Напротив универсама, единственного на весь район, пешеходного перехода не было. Женщины (а в 80 х в магазины ходили преимущественно они) перебегали дорогу, кто где сможет. Гололёд, сугробы по обочинам и сумки, оттягивающие руки, усложняли задачу. Особенно тяжело было мамам с детьми. Зимой им приходилось ползти по колдобинам до официального перехода. Летом же все бегали как придётся, пугая водителей и подпрыгивая от их нервных гудков.
Лене повезло. Через дорогу она перебралась быстро, а в сумках сегодня было немного больше, чем в прошлый раз. И главное - на работу нужно идти только завтра вечером. Поднявшись на лифте и вставив ключ в дверь, она уже слышала звуки скрипки. "Максик соло учит, - настороженно подумала она - сейчас начнётся".
В коридоре со скрипкой в руке появился муж. Лицо блестело, волосы растрепались, глаза злые. "Что так долго?" - в голосе дрожала еле сдерживаемая ярость. "Два часа учу эту бредятину! Это соло для сантехника, причём пьяного! Ну надо же такое наваять! Пальцы переломаешь играть! Пусть сам этот Котельников и играет свою ахинею! Композитор хренов! Бетховен из Тихвина!"
Лена спокойно раздевалась и раскладывала продукты. Знала, муж пошумит и стихнет. Увидев палку колбасы и банку соленых помидоров, Максик заулыбался, отнёс инструмент в комнату и подсел к столу с кошачьим выражением на лице. "Ты ведь послушаешь потом? Хренельникова из Тихвина? Без тебя мне не справиться! А сейчас давай поедим? Есть картошечка варёная?" Лена достала сковородку и стала закидывать в неё картошку, сваренную ещё утром.
День прошёл спокойно. Лена с Максом выучили соло Котельникова, посмотрели вместе комедию по третьему каналу и решили пройтись перед сном. Падал тихий снег, красивые чугунные фонари освещали вытоптанные в снегу тропинки, блестели замёрзшие лужи, раскатанные детьми в небольшие катки. Макс начал бегать от одного катка к другому, дурачась, падая в снег и швыряясь в Лену снежками. "Ленка, ну чего ты такая серьёзная, ну подурачься немного!" Максим схватил девушку за руку и поволок на лёд. Лена не успевала перебирать ногами и почти сразу упала, увлекая Макса за собой. Он ещё смеялся, когда они падали, но резкая боль в руке заставила его замолчать. А потом и закричать от боли и страха. "Ленка! Палец! Я его сломал! Палец!"
Для музыканта нет проблемы серьёзней. Руки - святыня. С детства родители трясутся над пальчиками будущего музыканта. Ни велосипеда, ни волейбола, ни тенниса не видать "профессиональному ребёнку". Как же мечтают дети иногда заболеть, чтобы хоть неделю не заниматься. Но страх выбыть из профессии навсегда появляется уже в раннем возрасте.
Когда отгремели первые страсти и Лена привезла Макса домой с гипсом на правой руке, он лёг носом к стене и даже отказался от еды. Лена принесла ему обезболивающее и присела на край кровати. Макс молчал, и Лена не знала, что сказать. Всё уже было по сто раз проговорено: что рука, к счастью, правая. На смычке не будет проблем, всё восстановится. Что он должен отдыхать и не переживать за оркестр. И что она его любит и поможет ему во всём. Но как же она теперь справится и с работой и с Максом? Особенно с его эмоциональным состоянием.
Лена ехала в забитом автобусе на работу и размышляла, чем бы ей занять Максика, чтобы он не загрустил дома без неё. Она уже давно отвечала за его физическое и ментальное состояние (и не хуже его матери). Макс был талантливым мальчиком с подвижной психикой. Склонный одновременно считать себя лучшим и заниматься болезненным самоедством, сильный в музыке и слабый в жизни, он постоянно нуждался в опоре, няньке и восхищенной публике. С Леной он жил уже 4 года, с момента её прихода в оркестр. Обнаружив в ней прекрасного музыканта, покладистого человека и привлекательную женщину, Максик сделал всё, чтобы она стала его. Он развёлся с женой (она, кстати, была не против) и перевёз Лену к себе. С того момента её "профессиональные руки" стали служить Максику. А в музыке ей отводили роль помощника при концертмейстере оркестра. И она легко и радостно со всем справлялась.
Лена приехала рано на работу и прошла в кафе. Их дирижёр сидел в углу с чашкой кофе. "Леночка!" - вскочил он. Длинные редкие волосы Семёна Ароновича были взъерошены, пиджак неправильно застёгнут, а кофе слегка разлился и подбирался к манжету рубашки.
— Присаживайтесь, детка, как раз хотел с Вами поговорить.
Лена удивлённо посмотрела на их любимого Семёна, явно взволнованного.
— Что-то случилось?
— Пока нет. Но милая, Вы же понимаете, что пока Максим не восстановится, пройдут месяцы? Конечно, его место останется за ним. Он - лицо оркестра! И он - практически незаменим. Но…
Лена дёрнулась, но промолчала.
— Но мне нужна крепкая замена на время его болезни. Человек, которого знают и уважают. Авторитет, но гибкий, чувствующий группу и готовый уйти, когда вернётся Максим.
Семён замолчал и скользнул взглядом по сидящим в кафе.
— Семен Аронович, Вы позовёте кого-то чужого? У нас же есть Вадик… и Ирка! Лена испугалась не на шутку. Макса это убьёт. Его ребята и под кем-то незнакомым…они ведь годами сыгрывались вместе, создавали свою культуру звука, понимание музыки. Слёзы подступили к глазам.
Семён Аронович мягко тронул Ленину руку: "Ты, Лена, заменишь Макса. Ты - прекрасный музыкант, ребята тебя любят и Макс поможет, если что".
Лена выпрямилась. Она не сказала "нет", как сделала бы, если б Макс сидел рядом. За четыре года в тени его таланта она привыкла быть частью оркестра, но не более. А сейчас что-то пело внутри: Семён Аронович ценил её и доверял свой оркестр. Да и Макс обрадуется, ведь они будут справляться вместе. И всё же Лена решила не давать дирижеру ответ пока не поговорит с мужем. Правда, на сегодняшней репетиции на место Макса села.
Лена ехала после работы домой. Две трамвайные остановки от метро решила пройти пешком. Ветер освежал горящее лицо, а легкая улыбка вызывала недоуменные взгляды прохожих. Репетиция прошла "на ура", Семён Аронович поблагодарил Лену в конце, а его "вот видишь?" всё ещё звучало у девушки в голове.
Максик выполз в пижаме встречать Лену и замер, вглядываясь в её раскрасневшееся лицо. Но спрашивать ничего не стал. Пока жена переодевалась и мыла руки, он нудно рассказывал, как болит палец, как трудно всё делать одной рукой, сколько обезболивающих таблеток выпил, какие программы посмотрел по телевизору и как проголодался. Мысли Лены витали далеко. Она готовила омлет, резала колбасу и думала, как начать разговор о своём назначении.
После еды, за чаем Макс небрежно спросил: "Ну и кто там сегодня на моём месте сидел? Вадик?" Лена улыбнулась.
— А вот и нет.
— Ирка что ли? Да из неё концертмейстер, как из меня крановщик…
— Я сидела, Макс, Я.
На время возникла напряженная тишина. Улыбка Лены тихо угасала. Макс смотрел на свою руку.
— И как, понравилось тебе занимать моё место?
Голос Максима дрожал от еле сдерживаемого гнева. Лена испугалась:
— Макс, я не занимаю твоё место. Меня Семён попросил временно спасти ситуацию, к тому же, надеясь на твою помощь.
— Ах, Семён, значит. И ты поверила, что кроме тебя никто не справится. Ни Саша, ни Вадик, который сильнее тебя и как профессионал, и как лидер, и вообще - мужик!
— Это-то при чём?
Лена опешила. Да, музыкальный мир был патриархален. Но об этом не говорили. И иногда давали и женщинам хорошие места. И концертмейстерские тоже. К тому же, она - всего лишь И.О.
— Ты же понимаешь, что если бы ты не спала со мной, не видать тебе и твоего места? А ты ещё вперёд лезешь, ребят не стыдно?
Лена резко встала, чуть не опрокинув стул. Ругаться с Максом она не любила. Он мог перейти все мыслимые грани, и потом они долго отходили от пережитого стресса. Её постоянной тактикой стало не перебивать его, не спорить, а просто уходить. И сейчас Лене стало противно, её потянуло на свежий воздух. Схватив пальто, девушка выскочила из квартиры. Вслед доносились вопли Макса: "Куда ты собралась? Поздно уже. Я тебя спасать не побегу".
Лена гуляла уже второй час. В это время на улицу выходили только собачники и влюбленные парочки. Народ грелся перед телевизором, дети спали. Лена смотрела на окна домов и думала о семьях за их стеклами. Как это здорово, поцеловать на ночь сонного ребёнка и тихо болтать с любимым на диване под свечение экрана телевизора. Лена остановилась. "Не с Максом" - отчётливо поняла она. "Он не сможет стать хорошим отцом. Ему самому нянька нужна". Лена забыла, каким потрясающим: талантливым, остроумным, оригинальным, привлекательным видела она Макса всего 4 года назад. Всё стёрлось. Жизнь вместе открыла ей те качества Макса, о которых общие друзья не догадывались. Он был самодоволен, хамоват, вспыльчив и ревнив, мелочен и злопамятен. Лена не заметила, что плачет навзрыд. Не по их любви, а по себе. По той девушке, которой была до встречи с Максимом: уверенной в себе, независимой, лёгкой и позитивной в отношении к жизни.
Добредя до телефонной будки, Лена набрала маму. Сонный голос ответил: "Лена? Что случилось?" Девушка сделала глубокий вдох и почти нормальным голосом сказала: "Мам, я сейчас приеду".
Ленина мама любила Максика. Его все любили. Помимо обаяния и внешней привлекательности он хорошо зарабатывал, дарил тёще дорогие подарки, умел сделать тонкий комплимент. Мама знала, что у Лены с мужем случаются конфликты, но надеялась, что всё останется на своих местах и часто вставала на сторону Макса. Лена перестала рассказывать матери о своих проблемах и просто ночевала иногда в своей старой детской.
Но сегодня так не получилось. Мама раскудахталась только увидев Лену. "Как ты могла оставить мужа одного в таком состоянии? Он же ничего не может делать одной рукой! Твой эгоизм меня удивляет"... Под аккомпанемент маминых причитаний Лена заперлась в туалете. "Одной рукой…- подумала она - зато язык у него работает хорошо!"
Одна ночь переросла в неделю. За скрипкой ей пришлось вернуться на следующие утро, но Максим даже не вышел из спальни. Мама, поджав губы, кормила Лену обедами, но ни о чём не спрашивала.
На работе ничего серьёзного не происходило. Только Ирка стала вдруг подлизываться к Лене. Раньше ведь еле здоровались, так как были прямыми конкурентками: молодые, красивые, крепкие скрипачки. Да и Макс Ирке нравился. Лена это видела, но всерьёз не воспринимала. И даже те пару раз, что Максим позанимался с Ирой, ревности у Лены не вызвали. Ведь товарищам надо помогать.
В начале второй недели Лениного пребывания у мамы отчим завёл за ужином разговор, которого девушка ждала и боялась. Её отношения с дядей Мишей были тёплыми и доверительными, к его мнению Лена всегда прислушивалась. И то, что сказал мамин муж её не удивило: "Лен, вам ведь придётся поговорить". Она знала, что отчим не пытается выгнать её из дома или учить жизни. Дядя Миша был человеком прямым и ясным. Ему было не понять всех этих придыханий над Максиком, сложных конфликтов и беготни от самих себя. Лена вздохнула и пообещала: "Я поговорю, дядь Миш. Не готова ещё просто".
Чем дольше Лена жила без Макса, тем меньше ей хотелось возвращаться к нему. Наверняка, он уже тоже привык к свободе: расписывает пульку по ночам с Вадиком и другими ребятами, спит до двух часов дня, слушает пластинки и пишет что-то сам. "Интересно, кто же носит ему продукты?" - подумала Лена. И тут же забыла свой вопрос, так как подошёл троллейбус и необходимость втиснуться в его салон, не повредив скрипку, вымела из головы все остальные мысли.
Лена уже две недели исполняла обязанности концертмейстера. Было много дополнительной работы, время стремительно приближалось к двум важным концертам. Ирка болела уже неделю, а отсутствие нескольких людей в группе не могло не отразиться на звуке. Нервозность появилась и у всегда добродушного Семёна Ароновича. Вызвав Лену на разговор, он выразил обеспокоенность ситуацией и попросил её пересадить пару музыкантов в группе. А это могло спровоцировать недовольство и конфликты среди коллег. Лена пообещала сделать всё, что сможет. Выходя из зала, поймала на себе ироничный взгляд Вадика и сразу поняла, что тот шпионит на Макса.
"Не дождётесь!" - прошипела она. "Чёрт, Ирка-то где?"
Лена была настолько взбудоражена и зла, что не заметила, как села в автобус, идущий к дому Макса. "А и ладно, - подумала она - заберу два свитера, холодно становится". В квартире было тихо. Свет горел только в спальне. Замерзшая Лена пробежала на кухню заварить чай. У окна курила Ирка. В майке и трусах. Лене стало смешно. "Ирка, ты ж болеешь, штаны хоть надень - осложнения получишь". Ирка выкинула сигарету в окно, закрыла форточку и, присев за стол к Лене, спокойно произнесла: " Хорошо! Вовремя. Теперь тебе придётся уйти. Сначала от Макса, а потом и из оркестра". Лена допила чай и попросила: "Забери его из спальни. Я вещи соберу".
Ирка привела сонного Макса. Пока Лена собирала свои пожитки в чемодан и думала, где лучше ловить такси, Макс курил и вяло оправдывался: "Ну Ирка, ну скажи ей, что продукты принесла", "Леен, какого хрена, ты ж меня любишь". Последней каплей стало: "Тебе ж теперь не играть в МОЁМ оркестре, ты знаешь!"
Лена вышла на проспект и достаточно быстро поймала частника. Мама, увидев чемодан, ушла в кухню - капать корвалол. Отчим спал. А на Ленином диване урчал старенький кот. Девушка прилегла рядом и слёзы наконец-то полились.
Лена спала плохо: ворочалась, шептала что-то непонятное, и возмущенный кот спрыгнул с дивана и ушёл искать место поспокойнее. Звуки с кухни и запах кофе разбудили Лену около восьми (кот оставил дверь открытой), и девушка сразу всё вспомнила. Ей не было так остро и безнадёжно больно, как бывает, когда теряешь любовь. Тот Макс, которого она полюбила в прошлом, там и остался. Этот же нудный и высосавший из неё всю энергию нарцисс вызывал лишь ощущение грязи и опасности. Лена знала, что он захочет от неё избавиться. Макс нашёл другую жертву, а присутствие Лены в оркестре напомнит всем музыкантам о его непорядочном поведении. Что же ей делать?
Лена решила взять больничный и поехала в поликлинику. Вид у неё был и правда нездоровый. Уговаривая себя не думать о том, как подставляет Семёна Ароновича, Лена проспала два дня, а на третий пошла звонить подруге. Вика давно звала её работать в Школу искусств, но Лена не видела себя педагогом. И оркестр любила до слёз.
Вика Лену расстроила. Учебный год начался четыре месяца назад, и свободных вакансий в школе не было. Но она обещала поспрашивать о свободных местах в своём кругу.
Была ещё одна надежда. Недавно организованный молодежный коллектив. Там работали одаренные и очень любящие своё дело ребята. Макс и слушать не захотел, когда она заговорила о возможности там поиграть. "Они ж пашут с утра до ночи! А я?" - и состроил свою самую обаятельную физиономию. На этом всё и закончилось. Но в музыкальном мире все друг друга знают и Лена перебирала в уме контакты ребят. Решила позвонить Маше Рыковой, с которой играла квартет в консерватории.
Через пару недель Лена играла в новом коллективе и была нескончаемо счастлива. Ребята окружили её вниманием и симпатией. Все знали про Макса и Ирку и делали всё, чтобы Лену отвлечь. После репетиции закатывались в пирожковую, болтали часами, шли по полчаса пешком до метро и обсуждали концертные программы и планы. Единственным, что лежало у Лены камнем на сердце, было то, как она обошлась с Семёном Ароновичем. Через 3 дня должен состояться тот самый важный концерт. Надо пойти, поддержать ребят и извиниться перед Семёном.
Давненько Лена не сидела в зрительном зале. Слушатели рассаживались, сморкались, шуршали программками, махали знакомым. Лена же замерла на своём месте. Глаза её были прикованы к служебной ложе, где царил Макс. Справа от него виднелась Ленина свекровь с мужем, справа, похоже, Иркины родители. "Вот как, значит, серьёзно всё у них", - подумала Лена с горечью. Но тут оркестр вышел на сцену и она забыла про Макса.
На концертмейстерском месте в этот вечер сидел Вадик, помощником - Ирка. В платье с открытыми руками она выглядела молодо и элегантно. Семён Аронович встал за дирижерский пульт. Пальцы его слегка подрагивали, но взгляд, обращенный к оркестру был приветлив и спокоен. Первое отделение прошло великолепно. Публика слушала отзывчиво и внимательно. Аплодисменты были искренними и долгими. В антракте Лена долго не вставала с места. Девушке показалось, что здесь ей больше нечего делать, и её объяснения, извинения никому не нужны. У них всё получилось. И она здесь чужая. Лена решила уйти. Даже Котельникова она не станет слушать. Слишком много воспоминаний связано у неё с этим произведением. Когда она бежала по лестнице к выходу, прямо на пути возникла свекровь. Сделать вид, что не видит её, Лена не смогла. Пришлось подойти и поздороваться. "Здравствуй-здравствуй, Елена!" - с улыбкой императрицы проговорила мама Максика. "Слышала, ты хорошо устроилась в новом оркестре. Молодец! Не держи зла на Максика! Он человек творческий, увлекающийся. Ты ведь его тоже из семьи увела. Но видишь, Ирка-то покрепче тебя оказалась. Вцепилась аки бульдог в мальчика. Посмотрим, как быстро она ему надоест. Иди, девочка, иди!"
Лена выбежала на свежий воздух. Она шла в расстёгнутом пальто и не замечала холода и моросящего дождя.
"Я свободна", - думала Лена. "Как же хорошо!"