Абракадабра или не только реализм .
- Хронотоп, вы забыли про хронотоп, - сухим тоном повторяла ведущая нашего семинара, разводя руки ладонями вверх, мелькая яркими зелёными ногтями, - я вообще не понимаю зачем об этом писать, где ваша пчелка в конце рассказа, где оптимизм, устремление в будущее? Победа на солнцем, над старшим братом?
- Да, это просто перпендикулярно! - вторила ей одна из слушательниц, не скрывая своего возмущения моим текстом.
Я привыкла к таким обсуждениям и почти не расстраиваюсь, давно смирившись с участью незадачливого автора. А также с тем, что растеряла по жизни многих приятелей и приятельниц, не выбилась в люди, и лишь чёрная смородина, посаженная мною в золотые годы зрелости, приносит положительный результат.
По дороге домой зашла в «Перекресток», наше все, где ещё вчера приглядела не стандартные баночки для моей смородины.
Вдруг до моей руки кто-то дотронулся.
Оглянулась. Боже ж, ты мой! Передо мной стояла та самая Ирка из подземелья, где я когда-то растрачивала свою почти молодость. Как хорошо сохранилась! Будто бы и не было тридцати прошедших с нашей последней встречи лет. И не единого седого волоса в крутых завитках короткой стрижки в форме купальной шапочки.Ну, конечно же, мы пообнимались и потащились по своим районам. Впрочем, потащилась я, а она полетела, как на крыльях, ещё бы через два дня она воспарит в свою Израиловку, где ее ожидает муж местного разлива. “Неужели это любовь?” - думала я, вспоминая, как моя подруга зябко поеживалась в сырости служебных казематов, путаясь в рукавах, накинутой на плечи кофты с чужого плеча. Как-то, прикоснувшись к ее пальцам, я вздрогнула: ледяные. Не удивительно, что в пандемию прищепка на пальце показывала 65.
- Ты палец- то потри! - писала я ей в смс, догадываясь что никто кроме меня ей не даст такого совета. И вот теперь, когда с возрастом у многих нарушается кровообращение, у неё оно восстановилось, и пальцы стали тёплыми.
«Отогрелась», - думала я, глядя на удаляющуюся подругу, не то радуясь за неё, не то завидуя.
Впрочем, кисти моих рук продолжают полыхать пожаром даже и сейчас, в возрасте очень почтенном,и мне никак не удаётся остудить их даже опустив в воды некоторых рек. считающихся холодными. Взять к примеру Ворю, купаясь в ее студёных ключах, приходится вертеться в воде, то ли нагревая ее , то ли спасая себя от неё, но руки, стоит только по собачьи отряхнуть с них воду, теплеют прямо на глазах. Что же касается реки Сторожки, то она, как и многие притоки Москва-реки, согреет не то что руки, а душу. Вокруг леса, высокие, поросшие елями и соснами крутые склоны. Недаром прозвали это место Подмосковной Швейцарией и присвоили статус заповедника. До сегодняшнего дня я бывала в этих местах несколько раз.И всегда покидала их с чувством обновления. Впервые я вышла к деревне, что на Сторожке, со стороны Савино-Сторожевского монастыря во время первого года замужества. Хорошо помню свой восторг, когда преодолев густой хвойный лес, мы с мужем, тогда молодым и веселым, оказались на вершине склона, от которого открывался прекрасный вид . Левитановским окном прозвали его старожилы.
В первые годы замужества мы с Михаилом с энтузиазмом путешествовали
по ближнему Подмосковью. Он рисовал, а я сидела где-нибудь поблизости и разглядывала окрестности, витала в облаках...
Продолжала я мечтать и в тот день, когда услужливый ЦИАН на мой запрос о Левитановском окне выбросил привлекательное предложение о покупке дома в этих дивных местах. Конечно, фантазии с фигой в кармане вещь весьма скорбная. Но я решилась и в назначенный риэлтором день и час направилась сначала на вокзал, потом на электричку, потом на автобус. На этот раз я путешествовала одна, Михаил не разделял моего интереса к недвижимости. Когда-то мы, прельстившись пешим маршрутом , переправились через Москва-реку , не пользуясь наземным транспортом и обошлись без автобусной кругосветки вокруг славного города Звенигорода. Разделись до купальных костюмов, скатали в узелок манатки , повесили на шею полукеды, предварительно связав их шнурки и, поднимая руки над головой, не зная броду сунулись в воду. Река к нам благоволила и отступала под нашими стопами. Лишь один раз я, оступившись, ойкнула и чуть не замочила свое светлое платьице со смородиновыми листиками.
Теперь же я могла только из окна автобуса рассматривать разбегавшуюся перспективу, пытаясь угадать место переправы. Архитектура города, как и ландшафт за окном, заметно изменился за последние тридцать лет и я , как не старалась, так и не нашла следов своей пешеходной юности. Вышла на указанной риэлтером остановке. Меня не удивило, что дамы, которая назвала себя «просто Ирма, без отчества. Узнаете меня по соломенной шляпке», не наблюдалось, так как я приехала, по своему обыкновению, загодя. Подождав минут двадцать и , пропустив пару автобусов, побрела по указанному в объявлении адресу. К сожалению, у въезда в деревню Левитановского мостика не нашла, его заменил бетонный. Во всем остальном заповедная зона, сохранившая прелесть первозданной подмосковной деревни, исключая несколько заборов из профнастила, моих ожиданий не обманула. Правда, домок, который на картинке показался миленьким, оказался старой развалюхой, видавшей и Танеева, и Левитана, и Шмелева. Я уже приготовилась к обратному пути, как дверь неожиданно скрипнула и, будто приглашая, приоткрылась.Вошла робко, как-то боком, как горьковская мать, и удивилась. Неприглядное снаружи помещение, внутри оказалось свежим и чистым. Запах новой древесины, пустые без мебели светлые комнаты. Поднявшись на второй этаж, прильнула к большому окну.
За ним виднелся соседский участок. По ярко-желтой дорожке походкой клодтовского берейтора твёрдо и уверено шествовал Никита Михалков времён «Жестокого романса», под уздцы он вёл прекрасного гнедого коня, смирившегося со своей участью, за ним и рядом с ним детишки, наряженные по дворцовой моде Екатерининской эпохи. Все это утопало в зелени, за деревьями виднелся пряничный домик с черепичной крышей. Не успела я подумать о чудесном видении, похожем на картинку компьютерной игры, как мужское лицо, оно очевидно принадлежало конюху или слуге, сопровождавшем процессию, облаком приплыло и приблизилось к окну. Увидев меня, из открытого рта выпрыгнуло:
- Держите ее, воровка!
И тут же снизу донёсся резкий звук: дверь захлопнулась.
“Смогу ли я выбраться из этого дома? Выручит ли меня соломенная шляпка?” Я пыталась дозвониться до неё, но телефон безмолвствовал. Вот уж чего я никогда не ожидала, так это оказаться в положении Фирса, запертого в доме, или вора, ожидавшего полицию. Но что случилось, то случилось...
Уже не первый раз, отправившись в путешествие без супруга, я оказывалась в затруднительном положении... И никакого тебе черносмородинового варенья, не говоря о кабачках, ожидающих переработку на икру.