Книга 11 Щучий камень 206 стр
Глава 1
Паровоз призрак — золотые монеты — видения – золотых дел мастера — кольца и обереги
Паровоз призрак
Толя собираясь готовить ужин, обнаружил, что вся берёзовая кора на исходе и, желая пополнить её запас забрал у Олега мачете и отправился к нашему кострищу, где мы обычно жарили мясо. Отойдя метров на восемьдесят, он заметил стоящую среди высоких елей берёзовую сухару, которая облокотилась на свою соседку рыжеющую лиственницу, которая поддерживала её в последнем прощальном падении. Постучав по стволу берёзы, он определил, что её кора давно оторвалась от ствола благодаря короедам. Толя осторожно подсёк кору от верхней точки докуда смог дотянуться мачете и снял её одним куском. Свернув кору в рулон, он перетянул её бечёвкой и засунул за пояс.
— Ну, вот и растопка есть, — сказал он в пол голоса.
Осторожно обходя завалы павших от ветродува деревьев его что-то насторожило, и он невольно стал отступать назад. Оглянувшись Толя, не увидел ту тропинку, по которой он сюда пришёл, всё здесь было заросшим и непроходимым.
— Чёрт меня дери, — выругался Толя, недоумённо рассматривая поднявшиеся неизвестно откуда огромные корни вывороченных елей. Устрашающе чернея среди буйной зелени, они подняли свои корявые щупальца с прилипшей к ним землёй над зарослями узколистого кипрея иван-чая как бы желая схватить зашедшего сюда человека.
— Что происходит, — пробормотал Толя, высматривая среди кустов и деревьев пропавшую тропинку.
Над лесом пронёсся шум ветра и сверху стал опускаться тяжёлый серый туман с падающим снегом. Толя раскрыв рот от удивления, смотрел на это чудо, которому было невозможно, случится в середине августа. Снег падал пушистыми хлопьями, заваливая всё кругом. Толя сделал попытку пройти в сторону пирамиды, но только больше завяз в гуще леса и заблудился, чем нашёл нужное направление. Вокруг него был сплошной туман и снеговая завеса. Вскоре он почувствовал, как начинает остывать тёплый летний воздух и ему в одной рубашке становится холодно.
Попробовав покричать, он прислушался к мрачной тишине леса и понял, что его крики никто не услышит и ему надо что-то делать. Покрутившись на одном месте и не найдя выхода из сложившегося положения он решил что надо как-то устраиваться на ночлег так как вечерело и надвигалась темнота. Оказавшись без спичек и тёплой одежды, Толя подумал, что ему не суждено, будет дожить до утра. Не наблюдая Луны но, всё-таки различая благодаря белому снегу очертания деревьев, стал искать себе убежище. Но так как кругом было много вывороченных с корнями деревьев, он нашёл некое углубление между вывороченными корнями упавшей ели и, выбив оттуда уже достаточно глубокий снег, решил, что нужно срочно строить шалаш, чтобы хоть как-то решить проблему ночлега.
Срубив мачете десятка полтора молоденьких берёзок на жерди, он стал сооружать нечто похожее на балаган. После чего наломал большое количество еловых лап, укладывая их по окружности плотной оболочкой на берёзовых жердях. Закончив с этим, он коченеющими руками стал раскапывать снег и вырывать слоевища мха для покрытия сверху, чтобы балаган не продувался холодным ветром. Согревая собственным дыханием, раскрасневшиеся руки, Толя разгребал снег ногами для быстрого добывания мха и как только пальцы приходили в порядок сдирал мох. Действуя быстро не останавливаясь ни на минуту Толя строил своё убежище понимая что именно от того как он его грамотно сделает, это даст ему шанс дожить до утра.
Осмотрев лежащие пласты мха на поверхности балагана, и доложив ещё несколько слоёв на пропущенные места, он отметил по себя, что он всё-таки справится с навалившейся на него напастью. Потом втащил оставшуюся часть еловых лап внутрь и застелил ими дно. Закончив с этим Толя вылез наружу и долго рубил плотные лапы гребнистой ели в народе называемой пихтой для того чтобы ими укрыться от надвигающегося холода как неким подобием одеяла. Пошарив по карманам, он неожиданно для себя обнаружил пластиковую газовую зажигалку, которую он подобрал на Крутобереговой речке. Хотя газа в ней почти в не было, он её поднял на всякий случай как не нужный мусор и засунул в карман, а потом забыл о ней. А тут она пришлась, кстати, лишь бы её содержимого хватило для розжига костра. Обломав сухие ветки под елями на растопку, и выкопав из-под снега павшие с деревьев сучья, он принёс их к балагану и принялся за растопку костра.
— Есть Бог, есть, — приговаривал Толя, аккуратно запаливая берёзовую кору, которую он порвал на несколько отдельных полосок.
Искра от остатков газа вспыхнула маленьким спасительным огоньком, поджигая пластинку берёзовой коры, которая стала скручиваться от огня и гореть спасительным пламенем. Подкладывая сухие еловые веточки, Толя как драгоценность укрывал зарождающийся огонь своими ладонями. Тонкая струя чёрного, едкого дыма впилась в его глаза, от чего он на мгновение зажмурился, но не отпрянул от своего костра. Превозмогая боль в глазах, он подсовывал пластинки берёзовой коры в огонь, пока тот не разгорелся в полную мощь. После этого Толя отполз от костра и промыл снегом лицо и глаза. Несмотря на густоту едкого дыма Толя, настойчиво следил, как огонь начинает пожирать сухие еловые ветки, набирая жар и красные угольки. Вскоре Толя спокойно подкладывал более толстые веточки, не опасаясь, что костёр потеряет свою огневую мощь.
— Есть Бог, есть!
Толя раскрыл жерди балагана по шире, чтобы прогреть внутри холодный воздух от набиравшего жар костра. И чтобы избавить себя от постоянного поиска сучьев он набрал их за один раз столько, что можно было несколько часов к ряду никуда не выходить из балагана. Некоторую часть сучьев, он пустил на забор, огородив ими само кострище с противоположной стороны и прикрыв их еловыми лапами от ветра. Чтобы в балагане под ним не образовалось лужи от подтаявшего снега, дно балагана было дополнительно укрыто толстым слоем пихтовых лап, которые были не такие колючие как еловые. Удовлетворившись проделанной работой Толя, наконец-то мог укрыться в своём балагане и греться от жаркого костра. Втиснувшись в своё маленькое убежище, он услышал какой-то неясный далёкий шум, но не придал этому значения, в эту ночь с ним и так много чего случилось, чтобы обращать внимание на посторонние звуки.
Наконец-то он мог отдохнуть и погреться. Усталость наваливалась так стремительно, что Толя едва успел подложить пару толстых сучьев, как его глаза стали сами собой закрываться, и он стал погружаться в глубокий сон. Но спал он недолго, сквозь сон он ясно услышал далёкий вой паровозного гудка, который летел навстречу. С трудом Толя разомкнул глаза и всмотрелся в темноту.
— Фу ты приснится же такое, — произнёс он, зябко поведя плечами.
Он положил в костёр несколько толстых сучьев, чтобы горели подольше, и влез обратно в своё нагретое убежище. Но только он закрыл глаза, как где-то впереди уже ближе, чем раньше снова раздался оглушительный рёв паровоза и уже стал слышен реальный треск ломающихся деревьев, надвигающийся с ужасающей быстротой.
— Да что тут происходит, — хотел было крикнуть Толя но, увидев среди деревьев ослепляющий его свет от прожектора, выскочил из балагана и вовремя. Прямо на него из темноты леса валя впереди стоящие деревья, вылетел объятый огненным ореолом огромный паровоз.
— Боже мой, — прошептал в ужасе Толя и, повернувшись, побежал прочь но, споткнувшись в темноте о лежащий в снегу ствол дерева, упал.
Паровоз промчался мимо него буквально в трёх метрах, снося огромные ели как спички. Оставив за собой длинный шлейф чёрного дыма, он исчез, так же быстро, как и появился.
Толя лежал на снегу, зарывшись головой под низенькую пушистую ёлочку. Переведя дух, он поднялся, но упёрся спиной о лежащее над ним дерево, оно благодаря другому дереву, на котором лежало чуть не придавило его своей огромной массой. Поблагодарив мысленно Бога за предоставленное право пожить ещё, он вылез из-под ствола дерева и осмотрелся, балагана, который он построил, не было. Зато на том месте чернела глубокая пахота, расходящаяся в обе стороны. Далёкий рёв паровоза уносился вдаль, оставляя за собой копоть на снегу и вырванные с корнем сломанные деревья. Ошалело, оглядываясь, Толя, понимал, что ничего не понимал, и от этого ему на ум пришла мысль, что он сошёл с ума.
Решив пройти вслед за ушедшим паровозом, он пошёл вперёд, но снова споткнулся, зацепившись ногой за вывороченный корень дерева, и упав, больно ударился головой о точащий из колеи кусок ствола. Сколько он так лежал он не помнил, но когда он выбрался из леса к пирамиде, то его было совершенно не узнать оборванная рубаха, закопчённая одежда, окровавленные лицо и руки. Вот в таком образе он предстал перед нами.
Нашему удивлению не было предела.
— Толя что случилось? — спросил я его.
Толя странно оглядываясь, еле слышно спросил у меня.
— А где паровоз?
— Какой паровоз! — удивился я.
— Да, похоже, тут нет никакого паровоза, но что со мной произошло, я не знаю, — сказал он, осматривая свою грязную одежду.
— А может ты того головой сильно ударился? — спросил Олег.
— Да я помню что упал, — начал припоминать Толя.
— Упал, споткнулся, — сказал Олег. — Перелом, очнулся…
Олег, не успел договорить известную фразу, я толкнул его в бок и он, скривив улыбку, кивнул мне.
— Короче потерял сознание, а вообще что помнишь? — спросил Саня.
— Помню, что паровоз был, — рассеянно сказал Толя.
Освещая себе путь фонарями, мы отвели его к нашей купальне, где помогли умыться и сменить бельё.
— Странно всё это, — сказал мне Виктор.
Вдруг до нас донёсся непонятный далёкий гул эхо, которого отозвалось на вершине перевала Тылайское седло и, осыпавшись вниз, раскатилось по склонам гигантской курумной россыпи горного массива.
— Что это такое? — удивившись, спросил Саня.
— Ничего не понимаю, — сказала Таня, посматривая на угрюмый западный склон Тылайского камня. — Может это обвал.
— Да откуда здесь может быть обвал, всё давно развалилось, — сказал Сеня.
Подошёл Олег и попросил Таню сделать Толе повязку на голове.
— Он так побился, словно он не упал, а его били.
— Били, говоришь, надо с ним поговорить на эту тему, может он что скрывает, — сказал Саня.
— Ой, только не надо беспочвенных подозрений, — сказал я поморщившись.
К нам подошёл Толя и сказал, что здесь творится что-то необъяснимое.
— Иди отдыхать, Таня тебя перевяжет, а то вон кровь опять течёт, — сказал я ему.
— Пойдём-ка в кают-компанию мне с тобой поговорить надо, — сказал мне Толя.
Мы зашли в кают-компанию, где Таня быстро обработала раненому голову и сделала повязку.
— Не туго? — спросила она.
— В самый раз, — ответил Толя. — Налейте чаю что ли, а то зябко как-то мне.
Таня поставила, греется чайник на газовую горелку и, выходя, на улицу сказала.
— Если что будет нужно, позовёте.
Когда она ушла, Толя рассказал, что с ним произошло и про балаган и про паровоз.
— Ты не думай, что я выжил из ума как рассказал, так и было, там такая колея осталась, что ну сойти с ума можно. Если бы я не дёрнулся в сторону, он бы меня раскатал, так что мокрого места бы не осталось. Ты сходи, проверь, ты сходи, я правду говорю.
Оставив Толю отдыхать, я отправился с Олегом посмотреть, что же в действительности произошло у нашего кострища. Обойдя все окрестности мы освещая подозрительные полянки ничего не нашли чтобы напоминало колею от колёс паровоза.
— Похоже, он крепко ударился головой, — сказал Олег.
— А чего же он весь в копоти был.
— Жёг дрова, закоптился, а запнувшись о корягу, упал и набил себе шишку на лбу, вот и померещилось ему, что вроде как паровоз видел, — ответил Олег.
— А как он умудрился рубаху всю исполосовать.
— Как да ни как ломился по лесу с головной болью вот и изодрал рубаху.
— Странно всё это, — сказал я.
Мы пришли к своим товарищам и рассказали, что в лесу ничего нет.
— Точно ему это привиделось, ещё бы такая шишка на лбу выросла, хорошо припечатался, — сказал Саня.
— Надо бы его к Золотому носорогу сводить полечить лицо, да и вообще здоровье поправить, — предложил Виктор.
— Пусть сначала отдохнёт, а то ещё копыта отбросит, — сказал Олег.
Я зашёл в кают-компанию проведать больного, Толя спал, накрывшись с головой. Вдруг кто-то сзади подошёл ко мне близко, отчего я невольно хотел обернуться, но не успел, ощутив на своих глазах тёплые ладони Тани. Их я сразу узнал по ощущению прикосновения.
— Море волнуется раз, море волнуется два, — сказал я шёпотом.
И тут Таня зашептала мне на ухо такие слова, что я стал вырываться из её объятий.
— Ты что сейчас Толя проснётся.
— Ну ладно трусишка я тебя потом поймаю, — сказала ласково Таня и вышла из кают-компании на улицу.
— Ненормальная, — усмехнулся я.
— Зря ты ей отказал, — подал голос якобы спящий Толя. — Моё дело сторона, но зря, вишь, как девка вьётся. Тут как-то всё на виду лучше этим заниматься в лесу.
— К Золотому носорогу полечится, пойдёшь, проводим? — спросил я, перебив этого сводника.
— Пойду, конечно, а то мне мазь Вишневского уже всю башку провоняла, — откинув одеяло, сказал Толя.
— Ну, тогда собирайся, — сказал я.
*Последняя редакция 26.09.23 г