою выставку. Позвонил и выставка состоялась, так Глазунов пишет в своей книге "Россия распятая".
Но своим монархизмом художник приглянулся и коммунистам, которых он хотел повесить всех на фонарях, это генералы КГБ Евгений Петрович Питовранов, руководитель советской разведки и контрразведки, генерал-лейтенант, и Филипп Денисович Бобков, генерал армии, руководящий работник КГБ СССР, которым уже давно приелась партийная власть. В достижении своих целей, люди подобные Глазунову, приобретали для КГБ значительную ценность. Тем более родной дядя художника - Глазунов Борис Федорович - был фашистским пособником, а жена и его дети проживали в США и Канаде. Но все равно Глазунов в 1963 г. едет в Италию писать портреты Джины Лоллобриджиды, кинорежиссера Феллини, президента страны Пертини, римского папы Павла II. Можно только представить на каком уровне и кто готовил эти командировки "простого советского художника", и почему именно он, 33-х летний Глазунов.
В 1968 г. он выезжает уже во Францию, к Шарлю де Голлю, делать его портрет, а также портреты Ив Монтана, Симоны Синьоре. Опять можно догадаться кто все это делал. Во Франции он знакомится с активным членом антисоветской организации - Народно-трудовой союз (НТС)- ярым антикоммунистом и "великим патриотом" России Николаем Николаевичем Рутченко. Там же знакомится с сыном Петра Столыпина - Аркадием, членом НТС, председателем суда совести и чести.
Глазунов также успешно работает и на внешнюю разведку, получая от этого солидные дивиденды, активно сотрудничает с кадровым офицером советской внешней разведки Томасом Анатольевичем Колисниченко, работавшего в США, в Италии под прикрытием корреспондента газеты "Правда".
Короче говоря, из книги Владимира Попова следует однозначно, что Илья Глазунов был кгбешным стукачом, а призванием его была провокация, и у него никогда не было друзей просто так, только деловые и лучше, чтобы это были иностранцы.
Собственно, Глазунов сам лично выдающегося ничего не сотворил. Его гигантские полотна, куда он перерисовал портреты знаменитых людей, собрав их всех вместе, есть обыкновенный художественный плагиат-коллаж из уже кем-то и когда-то нарисованных портретов. А его портрет Достоевского и других известных людей, его картины, так их просто невозможно сравнивать с портретами и картинами скромного Васильева из посёлка Васильево.
Ни килограммы краски делают картину, а её идея и талант художника — это правило с юных лет усвоил Константин Васильев.
Летом 2009г. галерею Глазунова в Москве посетил В. В. Путин. Он осторожно высказал своё мнение, рассматривая картину «Князь Олег и Игорь» (1972г.), что меч у князя Олега подобен «перочинному ножику, им как-будто колбасу режут», так Глазунов быстренько делает под козырёк: все исправим-с, сделам-с длиннее. Сказал бы ему Путин, нарисуй князю морковку вместо меча, так и морковка была бы. И посмотрите на картины Васильева на эти же темы, каждая из них, действительно, гениальна!
А громкая ссора со своим другом, известным учёным, литератором, историком России Вадимом Кожиным только из-за того, что тот якобы неосторожно сделал Глазунову дружеское замечание, что его работы последних лет подобны кичу (кич – это низкопробное искусство, проявление дурного вкуса). И это сказано гению...
Весь 1975г. Костя Васильев ходил сам не свой. Друзья заметили, что это совсем другой человек: состарился, осунулся, отрастил бороду, уже нет той яркости и фантазии, которые излучал их друг, стали видеть его под хмельком.
И самое страшное для художника: он в этом году ни сделал ни единой картины!
Кто сломал тонкий стержень души Васильева, этого чистого и верующего в добро человека, так и без слов понятно…
Костя, ну прояви ты в Москве немного мужского характера, приди сам к этому Глазунову домой ещё раз, потребуй объяснений, набей ему морду, что ли!
Но за эти московские месяцы он так и не решился прийти к нему, все ждал, что его позовут, ибо был уверен в благородстве сильных мира сего, но, увы!..
И уходят они из этой жизни, но когда уходят настоящие герои, то на арену жизни выходят смешные клоуны!
Только после смерти его творения обрели заслуженную известность. К сожалению, многие российские искусствоведы так и не признали Константина Васильева настоящим художником, но самое главное - его признал народ.
Это верно, у него нет ни титулов, ни званий, ни орденов, ни медалей, а вот выставки проходят с огромным успехом. За 10 лет после смерти Васильева только в Москве и в Подмосковье прошло более 30 успешных выставок художника, а в 1988 г. прошла первая крупная выставка его произведений в Ленинграде, его картины начали вывозить за рубеж: Испанию, Югославию, Болгарию, где имели огромный успех.
В 1996 г. в Казани была открыта небольшая художественная галерея с работами К. Васильева. Но поток желающих познакомиться с его картинами постоянно рос, и друзья художника добились через мэра Казани Ильсура Метшина открытие в 2013 г. в центре города, на ул. Баумана, 29/11, двухэтажного муниципального музея имени Константина Васильева, где собрано почти 90% наследия автора.
Как утверждают исследователи его творчества Васильев является автором более, чем 400 картин, эскизов, набросков. А сколько их было утрачено в Москве и продано за бесценок, чтобы не умереть с голоду, ожидая Глазунова.
В 1998 г. и в Москве открыли музей Константина Васильева на ул. Черепецкая, 3Б, метро Алтуфьево.
Популярность художника такова, что астроном Крымской астрофизической обсерватории Людмила Васильевна Журавлёва дала открытому 25.10.1982г. астероиду его имя – «3930 Васильев».
И я никогда не соглашусь со словами Константина Васильева, хранящиеся в Казанском музее, и обращённые к нам:
«Если мои картины не нужны Отечеству, то всё моё творчество следует признать неудавшимся» …